Он разулся, вылил из сапог воду, снял носки и лёг на траву. Несмотря на осенний день, небо было по-летнему ярко-голубым, по нему плыли пышные белые облака. "Облака чистые, белые, свободные, а моя жизнь серая, обреченная", – с грустью подумал Махонин. Вспомнилось нерадостное, горемычное детство. Жили они в тесной квартире, принадлежавшей его бабушке и дедушке, обставленной неказистой, обшарпанной мебелью. Мать его – законченная алкоголичка и воровка – нигде никогда не работала.
Как только Махонин думал о детстве, сразу вспоминался устоявшийся запах перегара жилища, затхлая воздух непроветриваемого помещения, сизый дым папирос, стоявший плотной завесой в комнате. В детстве ему никто никогда не рассказывал сказок, не покупал игрушек, не говорил добрых слов. Потрясающий отборный мат, пьяные застолья, драки и поножовщина, голод, побои отца и матери, которым он постоянно мешал, и леденящее чувство страха в душе из-за боязни, что его могут забить до смерти, – вот, что он вынес из ранних лет жизни.
На что они жили? Отец, протрезвев, находил случайную работу, заработав два-три червонца, покупал водку, закуску, к нему приходили собутыльники, начинался новый загул.
Мать присоединялась к пьяной компании и не успокаивалась, пока всё не было выпито. Она была мошенницей. Летом ходила по чужим дворам и забирала всё, что плохо лежало: снимала белье, сохнувшее на верёвках, или вывешенную для проветривания одежду, отиралась по базарам и незаметно стягивала с прилавков что-нибудь съестное. Зимой мышковала на вокзалах, – подсаживалась к пассажирам и, улучив удобный момент, похищала у зазевавшихся людей баулы, сумки, пакеты. Добычу продавала, на вырученные деньги отоваривалась спиртным, хлебом и дешёвыми рыбными консервами. Она и его привлекала к разбойной жизни, давая "мастер классы" преступного ремесла. "Ты подойди к толстой тётеньке, – указывала она выбранный объект посягательства, одиноко сидевшей на скамейке привокзальной площади, – спроси её, как проехать на улицу Советскую. Прикинься, что ничего в городе не знаешь. Подольше с ней побеседуй. Потом поблагодари и исчезай. Только за мной не иди, веди себя так, словно мы чужие люди. Встретимся дома". Пока он консультировался с ничего не подозревающей пассажиркой о том, как добраться до какого-нибудь места, мать, проходя мимо, умудрялась прихватить одну из сумок, стоящих возле ног словоохотливой женщины и скрыться в череде вечно спешащих на поезда граждан.
В периоды безденежья мать становилась особенно злой и агрессивной. Артур знал, что лучше в это время не попадаться ей на глаза – изобьёт до полусмерти. Несколько раз от побоев он терял сознание, его увозили в больницу с едва заметными признаками жизни. Видя мать пьяной, забивался под кровать и сидел там до глубокой ночи, слушая непристойные для детских ушей разговоры взрослых, которыми они сопровождали любовную возню.
О его существовании никто не вспоминал, до него никому не было дела. Он находился в укрытии и ждал, когда стены квартиры начнут дрожать от устойчивого храпа. В темноте выползал из укрытия и искал в грязных кастрюлях и сковородках остатки еды, чтобы утолить болезненное чувство голода.
Он хорошо помнил, что одежду ему давали соседи от своих выросших детей, они угощали его хлебом, молоком. Когда ему было десять лет, за матерью пришли конвоиры и увели с собой. "В тюрьму", – на его вопрос: "Куда ушла мама?" – ответила ребёнку бабушка. Отец исчез из дома навсегда, с тех пор Махонин его не видел.
С бабушкой жить было легче. Во-первых, она раз в месяц получала пенсию, и тогда несколько дней в доме пахло супом и жареной картошкой, во-вторых, его теперь никто не бил и, в-третьих, старушка иногда покупала внуку вещи: рубашки, брюки, ботинки. Но и к ней постоянно приходили знакомые, сразу накрывался стол, выставлялась бутылка вина, закуска и начинались душевные разговоры, пьяные песнопения, а заканчивалось сходка руганью, слезами и выяснением отношений между подругами. Всё-таки, благодаря бабушке, он закончил восемь классов и научился водить машину. Вскоре началась перестройка, а вместе с ней полная неразбериха во всём.
Мать выпустили из тюрьмы. К ней стали захаживать закадычные подруги по зоне, все, как на подбор, с отёчными и серыми лицами, с ними вместе приходили друзья – бывшие уголовники, и в доме опять начинался пьяный кутёж. Однажды один из отсидевших зэков обратил внимание на Артура. Узнав, что он умеет водить машину, предложил мальчишке подзаработать денег. Он разжёг интерес у Махонина к риску, научил обращаться с огнестрельным оружием. Видя, как разгорелись у подростка глаза при виде пистолета, "крёстный отец" раздобрился и подарил его Махонину, предупредив, чтобы ни перед кем не хвастался и хранил его в тайнике.
Так Махонин встал на преступную тропу. На первом же деле – ограблении сберкассы на окраине города с убийством кассира – все соучастники были пойманы и арестованы. В восемнадцать лет он оказался за решёткой. Отсидев пять лет, попал под амнистию, пришёл домой и узнал, что мать умерла, отравившись техническим спиртом, а дома восьмидесятилетняя бабушка лежала парализованная в постели.
За немощной женщиной ухаживала дочь её подруги, сорокапятилетняя Климова Раиса Ивановна. Махонину было тогда двадцать три года. Раиса Ивановна была старой девой, набожной, умеющей сострадать чужому горю. Она из жалости приходила к одинокой старушке, варила еду, покупала лекарства и убирала в квартире, по сути, была бескорыстным волонтёром. Махонин, находясь в тюрьме среди отпетых воров, насильников-маньяков и убийц, был много наслышан о любви и измене. Вдобавок ко всему в камере находились гомосексуалисты. Вышел Махонин из тюрьмы обогащённый развратом, ненавистью и презрением ко всему миру. Каким образом между ним и Раисой Ивановной возникли интимные отношения, одному Богу известно. Может быть, потому что Раиса Ивановна имела доброе, отзывчивое сердце, всегда мечтала о счастливой семейной жизни, а этот молодой человек, оступившийся в жизни, никогда и ни от кого не слышавший доброго, человеческого слова, казался ей несчастным и незаслуженно обиженным судьбой. У неё хватило душевного тепла и на него.
А он однажды, напившись до невменяемого состояния, стал выяснять с ней отношения, обвинив, что она из корыстных побуждений ухаживает за больной. С помутнённым сознанием, едва ворочая языком, выговаривал доброй женщине, что та исключительно ради своих меркантильных интересов получает за бабушку пенсию, убирает за ней, кормит и лечит, в надежде на то, что впоследствии получит в собственность её квартиру. Разборка закончилась трагически: он убил её из пистолета, что подарил "крёстный отец". Придя в себя после содеянного, вызвал "скорую" помощь, но Климовой она уже не потребовалась.
Его арестовали, все улики были против него, ему вновь предстояло отбывать тюремное заключение. Князев вытащил его из этой истории. Он научил, что нужно говорить на допросах, в чём ни за что не признаваться и молчать. Расследование тянулось долго, за это время сменилось несколько следователей. Махонин помнил наставления и выполнял их. Его выпустили из-под стражи, но свобода стоила нового преступления. Он пошёл на злодеяние в надежде, получив деньги, покинет город. На новом месте начнёт новую жизнь. Теперь понимал, что Князев попросту использовал его в "мокром" деле. "Вот и вся моя биография", – с грустью подумал Махонин. Что впереди? Неизвестность. Начало смеркаться, и он поспешил домой.
Глава тридцать пятая
В субботу с раннего утра Махонин занял наблюдательный пост на въезде в Митино. Артур сидел на пригорке среди кустов и деревьев и внимательно разглядывал машины, въезжающие в дачный посёлок. Вскоре увидел приближающийся джип. На повороте машина затормозила, и ему удалось разглядеть за рулём Князева. Он поспешил на дачу. Переодевшись в пиджак и сапоги, быстро пересёк участок и скрылся в лесу. По знакомой дороге через полчаса добрался до озера и устроился на берегу напротив загородной резиденции полиции.
Отсюда просматривался весь противоположный берег. На той стороне водоёма на приколе стоял катерок, рядом моторные лодки. Выше на берегу, за бетонной стеной, зеленел сосновый бор, сквозь толстые стволы были видны уютные кирпичные домики. Махонин размышлял, каким образом встретиться с Князевым. Со стороны озера попасть на территорию заповедной зоны можно вплавь, дождавшись наступления темноты. Если попытаться проникнуть по суше, то нужно сейчас, пока светло, найти в ограждении какой-нибудь проход в виде дыры или лаза. Тогда с наступлением сумерек можно будет прийти в гости к Князеву. Между тем он не подозревал, что его фигура уже привлекла внимание бдительной охраны. Замаскированные видеокамеры, установленные на стволах сосен, круглосуточно просматривали прилегающую территорию. С экранов телевизоров за Махониным следили двое дежурных. Один из них сказал:
– Я этого мужика уже второй раз вижу в наших местах. Три дня тому назад он тоже здесь отирался. Сегодня опять появился.
– Нужно доложить шефу, – сказал второй.
Князев, взглянув на экран монитора, без труда узнал Махонина.
– Ба, старые знакомые! И чего мы здесь ищем? А ну-ка, ребята, быстренько доставьте этого туриста ко мне. Со всеми предосторожностями, – напомнил он.
Это означало, что нужно взять с собой наручники и чёрный мешок.
Махонин увидел, что к лодке подошли люди, столкнули её в воду и завели мотор. Она взяла курс прямо на противоположную сторону, он понял, что едут к нему. Лодка уже пересекла половину озера и быстро приближалась к берегу. Такого поворота дела Артур не ожидал. Ситуация складывалась не в его пользу. Он не стал убегать, смысла не было, всё равно догонят, могут и пристрелить, здесь, в лесу, вольно делать всё, что угодно. Может, наоборот, лучше встретиться с Князевым и поговорить с ним. Лодка уткнулась носом в прибрежный песок. Из неё выпрыгнули двое спортивного телосложения человека с карабинами в руках. Они приблизились к Махонину и попросили документы.
– Никаких документов у меня нет, я их по лесу не таскаю, – ответил он.
– Тогда вставай, пошли с нами.
– Кто вы?
– Охранники леса.
Махонин поднялся, один из них мгновенно защёлкнул на его запястье наручник и потянул за собой.
– Это ещё зачем? – попытался возразить Махонин.
– Без разговоров, следуй за нами.
Второй стражник зашёл сзади, накинул ему на голову чёрный мешок, ощупал руками одежду Махонина, проверяя, вооружён ли, затем, подталкивая его в спину стволом карабина, приказал идти вперёд, к лодке. Шлюпка быстро сорвалась с места и понеслась по глади озера. Через несколько минут мотор заглох. Махонину приказали выходить на берег. Ступив на землю, он зачем-то стал про себя считать шаги и насчитал их двести сорок. Его предупредили:
¾ Впереди ступеньки.
Он преодолел одиннадцать выступов. После двадцати шагов по прямой услышал скрежет и скрип открываемой двери. Его подтолкнули в спину, и он, запнувшись о порог, очутился в помещении, едва устояв на ногах. Здесь с головы сняли мешок, и прицепили руку наручником к трубе парового отопления.
Махонин сел на топчан. Сопровождающие безо всяких объяснений оставили его, закрыв дверь на ключ. Постепенно шаги утихли. Скорчившись в три погибели, он прилёг на лежак, протянув прикованную руку к батарее. Чтобы лежать, нужно было держать правую руку постоянно вытянутой вперёд. Он хотел уснуть, но не получилось, невозможно было приспособиться к вынужденному, неестественному положению тела. Оставалось терпеть, до тех пор, когда о нём вспомнят. Он знал, что ждать нужно спокойно и молча, тогда к тебе скорее придут. Раздражать охранников воплями и стуком – это только злить полицейских.
В комнате окна не было, горела тусклая электрическая лампочка. Тишина, никаких признаков жизни. Сколько прошло времени, Артур не знал, но вдруг раздался грохот открываемых дверей, лязганье ключей, топот ног. Он приготовился к встрече. Дверь открылась, и в комнату вошел Князев в сопровождении двух огромных амбалов, но это были не те люди, которые привезли его сюда. Князев сел на стул, кивнул сопровождающим и сказал:
– Оставьте нас.
Гренадёры моментально удалились.
– Что мы ищем в этих местах? – спросил Князев
– А разве вы не знаете, что я ищу? Разве вы не получали моих сообщений, которые я посылал вам на пейджер? Когда я получу то, что вы мне обещали?
– Тихо, тихо! Вопросы задаю я. Повторяю: почему ты находишься здесь, почему не улетучился, не исчез, не пропал без вести? Ты что, ищешь новые приключения?
– Мне нужны деньги, вы обещали, большего не прошу.
– У тебя отличный аппетит, – с сарказмом ответил Князев.
– Я всё сделал, надо рассчитаться.
– Что ты сделал? – спросил Князев в упор.
– Замочил Аверина.
– Верно, – согласился Князев. – Но я тебя вытащил из тюрьмы, разве этого мало? А ты твердишь о деньгах, какой неблагодарный! Деньги нужно уметь зарабатывать. Твою фотографию опознала дворничиха, ты был в день убийства во дворе ювелира Кольцова. Твоих рук эта смерть? Отвечай!
– Я не убивал его, – испуганно вскрикнул Махонин. –– Я пришёл к нему рано утром, он попросил меня сменить замки в сейфе. Увидел его мёртвым на лестнице. Сразу убежал. Могли ведь на меня подумать.
– Так я тебе и поверил! Есть свидетели. Тебя по фотографии опознала лифтёрша. Ты опять у нас на крючке. Тебя разыскивают, ты снова попадёшь в мои руки. Только не жди снисхождения и защиты. Мне тебя в тюрьме сгноить дважды два, да и убить прямо сейчас ничего не стоит. Общество не пострадает от такой потери. У тебя есть два выхода: либо совсем исчезнуть, либо прийти к нам и признаться в преступлении, помочь следствию закончить дело, чтобы сыщики зря не пурхались.
Махонин затравленно молчал.
– Ладно! Я твоё дело однажды закрыл, мы квиты, – сказал Князев. – Хочешь зарабатывать, вперёд! На халяву бабло не выдаю. Есть один способ получить хорошие бабки, тут я не поскуплюсь, выдам всё, до копеечки.
– Какой? Я больше ничего не хочу делать, всё равно не заплатите, – мрачно ответил Махонин.
– Ну, какой недоверчивый, не веришь моему слову. Дело проще пареной репы. Тем более ты его начал и тебе нужно его закончить.
– Что вы предлагаете?
– Говоришь, не убивал ювелира? Зачем ты, подлец, у него забрал ключи от квартиры? Я понял твой гнусный замысел.
Он поднёс кулак к носу Махонина и потряс им.
– Знаю, что ты задумал. Хотел поживиться чужим добром? Правильно говорю?
Махонин угрюмо молчал. Он не убивал ювелира. Да, действительно, подобрал с пола ключи, хотел сообщить в квартиру об убийстве и отдать их родственникам, но не стал этого делать.
Попадать снова в КПЗ не хотел, – знал, что защитить себя не сможет.
– Ну что ж, выполняй задуманное, ты ведь всё заранее спланировал. Надеялся в подходящий момент добраться до сейфа с драгоценностями, так ведь? – продолжал Князев, глядя в упор на Махонина. – Теперь тебе все карты в руки. Ночью проникнешь в квартиру директора, пройдёшь в кабинет. Откроешь сейф (ключи от него лежат в столе), содержимое переложишь в сумку, сейф закроешь, ключи положишь обратно. Вынесешь сумку из дома, возле сквера будет ждать машина, там ты получишь свои честно заработанные деньги. Запомни: двадцать третьего числа в три часа ночи ты должен быть в квартире ювелира и через десять минут выйти из неё с наполненной сумкой и сесть в машину. Смотри, не вздумай бежать. Я тебя из-под земли достану. Тогда уж на меня не обижайся. Ты сегодня признался в убийстве Аверина. Я записал твоё признание на магнитофон. – Князев вытащил из нагрудного кармана плоскую чёрную коробочку и повертел ею перед глазами Артура. – Здесь твоим голосом ясно сказано, что ты убийца. Самое главное. Остальное смонтировать не сложно, так что помни об этом.
– Но я его убил по вашему заказу, – промямлил Махонин. – Я могу об этом сказать кому надо.
– Ты угрожаешь? – сурово спросил Князев. – Да я тебя хоть сейчас могу размазать по стенке.
Махонин молча слушал. Возражать было бесполезно. Он вообще теперь думал, что можно говорить, а что нельзя. Князев не отступится, а у него выхода нет, завяз по уши. Он пожалел о том, что пришёл сюда.
– Сейчас тебя выведут в лес. Ходить вокруг этого места не рекомендую. Может произойти несчастный случай – кто-нибудь из охраны ненароком выстрелит в тебя, а ты молодой, тебе жить нужно. Дело выполнишь, получишь расчёт, сможешь за границу уехать и жить, не вспоминая прошлого. В общем, понял?
– Да.
– Ну, вот и отлично. – Князев открыл дверь, и тотчас в комнате появились двое конвоиров. Он кивнул в сторону Махонина, – свободен, проводите на выход.
Один из охранников накинул Махонину мешок на голову, отцепил его от батареи и потянул за наручник. По ступенькам он поднялся наверх, тут же его затолкнули в машину, и они поехали. Через десять-пятнадцать минут автомобиль остановился, ему приказали выйти, сняли с головы мешок, отцепили наручник, стражники быстро сели в машину, и она, резко газанув, скрылась за поворотом.
Разбитый и усталый Махонин добрался до дачного домика. Антонины дома не было, он забрался на второй этаж и рухнул на постель. В голове роем носились мысли, которые постепенно улетучились, и он крепко заснул.
– Артур! Вставай! Тебя по всем местным телеканалам показывают, разыскивает полиция, что ты опять натворил? – услышал сквозь сон взволнованный голос сестры.
Махонин встрепенулся, до него быстро дошёл смысл сказанных слов. Подскочил с постели, спустился вниз и уставился в телевизор. Шли новости. После окончания увидел во весь экран свой портрет, внизу были номера телефона, по которым просили всех, кто знает, где он находится, срочно позвонить. Махонин посмотрел на Антонину. Она была взволнована.
– Не бойся, – успокоил он. – Меня здесь никто не знает, я ни с кем не разговариваю, тебе ничего не угрожает.
– Я не боюсь, мне за тебя страшно. Опять посадят.
– Не посадят, я скоро уйду.
Антонина ушла в огород и стала копаться среди кустарников. Махонин смотрел на её спину, склонившуюся над кустом облепихи. Хотел выйти помочь собрать ягоды, но подумал, что его могут увидеть соседи, и тогда у Антонины будут неприятности. Лучше сидеть и не высовываться. До двадцать третьего числа есть время, надо подумать, стоит ли связываться с Князевым, он вполне может не выполнить обещания, как сделал в прошлый раз.