24
Двигатель "Глории" работал тихо и ритмично… Надежда могла, конечно, вырулить на пляж какого-нибудь санатория. Но как бы она тащилась по территории с чемоданом?
Впереди, на другом берегу была видна цепочка фонарей, белые рубки катеров и высокие мачты яхт. Пристань была огромная, и Патрикеева рискнула. В час ночи можно незаметно причалить с краю и выйти на шоссе. Там девушка с чемоданом не вызовет большого подозрения…
Справа от пристани находился домик, в котором еще горел свет. Возможно, что это сторожка смотрителя причала. Возможно, что он следит за каждым, кто пристает на его территории… Надя держалась по центру водохранилища. Если сторож смотрит из окна, он должен думать, что яхта плывет вдоль и не собирается швартоваться.
"Глория" проскочила яхт-клуб и растворилась в ночи. И вот тогда Патрикеева повернула вправо, потом развернулась и вырубила двигатель… По инерции вдоль берега она проскользила до крайнего причального кармана. Он был свободен, и Надя крутанула штурвал влево. Из последних сил яхта вплыла в свое стойло.
Патрикеева схватила чемодан и выволокла его на причал. Она подошла к носу яхты, дотянулась до швартовочного каната и привязала его к столбику. И только потом она бросилась к левой лестнице, к той, которая дальше всего от домика смотрителя…
Через полтора часа она подходила к Дмитровскому шоссе. Было около трех ночи. Рассветом еще и не пахло.
У Патрикеевой не было документов. Она несла чужой чемодан. Пояс стягивала лента от штор, а на ней болтался серебряный кинжал в ножнах…
На перекрестке ярко горели окна поста ГАИ. А много левее светились витрины ночного магазинчика… Зверски хотелось пить. Надежда сошла с дороги и через кусты поплелась туда, где продают и, возможно, покупают.
Она не сомневалась, что магазином владеет восточный человек с черными усами. Но за прилавком в ночную смену могла стоять какая-нибудь молдаванка или дородная хохлушка… Но Патрикеевой повезло. Внутри придорожной торговой точки стоял он – сын Кавказских гор. Красивый, как джигит Зельдин в "Свинарке с пастухом".
Надя бросила у порога чемодан и рванулась к кавказцу.
– Как хорошо, что здесь именно вы!.. Я только вам могу довериться.
– Это приятно… Но я, красавица, не совсем понял. Как так – довериться?
– А вот так!
Патрикеева начала развязывать свой пояс из штор. Узел оказался крутой, а прилавок высокий… Джигит никак не мог понять ее манипуляции ниже пояса, но все движения выглядели очень соблазнительно.
Наконец узел сдался! Надежда размотала пояс и бросила ножны на прилавок. Потом она осторожно подняла оружие, вытащила кинжал на половину длины и поцеловала клинок.
– Это, уважаемый, реликвия… Мой прадедушка воевал на Кавказе.
– Вах!
– Он встречался с самим Шамилем.
– Вах, вах!
– И вот этот кинжал – подарок от имама!.. Он велел беречь вещь и продать ее только в самом крайнем случае. Вот, как у меня сейчас – деньги нужны позарез.
Джигит больше не произнес свое "Вах!", но бережно взял в руки кинжал и ножны…
Любой мужчина любит оружие, если он настоящий мужик. Но этот клинок – произведение искусства… Возможно, что он и не от Шамиля, но серебро в нем есть натуральное, а чеканка старинная.
– И сколько ты, любезная, просишь за эту игрушку.
– Ей цены нет!.. А я прошу всего штуку баксов.
– Это много!.. Даю триста.
– Девятьсот!
– Не пойдет, красавица… Максимум – четыреста.
– Это так вы цените священную реликвию? Шамиль бы на вас обиделся… Ладно! Восемьсот, и точка!
– Хорошо. Не могу торговаться с красивой женщиной… Мое последнее слово – пятьсот!
– Семьсот и бутылка "Колы".
– Согласен, красавица… Шестьсот плюс "Кола", а с тебя поцелуй.
– Согласна… Шестьсот пятьдесят плюс все, что ты сказал.
– Договорились… Слушай, дорогая – иди ко мне работать. Мне такие бойкие нужны…
Торговалась Патрикеева так – из-за спортивного интереса. Отсюда до Ясенево сто баксов – так это выше крыши. Даже ночью. Даже с обшарпанным чемоданом…
Она свободно успевала к восьми утра. Или Муромцев будет дома, или соседка Нина Марченко, у которой есть ключ от их квартиры…
25
Ровно в четыре утра Аркадий Сошин позвонил в подвал и вызвал вихрастого блондина Пронина… Володя запер дверь комнаты, где, по его мнению, спала Наденька, и поднялся на первый этаж.
Уже когда он пробирался по парку, то в голову пришли неприятные предчувствия… Это почему старший смены назначил встречу в сумерках и каком-то каменном сарае. На дальнем складе, куда по слухам другие охранники водили послушных девочек… Володя знал, что Аркаша Сошин совсем не голубой. Но мог же и внезапно перекраситься…
С каждым шагом Владимир шел все медленнее… Вот что у него было хорошее, так это воображение! Он живо представил, что с ним может произойти в ближайшие минуты. Представил и сразу расстегнул кобуру. Расстегнул, вытащил табельное оружие и передернул затвор… Он знал, что стрельбу расценят, как превышение пределов самообороны. Убивать можно только тех, кто тебя собирается убить. А если хотят позабавиться, то это совсем другое дело…
Но он все равно будет стрелять!..
Кузькин пристроился у винтовой лестницы, присев за новеньким германским холодильником… Кончен допрос, погасли свечи. В маленькое слуховое окошко чердака проникали лишь слабенькие предрассветные лучи.
Вот внизу хлопнула дверь, и кто-то окликнул старшего охранника: "Аркадий Юрьевич, где вы? Я пришел… Это Володя Пронин".
Аркаша Сошин лежал на кровати – связанный и в наручниках. Муромцев взмахнул пистолетом, и пленник подал голос: "Поднимайся наверх, Володя. Там в углу винтовая лестница. Вот ты по ней и топай".
Ступеньки заскрипели, но как-то странно. От одного скрипа и до другого проходило двадцать секунд… Вот второй шаг… Пятый… Пятнадцатый…
Первым над поверхностью пола появился пистолет, а затем рука, которая его держала. Потом начала появляться вихрастая голова…
Кузькин решил не ждать стрельбы. В первую секунду он ловко прыгнул, схватился за ствол "Макарова" и нажал флажок предохранителя.
Во вторую секунду Лев схватил блондина за руку и рванул на себя. Если кто открывал тугую пробку штопором, тот представляет эффект!.. Вова Пронин влетел на чердак со свистом и приземлился в центре помещения – недалеко от кровати, на которой содержались задержанные "языки"…
Допрос проводили не по классической схеме. Не было одного следователя доброго, а другого наоборот. Оба были злые… Правда, это только в первые минуты.
Пронин сразу начал говорить быстро и искренне. При этом он добродушно и глупо улыбался, как первоклассник, налетевший на директора… Из всего этого разговора, было ясно, что Володя неравнодушен к Надежде. В том смысле, что она не просто ему симпатична, а он в нее влюбился… Втюрился!
Последнее обстоятельство очень развеселило Кузькина и разозлило Муромцева, который схватил парня за грудки и стал трясти его. При этом он говорил – громко, отрывисто и высокопарно, как в плохой шекспировской постановке.
– Как ты мог, Пронин?.. Ты, который понял ее, который увидел ее доброту, красоту, ум… Ты, как Кощей, держал ее в мрачном подвале!
– Там очень симпатичное помещение.
– Молчи! Ты предал Надежду, и нет тебе оправдания… Хочешь снять с души камень?
– Хочу!
– Помоги освободить ее.
– Я согласен… Я готов умереть за нее.
После этих слов у всех присутствующих навернулось по слезе. А Лариса даже в голос всхлипнула!.. Все выглядело очень трогательно. Муромцев пожал охраннику руку, и они начали обсуждать план рейда в подвал…
Уже совсем рассвело, но в пять утра еще можно передвигаться без опаски. Все, кто может спать – спят! А кто не может – находится в глубокой дреме…
Они бежали по парку вдвоем – Муромцев и Пронин… Кузькин остался в резерве! И как охранник взятых "языков".
Охрана коттеджа сидела в холле у центрального входа. А Пронин час назад вышел через подвальную дверь под задним крыльцом… Сам отключил сигнализацию и вышел!
И вот теперь в эту дверь можно было войти.
Они быстро проскользнули по пустынным подвальным коридорам и подошли к той самой комнате… Пронин звякнул ключами и открыл камеру. Муромцев включил свет и окликнул Надежду… Он подошел к койке и сдвинул одеяло. Потом сдернул его, обнажив лежащую фигуру – покрывало и груду тряпок.
– Как это понимать, Володя? Ты кого охранял?
– Не знаю… Похоже, что она сбежала.
– Это я и сам вижу… Где кабинет Злотника? Пойдем, Пронин, тайник искать. Лариса точно указала его место.
– А кто такая Лариса?
– Это девушка с чердака. Когда ты наверх поднялся, она на кровати лежала.
– Не заметил… Пойдемте, Павел Ильич. Кабинет Злотника на втором этаже. Это в правом крыле коттеджа.
Они обрадовались, как дети, когда шкаф скрипнул, отодвинулся и обнажил нишу… Но это было лишь в первую минуту. Потом они быстро поняли, что чуланчик пуст. Только маленький сейф был вмонтирован сбоку. Но такой маленький, что в него не вместился бы ни сам чемодан, ни его содержимое…
Дальнейших планов у Муромцева не было, и он машинально обратился к вихрастому блондину Пронину:
– Что будем делать, Володя?
– Сегодня здесь Дудкин заночевал. Может быть его захватить.
– Зачем?
– Захватить прямо в спальне и допросить по журналисту.
– По какому журналисту?
– По тому, которого он утопил… Маслов – его фамилия. Он еще вел программу "Честное слово"… Так вот, Дудкин привез журналиста к нам, всю ночь катал его по водохранилищу, а потом приказал утопить в самом глубоком месте… Теперь я даже раков здесь ловить не буду!
– Ты сам, Володя, топил журналиста?
– Нет! У меня чистые руки… Я в тот момент у штурвала стоял.
Дудкин спал на животе, уткнувшись в подушку… Очевидно, что эта комната была одновременно и его кабинетом. И лежал Игорь Анатольевич не на кровати, а на обычном офисном диване с деревянными подлокотниками. Кругом были столы с резными ножками, на столах папки с цветными обложками и у стен шкафы с яркими книжками. Просто – рабочее место академика, а не бандитское логово.
От двери до дивана простирался ворсистый голубой ковер с множеством бордовых цветов. Это очень хорошо с точки зрения конспирации. Муромцев подошел к спящему бесшумно – как кошка к мышке.
Пронин шел сзади и ждал команды… Это очень часто бывает, когда человек перерождается за минуту. Еще недавно Володя был сотрудником Злотника, а Дудкин являлся его прямым начальником. А теперь Пронин воюет против них… Это потому, что в здешней компании он был белой вороной.
Ведь именно его отправили в подвал сидеть у запертой двери. А другие охранники развлекались на чердаке кирпичного сарая… И еще Володя не одобрял то, что они сделали с Масловым! Незачем было его топить. Пронин вообще был против мокрых дел… И в других вопросах имелись идейные разногласия!
Одним словом – достали!.. И вот теперь Пронин с обрывком шнура шел на захват самого Дудкина.
Муромцев оглянулся, одобряюще улыбнулся и указал Володе на ноги спящего. А значит сам он займется головой и руками… Подошли вплотную. Паша выждал пять секунд и махнул рукой.
Скручивать спящего человека намного сподручней. Он еще видит сны, думает, что это все понарошку и потому сопротивляется вяло… Дудкин проснулся уже спеленатый и с кляпом во рту. Оставалось только упаковать его в ворсистую тару.
Дудкина свалили с дивана на голубое великолепие с бордовыми цветами. Потом с двух сторон начали сворачивать ковер в трубочку… Скорее – в трубу большого диаметра!
Даже если бы их заметили, то это не могло вызвать подозрений… Шесть утра. Двое работяг вышли из подвальной двери и понесли очередной ковер в парк, туда, где кирпичный склад… Нормальное дело! Злотник – почти олигарх, и поэтому любит менять ковры по три раза в год…
26
Во время телефонного разговора Майковский всячески уходил от встречи. Он не отказывался, но говорил о встрече неопределенно: "Обязательно, полковник! Приглашу вас, как только будет свободная минутка… Через недельку! А лучше, так через месяц. Когда завершим с бюджетом и вообще…"
Потемкину пришлось проявить твердость и говорить почти открытым текстом: "Нет, Станислав Адамович! Встреча нужна сегодня утром… Минимум за час до вашего рандеву с Наумом Злотником. Мы действуем в ваших интересах! Если вы откажетесь, то последствия могут быть непредсказуемы".
После такой фразы Майковский не мог не согласиться…
Из Бутова до особняка на Рублевке добирались час… Потемкин не стал беспокоить ОМОН. Зачем он в элитном поселке, где живут очень важные персоны. Только лишний шум.
Полковник взял с собой Вадима Хилькевича с набором всякой техники и Ирину Багрову с наручниками.
Оказалось, что проехать в центр поселка значительно сложнее, чем на режимный объект. Дважды их останавливали вежливые ребята в светлых костюмах и проверяли документы. При этом они связывались с соседними постами и по открытому эфиру сообщали, что к господину Майковскому едет полковник Потемкин… Никакой конспирации!
Кабинет в особняке Майковского был похож на сотни подобных… Понятно, что везде обстановка разная, но их выравнивает одинаковое и безудержное стремление к роскоши.
Чему можно было удивиться, так это горящему камину. Редко кто разжигает огонь в летнюю жару.
Сразу показалось, что Майковский не дурак. И вообще – люди достигшие высот власти бывают жуликами, лгунами, прохвостами, но про них никогда не скажешь, что они глупы…
Станислав Адамович явно продумал все возможные варианты и на вопросы Потемкина отвечал четко, как отличник на экзамене.
– Да, полковник! Злотник приедет и будет меня шантажировать.
– На каком основании?.. Вы когда-то были агентом КГБ?
– Да, был! И очень этим горжусь… Я помогал стране выявлять шпионов и прочих врагов. Правда, случались и ошибки… Одним словом – я как-то сообщил не совсем правильную информацию на лиц, которые сейчас близки к Президенту. Я очень не хочу, чтоб они на меня обиделись.
– Ясно… Вы готовы воевать против Злотника?
– Да, полковник!.. Но с одним условием.
– С каким, Станислав Адамович?
– Злотник принесет мое агентурное дело. После захвата шантажиста я просмотрю документы и сожгу пять страниц… Договорились?
Сразу стало понятно, зачем Майковский зажег камин!
До приезда Наума Яковлевича оставался час… Хилькевич не жалел микрофонов. Он размещал их везде, добиваясь идеального звука и полной стереофонии.
Они все успели. Потемкин со своей командой расположился в соседней комнате с высоким и узким окном в готическом стиле… Наушники были у всех троих. Они услышали радостные приветствия, когда вошел Злотник.
Как и договаривались, Майковский попросил гостя удалить охрану – пусть ребята погуляют у пруда и поворкуют с девочками, которые уже собрались в беседке.
Оставшись наедине с депутатом Наум Яковлевич расслабился. Он издевательским тоном начал зачитывать цитаты из доносов молодого Станислава Адамовича… Потом Злотник начал угрожать и плавно перешел к вербовке политика.
Майковский согласился сразу. И не только быстро, но и с каким-то удовольствием…
В первый момент Наум опешил, но быстро справился с волнением. Он предложил депутату провести через свой комитет некий закон… Майковский и тут быстро согласился.
И тогда со Злотником случился синдром старухи у разбитого корыта. Той, что жила у самого синего моря… Наум начал высказывать новые просьбы и претензии. И все более масштабные и грандиозные. Казалось, еще немного, и он потребует протащить его кандидатуру в Президенты…
Потемкин дал отмашку, и группа захвата ворвалась в кабинет с пистолетами наголо… На Злотника надвигались три богатыря! Полковник с суровым взглядом шел в центре. Слева Ирина в брюках и кожанке. Справа Хилькевич с диктофоном подмышкой.
Подойдя к Науму Яковлевичу на два метра, Потемкин переложил пистолет в левую руку, а правую засунул в карман и вытащил наручники.
– Гражданин Злотник, вы задержаны!
– За что?
– Как минимум, за вымогательство. Причем – в отношении государственного деятеля… Доказательств у нас – выше крыши!.. Вот и господин Майковский сейчас напишет показания.
– Я могу вызвать своего адвоката?
– Не стоит, Наум Яковлевич. Тогда сразу шум начнется, и не будет пути назад.
– А сейчас есть путь назад?
– Есть!.. Три условия. Первое – вы немедленно возвращаете похищенную Надежду Патрикееву.
– Согласен! Но это Дудкин ее украл.
– Второе – вы подробно сообщаете об убийстве Антона Маслова.
– Сообщу только то, что я слышал! Его Дудкин утопил.
– Третье – вернуть чемодан с агентурными делами. Тот, который похитили у убитого Ларченко.
– Про Ларченко вообще ничего не знаю. А чемодан Дудкин похитил… И вообще, во всей этой истории я сбоку припека.
Следующий час велась кропотливая следственная работа. Майковский написал свои показания, после чего получил право сжечь в камине самые опасные из своих доносов… Злотник писал дольше. По его заявлению получалось, что он случайно узнал о преступлениях Дудкина. Искренне возмущен и клеймит оборотня позором!
Получив всю информацию, Потемкин позвонил Муромцеву:
– Привет, Павел! Кузькин с тобой?.. Тогда – ждите нас! Я сейчас вызываю ОМОН и мы едем выручать Надежду, забирать чемодан и задерживать Дудкина… Почему не надо?!.. Как так, исчезла в неизвестном направлении?.. А этого кто в ковер завернул?
Все с напряжением смотрели на обалдевшее лицо Потемкина. А он долго не решался сообщить информацию от Муромцева… Наконец он начал говорить.
– Значит так… Майковский остается дома, а все остальные едут к вам, Наум Яковлевич. Вместе с вами. Но ОМОН при этом отменяется. Потому, что он не нужен. Дудкина уже задержали и завернули в ковер… А вот чемодана в тайнике нет … И Патрикеева куда-то исчезла… Ладно, хватит разговаривать! По машинам, и вперед!
27
Возвращались они под вечер. Муромцев думал только о Надежде. Мысли были тревожные, хотя ничего такого угрожающего не наблюдалось. По всем данным она успешно сбежала и могла через всю Москву идти в Ясенево. А это более тридцати километров.
А Кузькин думал о другом. О том, как сбежала Патрикеева.
– Я полагаю, Паша, что только она могла "Глорию" угнать. Это в ее характере. Надежда – боевая девушка. Наш человек!.. Другая бы села у воды, как Аленушка на камне. А эта – прыг в яхту и вперед!
– Ты прав, Кузькин, она молодец… Только бы не утонула.
– Вот и я об этом. Если она "Глорию" утопит, то мы потом не расплатимся. Да и старика Ушакова жалко. Он нормальный мужик, хоть и Владимир Ильич… А позвоню я ему на всякий случай.
– Позвони.
Машину вел Муромцев, и Кузькин мог свободно копаться в своих записях, выискивая телефон смотрителя причала.
Ушаков ответил сразу:
– Узнал тебя, Лев Львович! Спасибо, что "Глорию" быстро вернули. Сегодня вечером ее хозяин приедет.