Шерри, работавшая в соседней кабинке, слышала обмен любезностями и стала смеяться. Джоани не удержалась и рассмеялась тоже.
Мужчина разгневался.
- А тебе никто не говорил, что ты слишком болтлива?
Джоани выбросила презерватив в корзину для мусора. Запихнув груди под короткую блузку, она сказала:
- Часто говорили. Но ты, приятель, уже не тянешь на настоящего мужчину. Понимаешь, что я имею в виду? А теперь вали отсюда!
Он раздражал ее, к тому же она вдруг увидела свою жизнь в истинном свете. Такого с ней и раньше не случалось.
Бросив ему одежду, она закричала:
- Ты что, приятель, с такой рожей, да еще и глухой? Убирайся, тебе говорят!
- А как же насчет орального секса?
- Занимайся им с пылесосом. Уверена: вы подойдете друг другу!
Понадобилась пятнадцатиминутная беседа, сдобренная водкой, чтобы она потеплела. Но, когда она наконец выпроводила его, у нее улучшилось настроение. Возможно, она и дрянь, но у нее осталось человеческое достоинство, и, пока она верит в это, она не опустится на самое дно, как это случалось со многими до нее.
Ее следующему клиенту было не больше двадцати, и он очень нервничал. Она успокоила его, обслужила по высшему разряду и получила на чай пять фунтов. Гнев Джоани прошел.
Глава третья
В двенадцать пятьдесят пять Жанетта поднялась по лестнице и увидела, что на двери висит большое уведомление красного цвета о предстоящем обыске.
Сердце застучало в груди с удвоенной силой, когда она поняла, что произошло. Да, уведомление об обыске - крупная неприятность, но, когда узнают, что она бросила Киру, поднимется ужасный шум. Брат спустит с нее три шкуры, не говоря уже о том, что скажет мать.
Она сорвала бумажку с двери. Скорее всего будут искать оружие или наркотики. Фараоны перевернут все вверх дном, причем на законных основаниях. Интересно, что натворил брат на этот раз?
Она сунула ключ в замок, но дверь неожиданно открылась.
- Вы здесь живете? - спросил ее молодой полицейский.
Жанетта проигнорировала его и прошла по комнатам в поисках Киры. Ее нигде не было видно.
- Где моя сестра?
Полицейский разговаривал с кем-то по рации и какое-то время не отвечал на ее вопрос.
- Какая сестра? - наконец спросил он.
- Моя младшая сестра - Кира.
В ее голосе сквозил теперь страх.
- Здесь никого не было. Мы приехали в семь тридцать девять, дверь была открыта. Где ваш брат Джон-Джон?
Она пожала плечами и вышла из квартиры.
- Куда вы идете?
Жанетта бросила на него тупой взгляд и проговорила:
- Вы пришли обыскивать? Вот и занимайтесь своим черным делом.
- Вы знаете, где ваш брат?
Она пошла дальше, не удостоив его ответом. Она пыталась дозвониться на мобильник Киры. Ничего не получилось, подключалась лишь служба информации. Она вновь вздохнула - это то, что надо, - и со злостью проговорила в телефон:
- Кира, это я. Плохи дела. Когда мама с Джон-Джоном узнают, что на квартиру совершен налет, а ты даже не соизволила сообщить им об этом, у тебя будут неприятности!
Она выключила телефон и почувствовала себя лучше. Возможно, Кира у кого-то из соседей. Спускаясь по лестнице, она передала оповещение об обыске на мобильник брата; такой же текст она передала матери. Но она умолчала, что не может найти сестру.
Полчаса спустя ей пришлось признать, что "не может найти" - выражение неточное. Киры нигде не было.
Жанетта забеспокоилась. Никто не видел ее сестру, не говорил с ней и вообще ничего не слышал о ней. Хотя было ясно, что фараонов они видели. Но, утешала она себя, Кира могла просто скрыться, когда прибыла полиция. Она должна быть где-то поблизости.
Телефон Бетани молчал, и Жанетта пошла к ее дому. Кира наверняка там! Когда она ее отыщет, она задаст ей такого жару за все пережитые треволнения!
Но внутри нее что-то сверлило, потому что сестра даже не попыталась позвонить ей…
Не исключено, что с Кирой могло случиться самое худшее. Она стала жалеть, что не осталась дома, как было оговорено. И надо же такому случиться, что именно сегодня все пошло наперекосяк!
Джон-Джон находился в спальном районе на Первой авеню. Вместе с Сиппи Марвелом он разрабатывал план доставки наркотиков из Амстердама.
Сиппи Марвел уже много лет снимал эту комнату, и время от времени ее использовали для деловых встреч.
Комната, забитая старой мебелью, была, по крайней мере, чистой - Джон-Джон терпеть не мог беспорядка, а здесь он чувствовал себя комфортно, не то что у Карти.
Хозяин заранее запасся выпивкой и травкой, поэтому выбегать куда-то не было необходимости. Телефоны обоих были отключены - на этом настоял Сиппи, и они работали, не отвлекаясь на "ерунду".
Сиппи был идейным Растой; Джон-Джона он считал полубелым Растой, которым тот и старался быть, - они понимали друг друга.
Джон-Джона интересовало, как это Сиппи удается сочетать свою философию с обыденной повседневностью. Ему нравились идеи Расты, хотя его собственная деятельность - продажа наркотиков - входила вразрез с ними. А тут еще и проблема с насилием. Достаточно для начала вспомнить, как он провел утро. Но он мог часами слушать рассказы Сиппи о Маркусе Гарви, пересыпанные цитатами из Священного Писания.
Джон-Джон чувствовал себя вполне удовлетворенным, когда Сиппи бормотал, готовя сигарету с марихуаной: "И произвела земля зелень, траву, сеющую семя по роду ея, и дерево, приносящее плод, в котором семя его по роду его. И увидел Бог, что это хорошо…"
Сиппи усмехнулся, глядя на Джон-Джона, и произнес:
- Это "Бытие", приятель. Библия, если хочешь знать.
Его сильный ямайский акцент придавал словам особый резонанс. Те же слова в южнолондонском произношении не производили такого впечатления.
- Нужно отсортировать самую качественную продукцию, Джон-Джон, а уж потом строить планы. Будь добр, позвони моему другу Джеймсу Грею и попроси его прийти для краткой беседы.
Ему нравился протяжный выговор Сиппи; голос был тихий, но более убедительный, чем если бы он выкрикивал слова во весь голос.
- Зная тебя, Сип, могу сказать, что твои предки были первыми поставщиками продукции!
Услышав такой комплимент, Сиппи рассмеялся.
- Мы курим, чтобы медитировать. Помни это, когда тебя отдубасят в Брикстоне! Это - религиозный обряд.
Джон-Джон засмеялся. Он включил мобильник, и в комнате громко зазвучал голос Жанетты. Он казался чужеродным в том маленьком мире, в котором они обитали.
Джон-Джон взглянул на Сиппи, и сказал:
- У меня крупные неприятности.
Сиппи пожал плечами.
- Решай свои проблемы, а я останусь здесь. Вечер только начинается.
Джоани сразу же поехала домой, как только получила сообщение от дежурной по салону. Жанетта в полном отчаянии в конце концов позвонила туда.
Когда она вошла в квартиру, она машинально выругалась. Уведомление об обыске валялось на полу, где, по мнению Джоани, ему и надлежало быть.
Она быстро спровадила за дверь полицейского, а затем, схватив старшую дочь за грудки, прорычала:
- Где Кира?
Жанетта покачала головой.
- Не знаю, мама. Я не могу найти ее.
- Фараоны забрали ее? Если ты оставила ее на попечение Джекси, такое могло произойти. А от "Общественных услуг" не приходили?
- Нет, был только ордер на обыск. Отпусти меня, мама!
Но Джоани не слушала; она закрыла глаза, делая над собой усилие, чтобы успокоиться.
- А что сказала полиция?
Она дернула Жанетту за жакет, и обе чуть было не потеряли равновесие.
- Ты будешь отвечать?
- Ее здесь не было, мама. Отпусти же меня!
Джоани толкнула дочь на софу. Затем пребольно ударила ее по голове. Жанетт, однако, даже не поморщилась от боли.
Зазвонил телефон. Джоани стремглав бросилась к нему.
- Алло. - Ее голос звенел. - Да, кто это? Где, черт возьми, моя девочка…
Жанетта увидела, как с лица матери спала напряженность.
- О, слава Богу! Да, спасибо. Я сейчас буду.
Она положила трубку и без сил опустилась на пол.
- С ней все в порядке, мама?
В голосе Жанетты сквозила искренняя озабоченность.
- Тебя не за что благодарить, сука!
Дрожащими руками Джоани зажгла сигарету. Она с трудом удерживалась от того, чтобы не нанести дочери еще один удар. Бог свидетель - она напрашивалась на это!
- Пойду заберу ее. А ты начни прибираться. Когда я вернусь, задам тебе головомойку! Единственный раз попросила тебя об услуге, а ты так подвела. Жди, пока не придет брат; он-то всегда присматривал за маленькими сестрами. В том числе и за тобой, ленивая эгоистичная шлюха!
- А где она?
Ответа не последовало; Джоани уже выходила из комнаты.
Единственным утешением для Жанетты было то, что Джон-Джон наверняка не придет сегодня ночевать. Во всяком случае, пока будет действовать этот ордер. Поэтому у нее есть передышка.
- Она здесь весь вечер.
Джоани смотрела на неестественно толстого человека, даже не замечая, что улыбается. Кира спала позади него на ветхой, но по крайней мере чистой софе.
Томми накрыл ее одеялом, подоткнув края, как это сделала бы заботливая мать. На ветхом столе валялись и пустые банки из-под кока-колы, и недоеденный бутерброд. Видимо, он был внимателен по отношению к Кире, и Джоани была ему благодарна.
Высокий голос, так не вязавшийся с его полнотой, звучал спокойно.
- Так вот, сижу я на балконе. На улице пекло. Вижу, ваша старшая дочь вышла из дому. Спустя какое-то время я пригласил Киру на чашку чая. Затем приехала полиция, и я не знал, что предпринять. У Киры не было с собой мобильника, а наизусть она помнит лишь номер домашнего телефона, но я не хотел звонить, пока не убедился, что полицейские ушли. Я хочу сказать, отсюда видно, что происходит в вашей комнате, если занавески не задернуты… - Последнее он произнес с некоторым волнением.
Джоани ухмыльнулась.
- Спасибо, дружище. Ты сделал так, как нужно.
Он вышел на кухню, чтобы приготовить чай. Джоани возблагодарила Бога за то, что Он послал ей этого человека. Сам того не ведая, этот человек отвел большую беду. Эти назойливые дамы из "Общественных услуг" забрали бы Киру, обнаружив, что она одна. Нет, этот толстяк оказал ей огромную услугу.
Томми вернулся с чаем.
- Послушайте, если у вас возникнет необходимость, я могу присмотреть за ней. Она - хорошая девочка. Ее манеры безупречны, как заметила бы моя покойная мама.
По какой-то странной причине он притягивал к себе Джоани.
- Спасибо, дорогой. Я приму это во внимание.
Фактически она не рассматривала такую возможность, но не хотела ставить его в известность. Сегодня он сделал ей огромное одолжение, и она должна быть тактичной. К тому же чай настроил ее на благодушный лад.
Давно уже она не чувствовала себя такой умиротворенной. От него исходило спокойствие. Она догадалась, что такая манера поведения, должно быть, компенсировала проблему излишнего веса. Не выказывая эмоций, он чувствовал себя хозяином положения.
Прочитав ее мысли, Томми высказался просто:
- Это гормональное, но, кроме того, я переедаю, так что есть не буду.
Его лицо было таким открытым, что на мгновение Джоани охватила жалость.
- Знаете, вы прекрасно воспитали свою дочь.
Джоани улыбнулась, услышав комплимент. Он сам был похож на большого ребенка. На очень большого.
- Пожалуй, я отнесу ее домой. Еще раз спасибо вам, Томми.
- Как вам угодно, миссис Бруер.
- Называй меня как все - Джоани. Кстати, а где твой отец?
На мгновение Томми почувствовал себя неловко.
- Иногда он ночует в другом месте. Не знаю где и не люблю спрашивать.
Вот наивный, улыбнулась Джоани. От соседей она слышала, что Джозеф Томпсон постоянно третирует сына. Вроде Томми даже убегал из дому. Неожиданно ей стало до слез жалко этого неухоженного… мальчика.
- Приходи завтра к нам на чашку чая, хорошо?
Его лицо расплылось в улыбке, он даже вспотел от нахлынувшей на него гордости.
- С удовольствием приму ваше приглашение!
Она снова улыбнулась, а затем взяла на руки свою девочку. Кира была как пушинка. Она прижалась к телу матери. Джоани почувствовала запах сыра и лука. Боже, какое счастье, что Кира здорова и невредима!
Джоани шла домой быстро. Чем меньше будут знать соседи, тем лучше. Люди ведь знают лишь то, что им рассказывают. Ее мать постоянно вдалбливала ей это, когда она была еще ребенком, и это - правда. Умение держать язык за зубами всегда помогало ей в жизни. Особенно с тех пор, как она живет здесь.
Джон-Джон сидел в следственной комнате полицейского участка.
- Не имею понятия, о чем вы говорите. О каком насилии идет речь?
Он покачал головой и забарабанил пальцами по коленям.
- Хватит валять дурака! Твой лучший друг в реанимации. Люди видели, что ты с утра был у него. И после этого ты хочешь убедить нас, что ничего не знаешь?
Джон-Джон ухмыльнулся.
- Тоже, нашли друга. Я сказал, не знаю, о чем речь, и это так. Я был с Черизой, своей девчонкой. Покажите мне того осла, который видел меня с Карти!
Окружной констебль раздраженно ухмыльнулся.
- Не хами, парень.
- Если бы меня действительно видели, я бы уже давно сидел под арестом, ведь так? Я знаю свои права, не забывайте этого.
- Джон-Джон, мы тут недавно проверили твой счет… Насколько мне известно, ты не работаешь?
Джеффри Каллингтон, солиситор Джон-Джона, поднял руку и произнес:
- Можешь не отвечать на этот вопрос, Джон-Джон. Обыск не дал никаких результатов, поэтому они не могут инкриминировать тебе что-либо. Итак, джентльмены, если вы не возражаете, мы пойдем. Мой клиент пришел сюда по доброй воле…
Окружной констебль с шумом чмокнул губами, прерывая его.
- С солиситором на буксире!
Каллингтон презрительно взглянул на него, сказав на этот раз более громко:
- А разве это противозаконно? Если да, то раньше мне что-то не доводилось слышать об этом. Учтите, мы можем дать делу ход. Вы без конца цепляете моего клиента, и каждый раз впустую. - Он холодно улыбнулся. - Как я понимаю, мы можем идти?
Окружной констебль в ответ саркастически улыбнулся:
- Оставайся, Джон-Джон, будешь моим гостем.
Джон-Джон усмехнулся:
- Нет, спасибо, я, пожалуй, пойду домой.
Каллингтон сухо кивнул, и они вышли из комнаты.
Когда за ними закрылась дверь, окружной констебль проговорил сквозь зубы:
- Он ночевал у девчонки!
Ди Бакстер, обремененный двадцатилетним опытом работы, язвительно произнес:
- Ничего подобного! Это - ложь!
- Но у него алиби, сэр. Мы проверили. Девчонка, как и ее родители, готовы официально оформить подтверждение.
Женщина-полицейский была готова усомниться в вине подозреваемого:
- Но кто же, по вашему, напал на потерпевшего, сэр? Мне кажется, этот юноша, он…
- Не знаю, что вам кажется, но обвинение легче предъявить замшелому профессору, сидящему в библиотеке со времен убогой юности. Этот малыш - такой хитрюга… но я доберусь до него! Скоро я призову его к порядку. Черный ублюдок!
Ди Бакстер протер уставшие глаза.
- Надеюсь, Карти не выживет. Тогда мы одним выстрелом уложим обоих.
На лице окружного констебля наконец засияла надежда.
- Вот было бы здорово!
Джоани уже в десятый раз поправляла одеяло на спящей Кире. Никогда прежде она не испытывала такого страха. Проклятая репутация! Ну кто сказал, что проститутки - никудышные матери. Да, ей приходится зарабатывать на жизнь собственным телом, но зарабатывает-то она на жизнь своих детей. Ей хочется, чтобы они были не хуже других. Может, с Джон-Джоном и Жанеттой что-то не получилось, но Кира… Нет, эта девочка - ангел. За этого ребенка она будет биться из последних сил, даже ценой жизни.
Войдя в комнату, она увидела старшую дочь. Жанетт с потерянным видом пыталась раскурить сигарету. Ее руки тряслись. Джоани на мгновение почувствовала прилив жалости.
Эта несносная девчонка - злейший враг самой себе. Даже в детстве она отличалась строптивостью. Вдруг ни с того ни с чего начинала грызть ногти, дерзила, обманывала учителей, сбегала из дому, правда ненадолго… Джоани знала: случившееся сегодня испугало старшую дочь, и испуг пошел ей на пользу.
Джон-Джон может позаботиться о себе, да и Жанетта в этом плане не отставала от брата. Оба они по своей природе тянутся к улице, но младшая - совсем другая. Ее, конечно, нельзя считать умственно отсталой, но она испытывает, как говорят, трудности с обучением. Кира посещает обычную школу, но с трудом поспевает за остальными детьми. Ее природная жизнерадостность компенсирует многое, это известно Джоани, но девочку нельзя оставлять одну. Она не понимает, что такое уличная жизнь, и это больше всего волновало мать.
- Как же ты могла оставить ее, Джен?
Лицо Жанетты сморщилось в тугой мяч, и она захныкала:
- Ну, мама, пойми меня. Не могу же я без конца сидеть с ней. Мне четырнадцать, я хочу общаться с друзьями.
- Вернее, трахаться с ними. Знай - мне все известно.
За толстым слоем макияжа Жанетта казалась такой юной, что сердце матери растаяло. Девочка очень испугалась, и это было заметно.
Джоани задержала взгляд на профиле дочери: она была бы симпатичной, если бы не налет вульгарности.
Она попыталась обнять Жанетту, но та отстранилась.
- Отстань, мама, прибереги нежности для своего ребенка.
Они с минуту сидели молча, после чего Жанетта спросила:
- Может, хочешь выпить?
- Да, принеси, пожалуйста.
Со стороны Жанетты это была просьба об извинении. Джоани знала об этом и простила ее. Одна дочь знает слишком много, другой не дано знать необходимого. Бог пошутил над ними, она была уверена в этом. Ей же хотелось, чтобы она могла пошутить над собственной жизнью.
Кира вскрикнула во сне, и она мигом вскочила, но Жанетта опередила ее.
Джоани наблюдала, стоя в дверях, как ее старшая дочь пестует младшую, и у нее отлегло от сердца.
Она поняла, что готова расплакаться. Она многое повидала в жизни.
Трудно сохранять счастливый вид, когда внутри идет процесс разрушения.
Малыш Томми был счастлив или, по крайней мере, близок к счастью. Приятно просыпаться, зная, что у тебя есть дело. У него рандеву, но не с доктором, как это обычно бывало, а с другим человеком. Но он никому не должен говорить об этом.
- Чего ты ухмыляешься? - Отец грубо прервал его мечтания.
- Просто радуюсь наступившему дню.
Отец засмеялся:
- И чего же ты от него ждешь? Больше еды?
Томми был сокрушен, но не клюнул на удочку.
- Еще налить чаю, папа?
- Наливай, сынок.