Грек насупился. Немного обидно стало, что майор остановил его, на самом интересном месте. Не дал договорить. Вот пристал он с этим лицом.
– Ну помню. А что? – уставился Грек на майора.
– Сдается мне, парень, который приходил меня убивать, уж больно похож на него, – сказал Федор.
На этот раз в глазах Грека отразилось недоверие.
– Да ладно? – проговорил он.
Федор настойчиво кивнул и потребовал от Грека:
– Давай, капитан, опиши в деталях лицо того типа.
И усатый Грек стал давать. При этом лицо нападавшего на него с ножом он описывал с такой подробностью, что, выслушав его, у Федора не осталось сомнений.
– Это был он. Сначала он пытался прикончить тебя. А теперь вот меня, – задумчиво проговорил Туманов.
Ваняшин слез с подоконника, подсел к столу. Напомнил:
– Но тогда этот парень и другой были вместе с фсбэшником Осиповым. – По тому, как взглянул на него Туманов, он догадался, что майор сейчас думал о том же, добавил: – А не тянется ли цепочка дальше?…
Он не договорил, но Туманов с Греком его прекрасно поняли, но каждый несколько по-разному. Например, усатый капитан подумал о мести и, скроив умную физиономию, проговорил:
– Наверняка это парень – приятель фсбэшника Осипова. И вздумал таким образом рассчитаться с тобой за друга.
На губах майора Туманова появилась кривая усмешка.
– А если он ему не приятель? – сказал Федор.
Грек решил не сдаваться. Как любит майор, чтобы все было по его. И Грек сказал:
– Николаич, что ж, по-твоему, у этого Осипова не может быть приятелей, если он работает в ФСБ?
Федор махнул рукой, давая понять, что Грек говорит не то. Сказал:
– Приятели у него, конечно же, могут быть. Но ты помнишь, Осипов говорил, что пытался завербовать тех двоих. Сделать из них своих информаторов. И я вполне допускаю мысль, что они уже были его агентами.
– Чего ж тогда они убежали от нас? – недоумевал Грек.
– Не хотели себя раскрывать. Уверены были, что Осипов выпутается. А вот им явно светила статья за хулиганку. Тем более, там фигурирует нож. И вообще, у меня такое чувство, что кто-то явно пытается прищемить нам яйца, – сказал Туманов и посмотрел на Грека, который, услышав про яйца, сразу же скрестил ладони внизу живота, показав тем самым, что все свое у него надежно прикрыто.
Ваняшин подмигнул Туманову, указав глазами, на какое место Грек наложил руки и сказал:
– Это тебе, Сан Саныч, не поможет.
На что Грек мрачно заметил:
– Ты о своих побеспокойся.
Туманов покачал головой.
– Клоунов из себя все корчите, – упрекнул он Грека с Ваняшиным. – А, между прочим, дело серьезное. Вот смотрите: нападение на Грека, взрыв нашей машины, и, наконец, попытка прикончить меня, – проговорив это, Федор замолчал.
Грек сидел хмурый. Все, что сказал майор, заставило его о многом призадуматься. Нарушил его размышления все тот же лейтенант Ваняшин.
– С чего бы это к нашим скромным персонам такое внимание? – сказал он.
Вопрос больше относился к майору Туманову, но ответил Грек:
– Леш, ты прямо как Иванушка-дурачок. Неужели сам не понимаешь. Сам же видишь, по каким серьезным делам нам приходится работать. Взрыв у пивбара, это тебе, о чем-то говорит или нет? – спросил Грек.
Ваняшин промолчал. Сравнение его со сказочным героем, пусть и добрым, но простаком, показалось ему не совсем удачным. Но ничего другого воображение усатого капитана подсказать сейчас не могло. И Ваняшин решил не оставаться в долгу, сказал на Грека:
– Сам ты змей Горыныч. Только бескрылый.
Усы у Грека угрожающе зашевелились, и неизвестно, чем бы закончилась эта словесная перепалка, если бы не вмешался майор.
– Грек, кто тебя из фсбэшников опрашивал тогда, когда возле пивбара случился взрыв? – спросил Федор, тем самым, спасая Ваняшина от мести усатого капитана. А то бы Грек за словом в карман не полез и нашел, что сказать этому Ваняшину. Но теперь, сбитый с толку вопросом майора, Грек призадумался, безжалостно насилуя свою память.
– Постой, Николаич, дай, вспомнить. Мне он представился полковником… – Грек защелкал пальцами, как это делает фокусник перед тем, как достать из шляпы кролика.
Щелкнул раз. Щелкнул другой, но на лице вместо радости, отразилось разочарование. Но память подводила.
– Чего ты просто так щелкаешь? Ты по пустой башке себе пощелкай, – подсказал Ваняшин, улыбнувшись. – Может, чего взболтнешь там.
Грек на него окрысился.
– Отвали, Леха. Не доводи до греха, или я за себя не отвечаю.
Федор погрозил забияке лейтенанту пальцем и сказал Греку:
– Это очень важно, Грек. Как фамилия того полковника? – Видя, что толку от усилий Грека не будет, и память тому явно изменила, Туманов подсказал: – Ефимцев?
Усатая мордашка Грека расплылась в счастливой улыбке.
– Во, точно. Полковник Ефимцев. А ты откуда узнал, Николаич? Тебя в тот момент там еще не было ведь.
– А я в щелку подсматривал, – пошутил Федор, потом сказал уже серьезно: – Просто я догадался. Это ведь он, Ефимцев, звонил нашему Василькову с требованием немедленно выпустить Осипова. Даже дежурного по управлению ФСБ прислал за ним. Вот я и подумал, что уж как-то все тут завязано.
– Ты на что намекаешь? – заинтересовался Грек.
Федор махнул рукой, чтобы Грек не приставал с дурацкими вопросами и сказал:
– Я ни на что не намекаю. Просто думаю, с чего бы у фсбэшников такой к нам интерес. И не начинается ли это с того самого момента, как ты распинался в признаниях перед этим Ефимцевым?
Ваняшин хмыкнул. Грек призадумавшись, пожал плечами. Но они оба ничего не сказали в опровержение предположения майора Туманова. Даже в какой-то мере были согласны с ним.
Видя, что возражений со стороны помощников не предвидится, Федор сказал Греку:
– А теперь, Саня, постарайся вспомнить, и если уж не слово в слово, то, как можно точней, о чем ты лопотал этому полковнику Ефимцеву?
На этот пустяковый вопрос капитан смог ответить без запинки.
– Да чего тут вспоминать, – усмехнулся он, разгладив усы. – Я ему рассказал про девушку с сумкой на плече. Как выглядела она. Как шла к метро, а потом вдруг развернулась и пошла к пивбару.
– А про красный "Жигуленок", из которого она вылезла, ты говорил?
Грек кивнул.
– Было.
Федор разочарованно развел руками.
– Да, Грек. Сказал ты, вроде бы и немного, но вполне достаточно, чтобы тебя убрать. Вот для чего те мальчики, вместе с лейтенантом Осиповым, поджидали тебя, – с долей определенности сказал Федор.
Грек приумолк сразу. Из-под густых бровей поглядывал на майора.
– Не стоило тебе распускать язык, Грек, – пожурил Федор капитана.
Усатый Грек захлопал своими черными глазенками.
– Погоди, Федор Николаич. Не стращай меня, – попросил он майора.
Ваняшин встал со стула, вернулся на подоконник. Видя, что настроение у Грека пропало, решил, что называется, подлить маслица в огонь, сказал, подмигнув Туманову:
– Да, Грек, обосрался ты по уши. Теперь сиди, обтекай. Хана тебе скоро настанет.
Грек едва не прослезился от обиды.
– Николаич, чего эта сволочь, Ваняшин, надо мной изгаляется?
Федору не хотелось пугать Грека, но отчасти Ваняшин был прав. Подобное майор пару дней назад испытал на себе. Странно все как-то получалось. И эти странности начали с ними происходить с того самого момента, как группа Туманова получила от полковника Василькова задание по расследованию взрыва.
Теперь майора не покидало чувство, что за ними постоянно кто-то следит, выжидая удобного момента для нападения. Если это криминальная группировка, то вряд ли все столь серьезно. Намного серьезней, если эти люди работают под прикрытием у ФСБ. Тогда, это уже хуже.
Взрыв возле пивного бара и их старушки "Волги" произошли не без участия Мамедова. Это ясно, как божий день. Но во всем остальном отчетливо прослеживалась железная рука конторы.
– Значит так, бойцы, – сказал Федор, посмотрев на приунывшего Грека и не в меру веселого лейтенанта Ваняшина. – Работаем по двум направлениям: это продолжаем розыск особо опасного преступника Мамедова и оперативная разработка сотрудников ФСБ. Пока только лейтенанта Осипова. Необходимо установить его адрес, номер домашнего телефона. Квартиру взять под наблюдение. Телефон – на прослушку. Также не исключено, что Мамедов может появиться у Чикиной. Поэтому, желательно этот момент тоже не упустить. Что передают наблюдатели? – спросил Туманов у Ваняшина.
Наблюдение за квартирой Чикиной вменялось в обязанность капитана Грека и лейтенанта Ваняшина. Пару дней, после того, как ее выпустили из изолятора временного содержания, оперативники устраивали возле ее дома засаду, надеясь, что Мамедов придет туда. Но надежды не оправдались. И телефон врача Чикиной, взятый на прослушку, упорно молчал.
Ваняшин достал мобильник.
– Один момент, – сказал он, набирая номер. – У меня там дежурит лейтенант Сокольский.
Неделю назад в отдел прислали на практику пятерых лейтенантов. Вот полковник Васильков и рассовывал каждого из них, куда мог. Группе Туманова достался толстяк, лейтенант Сокольский. Грек с Ваняшиным использовали его для мелких поручений, на которые не хотелось самим тратить время. Хотя в конечном итоге, все, что поручалось Сокольскому, приходилось перепроверять. Кроме всего прочего, толстячок лейтенант еще оказался и с ленцой. Бегать не любил, отдавая большее предпочтение сидячей работе в кабинете.
И тогда Ваняшин предложил Греку использовать его для наблюдения за Аллой Чикиной.
– У тебя машина есть? – спросил Ваняшин у Сокольского. Тот стоял и хрустел сухариками. Казалось, его рот был постоянно чем-то забит, и где бы ни появлялся толстяк, он обязательно чего-нибудь жевал.
Это особенно не нравилось Туманову, поэтому он толстого лейтенанта держал подальше от своего кабинета, оставляя того в комнате дежурной части с условием, если тот понадобится, опера его вызовут.
Толстый Сокольский нисколько не комплексовал по этому поводу. Усевшись за один из свободных столов, на которых обычно доставленные в дежурную часть, писали объяснения, он доставал из кармана какую-нибудь газету и, развалившись на стуле, не спеша, ее просматривал. При этом свободная его рука то и дело ныряла в карман, где у него лежал либо пакет с печеньем, либо сухарики. И лейтенант начинал не торопливо грызть их, чем иногда раздражал оперативного дежурного офицера.
Когда Ваняшин спросил его о машине, Сокольский не торопливо дожевал то, что было у него во рту. Проглотил. Потом сказал:
– Есть. Новенькая "семерка". Сто сорок жмет по трассе только так.
Ваняшин улыбнулся, глядя в огромные глаза толстяка, которые напоминали ему глаза куклы. Они моргали, при этом оставаясь безэмоциональными. Казалось, в целом свете нет ничего такого, что бы могло вывести толстяка из себя.
– Спокойный, как удав, – охарактеризовал Грек толстяка, еще в первый день знакомства. Попробовал посостязаться с ним, кто больше выпьет пива, но толстяк сдался на четвертой бутылке.
– Слабак, – добавил Грек к своей первоначальной характеристике.
Идея, поручить Сокольскому наблюдение за Аллой Чикиной, принадлежала в основном Греку.
– Чем сиднем сидеть в дежурке, лучше уж пусть наблюдает за Чикиной, – сказал Грек. – Надо только узнать, есть ли у него машина? На улице такого кабана не оставишь. В глаза бросаться будет. А так, пусть в машине сидит.
Узнав, что машина у Сокольского есть, Ваняшин улыбнулся.
– Тогда все путем, лейтенант. Выше нос, – последовало от Ваняшина шутливое замечание. – В общем, работенка не сложная. Сиди в своей новенькой "семерочке". Грызи сухарики, или чего там у тебя в кармане? – шутливо спросил он.
Сокольский достал горсть круглого печенья, показал.
– Во, печеньице.
– Ну вот, – кивнув на это, продолжил Ваняшин. – Грызи печеньице и смотри за тетей. Если к ней приедет вот этот дядя, – достал он фотографию Мамедова, сделанную на фотороботе, – сразу позвонишь нам. Мне или Греку. На крайний случай, можешь позвонить майору Туманову Федору Николаевичу. Сам ничего не предпринимай. Только наблюдай. Понял?
Толстяк кивнул. При этом, для Ваняшина так и осталось не понятным, доволен ли Сокольский предстоящей работой, или наоборот. Лицо толстяка оставалось спокойным, а глаза равнодушными.
Теперь же, набрав номер сотового практиканта, Ваняшин спросил:
– Сокольский, как там у тебя дела?
В ответ услышал спокойный голос толстяка.
– Ничего. Только скучновато маленько.
Ваняшин посчитал не лишним напомнить толстяку, для чего он там:
– Ты, вообще-то, там не для того, чтобы скучать или веселиться. А для конкретной работы. Наблюдать за гражданкой Чикиной. Кстати, как там она? – спросил Ваняшин.
Туманов с Греком выжидающе смотрели на него, и потому, как изменилось лицо Ваняшина, оба поняли, что-то случилось.
– Погоди, Сокольский, я сейчас, – сказал Ваняшин в трубку, потом виновато посмотрел на Туманова: – Сокольский докладывает, что сегодня утром Чикина не выходила из дома. А вчера вечером в ее квартире не было света. Он видел, как она входила в подъезд, а потом…
– Что? – Федор от таких известий вскочил со стула. А помрачневший Грек сказал угрюмо:
– Вот куцепердок толстый. Почему он не доложил об этом вчера вечером. Николаич, чего делать-то будем? – уставился он на майора.
Туманов подошел к Ваняшину и, глядя в глаза, что подчеркивало особую его строгость, сказал:
– Передай толстяку, пусть пока остается в машине. Мы сейчас подъедем.
* * *
Лейтенант Сокольский выглядел немного обескураженным. Увидев, торопливо вылезающего из белой "девятки" Ваняшина майора Туманова, он выскочил из своей машины, подбежал для доклада.
– Товарищ майор… – начал, было, он, но Федор махнул рукой, чтобы толстяк не продолжал. Решил, что не стоит тратить на это время.
– Потом, Сокольский. А сейчас пошли, – В подъезд Туманов вошел первым. Грек спешил, чтобы не отстать от него. Лейтенант Ваняшин широкими шагами перескакивал через ступеньки, обгоняя Грека.
Позади всех топал практикант Сокольский.
Они поднялись на пятый этаж, и Федор не мешкая, позвонил в дверь. Звонил он так долго, что соседка Чикиных, квартира которой была через стенку, не выдержала, открыла дверь.
– Ну чего вы звоните? – недовольно спросила она, подозрительно посматривая на столпившихся оперативников. Особенно ее внимание привлек Грек, похожий на цыгана и толстяк практикант Сокольский. Сокольский даже больше чем Грек. Несколько раз, выходя из подъезда и возвращаясь, она видела толстяка сидящим в машине недалеко от их подъезда. Он ей показался подозрительной личностью. Даже хотела позвонить в милицию, да муж отговорил.
Федор Туманов достал служебное удостоверение, показал, сказав:
– Я – майор Туманов из уголовного розыска. Мы интересуемся вашей соседкой Аллой Чикиной?…
Соседка недоверчиво поглядела на Туманова.
– А чего ей интересоваться?
Причем, вопрос был задан так, что Федор сразу не нашелся, что на это ответить. Поэтому сказал то, что интересовало его:
– Нам бы надо повидать ее. – Федор хотел позвонить еще раз, но соседка остановила его:
– Не звоните. Нет ее дома.
Грек вышел вперед из-за спины Ваняшина, словно он тут был самый главный, и, нахмурившись, проговорил:
– Как это нет? Должна быть. Наш сотрудник видел, как она вчера вечером входила в подъезд. Куда же она делась?
Соседка оказалась женщиной настойчивой. Впырившись настырными глазами в усатого капитана, она сказала:
– Это вон тот, что ли, толстый, ваш сотрудник?
Грек обернулся, посмотрел на Сокольского, который и на этот раз что-то гонял во рту и сказал:
– Ну да.
На лице соседки отразилось полное разочарование.
– Ну и что, я тоже вчера вечером видела ее. Алла шла домой впереди меня. Я еще хотела ее догнать на лестнице. Видела, она открыла дверь подъезда. Вошла. Минуты не прошло, как я вошла следом. Смотрю, а ее на лестнице нет. Тишина. И шагов не слышно. Я так и обалдела. Куда она могла деться. За такое короткое время бегом на пятый этаж не взбежишь. И ночью она дома не ночевала. Нам-то слышно, когда она бывает дома, – проговорила она с некоторым недоумением.
Федор Туманов стоял, прислонившись спиной к двери. Грек суетливо повернулся к нему:
– Николаич, ну чего, замки на двери ломать будем? – спросил он.
Федор не ответил. Входя в подъезд, он заметил стоящие на площадке первого этажа около лестницы два больших целлофановых мешка со строительным мусором, оставшиеся после ремонта. И Туманов спросил:
– У вас в подъезде ремонт был?
Соседка с недовольством махнула рукой.
– Да какой там ремонт. Халтурщики. Стены повазюкали, побелили и все. Да дверь сломали.
– Какую дверь? – оживленно спросил Грек.
– Внизу. У нас в каждом подъезде внизу двери есть. За лестницей. На случай аварийных ситуаций. Так эти шабашники сломали на ней замок. Им, видишь ли, через нее было удобней бидоны с краской заносить. Уехали, а замок так и не повесили на дверь. И мусор после себя оставили, – пожаловалась соседка.
Федор все понял.
– Пошли вниз, – сказал он Греку с Ваняшиным.
Сокольский как неприкаянный, поплелся следом.
Спустившись на первый этаж, Туманов осмотрелся и обнаружил дверь, про которую говорила им соседка Чикиной. При входе в подъезд, эта дверь была не видна. Ее можно было увидеть, лишь зайдя за лестницу, что майор и сделал. А следом за ним и Грек с Ваняшиным. Туда же притопал и Сокольский.
Замка на двери не оказалось, а наличие на полу рассыпанной побелки и капель краски, говорило о том, что ремонтники не раз и не два пользовались этой дверью. И мешки с мусором, как видно, намеревались выносить именно через эту дверь, чтобы не пачкать подъезд. Но по какой-то, неясной для оперативников причине, мусор так и остался стоять возле лестницы, надежно прикрывая от посторонних глаз дверь запасного выхода.
– Вот такие у нас дела, – задумчиво проговорил Туманов и, повернувшись к Сокольскому, добавил: – Ты сидел в машине, а интересующий нас человек в это время был здесь, преспокойненько дожидаясь, пока Чикина войдет в подъезд. И когда она вошла, он, наверняка, затащил ее сюда, а потом вывел через эту дверь, чтоб не мозолить тебе, Сокольский, глаза.
– Товарищ майор… Ну я же не знал. Я даже по нужде не отходил, – поклялся Сокольский.
Грек подозрительно посмотрел на него.
– А как же твой мочевой пузырь, не лопнул? – спросил он с серьезным выражением лица. Сокольский не счел нужным ответить. Промолчал.
– Одного только я не пойму. Ну если Мамедов хотел свести с Чикиной счеты, прикончил бы тут, – сказал Туманов, размышляя об этом вслух.
– Или в квартире, – подсказал Ваняшин. Майор посмотрел на него.
– Зачем ему надо было ее похищать? Не понятно, – Туманов старался подтолкнуть к размышлениям и своих помощников, но Ваняшин не ответил. Грек тоже молчал, злыми глазами смотрел на дверь.