О существование некоего тайника он узнал, когда работал у Колтуновых охранником в загородном коттедже. Случайно подслушал разговор директора с его личным водителем Петром Курепиным. Говорили они о коробке со слитками, которую Курепин привез в коттедж. Директор тогда хорошенько отчитал своего водителя за нерасторопность, сказав, что слитки надо было везти не сюда, а сразу в тайник.
Потом он несколько раз пытался выяснить об этом тайнике у жены директора Инессы, уже когда был с ней в близких отношениях и в отсутствие Ивана Максимовича трахал эту сучку как хотел. Но эта дуреха ничего не знала о тайнике. Колтунов был неглупым человеком и не доверял жене. И Поздняков считал это правильным. Он бы тоже не доверил ей. Для нее жизнь заключалась только в одном, набить хорошей жратвой пузо и потрахаться. Хотя чего еще ей надо, когда богатый муж сполна обеспечивает деньгами.
Но сейчас, увидев труп Инессы, он вздрогнул. Во-первых, не ожидал что она мертвая да еще здесь, а, во-вторых, все-таки она была не такой уж плохой человек, чтобы встретить смерть вот так в подвале. Она много раз говорила, что любит его. А он, наверное, не любил ее и не сберег от смерти. Хотя если разобраться, как он мог спасти ее, когда даже не знает тех, кто ее убил. А что Инессу убили из-за золота, он не сомневался. Сомнения одолевали по другому поводу: кто те люди, которые узнали о тайнике. И глядя на мертвую Инессу, Игорь Поздняков дал себе слово похоронить ее по-человечески.
Инесса лежала на проходе у лестницы и мешала пройти в угол подвала, где заваленные хламом стояли пластиковые коробки со слитками золота. Перешагивать через нее он посчитал слишком уж, поэтому взял женщину за ноги и оттащил в сторону. На лужу крови положил широкую доску, покрытую белой плесенью. Видно после смерти родителей Инессы, сюда накидали всего, что только можно, устроив здесь подобие зловонной свалки. Возможно Иван Максимович делал это специально, чтобы ни у кого не возникло и мысли о существование здесь тайника с золотыми слитками. А может и нет. Впрочем, какая теперь была разница. Сейчас бы поскорее перекидать все эти слитки в "Москвича" и уехать отсюда. Куда угодно, лишь бы уехать. Подальше. И где-нибудь затаиться, подождать. А потом…
Впрочем, что делать со слитками потом, Поздняков не знал. Да сейчас и некогда было об этом думать. Он как мог спешил то залезая в подвал, то вылезая из него с тяжелой коробкой в руках. И так несчетное количество раз.
Он не перенес и половины тайника, а сил потратил порядком. Даже стал подумывать, может достаточно с него этого проклятого золота? Ведь набрал его столько, что хватит на десять жизней, а у него она одна.
Ноги и руки от усталости дрожали, и он сел прямо тут в коридоре у двери на коробки, чтобы хоть немного передохнуть. В щелку в двери глянул на машину. Она стояла у крыльца. Может выйти, закидать те что взял коробки в багажник и уехать, а остальные пусть остаются там. Он не жадный.
Насчет того, что не жадный, Поздняков сам же засомневался. Коробок там еще больше половины. Из-за этих золотых слитков он убил Колтунова. Инесса погибла. И вот так взять и оставить все кому-то. Глупо. Да с этим золотом он станет самым богатым в стране человеком. Это сейчас его никто не знает, а тогда все узнают кто такой Игорь Поздняков.
На душе сделалось приятно от таких мыслей и он улыбнулся. Откинув засов, открыл дверь, испытывая желание выйти и посмотреть, все ли спокойно возле дома. Но только он хотел перешагнуть через порог, как неизвестно откуда появившейся перед ним человек, ударил его кулаком в лицо.
От удара Поздняков отскочил в коридор и упал рядом с открытым люком подвала. Открыв глаза, увидел двоих вошедших. Один из них сразу заинтересовался коробками со слитками, говоря:
– Ну что, гнида? Допрыгался? Вот мы тебя и нашли.
Другой подошел ближе. В руке он держал пистолет с глушителем.
Поздняков попытался достать свой "ТТ", который приобрел совсем недавно, после убийства Колтунова. Тогда он пользовался стареньким "Вальтером", привезенным еще из Чечни. Но воспользоваться пистолетом он не успел.
В полутемном коридоре прозвучали хлопки: один, второй. Две пули одна за другой попали Позднякову в грудь.
– Смотри, сколько натаскал, – как будто бы с сожалением произнес Стрельцов. Ведь опоздай они на каких-то полчаса, и не известно, как бы все получилось.
Заславский высказался по иному:
– Жаль, что он не все оттуда выгреб. Сейчас бы нам не пришлось напрягаться, карячиться.
– Это верно, – согласился Стрельцов.
Вдвоем они спустились в подвал, чтобы вытащить оставшиеся там коробки. Провозились долго. Когда последняя коробка была поднята, они вылезли. Хотя окончанием работы это вряд ли можно было назвать. Ведь коробки надо было еще погрузить в "Москвич".
– А куда ж еще? В служебную машину нельзя. К тому же багажник "Москвича" не менее вместительный, – сказал Заславский.
Видя, что он хочет сбросить Позднякова в подвал, Стрельцов посчитал для верности необходимым всадить тому еще пару пуль в голову, но Заславский остановил его порыв.
– Зачем? Он все равно оттуда уже не вылезет, – улыбнулся он, закрывая крышку люка. Сверху на люк, они надвинули шкаф.
* * *
– Это все надо переправить в Москву и немедленно, – предложил Заславский.
– И что мы там будем делать с таким количеством золота? – спросил Стрельцов.
– Там решим, что с ним делать дальше, – без всякой определенности ответил Заславский.
Странно, но они не знали, что делать с таким количеством золота. Поначалу ими овладевала всего лишь жажда любыми путями и во что бы то ни стало отыскать тайник директора. Но теперь в душе у каждого появился страх. Золота оказалось слишком уж много. Несколько ночей Стрельцов и Заславский провели в машине. Причем от города уезжали подальше и оружие держали в полной боевой готовности.
Из Москвы Заславский вызвал троих своих агентов в помощь Стрельцову.
– А я думал, мы повезем слитки на машине? – высказал тот надежду. Но Заславский был иного мнения.
– А если тебя гаишники остановят для проверки? – сказал он Стрельцову. – Про операцию "Чистые руки" слышал? А у нас с тобой руки совсем не чистые. Тогда что?
Стрельцов не ответил, что будет тогда. Об этом он и сам подумывал, но то, что предложил Заславский считал мало надежным.
– Ничего. Люди они проверенные. А кроме того, никто из них не знает, что будет в сумках. Коробки и все. А что в коробках, это не их дело, – сказал Заславский.
Стрельцову пришлось соглашаться на такой вариант.
В магазине они купили пять больших дорожных сумок.
– Ничего, что сумки одинаковые по расцветки? – предупредительно спросил Стрельцов, но Заславского как видно это мало волновало.
– Да ерунда. И потом, согласись, важна не расцветка сумки, а то что находится в ней. То есть – содержание. Вас будет четверо в купе и выглядеть вы должны, как челноки. Вечером сядете, а утром уже будете в Москве. Там я вас и встречу, – пообещал он, проинструктировав каждого из своих людей, что от них требуется.
А требовалось, немногое. Затащить сумки в вагон пассажирского поезда, разместиться в купе, запереть дверь и ехать до самой Москвы не выходя из него даже в туалет. У каждого при себе имелось по стволу.
Старшим над всеми Заславский назначил Стрельцова, шепнув ему на ухо, чтобы на всякий случай приглядывал не только за сумками, но и за теми, кто поедет с ним в купе.
– Но ты же сказал, люди проверенные, надежные, – не упустил Стрельцов вспомнить, как не ранее позавчера Заславский нахваливал тех, кого срочно вызвал из Москвы.
– Да все так. Но сам понимаешь, береженого Бог бережет, – сказал на это Заславский, когда они шли по перрону, и мордастый носильщик пыхтя как паровоз катил впереди себя тележку с их сумками.
– Кирпичи у вас в сумках что ли? За такой груз полтинничек бы набавить желательно, – начал клянчить он у Заславского, когда подвез тележку к вагону.
Расплатившись с носильщиком, Заславский протянул проводнице, довольно приятной на вид женщине четыре билета.
– Проходите в вагон, – сказала та, посчитав Заславского за отъезжающего.
– Я никуда не еду. Вот друзей провожаю, – ответил Заславский, наблюдая за тем, как Стрельцов с людьми затаскивают тяжелые сумки в вагон. Хотя на вид сумки и не выглядели такими уж объемистыми. Но каждая из сумок тянула как минимум килограмм на тридцать, не меньше. В каждой лежало по шесть пятикилограммовых слитков.
– За дополнительную плату я могу помочь сумки в вагон занести, – предложил вдруг носильщик, решив таким образом еще сорвать с отъезжающих деньжат.
– Ты еще здесь? Сами справимся, – ответил ему Стрельцов, втаскивая в вагон очередную сумку.
– Ну тогда счастливого вам пути, – проговорил носильщик и покатил свою здоровенную тележку к вокзалу, в надежде на очередного клиента.
– До скорого, – Заславский пожал Стрельцову руку, когда последняя сумка была поднята в вагон, но не ушел. На перроне он стоял до тех пор, пока поезд не тронулся. Кто-то из опоздавших пассажиров на ходу запрыгивал в отъезжающий поезд. Рядом едва ли не над ухом толстая бабенция во все горло орала высунувшемуся в окно мужику, чтобы тот немедленно ей позвонил как приедет. Одним словом на перроне царила обычная суета, которая быстро прошла, стоило лишь поезду отъехать.
– Ну, проводил? – услышал Заславский голос позади. Обернулся.
Носильщик стоял, держа в руке тележку и грустным взглядом смотрел на в миг опустевший перрон.
Вот привязался. Ничего ему не ответив Заславский прошел мимо и выйдя на привокзальную площадь, направился к припаркованной на стоянке машине.
* * *
В Москву он приехал раньше поезда на три часа и даже успел заехать домой, побриться и переодеться. На вокзале появился за полчаса до прибытия поезда.
Ночью, он раза три звонил Стрельцову, узнать все ли у них там в порядке, пока тому эти звонки не надоели. Проснувшись и схватив трубку мобильника в третий раз, тот откровенно разозлился на Заславского.
– Шеф, ну ты и достал нас. Мы уже спим, а тебе видно неймется, – сказал Стрельцов.
– Ладно. До утра звонить не буду больше, но ты там смотри не продрыхни, – предостерег Заславский.
– Не беспокойся. Не продрыхну, – пообещал Стрельцов.
Это был их последний разговор. После него прошло не более трех часов и вот приехав на вокзал, как и обещал, Заславский увидел среди немногих встречающих группу людей державшихся особняком, среди которых было трое в форме сотрудников милиции. И сердце сразу почувствовало неладное. Они стояли на платформе как раз в том самом месте, где должен был остановиться десятый вагон.
И сразу в голову полезли нехорошие мысли: неужели нападение? Выхватив из кармана мобильник, он набрал номер Стрельцова. Если с ним все в порядке, то имеет смысл предупредить, чтобы были поосторожней. А если нет…
Стрельцов не отвечал.
Заславский сел на скамейку, закрыв лицо руками. Теперь он понял зачем сюда пожаловали менты из линейного отдела. Наверняка среди них и прокурорский работник и следак имеется, и пришли они сюда по случаю убийства.
– Вот так, – сказал он себе. Самое лучшее бы сейчас с его стороны, чтобы не навлечь на себя подозрений, уйти. Но Заславский все же решил остаться, чтобы узнать в чем там дело.
Когда поезд остановился, милиционеры и трое в штатском зашли в вагон. Один остался на перроне, поговорить с вышедшей проводницей.
Заславский зашел к проводнице за спину, чтобы она его не смогла увидеть, делая вид, что кого-то встречает. Да сейчас перепуганной проводнице кажется было и не до него.
– Один из них попросил меня, как будут подъезжать к Москве, разбудить их. Ну я и пошла. Постучала в дверь купе раз, другой, слышу никто не отзывается. Тогда я открыла дверь. Смотрю, а они кучей лежат на полу как дрова, один на другом и все в крови. Ну я и побежала сразу к начальнику поезда, – говорила она сотруднику милиции одетому в гражданку.
– А вещи у них были с собой? – спросил тот.
На вопрос о вещах сердце у Заславского сжалось и даже как ему самому показалось, на какой-то миг остановилось.
– Вещи? Да, были. Сумки. Пять здоровенных сумок. Когда они садились в вагон, я приняла их за челноков. В последнее время таких полно у меня в вагоне ездеет. Там их мужчина провожал. Он мне их билеты отдал… – сказала проводница явно имея в виду Заславского.
Услыхав, что проводница говорит про него, Заславский поспешил отойти к вокзалу. Не хватало, чтобы проводница обернулась и узнала его.
Встав возле электронного табло, он старательно делал вид, будто изучает расписание поездов. На самом же деле глаз не сводил с десятого вагона, откуда приехавшие санитары вынесли на носилках четыре трупа. Но даже тогда он не ушел, хотя было ясно, что те, кто убил его людей, сделали это ради сумок со слитками золота, но Заславскому не хотелось верить в то, что золото похищено. И даже когда сотрудники линейного отдела милиции последними вышли из вагона, он упрямо продолжал стоять, размышляя, кто мог это сотворить. Все происшедшее казалось нереальным и будто случилось не с ним.
Звонок мобильника вывел Заславского из этого оцепенения. Звонил его старый приятель майор Поречных.
– Не разбудил? – спросил он, стараясь казаться вежливым, хотя Заславскому было плевать на его вежливость.
– Говори, чего хотел, – произнес Заславский без всяких приветствий.
– Да уж не знаю, как и сказать тебе, – начал Поречных. – Новость для тебя у меня неприятная…
– Ну что? Что там еще? – Заславский сжал трубку в руке так, что казалось еще немного и она будет раздавлена его мертвой хваткой.
– Курепин сбежал, – сказал Поречных, а Заславского точно обухом ударили по голове.
– Давно? – спросил он.
– Полторы недели назад.
– Полторы недели назад? И ты мне только сейчас об этом звонишь?
Поречных кажется был удивлен его вопросом.
– А разве для тебя это так важно? – спросил он.
– Важно, Паша, было вчера.
– Не понял, – настороженно произнес Поречных.
– Да я и сам ничего не понимал до того момента, как ты мне позвонил. А сейчас кое-что понял.
– Чего это ты понял? – подозрительно спросил Поречных.
– То, что ты меня здорово подвел, Паша. Очень здорово, – упрекнул приятеля Заславский, начиная понимать, кто мог совершить такое дерзкое нападение.
– Если ты о Курепине, то мы его ищем. Ты не беспокойся, я свое обещание выполню, – пообещал Поречных.
– Теперь это уже неважно, – сказал Заславский невесело. Поречных вообще ничего не понимал и полез за разъяснениями.
– Что неважно? Скажи?
– Все уже неважно, – сказал Заславский и отключил свой мобильник.
Глава 20
– Ой как вы меня напугали, – вздрогнула проводница, увидев перед собой Заславского. Тот стоял загородив собой проход, не давая проводнице зайти в ее служебное купе. В вагоне они были вдвоем, и это особенно не нравилось проводнице.
Начальник поезда приказал ей после осмотра милиционерами купе, где произошло убийство, вымыть кровь. А крови там было полно. Три ведра воды с хлоркой ушло на это купе и все равно запах еще оставался, словно стены пропитались им.
Она стояла держа в одной руке ведро, в другой тряпку. Видя, что Заславский внимательно изучает ее, сказала:
– Вы знаете, друзей ваших убили…
Он кивнул, говоря:
– Вот как раз об этом я и хотел с вами поговорить.
– А чего говорить-то? – смутилась женщина, стараясь не встречаться с ним взглядом. – Меня уже обо всем расспрашивали из милиции.
Заславский достал из кармана удостоверение.
– Я старший следователь по особо важным делам, – представился он.
Проводница смутилась еще больше.
– Но ведь я все уже рассказала. Ваши сотрудники в протоколе записали. Мне добавить больше нечего, – сказала она, стягивая с рук резиновые перчатки.
Заславский улыбнулся. Еще там, стоя у табло, он старался себе представить, как все могло произойти и пришел к мысли, что вряд ли проводница рассказала линейным ментам чистую правду. Наверняка, о чем-то умолчала. Ну например о том, каким образом убийцы проникли в ее вагон.
– Я не знаю. Ну честное слово. Ночь была. Я заснула. А этот ваш… – она махнула рукой в сторону тамбура, – попросил, чтобы я их разбудила…
– Погодите, – остановил ее Заславский тут же предложив: – Лучше скажите мне вот что… У вас в вагоне кто-нибудь из безбилетных пассажиров ехал?
– Да вы что, – всплеснула руками проводница. – Знаете, как у нас с этим строго. Да если начальство узнает…
Заславский начал сердиться на дуреху. Надеялся, услышать от нее конкретный ответ. Да и увидеть его тут может кто-то из других проводников. Эта дура, словно нарочно время тянет.
– Вы, наверное, не поняли. Я вас спрашиваю не для начальства. Мне необходимо знать, в вашем вагоне ехал кто-то из безбилетных пассажиров?
Проводница смущенно отвела глаза в сторону.
– Да попросился один… А я не отказала. Сказал, что билета купить не успел, а срочно надо добраться до Москвы.
– Как он выглядел? – спросил Заславский.
– Ну как… – проводница начала объяснять. Того человека она хорошо рассмотрела. Даже поначалу впустила его в свое купе.
– Я же не знала, что так получится. А ночью к нему пришли еще двое. Тех я не разглядела. Этот, который со мной ехал, наставил на меня пистолет, и велел мне не вылезать. Сказал, если выгляну в коридор, убьет. Отобрал ключи и вышел. Я так и просидела тут в своем купе до ближайшей станции. А когда поезд остановился, открыла дверь, выглянула, смотрю, их уже в вагоне нету.
– Значит, это был Курепин. Вот сволочь, – задумавшись, произнес Заславский, после того, как внимательно выслушал приметы безбилетного пассажира.
Проводница побоялась спросить, о ком говорит следователь.
– И вы не слышали никакого шума? А выстрелы? Их вы слышали? – спросил он у проводницы.
Та отрицательно покачала головой.
– Выстрелов я не слышала. Да и шума тоже. Когда я вышла из своего купе, смотрю, а дверь в тамбуре открыта и ключи на полу валяются. Обычно мы открываем на остановках ту дверь, которая выходит на перрон. Но они видно вышли через противоположную.
– Надеюсь вы об этом никому не сказали? – пытливо спросил Заславский.
Проводница отрицательно покачала головой.
– Что я дура рубить сук на котором сижу? – сказала она.
– Вы понимаете все правильно, – сказал Заславский вставая. – Но думаю, что все-таки будет лучше, если вы замолчите навсегда.
Женщина от изумления открыла рот, увидев в руке Заславского пистолет с глушителем, но крикнуть она ничего уже не успела.
– Вот теперь я уверен, что ты уже никому ничего не расскажешь, – произнес он, выходя из купе, стараясь ни до чего не дотрогаться, чтобы не оставить своих отпечатков.
Дня через три он позвонил майору Поречных.
– Ну что, Паша, какие новости? Чем порадуешь?
Но оказалось, что радовать было нечем.
– Ищем. А что ты так волнуешься о нем? Наследил что ли уже он где? – в свою очередь поинтересовался Поречных, словно бы о чем-то догадываясь.