Рогожин вышел из кабинета с решением оформить отпуск. "Шеф и вида не подал, что фамилия Махонин ему знакома. Неужели я ошибаюсь? Но ему явно не понравились мои предложения, поэтому и отправил отдыхать", – размышлял он на ходу.
Глава двадцать восьмая
Нинель Александровна рассматривала приглашения, которые лежали на столе. Многочисленные фирмы города, телекомпании, закрытые и открытые акционерные общества, институты – все приглашали "Афродиту" продемонстрировать новые коллекции одежды. Нинель Александровна была довольна успехами. Кто бы мог подумать, что спустя несколько лет агентство приобретет такую высокую популярность? В глубокой провинции, во время экономического спада, она нашла своё дело и преуспела в нём.
Конечно, вершин Кристиана Диора, Пьера Версаче, Сен Лорана она не достигла, но кто знает, что будет впереди? В город постоянно приезжают заморские бизнесмены, проходят выставки и показы современных моделей одежды, может быть, кого-то заинтересуют её оригинальные коллекции, и девушки-модистки и она получат приглашения за границу? Если очень захотеть и постараться, то не исключено, что в недалеком будущем образцы её нарядов будут очаровывать посетителей Парижского Дома Моды.
Нинель Александровна улыбнулась розовым мечтам. Из пачки ангажементов отобрала яркую, красочную открытку с изображением аппетитного шоколадного торта и шоколадных конфет. На обратной стороне прочитала, что ОАО кондитерская фабрика "Сластена" просит агентство моды "Афродита" оказать любезность и продемонстрировать в ближайшее время коллекции одежды на сцене Дворца культуры. Понравившуюся открытку отложила в сторону. "Пожалуй, эта организация нам подойдет, – подумала она. – В ней работают женщины, поэтому многие модели могут быть моментально распроданы или можно будет получить заказы на пошив понравившихся туалетов". Созвонившись с директором фабрики, они наметили показ на ближайшую субботу. Из пятнадцати девушек манекенщиц осталось десять (пятерых она отправила на "сверхурочные" работы на выходные дни). Нарядов много, девушкам придётся покрутиться. "Ничего, – успокоила себя, – не в первый раз, справятся. Нужно подумать, как одеться самой. Одежда, украшения, обувь, причёска, макияж – всё должно быть в гармонии и дополнять друг друга".
Вернувшись домой, она принялась выбирать наряд. Перебрав несколько платьев, остановилась на костюме бежевого цвета. Он был оригинального фасона, отлично на ней сидел, подчёркивая достоинства фигуры. Ей пришла в голову мысль украсить его ювелирным украшением. Она открыла сейф и извлекла из него коробочку. В ней лежал изящный комплект. Золотая камелия-брошь и золотой перстень прекрасно подойдут к наряду. Прикрепив изящное изделие на отворот пиджака, Нинель Александровна осталась довольной.
Глава двадцать девятая
На следующий день модистки репетировали программу, с которой планировали выступить на показе. Им пришлось по несколько раз менять одежду и под музыку демонстрировать наряды. Нинель Александровна придирчиво наблюдала за ходом представления. Сделав несколько замечаний, ушла в будуар и стала готовить кофе.
Телефонный звонок отвлёк от занятия.
– Алло! – она сняла трубку.
– Можно Нинель Александровну? – спрашивал незнакомый женский голос.
– Я слушаю.
– Это говорит дочь вашей подруги Тамары, Светлана, помните меня?
– Да, да, Светлана, конечно, помню, – перед глазами Нинель Александровны живо встал образ Тамары, так рано ушедшей из жизни. Светлана – её единственная дочь, которую она знала с рождения.
– Нинель Александровна, помогите мне, – в трубке послышалось всхлипывание. Речь прервалась, потом зазвучала опять. – Я попала в сложную ситуацию. Осталась одна, без работы, денег и семьи.
Голос опять оборвался и затих.
– Алло, алло, Светлана, ты что, плачешь? Приезжай немедленно в моё агентство, ты знаешь, где оно находится?
– Да, знаю, сейчас приеду.
Через полчаса перед Нинель Александровной сидела, стройная, очень симпатичная молодая женщина, вылитая Тамара в молодости. Внешнее сходство дочери и матери было таким поразительным, что Нинель Александровна не могла не удивиться. Светлана Тропина рассказала свою грустную историю:
– После похорон мамы меня стали преследовать неприятности одна за другой. Я попала под суд, затем в тюрьму. Вышла недавно к разбитому корыту. Вы понимаете, у меня сейчас такая моральная травма, что даже не знаю, где взять силы, чтобы пережить страдания и прийти в себя. Это душевная боль, её невозможно описать, нет никаких сравнений, она не даёт мне покоя ни днём, ни ночью. Мне кажется, что я умерла и с того света смотрю на себя. Не знаю, где найти выход.
Нинель Александровна с сочувствием смотрела на Светлану.
– Муж трижды предал меня. Первый раз посадил в тюрьму, хотя по большому счёту должен был сам в неё сесть как директор фирмы, который за всё отвечает. Второй раз он совершил гнусное предательство, когда привёл в дом новую жену и стал с ней жить, когда я сидела за решёткой. Мало того, настроил против меня детей, называя меня не иначе, как воровкой. Сейчас он подал на развод, а я осталась ни с чем. – Светлана говорила и вытирала с лица слёзы.
– Я могу предложить тебе работу. Ты, наверное, за этим пришла ко мне? – с готовностью предложила Нинель Александровна.
– Да, помогите мне, пожалуйста, – всхлипывая, попросила Светлана.
– У нас девушки-манекенщицы получают неплохую зарплату. Будешь и ты со временем хорошо зарабатывать, встанешь на ноги, купишь квартиру, заберёшь детей, всё уладится. С внешними данными у тебя отлично: лицо, фигура, ноги – всё безукоризненно, как и должно быть у манекенщицы. Научим тебя ходить по подиуму, раздеваться и одеваться, будешь неотразима.
– Благодарю вас. – Светлана взяла руку Нинель Александровны и
поцеловала её.
– Ну, полно, полно! У тебя есть крыша над головой?
– Сейчас живу у бабушки, она одна, я ей нужна.
– Вот и прекрасно. Я познакомлю тебя с хореографами, косметологами, визажистами. Все вместе мы сделаем из тебя супермодель. Твой муж ещё пожалеет.
– Да, он попросит у меня прощения, – неожиданно суровым и твёрдым голосом сказала Светлана. – Он покается, что так обошёлся со мной. Спасибо вам за доброту, до свидания.
– Постой, деньги у тебя есть на первое время?
– Нет, у меня ничего нет. – Светлана отрицательно покачала головой.
– На, возьми, – Нинель Александровна достала из сумочки пятьсот долларов и протянула женщине.
– Какая вы добрая! Я обязательно верну.
– Ты дочь моей подруги, у тебя действительно никого нет, кто смог бы поддержать в трудную минуту. В память о Тамаре я не могу поступить иначе. Но ты не думай, что у меня жизнь сладкая, это только снаружи всё красиво и легко. У нас здесь свои законы, может быть, тебе не понравится. Тогда скажи мне прямо.
– Я была в тюрьме, поверьте мне, это страшнее ада. Все остальное для меня – ерунда.
– Ну, тогда всё будет в порядке.
Глава тридцатая
На следующий день в уютном зале Дворца культуры кондитерской фабрики, где всё было заранее подготовлено к приёму желанных гостей, собралось много зрителей. Зал был заполнен до отказа. Оказалось, что весть о показе одежды модельного агентства Кольцовой облетела многих горожан и все, кто следит за модой, приехали на шоу. Многим не хватило мест, и люди стояли на балконе. Нинель Александровна устроилась за небольшим столиком на сцене и комментировала каждую вещь, в которой появлялись неотразимые девушки-манекенщицы.
Просмотр проходил самым наилучшим образом. Модисток, выходящих в эффектных, элегантных нарядах, публика встречала дружными аплодисментами. В результате всё, что показали манекенщицы, оказалось востребованным. Многие женщины тут же делали заказы на понравившиеся платья и костюмы. Кроме этого, агентство заключило с фабрикой контракт на пошив современного рабочего костюма для работниц предприятия.
Во время демонстрации Нинель Александровна всё время ощущала на себе чей-то острый, пристальный взгляд. Он не давал ей покоя, смущал и держал её скованной, нервировал и напрягал. Она внимательно всмотрелась в зал и встретилась с упорным взором женщины, примерно её возраста. "Почему она так смотрит на меня, будто я ей что-то должна?" – с раздражением подумала она. После окончания просмотра незнакомка подошла к ней.
"Наверное, будет проситься устроиться на работу", – подумала Нинель Александровна.
– Я смотрела на вас и не смогла удержаться, чтобы не подойти, – призналась женщина. – Скажите, откуда у вас украшения? – она выразительно посмотрела на брошь и на золотой перстень на руке Нинель Александровны.
– Подарок мужа, – не подозревая подвоха, ответила она. – А почему вы меня спрашиваете? – в свою очередь спросила любопытную даму.
– Эта брошь и перстень, как две капли воды похожи на те, что когда-то мой отец подарил матери в день их серебряной свадьбы. Он привёз подарок из Японии. Когда я увидела на вас вещи, я душой и сердцем почувствовала, что драгоценности принадлежали моей матери. Я уверена в этом. Как они попали к вам? Дело в том, что однажды квартиру моих родителей обворовали, воры воспользовались тем, что хозяева были на даче, взломали замки, вошли в дом и вытащили всё, что имело ценность. Родители заявляли в полицию, но найти грабителей не смогли.
– Зачем вы мне это говорите? Мне совершенно не интересны ваши ассоциации, – прервала Нинель Александровна. – Мало ли похожих вещей на свете, Бог с вами! Это бестактно и неприлично приставать к незнакомым людям со своими подозрениями. Вы весь показ держали меня под прицелом, не давали сосредоточиться, а теперь одолеваете нелепыми фантазиями.
– Повторяю, эти украшения в единственном экземпляре, тут не может быть никаких случайностей, я не могла ошибиться, – упрямо настаивала незнакомка. – Можете взглянуть за нижний лепесток камелии, и если на нём нет гравировки "О. В. С любовью на радость", то беру свои слова обратно и прошу прощения. На внутренней стороне перстня точно такая же надпись, снимите и посмотрите.
Женщина стояла перед ней и не собиралась уходить. Нинель Александровна усмехнулась. Ну, и наглая эта гражданка! Ещё не хватало при людях отстёгивать брошь и рассматривать украшение с этой сумасшедшей. Вокруг них уже собрались любопытные и с интересом прислушивались к разговору. Нинель Александровна передернула плечами, что означало категорический протест и, обойдя незнакомку, пошла к выходу.
– Успокойте эмоции, – с возмущением бросила на ходу. – Это сущий бред.
– Обязательно посмотрите! Эти изделия не принесут вам счастья и радости, потому что вы носите ворованное имущество. Вам лучше избавиться от него. Верните мне, это единственная память о матери, – говорила незнакомка, идя сзади Нинель Александровны.
От слов, брошенных в спину, Нинель Александровне стало плохо. Праздник был испорчен. Страшно разболелась голова, нехорошо заныло сердце. Слова незнакомки долго стояли в ушах. Вернувшись домой, приняла валерьянки, анальгин, затем разделась и повесила костюм в шифоньер. Немного успокоившись, сняла с пиджака брошь, села за стол и стала внимательно со всех сторон её разглядывать. Ничего особенного с внешней стороны золотой камелии не обнаружила, но, заглянув под нижний лепесток, явственно прочитала выгравированную надпись: "О. В. С любовью на радость". Она сняла с руки перстень и увидела на внутренней стороне точно такие же слова.
Неприятные чувства охватили её. Чьи это драгоценности? Кому они принадлежали раньше? Кто был их хозяином, через чьё горе, нужду и страдания предметы попали к ней в дом? Разволновавшись, налила коньяка, выпила, закурила сигарету. Мысли роем кружились в голове. Она не могла успокоиться. Выходит, Пётр скупал в ювелирном магазине всё то, что несли попавшие в трудные обстоятельства люди? Он брал за бесценок то, что сбывали в магазин грабители, воры и жулики? В таком случае он был в какой-то степени их сообщником! Женщина сказала, узнав брошь матери: "Эти украшения не принесут вам радости и счастья, потому что они чужие, вы носите ворованное имущество… ".
Боже, как неприятно! Теперь, по воле судеб, она оказалась владелицей чужих драгоценностей! Пётр умер, у него ничего нельзя узнать, можно только догадываться, каким способом он собирал коллекцию. Вот почему он не хотел показывать украшения на шоу! Понятно, почему планировал продать богатства и уехать за границу. Она стала доставать из сейфа коробочку за коробочкой и пристально разглядывать каждый экземпляр. Оказалось, что на многих кольцах, кулонах, браслетах были выгравированные дарственные надписи. Оказывается, с этими штучками нельзя нигде показываться, можно попасть в неприятное положение. Мало ли кто ещё признает украшение и выскажет ей об этом?
Нинель Александровна поспешно собрала коробочки и затолкала их в сейф. Куда девать это добро? Его никому нельзя демонстрировать. Находиться рядом с ним тоже неприятно. Может быть, кого-то из бывших владельцев убивали с целью ограбления? Потом снимали с мёртвых людей драгоценности, продавали их Петру, а он покупал, ни о чём не спрашивая и не вдаваясь в детали. Для Нинель Александровны одно стало ясным: в доме находятся вещи, ранее принадлежащие горожанам. Что делать?
Опять мысли вернулись к Володьке. Прошло немало времени, а следствие им не занимается. Он разгуливает, как ни в чём не бывало, звонит в её квартиру, ему ведь что-то нужно! От Князева никакого толка в расследовании убийства. Вот сейчас он ей срочно нужен, а его нет в городе, уехал на уик-энд с модистками.
Рогожин! Вот кому нужно немедленно позвонить. Она вспомнила, что давно собиралась сообщить ему, что пропала связка ключей мужа от квартиры. В чьих они руках? Достав из сумочки визитку, набрала номер телефона. Ей ответил мужской голос, она узнала его.
– Алло! Это Дмитрий Сергеевич?
– Да, я слушаю.
– Здравствуйте, Кольцова Нинель Александровна, я хотела сообщить вам, что у меня исчезли ключи супруга от квартиры. Пётр Аркадьевич всегда носил их с собой. После убийства я их не нашла.
– Сожалею, но я теперь не могу заниматься вашим делом, оно сложное и запутанное. Его будут вести другие следователи, я им обязательно передам информацию. Сегодня на работе нахожусь последний день, так решило начальство.
– Странное оно у вас, если разрешает бросать начатый труд! Так вы ни одного преступника не найдёте и не раскроете ни одного преступления.
– Извините, это не ко мне. Рекомендую по всем вопросам обращаться к Князеву Игорю Семёновичу. До свидания.
Нинель Александровна не успела ответить, в трубке раздались гудки.
Ей ничего не оставалось, как дождаться любовника и потребовать от него решительных действий.
Глава тридцать первая
Дома известие Рогожина о том, что он отправлен в отпуск, встретили с радостью. Пёс Джек восторженно повизгивал, с невероятной энергией махал из стороны в сторону хвостом и ухитрился несколько раз лизнуть хозяина в лицо, когда тот расшнуровывал ботинки.
– Ну, хватит, хватит, – Рогожин погладил собаку, – я верю, что ты рад, но не нужно меня целовать.
Надюша, конечно, сразу поинтересовалась, получил ли он отпускные. Услышав, что деньги будут только на следующей неделе, стала вслух рассуждать, на что они их потратят. Рогожин прервал её планы.
– Не нужно заранее ничего фантазировать. Когда принесу финансы домой, тогда считай их и распоряжайся, как хочешь.
– Да, и то правда, – вздохнула Надюша. – Всё равно, хорошо, что ты в отпуске, мы тебя почти не видим. Побудь дома, отдохни, а потом займись дачным участком, надо когда-то начинать его разрабатывать, да хотя бы баньку достроить.
– Ну, ты даёшь! Сейчас, разбежался вприпрыжку! – сердито ответил Рогожин. – Дай восстановиться несколько дней. Хороша у меня жёнка, только муж в отпуск собрался, а она его выпроваживает пни в лесу корчевать.
– Прости, просто к слову пришлось. Давай, садись за стол, еда готова, а я спать пойду, что-то устала немного.
– А ты со мной не будешь?
– Я не хочу. У меня желудок болит и тошнит постоянно. Не обращай внимания, ешь.
Рогожин поужинал, помыл за собой посуду, заглянул в комнату к детям, убедившись, что все спят, проверил, закрыты ли двери, затем пошёл в ванную комнату принять перед сном душ. Наконец, тихо открыв дверь спальни, он на цыпочках подошел к кровати. "Единственное место на земле, где я чувствую себя человеком, – это мой дом, моя семья, наша спальня вместе с моей Надюшей", – подумал он и нырнул под одеяло.
– Надюша, ты ещё не спишь?
– Нет, конечно, жду тебя.
Они прожили вместе уже более десяти лет, но чувства их не притупились, не потеряли той свежести и остроты, что кружила им головы вначале совместной жизни. Он обнял её мягкое, теплое тело, привлёк к себе, поцеловал в губы. Она нежно погладила его голову, плечи, ответила горячим, долгим поцелуем. Их супружеские ночи продолжали, как и прежде, оставаться страстным и полным выражением любви друг к другу. Казалось, что время не стирает их близость, а наоборот, высвечивает яркими, радостными, волнующими тело и душу красками.
В середине ночи Надюша проснулась. Её разбудила неприятная, давящая боль под ложечкой, заставила подняться и пойти на кухню, принять обезболивающие таблетки. "С моим желудком определённо нужно что-то делать, – подумала она. – Опять чувствую болезненный ком, придётся ещё раз сходить к врачу. Что за хворь прицепилась ко мне?" Надюша достала две таблетки спазмолгона, которые пила в течение последних двух недель, лекарство быстро снимало боли. Посидев на кухне полчаса и почувствовав, что спазмы утихли, вернулась в спальню и легла в постель.
Утром за завтраком Рогожин сказал:
– Знаешь, я надумал съездить и посмотреть на наш дачный участок. Ты права, нужно не терять время зря, а приниматься за работу. Собери мне сумку с едой.
– Вот видишь, я же знала, что ты не выдержишь сидеть дома и ничего не делать. Тебя надолго не хватит быть бездельником. Раз собрался пни корчевать, то я попрошу: сделай под деревом хорошую скамейку, можно и стол рядом. В следующий раз, когда мы с тобой поедем, будем на свежем воздухе за столом, как нормальные люди, пить чай.
– Зачем тебе скамейка и стол? Можно сесть на траву и точно так же пить чай и наслаждаться природой.
– Нет, я так не хочу, – Надюша отрицательно покачала головой.
– Постараюсь, но я не гарантирую, что это будет то, что ты хочешь.
– Я не требую ничего сверхъестественного. Сделай, как можешь, лишь бы могли вместе сидеть за столом, и чтобы скамейка была устойчивая.
– Хорошо, понял.
– Вот и отлично, я сегодня займусь собой. Схожу в парикмахерскую, потом буду трудиться дома.
Рогожин встал, сложил в сумку пакеты с едой, взял для чтения в электричке несколько газет и поспешил на вокзал. Ехать ему пришлось недолго. Выйдя на станции Боровой, пошёл по направлению к сосновому бору, где их отделу в прошлом году была выделена территория под дачные владения.
Земли выдавали по двадцать соток на семью. Рогожин успел прошлым летом построить баньку из деревьев, которые спилил на участке. Банька не готова: нет печки, не настелен пол, но самое главное – есть крыша, она надёжно защищает от дождя и палящего солнца. К своему большому удивлению, увидел, что многие соседи заканчивают строительство огромных двух и трехэтажных коттеджей из кирпича. "Вот это да! – подумал он. – Как развернулись ребята! Где только деньги берут и когда успевают?"