– Люди добрые, – жалостливо запричитала татарка, исправив хрипоту в голосе. – Храни вас Господь! Подайте ради Христа обделенным судьбой женщинам. Обворовали нас. Жить не на что. Куска хлеба купить не можем. А ей скоро рожать. Помогите, кто сколько может. Господь вам воздаст за вашу доброту.
Ксения чтобы не отстать, уцепилась за хлястик Фаининой куртки. Со стороны она, наверное, казалась не совсем нормальной. Лицо бледное. Глаза навыкат. Взгляд отвлеченный, устремленный в пол. Идет, едва передвигая ноги.
Один пожилой мужчина показал на Ксению пальцем и сказал сидящей рядом женщине:
– Девка-то, кажись, с приветом. А беременная. Вот кого она родит?
Женщина не ответила. На Ксению она смотрела с сочувствием и даже подала Фаине сторублевку.
Наблюдая за этим, мужчина снисходительно ухмыльнулся, решив все-таки договорить то, чего так ему не давало покоя.
– Себе подобного, она родит, – договорил он.
Проходя мимо, Ксения услышала нелицеприятное высказывание в свой адрес и показала мужику язык. Тот возмутился, завопил как ужаленный:
– Нет, вы видали? Эта дрянь как себя ведет.
– Не обращай внимания, – шепнула Фаина и как поводырь повела Ксению дальше по вагону.
Потом они зашли в другой вагон, в третий… Ксения уже сбилась со счету, сколько вагонов они прошли. От волнения и усталости, она испытывала легкое головокружение. И ребенок вел себя беспокойно. Ксения чувствовала его интенсивные толчки. Поэтому когда электричка остановилась, она вышла на платформу.
– Ты куда? – крикнула татарка и едва успела выскочить, как двери закрылись. На удаляющуюся электричку она смотрела с сожалением и рассердилась на Ксению.
– Чего тебя понесло? Смотри, сколько мы собрали, – достала она из кармана зажатые в кулаке десятки. – А ты оказывается удачливая. Прав Артур был, что привел тебя.
Ксения посмотрела на татарку и ничего не ответив, подошла к скамейке и села. После душного вагона, уличный воздух казался освежающим. Она втягивала его не только носом, но и ртом и все равно не могла досыта надышаться.
Фаина плюхнулась рядом. Достала из кармана пачку дешевых сигарет. Закурила.
– Нам так хорошо подавали. А ты… Он тебя не пустит в вагон, – предупредила она Ксению, склоняя к тому, что им лучше ехать, а не сидеть тут.
– Да плевала я на него. Вместе с его вагоном, – ответила Ксения после того, как немного отдышалась.
Татарка осуждающе покачала головой.
– Правильно мужик сказал, с приветом ты.
– Какая уж есть, – сказала ей Ксения. – Только больше я с тобой по электричкам ходить не буду. Извини. Не могу я.
Фаина вздохнула.
– Ну ты девка, даешь. Первый раз я встретила такую упертую как ты.
Ксения устало поднялась со скамейки. По привычке сунула руки в карманы, и вдруг на лице ее отобразилось крайнее изумление. Из правого кармана она достала паспорт.
– Ничего не понимаю, – проговорила удивленно.
Татарка докурила сигарету, швырнула окурок в урну.
– А чего тут понимать? – сказала она как бы так.
– Паспорт…
– А что паспорт? – новость о найденном в кармане паспорте, оставила татарку равнодушной.
– Но ведь его у меня не было. Его украли…
– Это ты так думаешь, – сказала Фаина уверенным голосом. – А на самом деле, может его и никто не крал. Может у тебя в кармане дырка. Вот и провалился он в нее.
Ксения опять сунула руку в карман.
– Дырка конечно есть… Но она маленькая. Вряд ли паспорт пролезет в нее.
– Тогда чего ты там шаришь? – поинтересовалась Фаина.
– Так может и деньги там, – доверительно произнесла Ксения и не заметила, как татарка Фаина отвернувшись, улыбнулась. Когда-то она была неплохой карманной воровкой. И вложить украденный паспорт обратно Ксение в карман, было одним из эпизодов ее мастерства, которое она с годами ничуть не утратила. Даже порадовалась, подбодрив себя улыбкой. Только зря Ксения ищет в кармане еще и деньги. Фаина их давно потратила. И чтобы не тратить время зря, предложила девушке:
– А знаешь что, поехали на Курский.
Убедившись, что денег в кармане нет, Ксения вздохнула. На Фаину глянула подозрительно. Простушкой эту татарку не назовешь. Еще та штучка. Себе на уме.
– Да ладно тебе, – махнула рукой Фаина прикидываясь смиренной скромницей начисто лишенной каких бы то не было грехов. И чтобы Ксения отвязалась, спросила:
– Ну так поедешь или тут останешься? – Голос теперь у Фаины звучал доверительно.
– Можно, конечно, поехать. Только, чего там мы потеряли? – спросила Ксения повеселев от находки, и все еще держа паспорт в руке. В карман, пусть и с небольшой дыркой, ложить его боялась. Ну как опять пропадет. А везение не повторяется дважды.
– А ты спрячь его во внутренний карман, – предложила Фаина, по опыту зная, оттуда достать его сложней. Но сейчас она думала не о паспорте Ксении. Паспорт что, вот он вернулся к законной владелице. Фаину сейчас волновало другое.
– Понимаешь… – начала она и замялась, и видя это, Ксения настойчиво потребовала:
– Давай, говори, раз уж начала. А то точно не поеду, – решительно заявила она.
– Да тут в общем-то, ничего такого, – пожала худыми плечиками татарка. – Просто я там должна встретиться с сыном. Обещала я, – добавила Фаина, опасливо глянув на Ксению, как она к этому отнесется. Вдруг расскажет Артуру. Тогда опять можно схлопотать по морде от этого урода.
Но, как оказалось, Ксения и не думала стучать на Фаину.
– Еще чего, – твердо сказала она. – Можешь не беспокоиться. Никто не узнает. И вообще, чего мы тут топчемся? Едем, – кивнула она на подошедшую к платформе электричку.
Темнеть стало как-то уж очень быстро. Вот вроде был день, надежд особых Ксения от него не ждала, но очень хотелось, чтобы он был длинным и бесконечным. Но когда они приехали на Курский вокзал уже зажглись фонари. А по скверу, куда Ксению повела татарка, расползалась сумрачные тени высоченных деревьев.
– Там на лавочке посидим, – кивнула Фаина в глубину сквера, до которого оставалось пройти не меньше пятидесяти метров. Только и всего-то, пересечь дорогу да перейти трамвайные пути. И они уже шагнули с тротуара, как вдруг за спиной раздались хлопки. Всего два. Один и тут же второй. Как будто кто-то хлопнул в ладоши.
Они остановились. Фаина обернулась первой. За ней и Ксения. Увидели, как подошедший к джипу человек в черном пальто сначала раскинул в стороны руки, а потом стал падать. При этом он опрокинулся спиной на капот джипа и теперь медленно сползал по нему на асфальт. Барсетка, которую он до этого держал в правой руке, отлетела в сторону.
– Чего это? – недоуменно спросила Ксения. Хотя вопрос ее был в данном случаи не совсем уместным, потому что тут же они с Фаиной увидели убийцу, в кожаной куртке и черной спортивной шапке. Правда лица его рассмотреть не удалось. Убийца отвернулся.
Подскочив к упавшему на асфальт человеку, он выстрелил еще раз. В голову лежащему. После чего быстро без лишней суеты зашагал к стоявшей с заведенным двигателем "девятке" красного цвета, запрыгнул в нее, и дав по газам, уехал.
– Вот так, легко и просто обрывается человеческая жизнь, – сказала Фаина. На ее лице отобразился оскал похожий на злую улыбку. По лицу было видно, татарка что-то задумала. Она нахмурилась, и оттого ее не промытая физиономия приняла озабоченное выражение.
– Постой-ка тут, – сказала она Ксении и сорвавшись, побежала к валявшемуся возле джипа застреленному человеку.
– Фаина! Ты куда? Постой! – окликнула Ксюша татарку. Но это Фаину не остановило. Получилось так, что прохожих возле убитого еще не было. И Фаина решила не упустить шанс и хоть чем-нибудь да поживиться. Подбежав к убитому, она схватила его барсетку. Конечно, нелишне бы и пошарить по карманам, но время на это не было и потому Фаина, пригибаясь, как будто и в нее могли стрельнуть, кинулась назад, к поджидавшей ее Ксение.
– Чего ты стоишь, как столб, – напустилась она на растерявшуюся девушку.
– А чего мне делать? – не поняла та.
– Сваливаем отсюда по-быстрому. – Она схватила Ксению за руку и рискуя оказаться под колесами пролетавших автомобилей, потащила ее через дорогу. А позади, перекрывая шум машин, уже кто-то истошно завопил:
– Убили человека! Вызовите милицию!..
– Чего теперь их вызывать, когда человека уже нет, – сказала Фаина отрывисто дыша, когда они уже оказались в сквере, который надежно скрывал их от посторонних глаз. Она все еще держала Ксению за руку. Другой рукой вцепилась в барсетку, прижимая ее к груди, словно опасаясь что вот сейчас появится кто-то, кто захочет отобрать добычу. А за нее татарка была готова выцарапать глаза. Но оглядевшись по сторонам и поняв, что тут они одни, Фаина немного успокоилась.
Ксения не одобрила этот поступок татарки и потому сказала прямо:
– Фаина, как ты могла?
Татарка зло сверкнула на нее своими маленькими с прищуром глазенками.
– А ты что хотела, чтобы ее подобрал кто-нибудь другой. Ты думаешь все такие правильные как ты?
Вопрос несколько смутил Ксению. Вот уж никогда себя правильной-то она и не считала. Скорее, наоборот, о чем она и не раздумывая заявила татарке.
– Вот тогда лучше ничего и не говори. Просто помолчи, – сказала на это Фаина. – Тому мужику теперь уже ничего не нужно. А нам это, – показала она барсетку, – может и пригодится. Ты не видела, какой у него на пальце болт с бриллиантом. Жаль времени не было стащить его с пальца. Да и по карманам бы пройтись не мешало. Как думаешь? – спросила Фаина у Ксюши.
Ксюша не ответила. Стоя тут в сквере, она наблюдала за тем, что творилось там, возле человека, которого только что застрелили на ее глазах. И Ксение его почему-то было жалко. Хотя она и не знала, плохой он или хороший. Но чему удивляться, когда с легкостью убивают и тех и других.
В отличие от нее, как оказалось, татарка была лишена сантиментов.
– Раз убили, значит, есть за что, – заявила она, потроша барсетку. В ней она нашла документы на машину и ключи с брелком сигнализации. Отложила в сторонку. Ни то ни другое для нее сейчас ценности не представляло. Другое дело бумажник туго набитый сто долларовыми купюрами.
– Ничего себе, – удивленно воскликнула Фаина, тут же принимаясь пересчитывать баксы. – Пять тысяч долларов. Вот это улов. Такое мне и во сне не снилось. А тебе? – спросила она у молчавшей Ксюши.
Ксюша не ответила, увлеченно наблюдая за той суетой возле трупа.
Заметив, куда она смотрит, татарка сказала:
– Судьба ему видать такая. Упокой его душу Господи. Во, сколько деньжищи нам оставил, – потрясла Фаина пачкой купюр, в которой были не только доллары, но и российские тысячирублевки.
Еще в бумажнике лежал паспорт и клочки бумаги, на которых было что-то записано.
– Надо бы документы вернуть, – предложила Ксения. – Так милиционеры быстрей узнают его фамилию и адрес. Наверняка, у него остались родственники. Жена… дети…
Татарка досадливо покачала головой.
– На, иди, верни, – вложила она бумажник в руку Ксюше. – Ну чего ты ждешь? Иди.
– Ну и пойду, – обидчиво произнесла Ксения, поднимаясь со скамейки. Но татарка остановила ее.
– Ты что сдурела? Тебе своих проблем мало? От ментов просто так не отделаешься. И что ты ответишь, когда тебя спросят, как документы убитого попали к тебе. Не суетись, подруга. Сядь. Лично я неприятностей не хочу. И тебе не советую. Лучше выброси этот бумажник. А барсетку мы сбагрим кому-нибудь. Она совсем новая. Вон сколько нам с тобой сегодня обломилось. Теперь не страшно. Есть чего Артуру отдать.
Ксения встала со скамейки.
– Да плевала я на вашего Артура. Я к нему не вернусь.
– Как?.. – татарка от удивления раскрыла рот. – Ты что? И куда же ты пойдешь?
Девушка не ответила на это. Ксения и сама не знала, куда уйдет.
– Прощай. Я ухожу, – сказала она, ступая на занесенную снегом тропинку петлявшую среди деревьев к ближнему выходу из сквера.
Поначалу Фаина посчитала, что девочка всего лишь показывает свой характер. Приезжая беременная, к тому же в чужом городе, где у нее нет родных и близких. Куда она пойдет. Но вдруг поняла, что Ксюша не рисуется. Она говорила правду. И она уходит.
– Стой! Ксения, стой. Да подожди ты! – Фаина соскочила со скамейки и кинулась догонять Ксению. Догнала уже на выходе из сквера. – Подожди. Ух, упертая ты.
Ксения остановилась. Обернулась. Если татарка хочет попрощаться, так они уже вроде друг другу все сказали. Больше и добавить нечего. Каждый из них выбрал свой путь. Ксения уходит в неизвестность. А Фаина не хочет менять свою жизнь и вернется к Артуру.
Но все оказалось иначе.
– Вот на, возьми. Тебе деньги пригодятся, – отсчитала татарка полторы тысячи долларов и несколько тысячерублевок. – Бери, бери, – сунула она деньги Ксение в руку, видя, что та готова отказаться. И больше ничего не говоря, отвернулась и медленно пошла к той самой скамейке, на которой они с Ксенией только что сидели.
– Фаина?! – позвала Ксения, но татарка не обернулась. Только вскинула руку, будто махнув на прощанье и с тем скрылась в темноте.
– Прощай, Фаина, – сказала Ксения и пошла.
Навстречу ей с улицы к скверу вышел худенький паренек лет одиннадцати. Поравнявшись с Ксюшей, он приостановился, внимательно посмотрел на беременную девушку. Ксюша сразу догадалась, что это тот самый Фаинин сын, которого татарка поджидала. Лицом он как две капли воды был похож на мать.
Выйдя из сквера, Ксения обернулась. Посмотрела.
Паренек подошел, сел рядом на скамейку. Фаина обняла его и поцеловала. Они о чем-то стали разговаривать. Думать о грустном не хотелось и Ксения поспешила уйти.
Глава 8
Темной холодной ночью она бродила по улицам, засматриваясь на редкие светящиеся окна в домах, где хозяева еще не спали. Так хотелось позвонить к ним и попроситься переночевать. Даже согласна как собачонка возле порога на коврике в прихожей. Всего лишь одну единственную ночь, лишь бы не на улице. А утром чуть свет она уйдет. Вспоминала татарку Фаину. Та сейчас наверное спит в своем купе, завернувшись в цветастое одеяло. Рядом была постель, которую Артур выделил ей. И она бы сейчас спала, пусть и не совсем в комфортных условиях, но все-таки в тепле. Но тут же Ксения прогнала от себя эти мысли. Ведь это она сама решила уйти от Артура, а значит, нечего теперь жалеть о прошлом. Лучше подумать как быть дальше. Ведь надо же где-то переночевать.
Обессилив совсем и едва передвигая ноги, она остановилась, увидев в окне пятиэтажного дома на первом этаже мужчину и женщину. Окно в кухне было не занавешено. Они сидели за столом и разговаривая, пили чай из точно таких же чашек, какие были дома у матери.
Заглядевшись на них, Ксения долго стояла напротив окна, а потом не вытерпела и пошла в подъезд. К счастью он оказался с испорченным домофоном и не заперт. "Ну неужели им так жалко, если я всего одну ночь пересплю у них на полу", – думала она, боясь, что вдруг вот сейчас потеряет сознание и упадет прямо здесь на улице.
Она поднялась по лестнице, подошла к двери, за которой хозяева еще не спали и протянула руку к звонку. Но нажать на кнопку так и не решилась. И рука дрогнув, опустилась. Зачем им это? И вряд ли они захотят связываться с беременной девушкой, у которой пузо на нос лезет. Впусти, вдруг ей рожать приспичит. Им уж точно не до ее проблем.
Часа два Ксения просидела на площадке первого этажа, прислонившись спиной к батарее. Не сказать, что отогрелась совсем, но знобить ее как будто бы перестало. И это уже было хорошо. Даже ребенок успокоился. И может быть, так и осталась бы она здесь до утра, но вдруг входная дверь отворилась и в подъезд вошел человек в пятнистой форме. Вроде бы не мент, потому что мент уж точно бы стал докапываться, чего она тут делает. А этот не стал. Только глянул как-то подозрительно и потопал по лестнице наверх, стуча подкованными каблуками по ступенькам.
Ксения решила уйти. Вдруг тип в пятнистой форме возьмет да и позвонит в милицию. А с ними ей встречаться лишний раз ни к чему. Не нужны ей разборки в милиции. Да и Галину Сергеевну воспиталку подведет. Ведь та уверена, что Ксения уехала. И даже не догадалась она ни о чем, когда Ксюша позвонила ей с вокзала, сказала, что все нормально и до дома доехала хорошо. Знала бы толстушка, что никуда ее подопечная не уезжала. Интересно как бы отреагировала.
Очутившись на той улице, где находилось их общежитие, Ксения с завистью глянула в темное окно, за которым в комнате спали ее подруги. "Вот было бы здорово, если бы я как Коперфильд умела проходить сквозь стены", – с наивностью ребенка подумала она, но тут же и разозлилась. Хуже нет, когда вот так начинаешь себя жалеть. И она ушла.
В конце улицы, возле кинотеатра Октябрьский, почувствовала, что идти дальше уже не может. Совсем нет сил. Перед глазами стали вспыхивать неприятные черные пятна, а тротуар качаться как будто это плот на волнах. Испугалась. Такого с ней еще не было ни разу.
Напротив кинотеатра через дорогу стоял дом старинной застройки. Кажется его готовили под снос, но пока еще жильцов не выселили. Или же выселили, но не всех. Для Ксение сейчас это было не так важно. Важно другое: оба из двух подъездов в этом доме были с деревянными дверями и без домофонов. А значит можно войти в любой из подъездов.
Ксения вошла в крайний справа. Возле массивной металлической лестницы валялась огромная коробка. Скорее всего от холодильника. В темноте Ксюша точно не разобрала, но коробка оказалась сейчас как нельзя кстати. Из нее было решено устроить нечто постели. Ксюша затащила ее под лестницу и легла, сполна вдыхая прелести кошачьих испражнений, которых вокруг оказалось достаточно. Но это сейчас нисколько не омрачило ее настроение. Пусть. Котам тоже надо где-то греться. Главное здесь тепло и хоть на какое-то время можно расслабиться и вздремнуть.
Она с облегчением вытянула уставшие ноги и уже через минуту словно провалилась куда-то и засыпая тихо прошептала:
– И пусть кто-нибудь попробует мне помешать. – И тут же заснула.
Проснулась она оттого, что кто-то спускался сверху по железной лестнице. Звуки при этом раздавались такие, словно этот кто-то старательно колотил палкой по медному тазу.
Ксения открыла глаза, выглянула из-под лестницы. Оказалось, что уже наступило утро. Узкая полоска света тянулась от неплотно закрытой входной двери прямо сюда под лестницу к ней.
Надо было вставать. А кроме того, не хотелось, чтобы тот, кто спускался, увидел ее лежащей тут на коробке. Тогда ее определенно примут за бомжа. Хотя с другой стороны, чего еще можно о ней подумать. Ведь теперь как не крути, а она самый что ни на есть настоящий бомж, каких кругом тысячи. Ночью такие прячутся кто куда может, а днем рассеиваются по городу. Теперь и ей самое время уйти отсюда.