3
После ухода Гонта совещание разбилось на несколько приглушенных диалогов. Дикон услышал, как Уэбли сказал, что хочет осмотреть все комнаты в доме. Миссис Клейр сразу заговорила о страшном беспорядке. Оказалось, Хайа после событий последних двенадцати часов находилась на грани истерики и не могла выполнять свои обязанности. Девушка осталась в селении, которое, как объяснила миссис Клейр, буквально кипело от разнообразных жутких слухов.
- Знаете, у маори такие странные мысли, - сказала женщина сержанту. - Пытаешься доказать, что все их старые религиозные предрассудки не имеют под собой почвы, но люди по-прежнему… подавлены ими.
По мнению Дикона, Уэбли должен был прислушаться к словам миссис Клейр, но тот только изъявил желание, чтобы все комнаты остались такими, как они сейчас есть, и выразил надежду, что никто не станет возражать, если он их осмотрит. Вдобавок сержант сообщил о возможности повторного осмотра и вместе с полковником направился в его кабинет. Мистер Фоллс задумчиво посмотрел им вслед.
Дикон пошел проведать своего патрона и обнаружил того лежащим с закрытыми глазами на софе.
- Ну? - спросил Гонт, не поднимая век.
- Все в порядке, сэр. Совещание закончено.
- Я размышляю. Необходимо найти парней маори, которые видели меня на шоссе.
- Эру Саула?
- Да. Полиция должна взять у него показания, и этим будет доказано мое алиби. - Актер открыл глаза. - Вам лучше переговорить с розовощеким сержантом.
- Мне кажется, он сейчас занят, - сказал Дикон, не осознавая до конца, откуда у него такое предположение.
- Ну хорошо. Только не откладывайте разговор надолго. Ведь он все-таки имеет маленькое значение, предохраняя от обвинения в убийстве, - раздраженно пробормотал Гонт.
- Какие-нибудь еще указания, сэр?
- Нет. Я очень расстроен и хочу остаться один.
В надежде, что плохое настроение у патрона установилось надолго, Дикон вышел из комнаты. Вокруг никого не было видно. Молодой человек пересек пемзовый пригорок и зашагал по извилистой тропинке кг маленькому теплому озерцу. В Wai-ata-tapu царила тишина. Из дома не доносилось ни привычных звуков утренней работы, ни голосов окликающих друг друга из разных комнат миссис Клейр и Барбары. Дикон заметил, как, видимо, недавно пришедшая из селения Хайа возится с чем-то в столовой. Смит с Саймоном прошли вдоль дома и скрылись за углом. Юноша на ходу вел какие-то важные рассуждения. Уэбли появился из кабинета полковника, открыл дверь комнаты Квестинга и скрылся за ней.
Дикон настолько перенервничал и устал, что не мог думать ни об исчезновении бизнесмена, ни о чем-либо другом. Молодой человек осознавал, как сильно расстраивала его эта неспособность размышлять. Она рождала в нем чувство неудовлетворения и тревоги одновременно. Наконец из дома вышла Барбара, рассеянно огляделась по сторонам и остановила взгляд на Диконе. Он приветливо помахал ей рукой. Девушка заколебалась и, украдкой посмотрев назад, двинулась ему навстречу.
- Чем вы заняты все это время? - спросил Дикон.
- Не знаю. Ничем. Я должна приготовить ленч, но не могу усидеть на месте.
- И я тоже. Не присесть ли нам на минутку? Я хожу туда-сюда, как зверь в клетке, пока, видимо, не упаду от усталости.
- Мне кажется, я должна чем-то заняться, - сказала Барбара, - а не просто сидеть.
- Хорошо, может, нам походить вместе?
- О, Дикон, - воскликнула девушка, - что нас ждет? Куда мы попадем? - Молодой человек не ответил, и через секунду она спросила: - Вы ведь уже не думаете, что он жив, не так ли?
- Нет.
- Вы считаете, кто-то убил его? - Барбара взглянула в лицо Дикону и добавила: - Да, именно так вы считаете.
- Но не по какой-то логической причине. Я не могу ее обнаружить и этим похож на вашу маму. Мне не удается выработать убедительную версию. Но я совершенно определенно не верю в теорию доктора Акрингтона. Он чертовски настойчиво пытается подогнать все факты к своей идее, поэтому кажется упрямым, как мул.
- Дядя Джеймс все превращает в спор. Даже очень серьезные вещи. Он ничего не может с этим поделать. Самая обычная беседа с дядей Джеймсом может превратиться в бурную дискуссию с блеском в глазах. Но он, хотя вы, вероятно, не согласитесь, очень легко поддается убеждению. В конце концов. Только к этому времени вы уже так изматываетесь, что забываете, о чем шел разговор.
- Знаю. Решения суда в пользу истца из-за отсутствия ответчика.
- Может быть, это образ мышления ученых?
- Откуда мне знать, дорогая.
- Я бы хотела вас кое о чем спросить, - сказала Барбара после молчания. - Вопрос не очень важный, но все-таки он меня беспокоит. Допустим, выяснится…
Девушка оборвала себя на полуслове.
- Убийство? Произнося это слово, чувствуешь страх, правда? Может, вы предпочитаете более классическое определение "устранение"?
- Нет, благодарю вас. Предположим, произошло убийство. Полиция захочет узнать каждую крошечную детальку про вчерашний вечер, правильно?
- Думаю, да. Так они всегда делают. Долгое и тщательное просеивание.
- Да. Хорошо. Теперь, пожалуйста, только не злитесь на меня опять, потому что я этого не вынесу. Но я должна сказать полицейским про свое новое платье?
Дикон уставился на девушку.
- Зачем?
- Я имею в виду то, как Квестинг подошел ко мне и начал намекать, якобы он прислал мне наряд.
Испуганный возможным осуществлением нелепого разговора Барбары с полицией, Дикон возмутился:
- О Боже, какая чепуха!
- Ну вот! - сказала девушка. - Вы опять злитесь. Никак не могу понять, почему вы всякий раз выходите из себя, стоит мне только упомянуть про платье. Я по-прежнему считаю, что его прислал Квестинг. Он единственный известный нам человек, которому абсолютно безразлично, насколько невозможными являются подобные поступки.
- Послушайте, - произнес Дикон, - я сказал Квестингу, что проклятая одежда почти наверняка подарок от какой-то там тети из Индии. Он начал распространяться о том, как далеко от нас находится Индия, после чего, я не сомневаюсь, решил сыграть в занятную игру и выставить себя в роли скромного доброго крестного папаши. Бизнесмен просто пытался завоевать авторитет. Во всяком случае, - добавил молодой человек, услышав, как его голос стал вдруг непривычно монотонным, - вы должны понимать, что ваши наряды не имеют никакого отношения к происшествию. Вы же не хотите пойти в полицию с глупыми разговорами про свою одежду. Отвечайте на все вопросы, которые вам будут заданы, глупышка, и не путайте бедных джентльменов. Вы обещаете, Барбара?
- Я подумаю, - осторожно отозвалась девушка. - Меня беспокоит только одно. Как бы мое платье тем или иным образом не оказалось связанным со случившимся здесь несчастьем.
Дикон был в замешательстве. Если бы Гонта заставили признаться в авторстве подарка Барбаре, злость актера на Квестинга стала бы выглядеть менее серьезной, обыкновенным неприятным обстоятельством. Молодой человек ругался, насмехался и умолял. Барбара молча выслушала его и наконец пообещала ничего не говорить про платье, предварительно не посоветовавшись.
- Хотя должна сказать, - добавила девушка, - я не понимаю, почему вас так волнует этот вопрос. Если, как вы говорите, он не имеет абсолютно никакого значения, тогда ведь не имеет никакого значения и то, скажу я кому-нибудь про платье или нет.
- Вы сможете заронить идиотские подозрения в их тупые головы. Элементарный факт, что вы упомянули о совершенно незначительном событии в разговоре, может подсказать им идею, будто за этим кроется какая-то тайна. Ради всего святого, оставьте вы свое платье в покое. Полиция не знает про него, и от этого нет никакого вреда.
Дикон задержал Барбару еще ненадолго. Он попытался перевести разговор на другую, более важную тему и выбить из головы девушки чепуху насчет платья, но его собеседница ловко увильнула. Молодой человек заметил тревожный взгляд Барбары, обращенный к двери комнаты Гонта.
- Вы, наверное, испытали много переживаний, правда? - очень торжественно спросила девушка, стиснув руки.
- Должен признаться, вы меня поражаете, - воскликнул Дикон. - Какие еще переживания? Думаете, я умираю в муках из-за чужих грехов?
- Конечно нет, - ответила мгновенно покрасневшая Барбара. - Я имею в виду, вы, должно быть, оказались свидетелем переживаний актера.
- Ах это… Ну да. Знаете, такая уж у меня работа. А что?
- Очень чувствительные люди… - торопливо затараторила Барбара, - то есть сверхчувствительные… Они ужасно ранимы, правда? В смысле эмоций у них тонкая кожа. Ну нечто в этом роде, да? Неприятности действуют на них сильнее, чем на нас. - Девушка с сомнением взглянула на Дикона. "Это чистый Гонт, - подумал тот, - насколько я понимаю, краткое изложение темы, которую патрон развивал перед беднягой, пока я потел, карабкаясь на гору". - Я хочу сказать, - продолжала Барбара, - было бы неправильно ожидать от них поведения уравновешенных людей, когда с ними происходит что-то эмоционально разлагающее.
- Эмоционально?..
- Разлагающее, - быстро повторила девушка. - Иными словами, нельзя пользоваться хрупкими фарфоровыми чашечками как кухонной посудой.
- Это, - ответил Дикон, - обыкновенная болтовня, скрытая за красивыми фразами.
- Вы со мной не согласны?
- Последние шесть лет, - многозначительно произнес молодой человек, - частью моей работы было принимать на себя взрывы возмущения и другие подобные проявления легкоранимого характера. Поэтому от меня трудно ожидать, что я стану с увлажненными глазами размышлять над проблемами артистического темперамента в свое свободное время. Хотя, может быть, вы и правы.
- Надеюсь, что так, - сказала Барбара.
- От обычных людей актеров отличают, например, огромные познания в области человеческих эмоций. Они умеют не подчиняться чувствам, а управлять ими. Если актер зол, он говорит себе и окружающим: "Боже мой, как я рассержен. Вот на кого я похож, когда гневаюсь. Вот как я в таких случаях поступаю". Это не значит, что он зол больше или меньше, чем мы с вами, кусающие губы, ощущающие головокружение и только через шесть часов находящие нужные слова. Актер же все высказывает сразу. Если ему кто-то нравится, он дает это знать мягкой музыкой и грудным журчанием своего голоса. При сильном волнении появляются трагические нотки. А вообще под всеми этими масками скрывается прекрасный, как каждый нормальный человек, парень. Просто он выражает свои эмоции более продуманно и тщательно.
- Ваши слова очень жестоки.
- Сохрани Господи, но я беру с собой щепотку соли всякий раз, как подхожу к сцене. Мера предосторожности.
Глаза Барбары наполнились слезами. Дикон взял ее руку в свою.
- Знаете, зачем я сказал все это? - спросил он. - Если бы я был благородным юношей с замашками джентльмена, то весь бы побелел и срывающимся голосом согласился бы с каждым вашим словом. Поскольку мне не удается сделать вид, будто мы говорим не о моем патроне, я должен добавить, что приносить себя в жертву Великому Актеру - есть наша привилегия. Как секретарь Гонта я должен сказать следующее: мои губы пересыхают и кривятся, как у благовоспитанного болвана, когда вы униженно любезничаете с ним. Я себя так не веду, потому что я не такой дурак, и еще потому, что очень люблю вас. Уэбли с вашим отцом вышли на веранду, поэтому мы не можем продолжать наш разговор. Возвращайтесь в дом. Я люблю вас. Запомните это, пожалуйста.
4
Потрясенный собственной смелостью, Дикон проследил, как Барбара вошла в дом. Девушка оглянулась, бросила на него смущенный, несколько рассеянный взгляд и скрылась за дверью.
"Итак, я сделал это, - подумал молодой человек. - Но как плохо! Кончились приятные беседы с Барбарой. Кончились споры и секретные разговоры. После сегодняшнего дня она будет пролетать мимо меня, словно ветер. Или девушка сочтет своей обязанностью относиться ко мне, как к лимону на серебряном подносе, и с милой улыбкой предложит остаться друзьями? - Чем больше Дикон вспоминал свой разговор с Барбарой, тем сильнее ему казалось, что он вел себя чрезвычайно глупо. - А впрочем, какая разница? - решил он наконец. - Девушка никогда даже не смотрела на меня. А я, пожалуй, слишком откровенно сказал ей про ее унизительные любезности с Гонтом".
Уэбли с полковником по-прежнему стояли на веранде. Вдруг они задвигались, и Дикон увидел между ними какой-то странный предмет. Издалека он походил на гигантскую грудную кость птицы с оперенным концом. За этот конец и держали предмет, стараясь не прикасаться к двум рукояткам, одна из которых была деревянной, а другая тускло поблескивала на конце. Дикон догадался, что перед ним топор маори.
Уэбли поднял голову и увидел молодого человека. Тот сразу почувствовал себя неловко, словно он шпионил и оказался разоблаченным. Чтобы прогнать прочь неприятное ощущение, Дикон прошел на веранду и присоединился к двоим мужчинам.
- Привет, Белл, - сказал полковник. - Тут такие дела. - Он взглянул на Уэбли. - Расскажем ему?
- Одну минуту, полковник, - произнес сержант. - Одну минуту. Мне хотелось бы узнать у мистера Белла, не видел ли он раньше этот предмет.
- Никогда, - ответил Дикон. - Насколько я помню, никогда.
- Вы заходили в комнату Квестинга вчера вечером, не так ли мистер Белл?
- Я зашел посмотреть, нет ли его там. Да.
- Вы не заглядывали никуда?
- Зачем? - возмутился Дикон. - Здесь же нет тайны "трупа в чемодане". Зачем мне куда-то заглядывать? Так или иначе, - уныло добавил он после взгляда в ничего не выражающее лицо Уэбли, - нет.
Сержант, осторожно придерживая топор за оперенный конец, положил его на стол. Изящно изогнутую рукоятку украшала резная гримасничающая фигурка. Прямо под ней под прямым углом было прикреплено каменное топорище с закругленными концами и двойным острием.
- Вот этим они убивали друг друга, - сказал Дикон. - Вы нашли его в комнате Квестинга?
Полковник смущенно посмотрел на Уэбли, который ответил:
- Думаю, нам нужно показать топор старику Руа, полковник. Вы можете с ним связаться? Мои ребята пока заняты. Мне бы хотелось, чтобы к этой штуке никто не прикасался, пока Руа не приведут сюда одного, без его людей.
- Я схожу за ним, - предложил Дикон.
Сержант задумчиво взглянул на него.
- Хорошо. Очень любезно с вашей стороны, мистер Белл.
- Добытые на охоте трофеи, сержант? - поинтересовался мистер Фоллс, неожиданно высунув голову из окна своей спальни, которое оказалось прямо над столом, где лежал топор. - Прошу прощения. Я не мог не слышать вашего разговора. Вы нашли замечательный образец искусства аборигенов, не так ли? И хотите узнать мнение специалиста? Могу я предложить пойти в селение вместе, мистер Белл? Мы сможем присматривать друг за другом. Вариант известной поговорки "вор за вором следит". Вы позволите, сержант?
- Хорошо, сэр, - ответил Уэбли, внимательно наблюдая за ним. - Не вижу никаких причин возражать. В то же время я был бы очень вам благодарен, если бы вы прогулялись через район термических источников.
- Очень разумно! - воскликнул Фоллс. - Мы можем пройти коротким путем? Так будет гораздо быстрее, и, поскольку, как я понимаю, котел полностью окружен вашими помощниками, нам не удастся подбросить в его кипящую грязь новые предметы вечерней одежды. Вы, безусловно, можете передать с нами какое-нибудь сообщение вашим людям.
К величайшему удивлению Дикона, даже немного напугав его, Уэбли не высказал никаких замечаний и не сделал никаких предупреждений. Молодой человек вместе с Фоллсом направился по уже успевшей стать хорошо знакомой тропинке в селение маори. Последний шел впереди, слегка прихрамывая, но, кажется, в это утро не обращал внимания на люмбаго.
- Должен вас поздравить, - сказал он. - Я имею в виду ваше поведение на прерванном совещании. Вы почувствовали, что полеты нашего анатома в области предположений стали фантастическими. Надо признаться, я тоже.
- Вы! - воскликнул Дикон. - Тогда я… - Он вдруг замолчал.
- Вы хотели сказать, что я не возразил ему? Дорогой мой, вы избавили меня от неприятностей, прекрасно сформулировав свое мнение.
- Боюсь, мне трудно поверить в это, - сухо заметил Дикон.
- Вам? О да, конечно. Вы считаете меня наиболее подозрительным лицом. Вполне естественно. Но понимаете, мистер Белл, если бы я совершил убийство, вы стали бы главным свидетелем, который подвергся бы преследованиям. Ведь вы, Господи помилуй, почти поймали меня за руку. Всегда почему-то все стремятся схватить мою руку.
Лицо мистера Фоллса оставалось привычно непроницаемым. То же самое можно было сказать и про его затылок. Дикон шел позади этого джентльмена и чувствовал себя потерянным. Он старался, чтобы его голос звучал так же бесцветно, как голос Фоллса.
- Вы совершенно правы, - произнес молодой человек, - но я сказал себе, что в роли преступника вам, вероятно, следовало бы оказать большее внимание теории доктора Акрингтона. Ни убийства, ни убийцы.
- Излишне большое внимание выдало бы недостаток артистичности. Вам так не кажется?
- Другие же не стеснялись, - заметил Дикон.
Мистер Фоллс слегка усмехнулся.
- Да, - согласился он, - их облегчение казалось почти осязаемым, не правда ли? А вы как единственный из мужчин, имеющий действительно железное алиби, оказались также единственным, кто проявил скептицизм.
- Мистер Фоллс, - громко произнес Дикон, - каково ваше пред положение? Он мертв?
- Да.
- Убит?
- О да, скорее всего. А вы несогласны?
К этому моменту путники достигли границы района термических источников. Вспомнив лунный ландшафт прошлой ночью, Дикон решил, что днем местность выглядит лишь чуть-чуть по-иному. Там через определенные промежутки времени в воздухе, словно плюмаж, появлялась струя гейзера; здесь тропинка извивалась между чавкающих луж. Некоторые белые флажки посрывались с металлических колышков. На вершине холма на Taupo-tapu на мрачном фоне виднелись черные фигуры людей мистера Уэбли. Сутулясь, они то спускались вниз, то поднимались обратно.
- Просто трудно во все это поверить, - пробормотал себе под нос Дикон.
У мистера Фоллса оказался очень тонкий слух..
- Ужасно, правда? - отозвался он, и опять по его голосу невозможно было определить, о чем он думает. - Место в целом, - Фоллс помахал тростью, - словно создано рукой Доре, чувствуете?
- Трудно представить, что оно совершенно ничье.
- Как я понимаю, маори так не думают.
Мужчины приблизились к холму.
"Ничего, - подумал Дикон, - Фоллсу помешают люди Уэбли, и мы быстро минуем подъем. Я буду смотреть на тропинку между собой и Фоллсом, а она почти сразу пойдет вниз. После этого я успокоюсь, потому что Taupo-tapu останется за моей спиной. Ничего".
Но когда они взобрались на холм, расстояние между ними увеличилось, и Дикон не расслышал, какую фразу сказал Фоллс оказавшимся рядом людям Уэбли. Чего они ждали? Зачем этот долгий обмен приглушенными репликами? Молодой человек посмотрел наверх. Тропинка шла здесь круче, и его глаза были на уровне колен беседовавших мужчин.
- Дальше мы не сможем пройти? - услышал он свой рассерженный голос.
Один из совещавшейся группы прошел мимо Дикона и заспешил по тропинке вниз.
- Подождите минуту, Белл, - сказал Фоллс.