Спустя несколько секунд послышались щелчки замка, дверь чуть приоткрылась внутрь квартиры, и из-за неё выглянуло милое лицо. Это была жена. Она нахмурила ровные брови и прищурилась. Возможно, у неё были проблемы со зрением, а может быть, она просто нам не доверяла. Поняв, что она не собирается нас приветствовать, я решил начать разговор первый, пока все не принялось рушиться.
– Добрый день! Мы бы хотели с вами поговорить о боге, – я сказал это как можно более спокойно и по-воздушному легко. Так же как говорят психологи при гипнозе. Женщина закатила глаза и принялась закрывать дверь, что-то бормоча под нос. В последнюю секунду я выхватил из рук Евы буклеты и помаячил перед лицом женщины.
– Нет, спасибо, не надо, – наконец я услышал что-то внятное от неё, прежде чем перед нами захлопнулась дверь. Странно, но, похоже, именно тогда я впервые ощутил, то чувство, когда говорят: "словно насрали в душу". Я взглянул на Еву, она выглядела очень спокойной. Потом, поджав губы, утишающе улыбнулась и произнесла:
– Ну, значит не судьба, пойдем. – "Что? сдалась? Не может быть! Столько энтузиазма и амбиций при подготовке и тут просто сдалась!?" Я еле сдерживался, чтобы не вышибить ногой в дверь. "Нет, мы попадем сегодня в эту квартиру, вот увидишь, Ева!". Я снова ненавязчиво постучался, пытаясь не переусердствовать. В такт моим ударам по подъезду разносился объемный звук, исходящий от полой железной двери. Не успел я опустить руку, как дверь снова приоткрылась, но на этот раз с большей скоростью и агрессией. Следом появилось грозное лицо. Это был муж. Он бросил злобный взгляд на меня, потом на Еву. На Еве он задержался на пол секунды дольше. Я был прав на счет платья. Возможно, за доли секунды он представил, как имеет её в двадцати разных позах, а она, конечно, не сопротивлялась и получала от этого удовольствия. "Ах ты похотливый сукин сын! А ведь у тебя такая красивая жена, чего тебе не хватает?". Потом он снова перевел взгляд на меня, вернув чувство некомфорта.
– Добрый день! Как мы уже сказали той милой женщине, которая возможно является вашей женой. – "Нельзя выдавать себя". – Мы бы хотели поговорить с вами о боге. – Чтобы второй раз подряд не потерпеть фиаско, я сразу же сунул ему под нос брошюры и Библию. Но это видимо его не убедило. Он решительным движением руки раскрыл дверь до предела так, что она с грохотом ударилась о внутреннюю стену. Потом массивной кистью схватил меня за плечо и затянул в прихожую. Следом, достаточно ловко для своих габаритов схватил Еву за тоненькую ручку и так же агрессивно "пригласил" внутрь и захлопнул за нами дверь. Такая реакция на предложение поговорить о боге стала для меня неожиданной. Мы вчетвером стояли в прихожей. Я, стоял в центре, планировал и прикидывал свои дальнейшие возможные действия. Грозный мужик, орал мне что-то на ухо заплевывая лицо. Жена, стояла позади могучей спины мужа и умоляла его остановиться. И Ева… Ева, пыталась объяснить, что все это недоразумение и шутка. "Как же я разочарован… Неужели она и правда думает, что это какая-то игра? Неужели она могла усомниться в моей серьезности?". Не важно. Уже не важно. Кажется я единственный, кто понимал, что на самом деле там происходило. Конечно, у меня и было двоякое чувство, что я проник в чужую квартиру, хоть и с помощью агрессии, но все равно было ощущение, что злодей – не я. Вернувшись из глубин размышлений, я сконцентрировался на словах мужика.
– Вы – долбанные сектанты – хватит шастать по нашему подъезду! Ваши убеждения не имеют ничего общего с религией! Это чистое лжесвидетельство! Посмотрите на себя. Еще дети, а уже с промытыми мозгами. Не дай бог, я увижу вас еще раз, сверну все эти бумажечки в трубочку, – он швырнул мне их в лицо, – и засуну, сам знаешь куда!
– Юра, не надо, прошу! – женщина кричала и истерически била ладошками по могучей спине мужа. Он, кажется, её даже не замечал.
– Послушайте, я вам говорю – это шутка, просто неудачная! Мы здесь не должны находиться. Можно мы просто уйдем!? – Еву, кажется, он тоже не замечал. – Стас, скажи им!
Я молчал и прикидывал всевозможные развития событий. Черт, слишком много людей вокруг, и все практически бесконтрольно что-то кричат. Так. Ева. Жена. Муж. Дети… Где дети?! Из-за криков у меня не было возможности понять дома ли они. Хотя вряд ли они могли в воскресенье днем быть вне дома без родителей. Мужчина с силой схватил меня за плечо так, что я почувствовал резкую боль, и стал меня трясти. Все начало выходить из-под контроля и я понял, что пора действовать. Грубым движением я вырвался из рук наглого "святоши", отошел на несколько шагов назад, упершись спиной в стену, и молниеносным, отточенным до мастерства движением вынул пистолет из сумки и направил на крупное тело мужика. Наконец, у меня появилось время разглядеть его. Только тогда я заметил, что он был одет очень по-домашнему, на нем была лишь майка, из которой небрежно торчали жесткие волосы, растущие на груди, и семейные трусы. В его глазах гуляло непонимание и, конечно, шок. Тут жена выглянула из-за спины мужа, на его фоне она казалась такой миниатюрной, и, увидев чрезмерно продолговатый от глушителя пистолет, выпучила глаза и глубоко вздохнув, схватилась за рот, чтобы не закричать.
– Так, тихо. – Я подхватил её мысли. – Пистолет уже заряжен и снят с предохранителя. Любое ваше неподчинение или лишнее движение и вы получите пулю в лоб. – "Зачем я вообще распинаюсь?". Конечно, мне было проще выпустить несколько пуль, и поскорее закончить с этим. Но только не здесь – я находился в не выгодном положении. Вокруг меня стояли люди. И если бы кто-нибудь решил взбунтоваться я, скорее всего, потерпел бы поражение. Я посмотрел на Еву, она полностью копировала движения жены. Её тонкие ручки были прижаты ко рту, а глаза пристально смотрели на пистолет. Поразительно насколько похожей бывает реакция у женщин в экстремальных ситуациях.
– Теперь медленно пройдите на кухню, – в первую минуту мне было не о чем волноваться, они находились в шоке и их мозг окутывал страх, поэтому они вряд ли обдумывали план как обезоружить меня. – Помните, если мне хоть что-то не понравится, то я вынесу вам мозги. Не заставляйте меня делать это, – я говорил это монотонно и спокойно, чтобы случайно не разбудить в них агрессию.
Муж и жена, повинуясь моим требованиям, прошли в яркую просторную кухню, где шкварчала кипящее масло на сковородке. В воздухе витал запах пряного жареного мяса. Теперь перед нами находилось расстояние примерно четыре метра. Внутри меня прокатилась волна облегчения. Я взглянул на Еву, которая по-прежнему стояла возле меня. Она посмотрела в ответ мокрыми глазами, и, не моргая, опустила руки, вокруг её рта и на щеках остались бледные силуэты от пальцев.
– Ты… ты это серьезно, Стас? – её голос дрожал.
– Конечно серьезно, и я хочу, чтобы ты мне помогла.
Ева медленно повернулась и дрожащими руками попыталась открыть дверь, вероятно, что бы сбежать. Я опустил голову и выдохнул, окончательно разочаровавшись в любимой. Потом взглянул на семейную пару, они молча смотрели на меня исподлобья, надеясь, наверно, что Ева попытается переубедить меня и мы мирно уйдем восвояси. Но такого случиться явно не могло. Я отвел пистолет от мужа с женой и приставил к голове Евы, не сводя глаз с супругов.
– Иди на кухню… – Я заметил, как напряглись тонкие изящные мышцы на её шее, и замерло дыхание.
– Ты не сделаешь этого. Мы же любим друг друга, – она говорила это, обращаясь к железной двери.
– Не сегодня. Иди на кухню! – Я схватил её за тонкую шею – в голове возникли картинки, как я имею её сзади – и втолкнул в кухню так, что она приземлилась на объемное пузо мужика. Теперь они все были у меня на мушке. Отлично.
– Сядьте на табуретки вдоль стены, – они выполнили приказ, благо табуреток хватало, даже одна была лишней. Муж сел справа, жена посередине, а Ева слева возле кухонного стола. Так было безопасней, мне было важно, чтобы они все находились навиду, тем более, если кто-нибудь решил бы на меня напасть, то табуретка только добавляла мне несколько секунд, и вероятность, что я успел бы среагировать, становилась выше. И так, церемониться с ними я конечно не собирался. Единственное что меня тогда беспокоило, это дети. Где они? Почему их не слышно? Я направлял пистолет то на жену, то на мужа.
– Дети сейчас дома? – супруги беспокойно переглянулись, жена зарыдала, сразу выдав себя такой реакцией. Еще это означало, что к ней вернулись чувства, она отошла от шока и теперь понимала, что происходит. – Нет смысла меня обманывать, я знаю, что у вас маленький сын и дочка. Позовите их сюда.
– Прошу тебя, не делай этого. Умоляю. – Невероятно как быстро покраснело и покрылось слезами лицо матери. Мне стало её жалко. Я слишком долго с ними вожусь. Еще не хватало, чтобы во мне проснулось милосердие.
– Послушайте, нас больше, если мы одновременно побежим, то сможем увалить его на пол, обезвредить и спасти детей! – Зря он это сказал, я даже разочаровался в его глупости. Я отставил одну ногу назад, чтобы не свалиться, если внезапно кто-нибудь на меня нападет.
– Это что бунт? – Я усмехнулся. – А если я убью тебя первым, то ваша компашка революционеров лишиться лидера, и что тогда? – говоря это, я довольно размахивал пистолетом. Я смотрел на них сверху вниз, вытянув подбородок вперед, подняв брови, и наслаждался собой и властью над незнакомыми людьми.
Внезапно глава семьи поднял табуретку, схватив за середину ножки, и швырнул в мою сторону. Его сила позволяла сделать это достаточно ловко, и никто кроме меня не успел среагировать. Но как бы он ни старался, я был готов к такому выпаду. Поэтому пока массивный предмет летел в меня, я успел два раза спустить курок. Пули прошли сквозь табуретку, от чего она слегка закрутилась прежде чем врезаться в эффектный блок, который я успел поставить свободной рукой, и буквально отбросил табуретку сторону. Она с грохотом врезалась в железную дверь и упала на пол. Я почувствовал, как руку пронзила боль, но меня сразу отвлекли хрипы мужика. Обе пули попали ему в грудь. Он отчаянно глотал ртом воздух и выглядел как выброшенная на сушу рыба. Изо рта потекли темные струйки. Женщины безумными глазами смотрели на раненого мужика, будто задержав дыхание. Как же забавно, они делали все синхронно. Но муж оказался крепким орешком. Он тяжело поднялся с табуретки и, медленно передвигая ногами, пошел в мою сторону. "А это уже интересно, хоть какое-то разнообразие". Очевидно, две пули для его громадного тела оказалось мало. Я поровнял дуло глушителя с его головой и, в тот момент, когда он переносил вес с одной ноги на другую, нажал на курок. Прозвучал знакомый треск. Этот звук для меня стал музыкой. Стену покрыли кровавые брызги. "Искусство". Крупная туша рухнула на пол прямо перед ногами жены. Та, прижала ладони к ушам, широко раскрыла рот и попыталась закричать, но сбившееся от повторного шока дыхание этого не позволяло. Она задыхалась. С Евой все было немного хуже. Она как-то абстрагировалась от происходящего, не проявляла никаких эмоций и просто смотрела перед собой, не моргая и заметно подергиваясь. Мне кажется, я испортил ей психику. Я понимал, что она уже не в игре. Но вот если бы она тогда успокоилась и помогла мне, я думаю, что смог бы её простить. Жена принялась покачиваться на табуретке прямо над телом своего мужа. Черт, она начинает сходить с ума. Я слышал, что такие движения свойственны шизофреникам и другим психически больным. Когда она сложилась пополам на стуле, прижав грудь к коленкам, все ещё сжимая голову руками, я подошел ближе и выстрелил ей в затылок. Суп из мозгов и крови, хлынул на пол и на тело мужа, забрызгав мне ботинки, возможно, я разворотил ей все лицо. Ну, разве я не был милосердным, когда пустил ей пулю в голову? Зачем ей мучиться?
Ева даже не удосужилась взглянуть, как я убил женщину. Это неуважение. Я нагнулся к ней и заглянул в глаза.
– Ты в порядке, Ева? – Она моргнула, кажется, первый раз за все время, не сводя глаз со стены. Я повернул голову в сторону, куда она смотрела, но ничего кроме скучной плитки, покрывающей стены кухни, не увидел.
– Слушай, я не понимаю. Ты же согласилась мне помочь.
Я заметил, как мышцы на её шее напряглись, а ноздри раздулись.
– Глупо так сидеть, молчать, либо ты мне поможешь, либо… – я подождал секунду – "Да что же с ней?" - я махнул на неё рукой, и развернулся, – плевать, нужно найти детей.
Когда я дошел до коридора, Ева внезапно вскочила, подбежала ко мне, упала на колени и крепко обхватила мою ногу.
– Прошу тебя, Стас, не делай этого. Прошу тебя, прошу тебя прошу тебя, прошу тебя, прошу тебя… – она повторяла это снова и снова. Я, недоумевая, смотрел на неё сверху вниз как на рабыню, целующую мне ноги. Не подумайте чего, просто было очень похоже.
– Да что с тобой? Я еще могу понять ту мамашу, но они, же не твои дети. Чего ты переживаешь?
– Прошу тебя, не надо, прошу тебя, прошу тебя…
Абсолютно бессмысленная трата времени. Я любил эту девушку, даже когда она умоляла меня, унижалась, воткнувшись лицом мне в лодыжку. Я любил её, даже когда понял, что потеряю навсегда. Я любил её даже когда направил пистолет на голову. И когда выпускал одну за другой пули, пока не начали раздаваться щелчки, оповещающие, что кончились патроны. Я навсегда запомнил её последний вздох, и как её тело безжизненно обмякло, повалившись на пол.
Я еле высвободил ногу от крепкой, буквально посмертной хватки Евы, поменял пустую обойму в пистолете на полную и направился в дальнюю комнату, минуя гостиную. В моем распоряжении было достаточно времени. С начала нашего проникновения, особо громких и подозрительных звуков, а самое главное криков, не было, и значит – беспокоиться было не о чем. Я медленно приоткрыл дверь и зашел в классическую детскую комнату – яркую, разноцветную. Весь пол был завален игрушками. У стены стояли две детские кровати. На противоположной стороне теснился большой шкаф. Я сразу обратил внимание, что выхода на балкон в этой комнате нет. Это хорошо, потому что в противном случае дети могли бы позвать кого-нибудь на помощь. Комната оказалась пустой. Но это же дети. Вспомните себя, как просто было спрятаться в самых невероятных местах. По крайней мере, мой зоркий глаз сразу же приметил три-четыре таких места. Я подошел к кровати, которая стояла ближе ко мне и, нагнувшись, задрал радужное покрывало. Вдоль кровати на полу лежал мальчик и с ужасом смотрел на меня. "Ну что поделать, это неизбежно". Я схватил его за лодыжку, примерно там, где начинался носок, и вытащил на середину комнаты. Мальчик был одет в синие шорты и белую рубашку с коротким рукавом. Сам он был очень бледный, возможно, тоже был в шоке. Но я, все же, проявил милосердие и не стал показывать ему окровавленные трупы родителей. Потом я подошел ко второй кровати. И что бы вы думали – под ней лежала маленькая девочка. Готов поспорить каждый прятался именно под своей кроватью – это неизбежно, это инстинкт. Случись что – каждый человек побежит домой, или туда, где ему было комфортнее всего в жизни. Таким же грубым движением я вытащил девочку из-под кровати и посадил рядом с братом. Она была одета в зеленый сарафан, и когда я её вытаскивал, он задрался, оголив её маленькие белые трусики, которые обтягивали по-детски ровные, еще не сформировавшиеся складки влагалища. Но я не падок на детей, тем более с моими "размерами" тут и думать не о чем. Дети сидели на полу боком ко мне и беззвучно рыдали, широко раскрывая рот. По их милым румяным щечкам текли слезы. Я подошел ближе и, передернув затвор пистолета, направил дуло на голову девочки. "Пускай ты будешь первой". Она с ужасом взглянула на меня. В её глазах я прочитал животный страх и человеческую истерику. "Ну зачем мне их мучить? Какие мысли у них проносятся сейчас в голове? Все равно их жизнь испорчена, вряд ли они когда-нибудь оправятся от этого. Их всегда будут преследовать "призраки прошлого". Поэтому…" . Я медленно надавил на курок. Но тут раздался страшный звук – жуткое дребезжание из прихожей, которое буквально разорвало мою идиллию и спокойствие в клочья. По телу пронеслась волна страха, оставляя за собой лишь холодный пот, и болезненно ударила в сердце. Потом на секунду тишина. Я убрал палец с курка. И снова этот кислый звук, который буквально пронизывал мою голову сотнями вибрирующих иголок и сводил меня с ума. Звук утих. Из прихожей раздался грубый стук о железную дверь. Мое сердце разогналось до скорости света. Я взглянул на детей – они, кажется, дублировали мое выражение лица.