– А я поддерживаю нашего производителя, – улыбнулся Туманов.
– Каждому свое, – пожал парень плечами и уставился на Туманова, как бы спрашивая: ну и чего ты мне хочешь предложить?
Многого подполковник предложить этому акселерату не мог и потому кривить душой и врать не стал, сказал только:
– Слушай, давай договоримся: ты нам говоришь, где видел этого мужика, – показал Туманов парню фотографию. – Если не врешь и подтвердится, что это он, я похлопочу перед оперативниками, которые занимаются карманниками, чтобы тебя отпустили. – Сказав так, Туманов покосился на Грека. Не хотелось, чтобы Сан Саныч возражал. Но Грек даже и не помышлял делать это. Сидел с каменным лицом.
– Посмотри тот ли это человек? Не ошибаешься ли ты? – в голосе Туманова слышалось сомнение. Зато его не было у сидящего перед ним парня.
– А чего мне на него зырить? Я сейчас не колюсь и у меня с башкой лады. И если говорю видел, то так оно и есть. – Парень обидчиво отвернулся.
– Ладно. Мы тебе верим, – заверил его подполковник Туманов. – Скажи, где ты его видел и при каких обстоятельствах?
– Да какие обстоятельства? Просто я несколько раз видел как он выходил вечером из подъезда. У меня в соседнем доме шмара живет. Правда сейчас я с ней уже завязал. А так приезжал к ней в Химки и этого мужика видал.
– Это на какой улице живет твоя шмара? – спросил Грек.
– Чапаева, – ответил парень, потягивая сигарету и стряхивая пепелок на пол.
– А дом? – на этот раз вопрос задал Туманов.
– Номер того дома я не знаю. Моя бывшая живет в сорок третьем доме, а этот прямо напротив стоит через дорогу.
– Ну подъезд-то ты хотя бы помнишь, откуда он выходил? – спросил Туманов.
– Подъезд? – парень на минуту задумался. – А как же. Помню, конечно. Самый крайний справой стороны.
– Понятно, – кивнул Грек, – если учесть, что счет идет слева направо, то стало быть – последний.
– Может и так, – произнес парень равнодушно.
* * *
– Ну, у кого какое мнение? – спросил Туманов у Грека с Ваняшиным.
– Может, нам есть смысл подключить сюда местного участкового? – пустился Грек в рассуждения. – Наверняка он в том доме бывал, а стало быть и людей знает. Подскажет, кто там из них активисты и с кем нам лучше пообщаться. И вообще, нет гарантии, что этот сопляк не наврал нам тут в три короба. Лично я ему не очень-то верю.
– Верить или не верить, это личное дело каждого. А проверить информацию мы должны, – заметил на это Туманов.
– Оно, конечно, – начал сдаваться Грек, видя к чему Туманов клонит и вряд ли удастся его переубедить. Хотя по убеждению Грека, он бы не стал зацикливаться на болтовне бывшего наркомана.
– Я предлагаю провести оперативную разведку, – сказал Ваняшин.
Грек цокнул языком, такое сейчас приятель Леха состроил умное лицо.
– Если Поречных не при делах, что само по себе исключать пока нельзя, то это ничего. А если он замешан с побегом Лысковой, то наверняка ведет себя осторожно. И стоит нам засветиться, он исчезнет и тогда для нас опять будет проблема его отыскать.
– Говори конкретней, – сурово заметил Грек. – Что ты предлагаешь по существу? А раздувать кадило не надо. Мы и сами с Николаичем не дураки и знаем, что Поречных может затаиться.
– Если конкретней, то я предлагаю, понаблюдать за этим домом. Хотя бы несколько дней, – закончил Ваняшин, почему-то не слишком уверенно. Наверное, потому, что Грек усмехнувшись, покачал головой, а потом сказал:
– Леш, тебя послушать, так получается, нам делать нечего, только и торчать там. А нас всего трое, – усатый майор ткнул тремя пальцами Ваняшину чуть ли не в глаза.
– Охренел что ли? – произнес Ваняшин обиженно. – Куда тычешь?
– Да ничего я не охренел. Просто если мы будем торчать там, расследование затормозится. И Васильков вставит Николаичу, – Грек сложил левую ладонь в трубочку, а правой шлепнул по ней, показав, что из этого конкретно получится. Сделав этот неприличный жест, он посмотрел на Федора. Может удастся убедить старшего их группы, чтоб эту работу все-таки поручить местному участковому.
– Ага, – недоверчиво глянул Ваняшин на Грека. – С твоего участкового взятки гладки. Завалит он нам всю работу.
Грек на Ваняшина махнул рукой и буркнул:
– Тупой ты, Леша.
– Ты острый, – огрызнулся Ваняшин.
Они оба замолчали, и уставились на Туманова, ожидая, что предложит на все это он.
– У меня такое предложение, – сказал Федор, после того, как выслушал разные мнение своих помощников. – Разведка – дело стоящее, – одобрил подполковник позицию старшего лейтенанта Ваняшина, заметив, как тот прямо расцветает на глазах, но тут же добавил и другое: – И Грек прав, говоря, что это может затянуться надолго.
Теперь засветилось и лицо усатого Грека. Но оба они, Ваняшин и Грек поняли и другое: их старший группы в этом профессиональном споре занял золотую середину. Но у него есть еще и собственное мнение. И вот его-то как раз захотелось узнать Ваняшину с Греком.
– Мое мнение такое: нельзя дать Поречных затаиться…
– То есть? – переглянулись Ваняшин с Греком.
– Да это ж яснее ясного, – улыбнулся Туманов. – Если Поречных отсиживается у кого-то в этом доме, то нужно сделать так, чтобы он занервничал. И вот тогда, – подполковник хлопнул ладонью по столу. – Он наш.
– Занервничал? – Грек призадумался, рисуя немыслимые планы, как бы он поступил, будучи на месте Туманова. Сам же подполковник все объяснил предельно просто.
– Завтра я переоденусь в форму и произведу в этом доме по квартирный обход…
– За каким хреном? – вылупил глазенки Грек.
– Буду всем и каждому показывать фотографию Поречных и спрашивать не видели ли они этого человека. Если Поречных отсиживается у кого-то в этом доме, то вряд ли сам выйдет, открыть мне дверь. Выйдет тот, у кого он поселился. А стало быть, после моего ухода, он сразу же расскажет Поречных о моем визите. Наверняка бывший майор занервничает и попытается дать деру. И вот тогда вы его возьмете тепленьким прямо возле подъезда.
– Да запросто, – уверенно заявил Грек. План предложенный Тумановым, казался Греку вполне приемлемым, также как и Ваняшину. Правда в нем было одно но. И оно смущало Ваняшина.
– Слушай, Николаич, а что, если Поречных живет не в этом доме и вообще в другом районе Москвы?.. – засомневался Ваняшин.
Грек готов был наброситься на приятеля.
– Леш, вот за что я тебя не уважаю, так за твое неверие в успех. Вечно для тебя, что-нибудь да не так, – незамедлительно последовало строгое замечание Грека в адрес приятеля.
– Так я ж перестраховаться хочу. Вдруг Поречных там не живет, а просто к кому-то приходил в гости. Такое может быть? Зайдет Николаич, покажет фотографию. Тот человек позвонит Поречных. Он ноги в руки и айда, а мы как дураки будем там торчать у дома.
– Вот я и говорю, перестраховщик ты, – вынес Грек обвинение Ваняшину.
– Погоди, Саня, – остановил Туманов не в меру разошедшегося Грека. – Парень говорил, видел Поречных выходящим вечером из подъезда, – напомнил подполковник. – Лично меня это наводит на мысль, что он все-таки живет в этом доме. Днем старается никому не попадаться на глаза, отсиживается от греха подальше, а вечером выходит либо в магазин, или по делам. А может и просто прогуляться.
– Лично я тоже так думаю, – занял майор Грек позицию предложенную подполковником Тумановым, тем самым давая понять, что мнение одного ничего не стоит против мнения двоих. – И вообще, Леша, прекрати сомневаться. Неудачу накликаешь.
– Да не сомневаюсь я, – отмахнулся от него Ваняшин.
– Ну да, забыл, извини. Ты же у нас перестраховщик, – вспомнил Грек.
– Слушай, а не пошел бы ты знаешь куда?.. – разозлился Ваняшин на усатого майора, но из чувства уважения к его возрасту и званию не стал договаривать, куда хотел отослать Грека.
В этот же день, ближе к вечеру было решено выехать в Химки на улицу Чапаева.
– Посмотрим, что да как там, – сказал Туманов, не вдаваясь в подробности. И они поехали, сменив черную милицейскую "Волгу" на белую "девятку" Ваняшина.
Нужный дом отыскали без особых трудностей. Единственное, что не понравилось операм, это то, что нигде поблизости нельзя было припарковать машину. Ремонтники перерыли все вокруг, обнажив ржавые трубы, подготовив их к замене. Поэтому остановиться пришлось в соседнем дворе.
Возле самого дома, где предположительно может находиться Поречных, трубы уже заменили и теперь бригада дорожников из пяти человек одетых в яркие жилеты укладывала асфальт на проходящий возле дома тротуар, над которым слесаря ремонтники изрядно поглумились, расковыряв его.
– Да, – вздохнул Грек, взирая на все это безобразие из окна белой "девятки". – Откуда ж нам вести наблюдение за домом. Тут и машину-то по нормальному припарковать негде. А сидеть вот так на лавочке и глазеть по сторонам не будешь. Поречных нас сразу заметит.
– Ладно, что-нибудь придумаем, – не теряя оптимизма, сказал Туманов.
– А что тут можно придумать, – проговорил Грек разочарованно. Лично он не понимал, что в такой ситуации можно предпринять.
А вот Федор Туманов в отличие от него знал, что надо делать.
– Я сейчас, – сказал он, вылез из машины и решительным шагом направился к бригаде дорожников.
– Леш, чего он задумал? – настороженно спросил Грек у Ваняшина, наблюдая за тем, как подполковник Туманов отвел мастера дорожных рабочих в сторонку и что-то ему говорит.
Ваняшин выплюнул окурок сигареты в окно.
– Откуда я знаю.
На лице старшего лейтенанта была такая беззаботность ко всему, что Грека это взбесило.
– Сидишь, как пень и все тебе ни по чем.
– А чего я должен делать? Ты хочешь узнать, о чем Николаич говорит, так иди, послушай, а зудеть мне не надо. И так тошно.
– Уж тебе тошно, – Грек с обидой отвернулся от Ваняшина.
Минут через пять подполковник Туманов вернулся. Причем, на лице его сияла улыбка, от которой на душе у Грека сделалось тоскливо.
– Я все устроил, – сказал Туманов.
– Чего именно? – мрачным голосом спросил Грек. – Неужели продал нас в рабство этому бирюку? – кивнул он на мастера дорожников. Тот стоял и что-то старательно записывал в свою раскрытую папку.
– Погоди, Сан Саныч, ни ершись, – примирительно сказал Туманов на колкий упрек Грека. – Лучшего места для наблюдения за подъездом не найти. Потом, это же не надолго. Да вам и делать-то ничего не придется. Так будете крутиться тут для вида. Нужно, Саня, – принялся Туманов уговаривать заупрямившегося Грека. Ваняшин не возражал против временной переквалификации в дорожные рабочие.
– А я хоть сейчас готов, – сказал он.
Глава 15
Павел Захарович Поречных был человеком осторожным. Организовав побег бабе Горе, как и обещал, он решил не дожидаться неприятностей по службе и подал рапорт об увольнение, сославшись на плохое здоровье. В этом он не слукавил. Последнее время здоровье стало подводить майора. Конечно, можно было поваляться в госпитали, подлечиться, и продолжить службу, но Павел Захарович рассудил мудро – зачем? Повышения в должности не предвидится, а оставаться до конца службы "кумом" он считал ниже своего достоинства. Уже давненько подумывал о том, чтобы бросить ненавистную службу, которая кроме нервотрепки ничего ему не дала. Разве что однокомнатную служебную квартиру в кирпичном бараке. Но разве так должно отблагодарить его родное государство за безупречную службу? Тот же начальник зоны полковник Павловцев не стесняясь прикарманивал деньги, которые ему перечислялись на ремонт служебных корпусов и не гнушался приворовывать строительные материалы. Потому и отгрохал себе шикарный коттедж. Вон и жена у него молодая то и дело за границу отдыхать ездит.
А у Павла Захаровича не было ни коттеджа, ни жены, с которой они разошлись давно по причине неустроенности быта. Будь воля Павла Захаровича, он бы определил Павловцева в зону, но не начальником, а зеком. Так он думал, хотя и знал, что это несбыточно. У Павловцева крепкие связи в главке, а стало быть, ему всегда помогут. Вон за побег бабы Горы, ему всего лишь объявили выговор, который максимум через полгода снимут, а если бы Павел Захарович не подал рапорта об увольнение, его бы выгнали, сделав стрелочником.
В квартире своей бывшей супруги, бывший майор Поречных появился с двумя огромными чемоданами, в которых разместилось все его имущество.
– Пустишь? – спросил он, вглядываясь в знакомые черты женщины, которую когда-то безумно любил. Но было это поначалу их семейной жизни. Потом любовь прошла, особенно после того, как жена стала сильно пить. Поначалу Павел Захарович мирился с этим как мог, а потом когда жизнь стала невыносимой, решил развестись. Жена против развода не возражала и собрав вещички, уехала из поселка.
Теперь получилось все до наоборот: Павел Захарович приехал к ней. Прежде, чем приехать к своей бывшей в Москву, навел кой какие справки о ней, выяснив, что после развода с ним, жена еще пару раз выходила замуж и все неудачно. После третьего развода, жила одна в трехкомнатной квартире, доставшейся ей от престарелой родственницы.
Бывшая жена против его приезда возражать не стала, особенно после того, как Поречных выставил на стол пару бутылок хорошего коньяка.
– Живи сколько хочешь. Мне не жалко для дорогого Пашеньки, – назвала она так Павла Захаровича, как называла его раньше в пору их совместной жизни. – Да и веселей вдвоем, правда? – подмигнула она, выставляя на стол лафитники.
Насчет того, что веселей, Павел Захарович промолчал. Он бы предпочел обойтись без бывшей своей жены, если б было где жить. А сейчас приходилось соглашаться со всем, что ему говорила бывшая жена, лишь бы не настроить ее против себя. После застолья она потребовала от него секса.
– Я уже пару месяцев ни с кем не трахалась, – пожаловалась она. – Представляешь, каково это?
Павел Захарович представлял. Последние три года у него почти не было женщин, а с зечками, как это делали другие офицеры, он предпочитал не связываться. Да и брезговал потными телами.
От бывшей жены сейчас воняло ничуть не лучше, чем от тех бабенций, которые отбывали срока на зоне. Женщины ее возраста там опускались быстро. Если еще молодые девушки как-то держались, старались следить за собой, то те, кому было под пятьдесят выглядели неухоженными. Не для кого им прихорашиваться.
Когда жена уснула, Павел Захарович осмотрел всю квартиру, находя, что его бывшей крупно повезло. Это не барак, где то и дело отключают подачу воды, а еду приходится готовить на электроплитке. Здесь все условия, только живи. Но сейчас Поречных заботило другое: зная давнюю привычку своей благоверной шарить по карманам, он не сомневался, что с гадами она не избавилась от нее. Уж слишком жадна до денег, а значит, стоит ему заснуть, она обязательно заглянет в чемоданы и кроме денег найдет там и пистолет с глушителем. У Павла Захаровича была страсть к оружию. Изо всех марок пистолетов, он отдавал предпочтение старенькому "ТТ". Еще когда работал на зоне, частенько по выходным уезжал подальше в лес и там упражнялся в стрельбе, повышая свое мастерство, и с пятидесяти метров мог запросто попасть человеку точно в голову.
В одной из комнат он заметил старое с продавленным сиденьем кресло с деревянными подлокотниками и посчитал, что оно идеально подходит для тайника. Вряд ли его бывшая допетрит искать деньги снизу этого кресла под гобеленовой обшивкой.
Подойдя к двери, он тихонечко приоткрыл ее и заглянул в спальню. Его бывшая жена храпела, развалившись на кровати. Поречных также тихо закрыл дверь и вернувшись в прихожую, достал из чемодана пистолет. Деньги лежали в кармане пиджака. Те пятьдесят тысяч долларов, что он получил за побег бабы Горы. Их он спрятал вместе с пистолетом под кресло. И лег спать. Проснувшись утром, первым делом глянул на заметки, которые оставил на одном и втором чемоданах. Это были пара волосков оставленные на крышках. Сами по себе они не упали бы. Теперь оба волоса валялись на полу рядом с чемоданами.
– Вот сука, глаз сомкнуть нельзя. Уже сунула свой нос, – проговорил он тихонько, чтобы стерва бывшая жена не услышала.
В магазин за продуктами он решил ходить сам, видя, что стоит только дать жене денег, как на сдачу она покупает водки. И потом напивается. Хотя, возможно, ему и не стоило бы вот так светиться на улице. Во-первых, жил без прописки. А во-вторых, еще не известно, что стало с бабой Горой. Вдруг ее поймали, так она запросто может выложить, кто ей помог с побегом. А помог он – майор Поречных.
Павел Захарович боялся, что про его грешок узнают и подадут на него в розыск. После стольких лет проработав в зоне, он знал, что ему там будет несладко, и передачки не от кого ждать. Разве что от этой вечно пьяной стервы бывшей жены, если вспомнит про него.
Чтобы узнать, как там на прежней работе дела, однажды решил позвонить полковнику Павловцеву. Из квартиры жены звонить не стал. Пошел на почту. Позвонил оттуда с переговорного пункта. После короткого приветствия, поинтересовался у начальника зоны, как там у них дела.
– У нас-то ничего. Ты-то как там? Знаешь, тут недавно тобой интересовались, – ошарашил его полковник, заставив изрядно заволноваться.
– Кому это я так понадобился? – придав голосу беззаботность, с усмешечкой спросил Поречных. Хотя справляться с волнением было нелегко. Сердце подсказывало еще тогда, когда дал возможность бабе Горе убежать, что будет у него хлопот. И все-таки, соблазнился на деньги. Теперь ругал себя за алчность, но уже ничего изменить не мог.
– Из управления уголовного розыска звонили. Есть там у них такой подполковник Туманов. Вот он о тебе расспрашивал, – сказал Павловцев так, как будто говорил о чем-то постороннем. Наверное, так оно и было на самом деле. В конце концов это ведь не им интересовался сыщик.
– Не сказал, чего он хотел? Этот подполковник? – на всякий случай решил узнать Поречных, заранее предполагая каким будет ответ.
– Нет, Паша, не сказал. Ты же знаешь, как там у них в уголовке, ни слова лишнего. Он пытался узнать, куда ты уехал. Но у нас тут в поселке никто не знает, даже я, – сделал Павловцев на это ударение, наверное, думал, что Павел Захарович вот так просто выложит ему адрес своего места пребывания, но Поречных промолчал. Понимая, что искренности от Поречных не дождаться, начальник зоны сказал, после некоторого молчания:
– Тут был еще один звонок…
– Да ну? Кому ж я еще так понадобился? – с хитрецой спросил бывший майор.
– Не знаю, Паша. Не знаю. Тот кто тобой интересовался на этот раз, не представился. Сказал лишь, что хороший твой приятель.
– С приятелями проще, чем с подполковниками из уголовного розыска, – пошутил бывший майор, и из дальнейшего разговора с Павловцевым понял, что больше ничего полезного для себя выяснить не сможет. Да и как видно, нечего выяснять, что мог, Павловцев ему уже сказал.
С почты он возвращался в подавленном настроение.
– Мне надо сидеть и носа не казать, а я шастаю по улицам. Вот осел. И не знаю, что меня уже ищут. А иначе с чего бы этот подполковник стал интересоваться мною? Ясное дело подозревают, твари! И Михалыч – тварь. Это наверняка он звонил. А зачем? Что ему надо от меня? Неужели, хвосты за собой обрубает. А больше зачем ему звонить.