А главное - удается понемногу сбывать оставшиеся "сигареты". Осталось совсем мало, несколько штук, хочется, конечно, побыстрее превратить их в деньги (Алена присмотрела у кого-то мутоновую шубу), но спешить нельзя. Эдька Криушин предупреждал: "Не гони лошадей, Рамиз! Семь раз отмерь, один раз отрежь - так у нас в России говорят. Продать всегда успеешь. Поспешишь.- в лапы милиции попадешь".
Да, Эдик прав (жаль, что уехал из города; где теперь он, Рамиз, будет брать золото?). Голову нельзя терять, шуба подождет. Машина новая, дача, в квартире - ковры и хрусталь, цветные телевизоры и видеомагнитофон - хватит пока, С людьми действительно нужно быть осторожным и предусмотрительным, неизвестно, на кого еще налетишь. Раньше у него охотно покупали золото на родине, в Кировабаде, потом посадили там двух его покупателей, правда не за "сигареты", а по другим, спекулятивным делам, и Рамиз перестал ездить в Азербайджан, притих. С полгода, наверное, "лежал на дне": о "сигаретах" и думать забыл, как будто золота у него и не бывало никогда, ходил на свою работу в городской ремонтно-строительный трест, и никто из его сослуживцев не мог бы сказать плохого о компанейском и услужливом снабженце, ничем он себя в их глазах не скомпрометировал. Лишь однажды, по весне нынешнего года, вляпался с женскими сапожками (купил в Ереване несколько пар) - продавал по завышенной цене на одном из рынков. Милиция его оштрафовала, занесла в свои протоколы, а сапоги продали через комиссионный магазин. Хорошо, что на работу не сообщили; Рамиз клялся обэхээсникам, что это в первый и последний раз! И Алиеву, как он назвался, поверили, фамилия эта и прошла по милицейским сводкам.
А Володя, которого привез сегодня Безруких, человек, кажется, надежный. Да, видно птицу по полету, видно. Спекулянт он прожженный, как говорят в России, пробу негде ставить, но именно такой ему и нужен. Торговаться, судя по всему, Володя особо не будет, ему нужно золото, и слиток долго у него не задержится - перепродаст. "Сигарету" ему нужно продать ту, потяжелее, там сто два грамма, и он запросит со своего нового знакомца по сотне рублей. Не даст - черт с ним, придется уступить, но немного, надо же делиться еще с этим придурком, Славиком, - он нашел покупателя.
…Рамиз покосился на молчаливо едущего с ним в лифте парня. Тот отрешенно смотрел перед собой, был занят своими мыслями. Не обращал на него, Рамиза, никакого внимания.
На шестом этаже лифт остановился, Рамиз вышел, а Коняхин поднялся еще на два этажа, позвонил в первую попавшуюся дверь, спросил Бориса. Женщина за коричневой дерматиновой дверью ответила, что никакого Бориса тут нет, и Коняхин извинился, пошел вниз, прислушиваясь, что там происходит, на шестом этаже.
Он поспел вовремя: Рамиз закрывал дверь своей квартиры уже с той, внутренней стороны, и старшему лейтенанту оставалось лишь глянуть на номер - 239. Итак, адрес Рамиза Алиева установлен.
…Володя Кубасов ждал Коняхина у киоска "Союзпечать", прохаживался по тротуару туда-сюда, а чуть поодаль стоял их зеленый "Москвич", за рулем которого сидел Гладышев.
Оперативники вернулись в управление, доложили Русанову о результатах наблюдения. Скоро на столе Виктора Ивановича лежала справка: по адресу Зеленоградская 6, квартира 239 проживает Мамедов Эльдар Муслимович, 1939 года рождения, беспартийный, азербайджанец, женат, имеет дочь, работает заместителем начальника отдела снабжения городского ремонтно-строительного треста.
- Вот вам, молодые люди, и "Рамиз"! - воскликнул Русанов и, довольный, весело смотрел на явно притомившихся оперативников. - Гусь еще тот. Конспиратор и подпольный валютчик-перекупщик. Живет себе под псевдонимом, милицию за нос водит. Я ведь обратил внимание на эту фамилию, она в сводке за май прошла. Спекуляция, если мне память не изменяет, женскими сапожками. Дело сегодня сделано большое, Алиев стал Мамедовым… Так, ребята, сейчас обедать, перекурить, в семнадцать ноль-ноль - маленькое совещание. У меня.
Офицеры ушли, оживленно переговариваясь, а Русанов стал рассматривать готовые уже фотографии: вот "Рамиз" выходит из такси Безруких, вот он садится в троллейбус, вот заходит в подъезд своего дома. Что ж, личность Мамедова установлена, теперь наблюдать за ним проще, главное - не спугнуть, не насторожить, задержать его с поличным, с золотом. Тогда можно будет спросить, где он брал или берет эти "сигареты".
К вечеру опергруппа выработала вроде бы хороший и логичный план: события торопить нельзя, пусть все развивается своим чередом. Если задержать Мамедова сейчас, без слитков, это мало что даст. И суду, и прокуратуре, да и им самим, оперативникам, нужны вещественные доказательства - золото; это тонкая ниточка к тем, кто ворует его на предприятии, и оборвать ее ни в коем случае нельзя. Надо набраться терпения, походить за "Ремизом", попытаться установить его связи, подождать шагов и с его стороны. Покупателей он ищет, это ясно; Володя Кубасов, надо думать, ему приглянулся, Рамиз должен найти его.
Генерал в целом одобрил план. Но сказал Русанову, что для сбора информации о Мамедове нужно установить за ним ненавязчивое наружное наблюдение: Рамиз может искать и других покупателей, неизвестно же, сколько у него золота. При удобном случае надо попытаться внедриться в число этих потенциальных покупателей еще кому-нибудь из оперативников, тому же лейтенанту Гладышеву: Мамедов его не видел. А Кубасову - потолкаться на барахолках, его должны там признать за своего.
Рамиз пришел на толкучку Южного рынка в следующее воскресенье. Часа полтора толкался в этом человеческом море торгующих и покупающих людей, искал тех, кто сбывал кроссовки. Один парень, заподозрив в нем сотрудника БХСС, торопливо покидал в раскрытую сумку несколько пар кроссовок, дал деру. Молодая женщина с новенькой парой "Адидаса" раздраженно сказала, что никакого она Володю не знает, и добавила с угрозой: "Не приставай, усатый, у меня тут муж недалеко…"
Решив, что нужного ему человека не найдет, Рамиз отправился было домой, но вдруг за шапками и воротниками, густо лежащими на прилавке, увидел скучного парня, который обреченно как-то повесил на шею пару кроссовок да так и стоял, никого к себе не зазывая и не проявляя торговой активности.
Рамиз подошел, повертел кроссовки, спросил:
- Чего скучный такой, а, дарагой?
- Денег нету, дядя, процедил тот. - Без денег заскучаешь.
- Сколько просишь за них?
- Сто двадцать.
Цена была, по нынешним временам, сходная, можно и купить. Рамиз, однако, не спешил. Спросил как бы между прочим:
- Володю знаешь? Черненький такой, плотный. В "варенке" ходит, в темных очках… Он обещал мне пару блоков "Кэмэл".
- А… Кубик! Знаю, - оживился парень, но в следующее мгновение глаза его стали строгими. - А тебе он зачем, дядя?
- Я же тебе говорю: "Кэмэл" обещал… Сказал, что здесь его можно увидеть, на рынке. А я вот почти два часа хожу и… - Рамиз развел руками. - Но знаешь, где он работает? Как его найти?
- Ха! Работает! Кубик по всему Союзу работает, скоро, наверное, с иностранцами дело свяжет. Кубик - большой человек! Он - везде, и нигде конкретно, дядя, понял? Кто же таких людей адреса дает? Может, ты из милиции, может еще откуда!
Мамедов с веселой улыбкой смотрел на говорливого парня.
- Ладно, дарагой, много слов говоришь. Кроссовки я у тебя покупаю, на вот деньги… А Володю увидишь… Нет, ничего не говори, я сам его найду.
Парень пересчитал деньги, поданные ему покупателем, спросил, не слушая:
- Тебе кофе растворимый надо, дядя? Пару банок могу толкнуть.
- Сколько?
- Тридцатка.
- За банку?!
- А ты как думал?!
У Рамиза от злости дернулась щека - такой откровенной наглости он еще не встречал.
- Ты совесть-то имей, юнош. Кто за такую цену возьмет? Ну, рублей бы хотя по двадцать… БХСС тебя за такие штучки быстро сцапает.
- Дядя, ты мне мозги не пудри, понял? Хочешь - бери, не хочешь - не агитируй тут и милицией не пугай.
Рамиз ушел, возмущенно бормоча себе под нос: "Ну спекулянты, ну наглецы! Управы на вас нету. Распустила Советская власть, никому дела нету. Тридцать рублей за банку! Да ей всего-то цена - червонец, а этот сосунок втридорога требует!…"
Мамедову хотелось купить растворимого кофе, в доме давно кончился, но даже он не мог уже заплатить такую высокую цену. И все же с рынка Рамиз возвращался в хорошем настроении: он получил косвенное подтверждение - Володя, по прозвищу "Кубик", действительно существует в этом торговом мире, его знают, имя произносят с уважением. Значит, с ним можно иметь дело. Теперь надо поймать Славика-таксиста, оказать ему: пусть, мол, Володя приходит туда-то и тогда-то.
Довольный ушел с рынка и лейтенант Гладышев. Поулыбался, вспоминая свой разговор с Рамизом. А где бы он взял кофе, если бы Мамедов согласился отдать тридцать рублей? Вот была бы немая сцена! Впрочем, выкрутился бы. Сказал бы, в следующий раз приходи, дядя, будет тебе и кофе, и коньяк, все, что душа пожелает. Главное он, Гладышев, сделал: нужная информация о "Кубике" Рамизу всучена. Теперь остается надеяться, что Мамедов назначит встречу.
Встретились они дня через четыре. Рамиз через Безруких передал Володе: быть в субботу после трех в кафе "Погребок". В это время народу там немного, можно посидеть, спокойно поговорить…
Ясно было, что Рамиз готов продать золото, что никаких подозрений "Кубик" у него не вызвал, что "спекулянт" Гладышев отлично сыграл свою роль, и отделу Русанова надо было готовиться к задержанию валютчика.
Все было сделано просто. В "Погребке" администрация оставила свободными два соседних столика, за одним из них сидели Коняхин с Русановым, вели какой-то нейтральный разговор, потягивали из высоких бокалов прохладительный напиток, а за соседним столом сидел в одиночестве "Кубик", Володя Кубасов. На столе у него стояла бутылка вина, конфеты и лимонад. Негромко играла музыка, шелестели под потолком лопасти вентилятора, неспешно работали официантки. В кафе царил полумрак, свет был приглушен, мягко растекался по углам "Погребка", между квадратных полированных столов. Никто здесь никому не мешал, место для встречи было, наверное, идеальным.
Рамиз появился в половине четвертого, когда оперативники стали уже заметно нервничать - не придет, что ли? Одет он был в светлый короткий плащ, талия перехвачена поясом. Белый шарф на груди а чорная, с большими полями, шляпа заметно изменяли внешность Мамедова, в полумраке кафе Кубасов не сразу его и узнал, но, приглядевшись, помахал рукой, позвал к столику.
Они поздоровались, сели, "Кубик" предложил вина, и Рамиз, глянув на бутылку, согласился - давно уже не пробовал он "Цинандали".
- Опаздываешь, Рамиз, - недовольно выговорил Володя. - Я уже собрался уходить. В следующий раз не задерживайся, у меня жизнь расписана по часам.
Извини, дарагой, - распевно и виновато проговорил Рамиз.
Он не стал, разумеется, говорить "Кубику", что пришел к кафе минут сорок назад, побродил по улице, поглазел - нет ли чего подозрительного. Но центр города жил привычной шумной жизнью: у кинотеатра толпился народ, спрашивал лишние билетики на какой-то американский боевик, тут же, на улице, бодрая старушонка в белом халате, надетом поверх плаща, предлагала женщинам узнать свой вес, а мужчинам - силу, шустрый паренек вертел на столике стеклянную шарманку-лотерею, зазывал испытать счастье - выиграть "Трех мушкетеров" или "Нечистую силу" Пикуля. Прохаживались у кинотеатра а двое экипированных резиновыми дубинками милиционеров, совсем еще юнцов, цыплячьи шеи которых торчали из свободных форменных рубашек. Вид у милиционеров был грозным, решительным, а Рамиза он развеселил - уж очень длинными качались дубинки для низкорослых этих блюстителей порядка.
Володя налил вина в узкие высокие бокалы, они с Ремизом выпили, оценивающе, как бы еще раз проверяя, глядя друг на друга.
- Ну? - спросил "Кубик". - Принес?
- Да. - И Рамиз вынул из кармана пиджака коробочку от женских часов. - Смотри.
Володя раскрыл коробочку - золотая "сигарета" тускло блеснула в желтом свете плафонов.
- И вы теперь посмотрите, Эльдар Муслимович, - вежливо проговорил Кубасов и положил перед Мамедовым свое служебное удостоверение.
- Гос… безо… пасность?! Вы?!
- Да, Эльдар Муслимович.
Мамедов рванулся было со своего места, но трое мужчин шагнули к их столику откуда-то из полумрака кафе, крепко взяли его за руки.
- Спокойно, Мамедов! Идите к выходу!
Мало кто в "Погребке" обратил внимание на случившееся, а если, и обратил, то не понял, что к чему…
На предварительном допросе Мамедов назвал имя человека, у которого он давно, год примерно назад, покупал слитки, - Криушин Эдуард. Сейчас Криушина нет в городе, он куда-то уехал, где брал золото - неизвестно, он, Мамедов, не спрашивал.
- А где работал Криушин? - спросил Русанов.
Он, лже-Рамиз, Кубасов и Коняхин сидели в кабинете, слушали сбивчивый, взволнованный, но, судя по всему, довольно правдивый рассказ Мамедова о приобретении и сбыте золотых "сигарет". Факт задержания Рамиз переживал страшно, он и сейчас, спустя два часа, все еще не мог прийти в себя, руки его заметно подрагивали, Выразительные черные глаза суматошно бегали по лицам чекистов, жила в них плохо скрытая досада, смешанная с гневом и недоумением: да как же так?! Как мальчишка попался, и мальчишки ведь провели. Тьфу!
- Вы расскажите нам, Мамедов, о Криушине, - потребовал Русанов. - Только подробнее, в деталях. Они нам пригодятся. Как он выглядит, в чем ходит, какие особые приметы, где вы с ним и при каких обстоятельствах познакомились, как часто получали от него золотые слитки, кто их делал?… И ничего не выдумывайте. Мы, как видите, все это будем записывать, - и он кивнул на магнитофон, стоявший перед Коняхиным.
- Да чего ж тут выдумывать, - горестно вздохнул Мамедов.
Он помолчал, попросил разрешения закурить, стал рассказывать.
…Криушину Эдуарду лет тридцать с небольшим, высокий, симпатичный, носит золотую коронку на одном из верхних зубов, на правой руке - большие японские часы с голубым циферблатом…
- Брюнет, блондин? - уточнил Русанов.
- Такой вот, как… - Мамедов глянул на Кубасова, - как товарищ Кубик Володя.
Чекисты невольно заулыбались.
- Это оперуполномоченный лейтенант Кубасов, он вам уже представлялся в кафе, - сказал Русанов.
- Да-да, я и говорю… Криушин темноволосый, волосы немного вьются… Одежду я не помню, гражданин Русанов, обычная: штаны, рубашка, куртка или плащ… Не знаю. Галстуков он никогда не носил, вот это я помню, - Мамедов повел шеей, ослабил узел своего пестрого галстука. - Встречались мы много раз - может десять, может пятнадцать.
- Сколько времени вы были знакомы?
- Года два. Это до того, как он уехал из Придонска.
- Понятно. Дальше.
- Встречались мы в разных местах - и на улице, и в кафе, только не в "Погребке", - Мамедов боязливо глянул на Кубасова. - У меня в гараже встречались…
- А познакомились как, Мамедов?
- Просто. В ювелирном магазине. Я смотрел витрины, Криушин подошел, оказал, что у него есть то, чем бы я заинтересовался. Мы вышли из магазина, пошли в сквер, что за кинотеатром, посидели, поговорили… Потом он показал слиток.
- Действительно, проще некуда, - Русанов закурил новую сигарету. - Криушин предложил вам ворованное золото, вы совершенно спокойно его покупаете. Ну-ну. Он вас, конечно, тоже не спрашивал, куда и как вы будете сбывать "сигареты"?
- Не спрашивал, - кивнул Мамедов. - Это мои проблемы. Я сначала возил их к себе на родину, в Кировабад, там у меня есть родственник, Алиев, я и назывался его фамилией. У нас, в Азербайджане, она распространена, как у вас Ивановы…
- Сколько вы всего получили слитков от Криушина?
- В каждую встречу он давал мне один-два, гражданин Русанов. Можно записать… - Мамедов пожевал губами, - двадцать, не больше. Слитки разные по весу - пятьдесят граммов, восемьдесят… У меня только один большой был, вот ваш, товарищ Кубик… То есть оперуполномоченный Кубасов хотел у меня купить.
- Даже по грубым подсчетам, вы продали килограмма полтора золота, - Русанов быстро перемножил цифры на бумажке.
У Мамедова округлились глаза. Он замахал руками.
- Что вы, гражданин Русанов! Меньше! Граммов восемьсот-семьсот, это точно. Криушин иногда давал мне… как бы это сказать, грязное какое-то золото, с примесями, его не брали. Я ему возвращал, они с кем-то снова его плавили. Но я не знаю подробностей. Я не говорил ему свое настоящее имя, он не говорил, где берет золото. Нечистое золото у меня не покупали, да я и сам потом отказывался, Криушин это знал.
- Хорошо, пусть будет предварительно зафиксирована эта цифра: восемьсот граммов, - согласился Русанов, выразительно глянув в сторону Кубасова - тот вел протокол допроса. - Сумма все равно значительная.
- Но, может, я я ошибаюсь, - пошел на попятную Мамедов, сообразив вдруг, что признания складываются не в его пользу. Шутка сказать, сбыл почти килограмм ворованного золота! "Вот дурак! Надо было сказать, две-три "сигареты" брал у Криушина, тот ведь, если его задержат, будет говорить именно так. Ай-яй-яй, что натворил!"
Все четверо молчали, бесшумно вращались и катушки магнитофона.
- Назовите тех, кому вы продавали золото там, в Кировабаде, - продолжил допрос Виктор Иванович.
- Алиев, мой родственник, работал в парикмахерской… Еще один двоюродный брат, тоже Алиев… У нас много такой фамилии.
- На каких условиях вы продавали слитки?
- Десять процентов моих. Со стоимости.
- Неплохо у вас выходило.
- Работа рискованная, гражданин Русанов. Я еще вспомнил: встречались мы с Криушиным много раз, но продал я слитка три-четыре, может пять. Я же вам говорил - грязное было золото, с примесями. Наверное, кустарно где-то его плавили.
- Это мы все установим, - спокойно заметил Виктор Иванович. - Найдем Криушина, ваших родственников, тех, кто плавил слитки… Вы пока посидите в следственном изоляторе, мы - поработаем. Ну, и чем ваши отношения с Криушиным закончились? Или продолжаются?
- Нет-нет, он уехал пз Придонска, я же сказал! И лучше бы я не покупал у него ту "сигарету",- Мамедов покосился на записывающего его слова Кубасова. - Сейчас бы я сидел у себя на даче, а не тут, с вами.
- Это уж точно, согласился Русанов. - Хотя, на мой взгляд, спустя какое-то время вы бы все равно сидели перед нами.
Мамедов тяжело вздохнул. Лицо его сделалось жалким, глаза смотрели на чекистов заискивающе.
- Виктор Иванович, я вас прошу, помягче поговорите с женой и дочерью. Они ничего не знают, ни в чем не виновны, я им ничего не говорил. Деньги привозил от родственников, рассказывал им, что братья подарили мне, заняли на строительство дачи и покупку машины… Мы, азербайджанцы, дружные очень, помогаем друг другу…
- Ладно, родственные ваши отношения - это несколько другой вопрос, - Русапов поднялся. - Следствие в данном случае интересуют только факты. Некоторыми из них мы теперь располагаем. А другие, уверен, получим со временем. Вы арестованы, Мамедов!
"Рамиз" побледнел, но ничего не сказал, а только мотнул черноволосой опущенной головой и слепо протянул руку за лежащей поодаль шляпой.