Люська не стала звонить Махрову из салона. Тема разговора не предназначалась для чужих ушей. Да и просто не хотелось привлекать внимания к своим отношениям с ним. Хотя это не являлось ни для кого секретом. Все манекенщицы знали про её покровителя, но не все догадывались о том, кем он является на самом деле. Вернее, об этом знала только Татьяна, но она понимала, что о личности люськиного ухажера лучше не распространяться.
Люська подбросила подругу домой и, оставшись одна, позвонила ему из машины по мобильному. Махров только что закончил отбиваться от въедливых оперативников, которые вывернули из него душу, и был измотан до предела.
- У тебя есть для меня две минуты? - для начала уточнила Люська. Она чувствовала себя немного виноватой за свое утреннее раздражение, знала, что он её не простил, но Махров даже не вспомнил о ссоре. Его голова была забита другим под завязку.
- Конечно, милая, - равнодушно ответил он. - Ты же знаешь, я всегда рад тебя услышать.
- Извини, что утром испортила тебе настроение.
- Не будем об этом. Я уже забыл. Настроение мне испортили другие.
- Боюсь, что сейчас добавлю. Тебе бьют под дых. То ли считают, что ты уже сошел, то ли вызывают на откровенный разговор.
- Ты о чем?
- Груздь приперся сейчас к нам в раздевалку поглядеть на голых девочек. Любопытный до жути.
- Что он хотел?
- Вот это ты у него и узнай! Кажется, он говорил Владику о какой-то плате.
- И что Владик ему ответил?
- Понятия не имею. Но думаю, как порядочный человек, ответил отказом. Хотя ты ведь знаешь, насколько в нем порядочности. Мог и согласиться.
- Ладно, разберемся. Скажи Владику, чтобы не трепыхался и не шел ни на какие сделки с совестью. Дороже будет.
- Да он не трепыхается. Но дрожит, как осиновый лист. Вышел весь в слезах и чуть ли не на коленях умолял меня тебе позвонить.
- Ладно, спасибо за информацию. Можешь отдыхать. И не лезь никуда. Это дело не женское.
- А я и не лезу. - Люська отключила телефон и поехала домой.
Махров положил трубку и посмотрел на хмурую физиономию Боксера. Витек тоже был измотан бесконечным допросом, учиненным оперативниками. Он никак не думал, что ему придется когда-нибудь выполнять свои непосредственные обязанности зама по общественным связям. И сейчас приходил в себя, вливая один за другим бокалы с крепленым вином.
- Груздь наехал на Черновца, - мрачно проговорил Махров.
- Чего? - только и мог изречь Витек.
- Вот тебе и чего! Это уже неприкрытая провокация. Он только и ждет, чтобы мы взорвались.
- Да мы их всех перестреляем, как ворон! - взвился Витек.
- Никакой пальбы раньше времени! Надо с ним встретиться и побазарить по душам. Что-то он резво начал.
Махров выдвинул ящик стола, вынул записную книжку, отыскал нужный номер, схватил трубку телефона.
- Валера, ты? А это Махров. Так ты хорошо спишь, оказывается? Райские кущи сняться, говорю. Думаешь, можно чужой кусок сожрать и все равно в рай попадешь? Как о чем? Да все о том же. Закон ты забыл, вот о чем. Давай в девять у Лысого. Только много железа не бери, поговорим по душам и все.
Боксер поставил бокал с недопитым вином на столик и поднялся из кресла.
- Пойду грузить пушки в тачку, а, Сергеич?
- Не спеши! - рявкнул Махров. - Узнаем сначала, что он скажет в свое оправдание. Крючок нажать всегда успеешь!
- Ну, смотри, Сергеич. - Витек опустился на свое место. - Как бы не опоздать.
Груздь и вправду собрался отмечать юбилей своей "творческой" деятельности. Уже с раннего детства он был "способный" мальчик. Папашкина должность секретаря горкома позволяла ему вести вольготную жизнь, не омраченную финансовыми трудностями семьи. Выделенных отцом денег на карманные расходы, естественно, не хватало, и он пополнял свои карманы доходами от продажи натыренных из папашкиной библиотеки книг, которые тот, конечно, никогда не читал, и вещиц из мамашиного гардероба, которые она изредка надевала. Если и этих денег не хватало, он переходил на антикварные безделушки из гостиной и сокровища мамашиной шкатулки. Замеченная пропажа вызывала небольшой скандал, но дальше подзатыльника дело не шло. Оттопыренные карманы и положение бати привлекали к нему стаи юнцов, а затем и девиц. Валера стал чувствовать себя центром вселенной и требовать подчинения. Девицы вынуждали идти на дополнительные расходы, и он попытался заработать денег на стороне. Кроме как воровать, ничего другого он не умел, поэтому решил спытать счастья в полученной профессии. Собрав доверенных дружков, он ломанул довольно успешно пару квартир состоятельных граждан, но на третьей крупно залетел и впервые в своей жизни услышал за спиной противный скрип закрывающейся двери камеры. Наверное, скрип ему очень не понравился, и он стал умолять папашку забрать его домой. Секретарь приложил немало стараний и отмазал сынка от суда, так же как перед этим отмазал от армии. Тем не менее Валере пришлось убраться из родного города, чтобы не мозолить глаза горожанам, и переехать в Белокаменск.
Доверенные дружки расселились по колониям, и Валера легко нашел новых. Работать он категорически отказывался, поэтому предпочитал руководить. Для начала немногочисленной шайкой, а потом и целой бандой. Развернувшись и окрепнув, Валера не стал ограничиваться квартирами и перешел на магазины и предприятия. А уж когда дали волю предприимчивым людям, для Валеры и его банды работы стало невпроворот. К тому времени партия пришла в негодность, и папашку отправили на заслуженный отдых. Валера понял, что отмазывать больше некому, и решил сам в дела не лезть, а держаться за спинами своих парней. Постепенно он собрал вокруг себя несколько десятков молодых отмороженных бездельников и стал некоронованным авторитетом, с которым не считались авторитеты в законе. Не считались до той поры, пока Груздь не стал претендовать на кусок городской территории, отбив её в боях с другими бандами.
Валера положил трубку и улыбнулся. Задрав ногу на ногу, он сидел в глубоком кресле и держал в толстых пальцах сигару. Любил почувствовать себя хозяином жизни, а ещё больше показать, что является таковым. За его спиной на стене красовалось живописное полотно, изображающее внушительных размеров голую бабешку, развалившуюся на диване в соблазнительной позе. Все стены своей квартиры он до потолка увешал картинами современных мастеров всевозможных стилей: от чистого сюра до убогого примитивизма. На тумбочках и полочках в изящном беспорядке красовались всякие антикварные штучки: статуэтки, вазочки, канделябры. Сразу бросалось в глаза, что хозяин хоть и не обладает изысканным художественным вкусом, но имеет для удовлетворения амбиций достаточные материальные средства. Во всем этом проявилась его застарелая любовь к роскоши, да и воспоминания безоблачного детства.
- Бурый затряс хвостом, - сказал он, попыхивая сигарой. - Я даже слышал, как дрожала трубка и стучали зубы. Он запаниковал, это однозначно. Теперь будет дергаться и рано или поздно сорвется. И тогда сделает неверный шаг, который будет стоит ему жизни. Он уже ничего не может. Все, сдохся! За ним никто не стоит. Посильней надавим, и сам уйдет. Если не уйдет, уберем с дороги.
- Что он тебе предложил? - уточнил сидящий напротив Чекунь.
- Забил стрелку в девять у Лысого. Побазарим о делах. Если он начнет свару, придется утихомирить. Возьмешь на себя Боксера. Если сам не справишься, зови на помощь Колюню и Дубаря. Втроем завалите. С его бычками, надеюсь, наши ребята справятся. Ну, а мне Бурого пальцем ткнуть, и он труп. Потом отцам скажем, сам полез. Он ведь стрелку забил, не я.
- Давно надо было их разогнать, Валер, - согласился Чекунь. - Чё ты с ними все сюсюкался? Бурого убрать, мордоворота завалить, и все их ребята сами к нам перебегут. Если они пушки повынимают, тогда всех отработаем. Лично Боксеру маслину закатаю.
Груздь задумался, посасывая сигару и пуская дым.
- А там, как на войне, все трофеи победителю, - промычал он.
Во многих городах ещё сохранились памятники вождю мирового пролетариата. В Белокаменске их было три. На центральной площади имени этого памятника, на площади перед вокзалом и в городском парке культуры и отдыха. Вечерами в парке было пусто. Люди предпочитали не гулять по темным аллеям, боясь нарваться на хулиганье. Но хулиганья никакого и не было, поскольку в парке рядом с памятником лысому пахану то и дело проходили разборки вооруженных людей, выбравших для себя призвание обитателей "больших дорог".
Среди темных деревьев возвышался знакомый силуэт с поднятой вверх рукой и зажатой в ней кепкой. То ли он махал ей на прощанье исчезающему в тумане истории пролетариату, то ли показывал запоздавшему гуляке в направлении выхода. Тем не менее лучшего места для разборок трудно было придумать, и даже патрульные менты обходили его стороной.
Ровно в девять к памятнику подъехал темно-серый "мерседес" Махрова с Боксером за рулем и двумя парнями, неудавшимися чемпионами-тяжеловесами. Следом подкатил вишневый "лендровер" ещё с тремя молодыми бойцами, тоже, по всей видимости, имеющими за плечами различные спортивные соревнования. Через пять минут подлетел темно-зеленый джип "гранд чероки". Из него легко по-спортивному выскочил рыжий Чекунь и вылезли двое качков, следом за ними солидно выбрался Груздь. Рядом с джипом пристроилась черная "ауди". Из неё вывалились ещё четверо упитанных парней в застегнутых наглухо черных кожанках. Оружием не размахивали, но, видно, держали по карманам наготове. Обе группы сгрудились напротив друг друга, закурили и принялись трепаться вполголоса, чтобы не было слышно конкурентам. Махров кивнул Груздю, и они удалились к подножию памятника для серьезного разговора. Братки остались у машин, переглядываясь и переговариваясь.
- А сейчас руки трясутся, Чекунь? - крикнул Боксер. - Ну что, все ещё похмельная дурость в башке? Давай налью? У меня в машине есть пару пузырей. Ты что предпочитаешь: джин, виски, самогон, бормотуху?
- Я кефир пью с похмелья, - крикнул в ответ Чекунь. - Очень помогает. И вообще полезно для здоровья. Сразу реакция быстрей и удар более точный. Сразу раз - и в гроб! - Он махнул сжатым кулаком.
Тем временем авторитеты беседовали по душам в тени гранитного постамента.
- Зря ты это затеял, Валер, зря, - огорченно говорил Махров. - Никому от этого не будет лучше. Ни тебе, ни мне. Ты же не фраер какой-нибудь, знаешь, к чему это приведет.
- О чем ты толкуешь, Сергеич? - удивлялся Груздь. - Если я что-то делаю не так, говори. Я послушаю. Мы за этим здесь.
- Не крути бейцалы! - Махров пронзительно смотрел ему в глаза. Знал, что его взгляд раньше нагонял страху на фраеров и валил женщин наповал. Но сейчас времена изменились: смотри, не смотри - никакого эффекта. Женщины не реагируют, воры тем более. - Это ведь наш район. По закону. Закон пока никто не отменял. Мы уйдем, Валер, а закон останется. Это Конституцию по сто раз переписывают, а наш закон один раз написан - кровью.
- Да ладно тебе, Сергеич! - Груздь со злостью отбросил окурок. - Никто твой закон уже не читает. Мы туда первые пришли, вот и весь закон. Хочешь поперек идти, столкнемся лбами. Кто пойдет дальше, будет решать сила.
- Я старше тебя, Валер. И знаешь, уже не хочу крови. Нагляделся и напускался. А ты ещё молодой. Тебе меня не понять. Ты готов идти по трупам. Но я не такой слабак, как тебе кажется. У меня сила есть. Не кулаки, хотя и это найдем. Я тебя смести могу в один момент. Сам не заметишь, как в канаве окажешься с дыркой в башке. Я тебе не угрожаю, пойми. Я предупреждаю. Но я не хочу этого. У меня есть другая сила. Одно слово скажу, и тебя уберут. Будешь грузчиком работать. Все! Больше ничего не дадут. Не лезь против закона.
- Плевал я на твой закон! - окрысился Груздь. - Этот район ничей. Туда никто раньше не совался. Рабочий квартал. Одна нищета живет. А мы этих ребят давно пасли. Так что они наши пасынки. А твоих костоломов они знать не знают.
- А Черновца тоже ты пас? - взорвался Махров. - Может, и бабки ему давал на раскрутку? Может, ты его от разных собак охранял, которые его за задницу кусали? Он мне всем обязан. Если бы не я, его бы смели давно.
- Слушай, Сергеич, - усмехнулся Груздь, - ты какой-то сегодня чумовой! Кто на тебя наехал, скажи? Я ему сам морду набью! Чтобы я на твоего Черновца вонючего наезжал? Да ты чё в самом деле!
- А зачем сегодня приканал к нему в салон? На голых баб посмотреть, что ли? Или вдруг стал модами интересоваться?
Груздь улыбнулся и похлопал Махрова по плечу. Махрову эта фамильярность не понравилась, и он скинул его руку, отодвинулся подальше. Валера усмехнулся.
- Стареешь ты, Сергеич. Мнительный стал. Юбилей у меня на носу, тридцать пять стукнет скоро. Я Черновцу твоему костюм заказал пошить. А он сразу жаловаться побежал! Ну и ссыкун! Не уважаю я таких людей трусливых. Ты уж не обижайся, Сергеич. Но таких людей учить надо. Я твою долю брать не буду. Он мне мою платить будет.
Лицо Махрова скривилось от раздражения. Куда этот пацан лезет? Неужели хочет бойни? На закон наплевал, на отцов наплевал, на него, Махрова, тоже плюет. Это переходит все границы дозволенного! Должны быть у них свои законы поведения или нет? Кто они, в конце концов, организованная преступность или свора дворовых собак, дерущаяся из-за куска мяса. Что, опять нужно затевать свару? Ну даст он отмашку Витьку на бой и такое начнется. Он посмотрел на своих ребят, стоявших вокруг Боксера, перевел взгляд на бойцов Груздя. Рыжий Чекунь что-то говорил им, размахивая руками. Молодые ребята, ещё пожили бы свое. Перебьют друг друга из-за капризов этого ублюдка. Почему-то смерть стала вызывать у него отвращение. Не своя смерть, чужая. Своя закономерна и неизбежна. Глупо подыхать в канаве, но время и место выбирать не приходится. Нет, чужая смерть отвратительна, вот что противно. Как представил себе, что половина этих ребят попадает с кровавыми дырками, не по себе стало. Но успокаивать Груздя надо. Любым способом. Если все же мирным не получится, придется применить самый радикальный. Пуля киллера успокаивает быстро и надежно. Всех без разбора. Одного уже успокоила.
- Слышал, Горбунка моего мочканули? - спросил он.
- Слыхал. Двое залетных. Теперь никого не найдут.
- Как думаешь, кто его заказать мог?
- Никак не думаю, Сергеич. Понятия не имею. Даже не предполагаю.
- Ладно, все. Черновца оставь в покое. Я с ним сам как-нибудь разберусь. Если на него наедешь, значит, на меня наехал. Тогда мир кончился. Будет война. А я не хочу людей терять. Ни своих, ни твоих. Договорились?
Валера курил и задумчиво глядел в сторону. Можно и договориться для понта. Чего не договориться? Пускай старый успокоится. А завтра опять наехать. Бурый не выдержит и устроит разборку. Тогда считай, ему конец. У него, Груздя, бойцов в два раза больше. Если половину положит, вторая половина все равно останется. Да ещё где-нибудь молодняк наберет. Вон сейчас сколько ребят по улицам болтается, не знает, чем заняться. Зато он будет хозяином в городе. Надоел ему этот Бурый. Вечно под ногами мешается. Он улыбнулся и посмотрел на Махрова.
- Ну, что ж, договорились, Сергеич.
На том они и расстались. Разобрались по машинам, и через минуту у памятника Лысому уже никого не было, а только ветер гонял опавшую листву.
Глава 5
Ее дом на Ольховской улице Андрей помнил также хорошо, как и свой. Сколько раз в своем воображении он прогуливался возле этого дома, поджидая её. Но она не появлялась, даже в воображении. Облик этой хрупкой девушки с длинными волосами постепенно исчезал из памяти за долгие годы, и ему порой казалось, что её никогда и не было. Ровно через час после животрепещущей беседы с ветераном он уже давил кнопку звонка. Дверь открыл молодой парень в наушниках от плеера, из-под них доносилась ритмическая музыка. Качая в такт головой, парень кивнул Андрею, пропуская его в квартиру. Андрей немного удивился такому гостеприимству и шагнул в прихожую. Парень махнул рукой, показывая, что надо идти за ним, и повел его на кухню. Там он, не говоря ни слова, открыл дверцу холодильника. Андрей было подумал, что парень не только гостеприимен, но и щедр душой, и собирается его покормить, но заглянув внутрь, увидел, что холодильник безнадежно пуст. Заметив его недоумение, парень снял наушники.
- Вот, не работает, - сказал он. - Вернее, работает не так, как хотелось бы. Посмотрите сами. Мотор жужжит, а холода - нема.
Андрей пожал плечами.
- Наверное, фреон улетучился, - предположил он. - Компрессор пустой воздух гоняет. Трубки паять надо. В общем, головная боль.
- И вы можете его починить?
Андрей с сожалением посмотрел на парня.
- Как-нибудь в другой раз. А где Люся?
- Какая Люся?
- Каретникова.
- Понятия не имею. Так вы будете его чинить?
- Вроде бы она здесь живет.
Парень недоуменно помотал головой.
- Вы что-то путаете. Здесь я с матерью живу. И все. Больше никого.
- Давно?
- Почти два года. Мы переехали. Так я не понял, вы будете чинить или нет?
Андрей закрыл дверцу холодильника.
- Слушай, я что, мастер?
- А что, разве нет? Я вас целый день жду.
Андрей пошел к двери.
- А куда она переехала?
- Да не знаю я никакой Люси! Целый день убил из-за этого дурацкого холодильника! - расстроился парень. - При чем здесь какая-то Люся?
Но Андрей уже открывал дверь.
Он познакомился с Люськой, когда ему было двадцать, а ей ещё меньше. Это произошло при довольно необычных обстоятельствах. Она заметила, что какой-то парень крутиться возле нее, и подумала, что он хочет завязать с ней знакомство, но боится подойти. И подошла сама. Но он не собирался с ней знакомиться, и даже не хотел, чтобы она его запоминала. Он просто выслеживал её, чтобы узнать распорядок дня. Зная точный распорядок всех членов семьи, можно без риска залезть в квартиру. Именно это Андрей и намеревался сделать. Но попросту втюрился, и стал убеждать Игоря, своего напарника, что им надо отказаться от ограбления этой квартиры. И стал гулять с ней. У них были близкие отношения, продолжавшиеся целый год. Но молодость беззаботна и страстна. Он до того увлекся ею, что стал рассеянным и безалаберным, а для вора это хана. Может быть, поэтому их и замели. Когда шло следствие, Люська приходила на свидания и, заливаясь слезами, обещала, что будет ждать. Сначала она писала ему раз в неделю, потом раз в месяц, потом раз в год. Последнее письмо он получил три года назад. Хотя продолжал ей писать постоянно.
Андрей круто развернулся у двери.
- А вы получали мои письма? От Андрея Волкова. Я писал по этому адресу.
Парень подумал и кивнул.
- Вспомнил! - обрадовался он. - Я вспомнил, кто такая Люся Каретникова. Пришло несколько писем на её имя. Но мы не знали, куда их передать. Потом выкинули за ненадобностью. Так это были ваши письма?
Андрей не стал ничего отвечать и закрыл дверь. Он спустился вниз и вылетел на улицу. Не пройдя и десяти шагов, он остановился. Куда теперь идти и где её искать? Он вернулся в подъезд и с отчаяния ударил ногой по входной двери. Дверь задрожала, вылетело и разбилось плохо вставленное стекло. Из квартиры на первом этаже выглянула домохозяйка.
- Не хулиганьте, молодой человек! Сейчас милицию вызову.