На самом деле это упоительное состояние, хотя и небезопасное для здоровья. Все реакции скачком ускоряются в несколько раз, органы и системы организма переходят в режим "форсажа", за секунды сжигая энергозапас, рассчитанный на минуты и даже часы. Расплатой за "темп" обычно бывает гипогликемический шок и кислородная интоксикация мышечной и нервной систем. Тело превращается в деревянную чушку, а мозг впадает в состояние "бамбука", неспособный к решению самых простых задач, вплоть до физиологических. Но это всё происходит, если не знать, как и сколько использовать "темп". Я знал, будучи мастером русбоя - "барсом".
Войдя в "темп", я шагнул к сержанту, вынул из его кобуры "макаров" и засунул пистолет в шкаф с пожарным гидрантом. Затем снял с почти неподвижного полицейского фуражку и надел обратно, только козырьком назад, а в довершение пристегнул парня за запястье его же наручниками к ручке коридорной двери. Удовлетворив собственное самолюбие, я шагнул в коридор с гостиничными номерами и вышел из "темпа".
- А-а! - догнал меня испуганный вопль бедного сержанта.
Я не стал оборачиваться и двинулся дальше, сосредоточившись на восстановлении сердцебиения и дыхания после "форсажа". Из дверей номера в конце коридора высунулась знакомая вихрастая голова.
- В чем дело, Акимов? - грозно крикнул капитан Павел Велесов. - Привет, Дмитрий, - добавил он тоном ниже, увидев меня.
- А-а… Об-боротень, товарищ ка-капитан, - сипло откликнулся пострадавший сержант. - Держите его! - снова взвыл он, тыча в меня свободной рукой.
- Что ты там дергаешься, Акимов? - Велесов вышел в коридор и разглядел наконец незавидное положение коллеги.
- Он мне нагрубил, - сообщил я, пожимая капитану руку.
- Черт, Котов… - Павел с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться. - Уйди с глаз моих! Кстати, где ключи от браслетов?
- У него в нагрудном кармане.
Велесов, фыркая, отправился освобождать вконец ошалевшего сержанта, а я вошел в номер. Стандартный двухместный "гестхауз" с крохотным санузлом, телевизором, холодильником и двумя продавленными кроватями. На одной из них сейчас лежал навзничь, разбросав руки, молодой парень восточной наружности. Он был почти голым, в одних плавках и майке, а на лице его застыло выражение смертельного ужаса. На соседней кровати сидел лейтенант из оперативной группы и что-то писал в блокноте на колене. Ракитин стоял у окна и курил в открытую форточку. А эксперт-криминалист Данила Седых колдовал со своим навороченным кейсом-лабораторией в изголовье трупа.
- Доброе утро, - поздоровался я.
- Не смешно, - отреагировал Олег. - Вот полюбуйся, кажется, по твоей части есть кое-что.
Я подошел к кровати с мертвецом. Мужчина, лет двадцать пять - двадцать семь, типичные монголоидные черты лица, смуглая кожа, черные волосы ежиком. Следов физического воздействия не заметно, если не считать маски ужаса, исказившей, в общем-то, приятное лицо.
- Скорее всего казах, - словно прочитав мои мысли, заговорил Данила. - Ран и ушибов не обнаружено, равно как и признаков удушения…
- Сильно смахивает на смерть от разрыва сердца, - добавил я. - Или аорты.
- Что же могло его так напугать?
- Или - кто?..
Я заметил, что из правого кулака покойника, сжатого в предсмертной судороге, свисает петля тонкой цепочки.
- Ты видишь? - кивнул я Даниле.
- Ага. Тебя дожидались. Олег Владимирович приказал не трогать.
- Ну, тогда… - Я наклонился, осторожно разжал пальцы мертвеца и в руке у меня очутился странный медальон в виде диска Солнца, перечеркнутого змеистой молнией. - Похоже, господин подполковник прав. Это уже по моей части…
- Занятная вещица, - хмыкнул Данила.
- А документы у этого бедолаги нашли?
- А как же. - Седых протянул мне небольшую сумку из тех, что носят на поясе или ремешке через плечо и хранят в них паспорт, водительские права и всякую мелочь.
Я вытащил из сумки потрепанную темно-синюю книжицу со знакомым гербом.
- "Государственный герб Республики Казахстан представляет собой изображение шанырака на голубом фоне, от которого во все стороны в виде солнечных лучей расходятся уыки в обрамлении крыльев мифических коней…" - торжественно-заунывным голосом проговорил я, отставив руку с паспортом на отлет.
Данила прыснул, лейтенант глянул на меня отсутствующим взором, а Ракитин выбросил окурок в окно и покачал головой.
- И когда ты повзрослеешь, Димыч?
- А зачем? - пожал я плечами.
- Что это было? - поинтересовался Седых.
- Я просто процитировал официальное описание герба Казахстана…
Олег только крякнул на эти слова.
- И что делал этот казах в провинциальном сибирском аэропорту? - Я пролистал паспорт. Отметки погранслужбы были на месте. А вот в боковом кармашке сумки обнаружился посадочный талон на рейс КС-217 авиакомпании "Эйр Астана" из столицы Казахстана до Новосибирска. - Интересно! А как наш "заграничный брат" попал в Томск?
Я протянул талон Ракитину. Олег повертел его в руке, и в этот момент в номер вернулся Велесов. Он был хмур и раздражен.
- Куда ты дел пистолет? - резко спросил он.
- У меня его нет, - честно признался я. - Посмотри в пожарном шкафу у лифта.
Павел открыл рот, явно не для того, чтобы меня поблагодарить, но Ракитин его опередил:
- Димыч, забирай медальон и вали отсюда! А ты, Велесов, займись-ка выяснением. - И он перебросил рассерженному капитану мою находку.
Павел молча взял под козырек и удалился. А я сказал:
- Данила, когда будут результаты вскрытия, звякни мне по старой дружбе.
- Не вопрос, Дмитрий Алексеевич, - улыбнулся Седых. - А вы мне про медальон чего-нибудь расскажете?
- Сейчас - совсем немного. Вещица странная. Судя по изображению, что-то дохристианское и явно не из Европы. В то же время выглядит достаточно свежо, то есть изготовлена недавно - ни потертостей, ни выщерблин, ни патины… Пойду, покопаюсь в библиотеке, посоветуюсь кое с кем. И, кстати, у меня есть в университете знакомый химик, так что выясню заодно насчет сплава.
Я пожал руки господам полицейским и осторожно выглянул из номера, но, к моему удовольствию, зануды-сержанта на посту уже не было. Приободрившись, я отправился в город. Знакомый охотничий азарт уже захватил сознание: выяснить происхождение медальона, его значение, установить связь с владельцем. Привет мистеру Холмсу!
* * *
Поскольку был четверг, можно сказать, самый разгар рабочей недели, я из аэропорта прямиком поехал в Университет. Именно так, с прописной буквы. Потому что в нашем небольшом сибирском городе этих высших учебных заведений со времен распада советской империи целых пять. А каждый шестой житель Томска - студент! Недаром наш старинный город еще до Первой мировой войны прозвали Сибирскими Афинами как раз за то, что в Томске был открыт первый за Уралом Университет Его Императорского Величества Академии Наук. В общем, наш Универ, как ласково его называют томичи, и поныне остается центром научной мысли, имея в своем составе аж девять научно-исследовательских институтов! В один из них, историко-археологический, я и направил свои стопы.
За свое недолгое журналистское прошлое я успел обрасти множеством полезных и не очень знакомств и связей. И вот теперь вовремя вспомнил об одном из интересных людей - Иване Михайловиче Городихине, докторе исторических наук, специализировавшемся на античном периоде азиатских культур. Своеобразным "коньком" Ивана Михайловича была история античных религиозных культов азиатских народов.
Городихина я обнаружил там, где и рассчитывал, - в отделе редких документов университетской библиотеки. Профессор с увлечением читал какой-то древний манускрипт и очнулся только от моего прикосновения. Постукивание по краю стола, покашливание ни к чему не привели, пока я деликатно не тронул ученого за локоть.
- А-а, Дмитрий Алексеевич, - рассеянно ухмыльнулся в роскошные "кошачьи" усы Городихин. - Давненько вас не видел.
- Добрый день, профессор, - лучезарно улыбнулся я. - Не поверите: соскучился по вашим изумительным рассказам о загадках прошлого!
- Неужели?.. Гм-м. И о чем же вы хотели бы услышать на сей раз?
- А я вас не очень отвлеку?
- Молодой человек, вы меня уже отвлекли. Так что давайте оставим церемонии с извинениями и перейдем к делу.
"Вот так, господин Котов, примите плюху и скажите спасибо!" Кажется, я все-таки покраснел. Во всяком случае, ощущение, что к ушам поднесли зажигалку, оказалось достаточно явным.
- Извините, - все же пробормотал я и попробовал придать лицу озабоченное выражение. - Постараюсь покороче. Сегодня утром коллеги из органов пригласили меня на место преступления. Найден труп молодого мужчины без следов насильственной смерти. Из необычного, а меня зовут именно в подобных случаях, я обнаружил только маску ужаса на лице и еще вот это.
Я положил медальон поверх разложенных на столе бумаг. Городихин моментально схватил находку, вынул из нагрудного кармана пиджака неизменную лупу и принялся рассматривать медальон.
Молчал профессор минут пять. Я терпеливо ждал, следя за выражением его лица. Неподдельный интерес, задумчивость, догадка, озарение и, наконец, торжество знания.
- Ну-с, Дмитрий Алексеевич, где, вы говорите, это нашли?
- Медальон был зажат в правом кулаке погибшего…
- Во-первых, это - не медальон! - поучающее перебил Городихин. - Это - соляр, нагрудный знак жреца культа солнцепоклонников. Культ бога Солнца был чрезвычайно распространен в античном мире как на Западе, так и на Востоке. В разных вариациях в разное время и в разных культурах соляры находили при раскопках от Иберии до Сиама.
- Но наш клиент - казах, - вставил я.
- Прекрасно! - улыбнулся Иван Михайлович. - Этот соляр, уважаемый детектив, весьма необычен, прежде всего тем, что он свежий. То есть изготовлен сравнительно недавно, скорее всего в нашем столетии…
- Я догадался…
- Но вы хотите знать, откуда он.
- За тем и пришел… - кивнул я.
Похоже, лекции мне не избежать. Но куда ж деваться?..
Городихин приосанился.
- Итак, что же мы видим? С одной стороны, типичный соляр эпохи Сасанидов. В Эраншахре зороастрийская религия практически была признана государственной. Хотя там были и ариане, и манихеи. Но, как во всякой религии, в зороастризме существовало множество ответвлений и толкований, даже откровенных сект. Одними из наиболее радикальных считались так называемые Дети Солнца. Судя по немногим сохранившимся свидетельствам, эти "детки" не просто провозгласили победу света над силами тьмы, но и активно претворяли идею в жизнь, физически уничтожая все, по их мнению, порочащее светлое начало в мире.
- То есть Дети Солнца были чем-то вроде террористической организации?
- Ну, терроризм - сильно сказано… У них логика была такова. Солнце дало начало всему живому, следовательно, все, что вредит или угрожает живому, особенно человеку, есть проявление тьмы. И значит, с ним надо беспощадно бороться.
- Они и боролись…
- Ну да. - Городихин помолчал. - Так вот. С другой стороны, в седьмом веке Арабский халифат подмял под себя империю Сасанидов и, естественно, сменил религию. Зороастризм, равно как и его ответвления, был запрещен. Храмы в большинстве разрушены. С тех пор про Детей Солнца ничего не было слышно. По крайней мере, они в официальных источниках не упоминаются. А косвенно…
Профессор покачал соляр на цепочке, потом положил на стол перед собой. Я ждал, хотя так и подмывало поторопить его.
- Припоминаю кое-что. - Иван Михайлович постучал ногтем по соляру. - В путевых записках Ибн-Баттута, арабского путешественника и дипломата четырнадцатого века, впервые полностью опубликованных в Каире в 1871 году, есть один интересный эпизод. Когда Ибн-Баттута возвращался из своего второго путешествия на Восток через Афганистан и Персию в родной Танжер, в долине Кабула ему повстречались необычные странники. Их было несколько десятков, все одеты в белые хитоны на манер ромейских, а на груди и спине на них были вышиты изображения пылающего солнечного диска, пересеченного красной ветвистой молнией…
- Похоже на нашу находку, - не выдержал я.
- Да, - снисходительно кивнул Городихин. - И вот на вопрос Ибн-Баттута, кто такие, его проводник ответил буквально, мол, это Дети Солнца, борцы с тьмой!
- Ага. Но все же - четырнадцатый век…
- Вот и я о том же. Получается, что и в двадцать первом веке эта… община существует. Во всяком случае, другого объяснения я не вижу.
Некоторое время мы оба молчали, каждый по-своему переваривая невероятный вывод. Я справился первым.
- Хорошо. Допустим, Дети Солнца существуют, их дело живет. Но ведь где Персия и где Томск?..
- Правильный вопрос, - усмехнулся профессор. - Но здесь я вам не советчик. Думаю, вы, как детектив, сумеете найти связь между этими, казалось бы, несоединимыми фактами.
- Да, конечно, - мне стало неловко. В самом деле, чего я пристал к уважаемому человеку? Он ведь и так мне помог сверх всякого ожидания. - Извините, Иван Михайлович. Огромное вам спасибо! - Я сунул соляр в карман. - До свидания.
- Всего хорошего, - кивнул Городихин, снова погружаясь в свои бумаги.
Я вышел из библиотеки весьма окрыленный. Надо же! Дети Солнца, древняя секта снова в действии!.. Но как ее связать с убитым?
Мучаясь над загадкой, я направил свои стопы к зданию главного корпуса Университета, ибо именно там работал мой давний приятель Сергей Калганов. Сергей Васильевич был химиком от бога и абсолютно безбашенным экстремалом.
Еще будучи старшеклассником, Серега влюбился в химию вообще и в неорганическую, в частности. Успехи его по предмету оказались настолько впечатляющи, что химичка пригласила талантливого ученика работать по вечерам лаборантом в школьной лаборатории, помогать ей готовить препараты для практических занятий. Зря она это сделала. Серега, попав в этакое царство изобилия, обалдел и решил самостоятельно провести, как потом выразился, сложнейшую реакцию по очистке благородных металлов от примесей. Уж не знаю, что именно он сотворил, но взрыв в лаборатории получился знатный. Хорошо ещё, что здание школы было старинной постройки, поэтому стены устояли. Но окно вместе с рамой и дверь вместе с косяком вынесло полностью. Самое интересное, что Сергей, во-первых, совершенно не пострадал (где-то успел спрятаться), а во-вторых, сумел убедить всех, что опыт у него удался! И в доказательство предъявил странные вкрапления желтого цвета, залепившие стены и потолок лаборатории.
Потом были отличный аттестат, красный диплом Университета, кандидатская в двадцать три и докторская в двадцать девять. Ныне доктор химических наук Калганов возглавлял отдельную лабораторию химии редкоземельных металлов и являлся экспертом сразу нескольких международных и отечественных комиссий по цветной металлургии.
Вот к этому уникуму я и заявился со своим соляром, потому как было ясно, что в моем паззле с трупом казаха и воскресшими Детьми Солнца не хватает детальки: где и когда изготовлен этот пресловутый кругляш.
Калганова я нашел, конечно же, за лабораторным столом. Маститый эксперт до сих пор не упускал возможности "похимичить" собственными руками.
- Здорово, алхимик! - бодро рявкнул я, входя в лабораторию.
- Привет фантасту, - не растерялся Сергей. - Давненько не виделись?
- Ну, почитай, с Нового года!..
- Нынешнего или прошлого?
- Э-э… - Я "завис". Вот так всегда. Серега обладал уникальной способностью ставить собеседника в тупик самыми простыми вопросами. - Наверное, все-таки нынешнего. А?..
- Принимается, - довольно улыбнулся мой друг. - С чем пожаловал?
- Вещицу одну надо бы протестировать, - я выложил перед ним соляр. - У тебя, говорят, аппаратура - супер. Мне нужно знать, когда и где могли изготовить эту вещь?
- Экий ты быстрый! - Калганов с интересом повертел соляр в руках. - Выглядит новоделом…
- Но?..
- Но явно имеет отношение к какому-то древнему культу.
- В точку! Это нагрудный знак жрецов-солнцепоклонников, предположительно - Детей Солнца. Была такая секта в зороастризме.
- Ух ты!.. Так получается, они и сегодня живут и здравствуют?
- Вот это ты мне и скажи.
Серега снова внимательно оглядел соляр. Поднес его под сильную настольную лупу с подсветкой, закрепил, вытащил из нагрудного кармана рабочего халата острый стальной щуп. Минуты две Калганов возился с моей находкой, наконец изрек:
- Похоже на медно-цинковую лигатуру. Видишь, цвет желтовато-зеленоватый?..
- И что?
- Ну, в старину золото часто сплавляли, помимо серебра, с медью и цинком для придания изделию мягкости и пластичности. А цинк как раз и давал зеленоватый оттенок.
- То есть мы имеем дело со старинным изделием?
- Не обязательно. Такие лигатуры применяют и ныне, как раз для придания новоделам солидного "возраста".
Я почесал кончик носа.
- Ты меня не путай, Серый. Щас в рожу вцеплюсь! Я же - кот. Помнишь?
- Ладно, не кипятись. - Калганов взял соляр и направился в дальний угол лаборатории. Там располагался внушительный агрегат, напоминающий древний вычислитель и пульт космической связи одновременно. Сергей чем-то щелкнул на панели, и аппарат ожил. На большом центральном дисплее заплясали непонятные символы и значки, потом вспыхнула надпись "ready" - "готов".
- Наша гордость! - важно произнес мой друг, открывая неприметный лючок и засовывая туда мою вещицу. - Атомно-абсорбционный спектрометр.
- И как он действует? - подозрительно поинтересовался я.
- Проба нагревается до нескольких тысяч градусов за секунду, образуется атомный пар, через который пропускается световой поток…
- Погоди-ка! Что значит "несколько тысяч"? Ты что, испарить его хочешь?!
- Успокойся, - Калганов хихикнул и сразу напомнил мне прежнего Серегу-химика из далекого школьного прошлого. - Пробоотборник сделает соскоб в пару десятков микрон. Будет совсем незаметно.
Он быстро набрал на клавиатуре несколько команд и ткнул в кнопку "старт".
- Ну вот, теперь подождем и попьем кофейку. Не возражаешь?
- А долго ждать?
- Минут десять.
- Тогда пошли пить кофе…
Результаты мудреного анализа оказались обескураживающими. Выходило, что соляр все-таки старинный, потому что соотношение в сплаве благородных металлов было совершенно иное, чем общепринятые ныне во всем мире. Хотя не факт, если взять гипотезу о кустарном изготовлении соляра.
- Видишь ли, - терпеливо, как двоечнику, втолковывал мне Серега, - отлить такой кругляш вполне можно и дома. Например, имея стандартную муфельную печь с температурой до 1100 градусов. А уж сделать форму нетрудно даже по рисунку из книги. Было бы желание.
- То есть в моем случае попался казах-ювелир, любитель древностей? Он изготовил себе оберег, но тот его все равно не спас от сил тьмы.