И на какой-то миг перед глазами Гисукэ возникло видение: белый пар над розовой ванной, водяные брызги и чуть порозовевшее жемчужное тело Кацуко, принимающей совершенно неожиданные - и такие прекрасные! - позы. Волшебный сон, приснившийся в чёрное мгновение отчаяния, чтобы хоть на секунду увести от действительности потерпевшего полный крах человека.
Уход от действительности… Пожалуй, его поведение с Гэнзо и есть такой уход. Или скорее даже позорное бегство.
Гэнзо Дои по-прежнему занимает место главного редактора газеты "Минчи". Приходит на работу, садится за свой стол, что-то пишет, что-то правит… Однако в последнее время его усердие явно пошло на убыль. Порой он является в три часа дня, а в пять уже уходит. А то и вовсе отсутствует. И всё молча, не спрашивая разрешения, ни о чём не предупреждая. Уже одного этого было бы достаточно, чтобы его уволить, издать официальный приказ. Но именно этого Гисукэ и не делал.
Гисукэ не хотел идти на прямой конфликт с Гэнзо. Считал, что сейчас неподходящее для этого время. Ведь за его спиной стоит Синдзиро Мияяма, а связываться с Мияямой в тот момент, когда он на коне, было бы просто глупо. Гисукэ понимал, что его исконный враг, хитрый, коварный и абсолютно беспринципный, драться в открытую не станет, но использует всё своё влияние, все подводные течения, чтобы напакостить как можно больше. Мияяме из-за предательства Гэнзо известен каждый шаг Гисукэ. Связь с Кацуко - пусть сейчас она уже кончилась - была бы сильной козырной картой в руках Мияямы. Ему ничего не стоит пустить такой слух по городу… Надо выждать. Мияяма на посту мэра обязательно сделает какой-нибудь промах, уж очень он зарвался, считает, что ему всё можно. И вот когда это произойдёт, Гисукэ останется только чуть-чуть его подтолкнуть, чтобы он рухнул со своего седьмого неба. А Гэнзо рухнет вслед за ним.
Гэнзо, казалось, не чувствовал никаких угрызений совести. Его лицо, как всегда, оставалось невозмутимым. Впрочем, судить по лицу о чувствах Гэнзо было совершенно невозможно. И ведь самое главное, что он не притворялся. В своей скрытой мерзости был естественным до тошноты.
Впечатление складывалось такое, что Гэнзо плюнул на всё, в том числе и на элементарные приличия. От его былого усердия в работе не осталось и следа. Придя в редакцию, он плюхался в кресло и закуривал. Сидел развалясь, только что ноги на стол не клал. Почти все свои обязанности переложил на молодых сотрудников. Когда Гисукэ ему что-нибудь говорил, он толком не отвечал, а получив задание, толком его не выполнял. В его тоне появились дерзкие нотки.
По части намерений Гэнзо у Гисукэ уже не оставалось никаких сомнений: ещё немного и он уйдёт, чтобы основать собственную газету. Кто будет спонсором - известно. Короче говоря, Гэнзо мог в любой момент поднять знамя бунта. Правда, пока что он выжидал, очевидно, ещё не завершил подготовку. Да и Мияяме это на руку - шпион в стане врага. Не приходилось сомневаться, какого направления будет его газета. Она, естественно, станет органом группировки Мияямы и почтёт своим долгом вести войну с "Минчи". Был тут и ещё один момент, внушавший Гисукэ самые большие опасения. Гэнзо, давно научившийся "снимать пенки", и в новой своей роли не откажется от этого. На долю Гисукэ "пенок" просто не останется, а это уже прямая угроза существованию "Минчи". В конечном счёте, если всё будет разворачиваться именно так, Гисукэ окажется за бортом и его политическая деятельность потерпит полный крах.
Положение было отчаянным. У Гисукэ по-настоящему болело сердце, и всё же, не разработав чёткого плана контрмер, он не решался пойти в атаку на Гэнзо. Более того - ему всё время приходилось делать хорошую мину при дурной игре. Быть любезным, улыбаться, подавляя острое желание съездить кулаком по этой круглой, равнодушной, ничего не выражающей роже. Притворство давалось Гисукэ с трудом. В отличие от Гэнзо он, человек бурного темперамента, не умел скрывать своих чувств. Поведение его выглядело неестественным. Улыбка походила на гримасу.
Гисукэ казалось, что Гэнзо видит его насквозь. Он то и дело подмечал, что в сонных глазах главного редактора вспыхивало нечто похожее на насмешку, а уголки толстых губ чуть вздрагивали. В такие минуты Гисукэ захлёстывала неудержимая ярость. Наверное, если бы Гэнзо хоть раз по-настоящему усмехнулся, Гисукэ бросился бы на него и сомкнул пальцы на его горле… Но Гэнзо не умел улыбаться, и Гисукэ постепенно овладевал собой, мобилизуя всю свою выдержку. Надо терпеть, терпеть и выжидать. Нельзя до срока вынимать нож из ножен. Безрассудство ведёт к гибели.
И "дружба" продолжалась. Гисукэ водил Гэнзо по барам и японским ресторанам, поил, кормил, каждый раз стараясь подчеркнуть, как высоко он ценит своего помощника. А тот принимал всё как должное, ел и пил с невозмутимым видом. И человеку стороннему было не понять, кто из них начальник, кто подчинённый, потому что Гисукэ с нарочитым усердием ублажал Гэнзо.
Наступил июнь. Дни были ясные, солнечные, тёплые. По календарю уже наступил сезон дождей, но природа не всегда ведёт себя традиционно. Дожди никак не шли. В газетах стали появляться долгосрочные прогнозы, обещавшие сухое лето.
И всё же после десятого числа погода изменилась. Два с половиной дня шёл дождь. Он внезапно начался и внезапно прекратился. Вновь засияло солнце.
Но стоило людям поверить, что долгосрочный прогноз правильный и дождей больше не будет, как пятнадцатого числа небо затянулось тяжёлыми тучами. Однако тучи упрямились и не желали пролиться ливнем. Порой, правда, накрапывало, но влаги хватало только на то, чтобы прибить пыль.
В газетах замелькали фотографии крестьян, обеспокоенных тем, что из-за отсутствия влаги они в этом году останутся без риса. И вот, когда тревога достигла предела, телевидение, радио, газеты начали сообщать, что долгосрочный прогноз был ошибочным и вот-вот начнутся настоящие дожди.
"В западной части Японии фронт дождей расширяется и набирает силу. На острове Кюсю сегодня весь день не прекращались ливни. Есть предположение, что к утру они распространяться на восток. В июне самые длинные в году дни, а небо из-за дождей тёмное. В старину южные ветры этой поры называли чёрными…"
Это писала местная вечерняя газета в понедельник двадцатого июня.
И действительно, в соответствии с прогнозом, двадцать первого числа часов в десять утра в Мизуо и его окрестностях пошёл дождь. К трём часам он кончился, а вечером пелена туч поредела, в просветах показались звёзды.
"На юге фронт дождей столкнулся со встречными массами влажного воздуха, что несколько задержало его дальнейшее продвижение. Однако к ночи начнётся настоящий обильный дождь, переходящий в ливень. Так что надо быть к этому готовым…" - писала вечёрка двадцать первого июня.
Когда эту газету разносили по домам, примерно часов в шесть вечера, Гисукэ позвонила жена Гэнзо Дои. Надо сказать, что звонила она только в исключительных случаях.
- Господин директор, скажите, пожалуйста, мой не у вас? - говорила она быстро, звонким, каким-то металлическим голосом, совершенно не вязавшимся с её свиноподобным обликом.
- Он не был в редакции со вчерашнего дня, - ответил Гисукэ.
- Со вчерашнего дня? Странно, вчера он ушёл около двенадцати, сказал - на работу… И его до сих пор нет.
- Он и ночью не приходил домой?
- Не приходил. Я думала, хоть утром появится, но он так и не появился.
- Утром?.. То есть вы…
- Ну, понимаете, господин директор, я решила, что он заночевал где-нибудь… В каком-нибудь непотребном месте…
"Вот оно что", - подумал Гисукэ Видно, Гэнзо до того обнаглел, что стал оставаться у О-Масы на ночь. Жена, естественно, заволновалась.
- Я уж и не знаю, что вам сказать. Во всяком случае, у нас он не появлялся ни вчера, ни сегодня. В последнее время ваш муж стал крупной фигурой, так что не всегда ставит меня в известность, чем собирается заниматься, - съехидничал Гисукэ. - А вообще-то вы бы лучше не мне, а мэру позвонили. Мияяма или его секретарь наверняка в курсе всех его дел.
Жена Гэнзо, видно, поняла, на что намекал Гисукэ. Значит, она знает про все махинации мужа. Она что-то пробормотала и положила трубку.
Дав необходимые указания сотрудникам относительно следующего номера "Минчи", Гисукэ около восьми вечера ушёл. Он собирался поужинать в "Дзинъя". На этот раз в одиночестве.
- О-о, господин директор! Вы у нас теперь редкий гость! - О-Маса, увидев Гисукэ, кажется, удивилась.
Голос её звучал приветливо, но на лице отразилось некое замешательство. Всё понятно, она наверняка знает обо всех интригах своего любовника. Ещё бы ей не знать! Ведь она та самая женщина, - женщина с крупным подбородком, как сказала про неё гостиничная горничная, - что однажды провела с Гэнзо ночь в Намицу. Возможно, сейчас она почувствовала угрызения совести, потому что пусть косвенно, но всё же была причастна к предательству. Оттого и растерялась.
- Да, давненько не виделись… Как поживаете, всё нормально?
- Спасибо, всё хорошо… - Её улыбка была натянутой.
- Вот и отлично. А мне сегодня вдруг захотелось отведать вашей вкусной кухни. Давно не пробовал.
- Очень приятно, что вспомнили про нас. Прошу вас на второй этаж.
- Пожалуй, не стоит. Посижу внизу, у стойки. Я ведь один… А Дои не у вас?
- Нет, сегодня он не приходил.
О-Маса сказала "он", не "Дои-сан", как следовало бы официантке при упоминании клиента, то есть позволила себе некую фамильярность.
Гисукэ пристально на неё посмотрел. Может быть, он и сказал бы что-нибудь, но в этот момент появилась хозяйка.
- Господин директор, какой приятный сюрприз! Вы что-то совсем нас забыли…
20
Метеостанция ошиблась всего на несколько часов. Ливень в районе Мизуо хлынул двадцать второго июня в пять утра.
Всё утро на город и его окрестности с неба обрушивались потоки воды. Выпало 135 миллиметров осадков. После девяти часов ливень начал стихать и вскоре перешёл в мелкий дождь. Пока лило как из ведра, все кроме служащих, спешащих на работу, сидели по домам. Но, когда тучи немного поредели и по лужам застучали бисерные капли, людей на улицах прибавилось. Специальные отряды, состоявшие из полицейских и пожарников, обходили город, проверяя состояние дорог и уровень воды в реках. Большая, имеющая три притока река протекала по самому центру Мизуо. Районы, примыкающие к её устью, находились в низине, и после сильных ливней земля там набухала и подземные воды порой проникали в дома.
Около часу дня в западной части города, на пустыре, тянувшемся вдоль улицы А, был обнаружен труп мужчины с явными следами удушения. По улице А протекала небольшая речушка, и один из пожарников, проверяя, сильно ли она разлилась, стал обходить пустырь. В зарослях травы он увидел лежавшего на спине мёртвого человека.
Пожарник был владельцем небольшой типографии и членом добровольного пожарного отряда. В Мизуо, конечно, было городское пожарное управление, но по старинной традиции в провинциальных городах Японии до сих пор существуют добровольные отряды, при чрезвычайных обстоятельствах помогающие регулярным частям. Такие отряды есть почти на каждой улице.
Хозяин типографии опознал в убитом главного редактора газеты "Минчи" Гэнзо Дои. Он познакомился с Дои, когда тот во время предвыборной кампании заказывал листовки кандидата в мэры Синдзиро Мияямы.
Начался страшный переполох. Сообщили в полицию, и на месте происшествия незамедлительно прибыла следственная группа во главе с начальником отдела розыска. Чуть позже приехал сам начальник городского управления полиции. Охрану осуществляли полицейские из местного участка. Заросший травой пустырь, где был обнаружен труп, длинной стороной - протяжённостью в сто метров с юга на север - примыкал к улице, а в ширину - с запада на восток - имел метров семьдесят пять и в восточной части ограничивался неширокой речушкой. Улица А находилась в западной части города, на самой окраине. Домов здесь было мало, отстояли они далеко друг от друга, разделённые обширными огородами. Мелкая речушка после ливня превратилась в бурный поток и с бешеной скоростью несла мутные воды. Трава на пустыре полегла. Озерками блестели лужи. Труп, лежавший в самой низкой части пустыря, был наполовину погружён в воду.
Прежде чем увезти убитого, следственная группа тщательно осмотрела место происшествия. Трава здесь, как и на всём пустыре, полегла, но в одну сторону, словно причёсанная ливнем. То есть никаких следов борьбы не было. Следов ног или колёс тоже не обнаружили.
На убитом был синий летний костюм из добротной ткани, насквозь промокший, на ногах - шоколадного цвета туфли. На подошвах ни единого комочка земли, ливень отмыл их до блеска. Узел полосатого бело-сине-бежевого галстука в аккуратно завязан, но чуть съехал в сторону. На сорочке не хватало верхней пуговицы, и ворот раскрылся - это был единственный след насилия или борьбы.
Способ убийства не оставлял сомнений. По шее покойного проходила глубокая борозда, какие в подобных случаях остаются у людей полных с недостаточно упругими мышцами. Задушили его, очевидно, нешироким шнуром, скорее всего - виниловым. Надо оговориться, что имелась и вторая борозда, менее чёткая. Должно быть, убийца, опасаясь, что сделал своё цело не до конца, второй раз накинул петлю на шею своей жертве, находившейся уже в бессознательном состоянии.
Раскрытый рот лежавшего навзничь пострадавшего был полон дождевой воды. Закрыть его не удалось - в области челюсти уже началось окоченение. При последующем вскрытии выяснилось, что вода дальше ротовой полости не проникла. Отсюда следовало, что убийство произошло в помещении, а потом труп привезли на пустырь.
В результате предварительного осмотра и последующего вскрытия установили, что смерть наступила шесть-восемь часов назад, то есть Дои убили между семью и девятью часами утра. Об этом свидетельствовали трупные пятна и степень окоченения.
Когда эти данные были получены, начальник отдела розыска пустился в рассуждения;
- Если его убили в помещении сегодня утром, возможно, преступник действовал не один, а имел сообщника. Ночью убить легче, кругом все спят. А от семи до девяти утра как раз такое время, когда город просыпается, люди спешат на работу. Существует опасность, что кто-нибудь что-нибудь увидит или услышит. А если есть сообщник, или, скажем, караульный, тогда меньше риска… Встаёт вопрос, как доставили труп на пустырь. Скорее всего, на машине. Среди бела дня волоком не потащишь… Значит, если убили его в семь, то на пустырь привезли, наверное, часов в восемь, а если в девять - то часам к десяти… Да, у убийцы, должно быть, была машина, иначе прохожие могли бы заметить…
- Ну какие там прохожие в такой ливень! - возразил кто-то из следственной группы. - И потом - не обязательно на машине. Можно использовать тачку или мотоцикл с коляской. Если прикрыть тело брезентом, никто ничего не заметит. Люди ведь под зонтами прячутся, спешат, до того ли им, чтобы глазеть по сторонам…
Короче говоря, и ливень, и малочисленные прохожие - всё благоприятствовало сохранению тайны при перевозке трупа. И в тот момент, когда его прятали на пустыре, обстановка тоже складывалась в пользу преступника: дождь продолжался, и в этом малонаселённом районе прохожих, очевидно вообще не было:
Однако на улице А никаких следов машины мотоцикла или тачки не обнаружили. Впрочем, это не удивительно - если они и были, их смыл ливень.
Ещё в большей степени это относилось к пустырю. Лужи, прибитая дождём трава. Быть может, в ней и образовалась борозда, когда труп тащили волоком, но не надолго; дождь всю окрестность, так сказать, привёл к одному знаменателю. Да и место преступник выбрал подходящее - самая низкая часть пустыря, где трава образует непролазные заросли, с дороги ничего не разглядишь.
На месте происшествия труп осматривал городской терапевт, внештатный врач полиции. Вскрытие производил заведующий хирургическим отделением городской больницы.
И тот, и другой пришли к единому выводу относительно времени наступления смерти. Основывались они на следующих данных.
"Трупные пятна, чаще всего бледно-фиолетовые, образуются в результате оседания крови и появляются через час - два после смерти на кожном покрове нижней части тела, если труп лежит на спине. Постепенно они распространяются и на другие части тела и часов через двенадцать проступают на всём кожном покрове. В первые пять часов после наступления смерти трупные пятна при нажатии пальцем бледнеют. Если в этот период перевернуть труп, пятна, находившиеся на нижней части тела, быстро исчезают и перемещаются на те участки, которые теперь оказались внизу. По истечении десяти часов с момента смерти трупные пятна уже не бледнеют при надавливании пальцем и не перемещаются, если труп перевернуть. В некоторых случаях по состоянию и расположению трупных пятен можно определить, передвигали ли и переворачивали ли убитого…" (Масакити Уэно. Медицинская криминалистика).
У убитого Гэнзо Дои, которого обнаружили лежащим на спине, трупные пятна были на лопатках, крестце, ягодицах и икрах. На груди, животе и вообще на всей верхней части тела они отсутствовали. Пятна на спинной части тела были бледноватыми, но при надавливании пальцем не исчезали. Когда при вскрытии труп перевернули спиной вверх, неярко окрашенные трупные пятна появились на груди и животе. На этом основании, с учётом данных "Медицинской криминалистики", определили, что с момента смерти прошло не менее пяти и не более десяти часов. Скорее всего, смерть наступили шесть-восемь часов назад.
"Окоченение трупа начинается с нижней челюсти и шеи, затем распространяется на плечи, грудь, верхние конечности, далее - на живот и нижние конечности, то есть постепенно охватывает периферийные мышцы, а по прошествии двенадцати-двадцати часов - всё тело целиком. Летом трупное окоченение держится тридцать шесть часов, зимой - несколько дней, затем постепенно начинает исчезать. Наиболее сильное трупное окоченение наблюдается у тех, кто при жизни обладал крепким здоровьем, у хилых и очень молодых оно менее выражено. Если в пределах пяти-шести часов после наступления смерти труп передвигать и переворачивать, окоченение ослабевает или исчезает совсем, но потом может начаться вновь. Если же прошло семь-восемь часов, то при перемещении трупа окоченение исчезает и больше уже не наступает. Таким образом, при определении момента наступления смерти желательно знать, перемещали убитого или нет. Все эти данные проверены и подтверждены практикой, однако до сих пор нет единого мнения, какие причины влияют на вышеописанные процессы" (Масакити Уэно. Медицинская криминалистика).
- При осмотре данного трупа на месте происшествия было отмечено окоченение нижней челюсти и шеи. К моменту вскрытия, производившегося через два часа после обнаружения трупа, окоченение распространилось на грудь, живот и частично на нижние конечности. Этот факт, а также состояние трупных пятен позволяют утверждать, что смерть наступила шесть-восемь часов назад, - заявил заведующий хирургическим отделением городской больницы, производивший вскрытие.
- Нет, сомнения, что господин Дои был задушен сегодня между семью и девятью часами утра, - доложил начальнику городского управления полиции начальник отдела розыска, присутствовавший на вскрытии.
- Может быть, он с кем-нибудь завтракал, - предположил шеф полиции, - ну и во время завтрака убийца…