Ксения не ответила и не потому что не хотела или не знала что следует ответить, просто Лешкина мамаша не давала ей рта раскрыть. Все, что она говорила, было произнесено так, будто в случившимся виновата только Ксения и уж никак ни ее сынок. Она напористо перешла в наступление, и отступать или уступать какой-то девчонки пусть и беременной, не собиралась.
– Сколько таких рожают и оставляют детей в роддоме. А эта умная, хочет нам в подоле принести. Здорово получается: Алексей виноват, в том что ты забеременела. Скажи уж, денег захотела содрать с нашего сына. Видишь, парень за себя постоять не может, так ты и наседаешь на него.
Ксения усмехнулась. Ну дает тетка!
– По-моему, у вас неправильное представление о сыночке. Он-то как раз может постоять за себя, – сказала Ксения, ожидая каков будет резонанс.
И он последовал. Тут же, незамедлительно, хотя и предсказуем.
– А ты кто такая, чтобы судить о моем сыне? Пришла с улицы. Здрасьте, я хочу, чтобы он на мне женился? Не выйдет. Лучше уезжай-ка ты отсюда к матери своей. Охмурить Алешу тебе не удастся. Я не позволю. И если ты еще этого не поняла, тем хуже для тебя. Зря время теряешь, девочка. – Женщина перешла на повышенный тон.
Вот он ожидаемый резонанс. Ничего другого услышать и не стоило. И напрасно Ксюша попыталась воззвать негодяя Лешку к сознательности. Ведь с самого начала догадывалась, чем этот ее визит закончится. И какой смысл дальше стоять тут и выслушивать оскорбления.
– Да не ори ты как резанная, – спокойно без эмоционального всплеска произнесла Ксения, и кажется, этим просто взбесила Лешкину мать. На секунду, другую женщина застыла с раскрытым ртом, уставившись на Ксению зверем, потом завопила как будто ее ужалила змея:
– Ты… со мной таким тоном?.. Да как ты смеешь?
– Таким, какой ты заслуживаешь, – сказала ей Ксения ничуть не сожалея за каждое произнесенное слово. Скорее, наоборот, очень хотелось задеть самолюбие Лешкиной матери. Да и пусть это будет ее местью. Чтоб не очень зарывалась. А то возомнила себя сама не знает кем.
Месть удалась.
– Ах ты рвань общежитинская. Уходи отсюда немедленно! Я сейчас милицию вызову, и тебя за шиворот выкинут отсюда. Дешевка.
Прозвучало это уже Ксении в спину. Девушка спускалась по ступенькам. Стерпеть очередные оскорбления не получилось.
– Да ты на себя-то посмотри, торфушка с рязанской мордой, – сказала Ксения в отместку и пошла уже больше не оборачиваясь. Смотреть было противно. "Ну и семейка. Урод на уроде", – думала Ксения, всхлипывая от обиды и жалея, что не получилось выкидыша. Как же другим девчонкам везет. Залетят, смотришь, месяца не пройдет и выкидыш. А Ксения, что только не делала, ничего не помогло. Этот ребенок, словно вцепился там в нее ручками.
К негодяю Лешке, Ксения испытывала полное отвращение как к последнему человеку, и ничего больше. Подленьким оказался паренек. "А ведь небось дома сидит, – думала она, спускаясь по лестнице. – Мамаша велела не высовываться, вот он и спрятался хвост поджав. Как малыш под столом. А может и не под столом. Может лежит на диване и таращится в телевизор. Подлец".
Ксения старалась не прислушиваться к тому, что кричала ей вослед Лешкина мамаша и уже больше не отвечала на оскорбления. Она не знала, что после ее ухода с женщиной случилась самая настоящая истерика. Ее пробрала самая настоящая трясучка, какая бывает у очень сильно нервно больных людей. Женщина не находила себе места, бегая по квартире пока окончательно не выбилась из сил. Только тогда она рухнула в кресло и Лешке, дорогому сынку пришлось ее отпаивать корвалолом.
– Ты слыхал, – пожаловалась она на Ксению своему сынку, – эта дрянь назвала меня – торфушкой? – Лешкина мамаша захлебывалась от переизбытка злости. Больше всего ее разобрало, как девчонка смогла распознать то, что она тщательно скрывала все эти годы, выдавая себя за коренную москвичку. Ее деревенское происхождение. А эта дрянь пришла и напомнила ей, откуда она родом.
Когда-то молоденькой девочкой приехала она в Москву, нашла себе мужа, пусть намного старше, зато как оказалось с достатком, обеспеченного. Все было в ее жизни и плохое и хорошее, вспоминать не любила. Горюшка хлебнула, что и говорить. Зато теперь имела все, о чем только можно желать. Есть и квартира, и дача и машина. И в деньгах недостатка нет. И чтоб это все досталось какой-то голодранке, залетевшей неизвестно от кого.
– Никогда, – сказала Лешкина мать.
Лешка не перечил матери, не сомневаясь, что она всегда и во всем права и потому не возражал, когда мать в категоричной форме заявила, что ему не следует жениться на этой беременной девушке, да к тому же приезжей. Он и сам не хотел. Да и чего ради? Связывать себя по рукам и ногам, была охота. А таких Ксюш в его жизни будет еще ох как предостаточно. В этом Лешка не сомневался.
– Невеста нашего сына должна стать ему достойной парой. А эта, что она из себя представляет? Красавица. Толку с ее красоты, – вечером за ужином Лешкина мать рассказала мужу о конфликте.
– Эта девушка приходила сюда? – Лешкин отец слегка сконфузился. И жена заметив это, спросила:
– Что с тобой? Чего ты так заволновался?
– Ничего, – муж пожал плечами и даже улыбнулся, чтобы она поверила в то, что ему до этой девчонки дела нет. – Дел много. Устал. Знаешь, это новое назначение… Пока еще толком не могу привыкнуть.
– Привыкнешь, – деловито махнула рукой жена, решив таким образом поддержать супруга и опять вернулась к разговору о беременной девушке, назвав ее пузатой уродиной.
– Ну что ты? – неожиданно возразил супруг, призадумавшись. – По-моему, она все-таки хорошенькая. Я бы даже сказал слишком хорошенькая. Просто красавица, – сказал он и тут же осекся, заметив на себе пристальный взгляд строгой супруги. Все сказанное им не понравилось жене. Она взглянула на мужа такими глазами, словно сейчас и немедленно собиралась его растерзать. Все мужики бабники, в том числе и ее муж. Уж сколько лет ему, а как дойдет до секса, иначе, как извращенцем его не назовешь.
– Ничего в ней такого нет, – категорично заявила Лешкина мать, не оставляя мужу шансов на возражения. – А красота с годами может и угаснуть. Как свеча. Горит, горит, а потом раз и нет ее, – сказала она, давая понять супругу, что тому лучше помолчать и не настраивать сына на глупые мысли. А то ведь надо же до чего додумался, заявил, что, может и в самом деле Лешке стоит жениться на этой девушке.
– Нет, не стоит, – сказала как отрезала мать, тут же объявив, что в жены сыну у нее есть другая девушка из приличной семьи.
Лешка догадывался кого мамаша собиралась навязать ему в жены. В их элитном доме, в соседнем подъезде жил приятель отца. Когда-то они работали вместе. Потом приятель перешел на другую работу и его закинули дипломатом в одну из африканских стран. Лешка не интересовался куда. Да и зачем забивать голову всякой фигней. А вот его мать, как оказалась, помнила о дружеских отношениях мужа и даже очень интересовалась.
– Мы все устроим, – пообещала мать. – И ты женишься на дочке Михаила Юрьевича, папиного друга.
Лешка вздохнул. Его родичи страстно желают породниться с семьей этого дипломата, а на то, что дочка этого Михаила Юрьевича не красавица матери наплевать.
– С лица воду не пить, – сказала на это мать. – Конечно, она не такая красотка как эта твоя пузатая. Но она и не уродина. А потом не забывай, она из очень обеспеченной семьи. Так что если ты не против, я поговорю с ее родителями. И мы возобновим знакомство. А потом я все устрою. Точнее тебя оболтуса пристрою за их дочь.
– А почему это я оболтус? – перешел Лешка в нападение.
– А кто же ты еще? Тебе уже двадцать семь лет и пора бы устроиться в жизни. А ты учиться не хочешь. Работать тоже, – тут же парировала мать нападки сына. – Так хоть может в браке тебе повезет. И не возражай мне, – заявила сердобольная мамаша.
Хотя Лешка и не пытался возражать. Была охота. Да и вряд ли это чего бы изменило. К тому же, со своей будущей невестой Лешка был хорошо знаком. Как никак жили в одном доме. Девица, кажется, уже давненько запала на него. Пару раз она привозила Лешку к себе на дачу где они занимались любовью. Хотя настоящей любовью это не назовешь. Просто секс. По крайней мере, Лешка к ней никаких душевных чувств не испытывал.
– Она девочка не бедная. С ней ты будешь как сыр в масле, – брюзжала мать. И было это почти месяц назад, когда Ксюша пришла к ним первый раз, решив познакомиться с Лешкиными родителями.
А теперь вот как все получилось.
– Этот урод прячется от меня за мамину юбку. Но я его все равно достану. Пусть он посмотрит мне в глаза, – решила Ксения, расположившись на скамейке возле соседнего дома. Отсюда был хорошо виден и Лешкин подъезд и окна его квартиры. Вот только неизвестно, сколько ждать придется тут. Но Ксения решила, что не уйдет отсюда, пока не увидит Лешку, даже если ей придется замерзнуть здесь. И пусть тогда ее смерть и не родившегося малыша, будет на его совести.
Но все оказалось не так трагично, как накручивала она себе. И ждать ей слишком долго не пришлось. Хотя может быть часа полтора и прошло. И проходившие мимо люди, особенно из числа проживавших в подъезде, уже стали обращать на сидящую на скамейке беременную девушку внимания, и тут во двор въехали пять иномарок среди которых особенно выделялся сверкающий белизной "Мерседес". И Ксения наконец-то увидела его, того, которого еще недавно так безумно любила и ради него была готова на все. Лешку. Да вот только он даже не посмотрел в ее сторону. Он горделиво, как это обычно делают известные артисты, вылез из машины, но не один. Под руку бережно держал девушку в ослепительно белом свадебном платье.
Ксюша вскочила с лавки. Причем, сделала это настолько резко и неосторожно и почувствовала, как в животе кольнуло точно иглой. Сейчас она даже забыла о будущем ребенке. Думала только о Лешке. И тихонько выкрикнула:
– Леша!
Получилось совсем не громко, но он точно услышал ее. Обернулся и посмотрел. На какой-то миг их взгляды встретились, но это уже ничего не значило и не могло изменить происходящего.
Тут же толпа молодых парней и девушек окружила Лешку с его молодой женой, отгородив от Ксении. Им что-то там говорили. Кто-то выкрикивал поздравительные тосты. Дарили цветы. А Ксюша стояла смотрела и не могла сдержать слез. Особенно, когда Лешка подхватил жену на руки и бережно, как нечто самое сокровенное, понес в раскрытые двери подъезда.
Ксюша отвернулась. Больше не хотела видеть ничего.
Проходившая мимо пожилая женщина, увидев, что девушка плачет, приостановилась и участливо покачав головой, сказала ей:
– Не плачь, милая. Когда-нибудь и у тебя будет счастье.
Ксюша не ответила. И не потому, что не хотела. Просто сейчас было не до того. На душе сделалось так тошно, так противно, что не передать словами, если таковые и найдутся.
Глава 2
Эту ночь, благодаря воспитательнице Галине Сергеевне, коменданша разрешила Ксение переночевать в общежитие.
– Ну в самом деле, не на улице же ночевать беременной девчонке, – как резонный довод привела Галина Сергеевна при разговоре с Тамарой Петровной. – Одну ночь. А завтра я ее отвезу домой.
Комендантша подумала и согласилась, но не упустила предупредить Ксению и девчонок по комнате:
– Смотрите. Если будет вино, я ее сразу же выгоню. – Строгая Тамара Петровна как всегда показала свой характер. Пришла и тщательно проверила все тумбочки, не запаслись ли девчонки горячительными напитками.
Присутствующая при этом воспитательница Галина Сергеевна ничего не сказала. Только вздохнула. Комендантшу она побаивалась и во всем старалась ей уступать. Видя, что девчонки устроили для Ксении прощальный ужин, она не против бы остаться, попить чайку и вообще поболтать о жизни, но Тамара Петровна увела ее.
Когда за коменданшей и толстушкой Галиной Сергеевной закрылась дверь, девчонки уселись за стол. Сам ужин не столько интересовал девчонок. Другое дело Ксения. Не терпелось разузнать, что да как у нее. И потому самая бойкая из подружек кареглазая Зойка, заперев за коменданшей и воспиталкой дверь на ключ, чтоб девчонки из соседних комнат не забегали и не мешали, спросила:
– Ну ты ходила к своему парню?
Подружки, как только узнали, что Ксюша беременна, наперебой принялись давать советы, одним из которых как раз и было, чтобы она не откладывая сходила к своему Алешеньке. Ксюша долго не решалась этого сделать, но когда неприятности вокруг нее закрутились, она пошла.
– Расскажи, как там тебя встретили? – не отставала настырная Зойка.
Девчонки, проживающие вместе с Ксенией в комнате, были все приезжие из разных городов, и поэтому каждая знала, что запросто может оказаться в такой же ситуации. А вот что тогда делать, знали не все. Советы легко давать, когда тебя самой это не касается.
– Расскажи… – стали приставать девчонки, видя, что Ксения мнется.
Ксения с аппетитом уплетала из банки кильку в томатном соусе. И ей не хотелось всех этих разговоров. Особенно сейчас. Поесть бы нормально. Да и чего выставлять себя в униженном качестве. Ведь всей правды не скажешь. А врать и рисоваться перед подругами нехорошо. Но видно, придется. И Ксюша прожевав безголовое существо отдаленно напоминавшее кусочки рыбы густо политые томатом, сказала:
– Пришла я, девчонки, к Алешке, ну просто повидаться, поговорить, а его мать стол накрыла, – пробежала Ксения взглядом по столу, на котором лежало несколько бутербродов с дешевой несвежей колбасой, две банки распечатанных консервов, пяток яблок и зачерствелые пирожки с капустой. Все эти скудные запасы подруги позаимствовали из столовки. Теперь глядя на них, фантазии у Ксении стали проявляться как у ресторатора, и чтобы разнообразить содержимое стола, она начала выдавать названия блюд, каких никогда не видела, но о которых читала в журнале. Получалось все довольно складно и никто из подружек не заметил вранья. Причем, говорила Ксения о накрытом для нее столе так смачно, что у подружек потекли слюнки.
Говорила легко, с улыбкой, а самой хотелось не просто плакать, а выть.
– Живут они, конечно, здорово. Обстановка шикарная в квартире по высшему разряду. – Насчет обстановки Ксения не стала вдаваться в подробности по той простой причине, что в мебели не очень-то разбиралась, как впрочем и с электроаппаратурой.
– У них такой огромадный телевизор. Плазменный, – бухнула она, заметив, что подруги охотно принимают ее вранье.
– Ксюш, а у его папаши какая машина? – встряла в разговор конопатая, рыжеволосая Наташка. Была она девчонкой завистливой. И сейчас прислушиваясь к тому, что рассказывала Ксения, она не могла спокойно усидеть на стуле, ерзала, накручивая себе, как несправедлива жизнь. Кому-то, как этой Ксении все. И сама она красавица каких свет не видел и вот парня себе подцепила богатенького. А таким, как она – ничего. Ну разве это справедливо.
Есть ли у Лешкиного отца машина, Ксения не знала, но рассудила, что наверняка есть. Ведь его папаша, как говорил про него Лешка, в московском правительстве занимает солидную должность. Одним словом – шишка. А у всех шишек машины есть. Значит и у него.
Ксения решила, что ничего плохого в том, что она еще разок соврет не будет. Да и отступать теперь некуда, если начала.
– Конечно, у него есть машина. Новый "Мерседес", – не моргнув глазом, соврала она, приналегая на бутерброды.
Конопатая Наташка протяжно вздохнула, выдыхая зависть.
– Не слабо, – сказала она, таращась на Ксению задумчивым взглядом.
Кареглазая подруга Зойка тоже о чем-то размышляла сейчас. Сидела молча, забыв о надкусанном пирожке, который держала в руке. Ксюшин рассказ ее тоже пробрал как и рыжеволосую Наташку. Даже обычно веселые хохотушки подруги не разлей вода, Ирка со Светкой, теперь приумолкли и сидели погрустневшие.
Всем этим девчонкам взрослеющим вдали от дома, хотелось обустроить свою жизнь. Каждая из них надеялась, что здесь в столице ей обязательно повезет и в любви и счастье, но пока и то и другое обходило всех их стороной.
– Счастливая ты, Ксения, – не сдержалась конопатая Наташка. – Тебе парень предлагает жениться, а ты не хочешь. Я тут познакомилась с одним. Так он меня трахает, а о свадьбе пока и не намекает, – пожаловалась она подругам.
Ксюха помотала головой.
– Не хочу. Мне восемнадцать только через три месяца будет, а ему уже двадцать семь. Старик, одним словом. Да и разонравился он мне. Раньше нравился. А теперь гляжу, что-то в нем не то. И как скажите на милость, жить с человеком, который не нравится? Видеть каждый день, как он мелькает у тебя перед глазами. Он-то хоть сейчас. Сегодня я пришла к ним, его мать только про свадьбу и разговоры. Надо мол вам пожениться. А я сказала – нет! Зашла, говорю, вот попрощаться. Завтра уезжаю. – Ксения замолчала, и тихонько, чтобы никто из подруг этого не заметил, вздохнула. Настроение испортилось. И такая на душу тоска легла, что и аппетит сразу пропал. И есть теперь уже не хотелось. И вообще, не хотелось ничего. Особенно этого вранья, на которое она была вынуждена пойти, чтобы лишний раз показать свою девичью гордость. Пусть подруги знают, вот она какая. Чтобы просто так не сидеть за столом, Ксения ковыряла вилкой в банке остатки консервов, хотя в рот они уже не лезли.
Подруги молчали, пряча друг от друга грустные взгляды, под впечатлением услышанного.
Спать легли в этот вечер поздно. Девчонки уже заснули, а Ксение не спалось. Волновалась. Ведь даже предположить не могла, что с ней будет завтра. В не зашторенное окно она смотрела на темное небо, на котором почему-то была видна всего лишь одна единственная далекая звезда. Наверное ей было одиноко там. И Ксения сейчас тоже чувствовала себя одинокой. Вот как эта звезда. Только она на небе, а Ксения тут среди людей, но все равно одна со своими проблемами.
Оттого и тоскливо на душе. Ведь почти два года она прожила тут в этой комнате с девчонками. Успела подружиться с каждой. Вместе делили радости, отмечали праздники и дни рождения. А теперь вот получилось, что беду Ксении делить не с кем. И никто в целом свете ей не помощник.
Устав от собственных мыслей, она заснула уже перед самым рассветом.
Утром, когда девчонки стали собираться на занятия, в комнату притопала воспитательница Галина Сергеевна и разбудила Ксению. Причем, выражение ее лица было такое, как у приговоренного к ссылке.
– Директриса велела мне отвезти тебя домой к матери, – сказала она и вздохнула, уставившись на Ксению и ожидая ее реакции.
Но Ксюша не отреагировала никак. Молча оделась. Собрала постель.
Видя, что Ксения не прониклась к ней сочувствием, Галина Сергеевна опять вздохнула о своей незавидной роли. Вон сколько девчонок в общежитие, и если каждая из них вот так как Ксения будет залетать, что тогда ей, несчастной воспитательнице делать. Каждую развозить по домам?
– Сколько до твоей деревни ехать? Наверное, суток двое? – спросила Галина Сергеевна, не испытывая радости от предстоящей дороги.
– Чуть побольше, – отрывисто произнесла Ксения, покончив с постелью и давая понять, что она готова к отъезду.
– Ох и занесло же тебя, – не поскупилась воспитательница на упрек.
Ксения упрек приняла молча. Да и чего понапрасну болтать.
А вот Галина Сергеевна молчать не могла. На ее кругленьком лице отразилась легкая тревога, умолчать о которой она не могла.