Между противниками было всего десять метров, но по центру этого складского зала были составлены пять столов. Плотно, в линейку. А на них навалены ящики и разное фотографическое барахло. Так что у Варвары было два пути к свободе: справа от столов и слева. У Факира был столь же ограниченный набор путей для поимки нарушительницы спокойствия.
Первым начал действовать Факир. Он ехидно улыбнулся, повел плечами и, выставив вперед руки, начал активно разминать пальцы, готовясь к решающей битве. Фотограф двинулся по проходу, который шел вдоль окон. Варвара с той же скоростью двинулась вдоль стены. Когда они поравнялись и их отделял лишь забор из столов, коробок, увеличителей и бутылей, Факир понял, что если он сделает хоть пару шагов вперед, эта, попавшая в западню дамочка рванется к двери и превратится в беглянку. Он, не разворачиваясь, вернулся к двери и занял исходную позицию.
К этому времени Варвара так же вернулась в свой угол и ожидала дальнейших действий. Факир двинулся вдоль стены, а Варя (вы правильно поняли) начала медленно пробираться вдоль окон.
Насчет туповатости Факира Варвара по голосу определила точно – он сделал десяток подобных попыток пока понял их бесперспективность.
Фотограф стоял, закрывая собой дверь и соображал. В абсолютной тишине Варвара даже слышала, как скрипят в его голове шарики, заезжая за ролики.
И все же он принял правильное решение: он начал перегораживать один из проходов. Сначала он подтащил тумбу. Затем в ход пошли стулья и колченогое кресло. Вся эта баррикада была скреплена проводами и старыми халатами.
Варвара было тоже попыталась загородить свой проход, но строительного материала и проворности у нас было явно меньше… Она вспомнила, что в темной комнате был телефон, а дверь в нее запиралась на мощный засов. Это могло быть спасением!
Она бросилась в уже знакомое убежище с красным фонарем, захлопнула дверь и решительно задвинула засов. Только тогда она поняла что он, как и многое другое у нас, держится на маленьком ржавом гвозде и на честном слове. По грохоту, доносившемуся из зала, Варвара поняла, что Факир завершает разбор ее завальчика и через десять секунд начнет рваться в дверь. Два, ну – три рывка. Одним словом набрать номер и что-то внятно объяснить она уже не успеет. Да и кому звонить в полночь?
Варя быстро оглядела свою камеру: столы вдоль стен, узкий высокий шкаф рядом с дверью, за ним мощная пустая тумба. Подтянув стул, Варвара взлетела сперва на него, а затем на тумбу. Нормально, устойчиво. Она наклонилась, подняла за спинку стул к самому потолку и швырнула его в сторону красного фонаря… Полный мрак? Лишь когда Факир дергал дверь, из щелей пробивались хилые лучики света. А дергал он дверь часто и ласково – очень не хотелось портить свое имущество.
Только пятый или шестой рывок оказался результативным – дверь распахнулась, а освобожденная от своего места задвижка жалобно звякнула и застыла на полу.
Факир сделал через горы один шаг и остановился. Его глаза с трудом привыкали к темноте, которая была довольно зловещей. Эта чумная баба может спрятаться где угодно. А что ей дальше в голову взбредет?
Варвара стояла на своей тумбе тихо, плотно прижимаясь и даже вдавливаясь в стену. Рука ее где-то под потолком упиралась в очередную десятилитровую бутыль, стоявшую на крышке того самого высоченного шкафа у двери. Бутыль была полна. И в ней могло быть что угодно, вплоть до самогона из серной кислоты. Хорошо бы – кислоты!
Толчок по бутыли – поддается. Еще толчок!
Факир услышал доносящийся сверху шорох и машинально задрал голову. Он даже успел увидеть, как что-то круглое, блестящее и знакомое надвигается на него сверху. До боли знакомое! До очень сильной боли…
Бутыль грохнула Факира по переносице и разбила ее. А сама разбилась, только упав на пол…
Варвара не видела всего этого. Стоя на тумбе за шкафом она только слышала смачный удар, жалобный вскрик обиженного мужчины, веселый звон стекла и шумный шлепок упавшего тела.
Соскочив на пол, Варя первым делом наклонилась и принюхалась. Нет, это была не кислота. Это был банальный фотофиксатор или закрепитель. Но очень большой концентрации. Так что, зафиксировал он Факира капитально. Только через десять минут тот очухался и смог мутным взглядом осмотреть свои связанные руки и ноги…
Варвара сидела на стуле, возвышаясь над ним, лежащим на полу с несчастным видом, с распухшим носом и с просящими, покорными глазами.
– Как зовут-то тебя, Факир?
– Василий.
– Знаешь, Василий, давай будем на "ты"?
– Давайте.
– Ну, как хочешь… Твои друзья куда поехали, в "Лазурную"?
– Ага.
– К Маруевой?
– Не знаю… К тем, что на фотографиях… Мы хотели им снимки передать.
– Передать?
– Продать… Это просто бизнес. Сделка такая: купля-продажа. Здесь все законно.
– Понятно, Василий. Конечно, сделка. А не захочет купить – бабу к трубе привязать, а мужика – ножичком побрить, срезая все выпуклости.
– Я фотограф, я фиксирую моменты отдыха…
– Короче, Вася. Сколько их будет в номере?
– Трое. Я – четвертый… То есть, я бы принес снимки и сразу же ушел.
– Кто-нибудь их страхует?
– Где?
– В гостинице. Кто еще об этом знает?
– Всего несколько человек: охрана внизу, администратор, дежурная по этажу…
– Так у вас банда, Василий. Целая сеть… А скажи мне, Вася, как вы на эту Маруеву вышли?
– Таксист привез. Они нам все время таких клиентов поставляют.
– Каких таких?
– Ясно каких. Муж у нее банкир богатый, а она с мальчиком приехала. Нехорошо. Развлекались – плати. Это справедливо.
Варвара с печальной улыбкой посмотрела на этого лежащего в мутной луже моралиста с разбитой переносицей. Она встала и подошла к телефону, около которого уже лежала ее записная книжка, раскрытая на нужной странице. Прежде чем набрать номер дежурного, Варя еще раз обернулась к фотографу:
– А почему это вы решили, что ее муж богатый банкир.
– Мы в Москве выясняли У нас все везде схвачено.
– Ошиблась ваша разведка, Василий. Умер ее муж. Погиб десять дней назад. Так что – поздно ее такими снимками шантажировать.
Варвара набрала номер и долго ждала пока ей ответит сонный голос. Она не стала извиняться и просить. В таких ситуациях надо спокойно требовать:
– Мне нужен полковник Гурнов… Я понимаю, это ночь… Очень срочное дело. Я из Москвы – Варвара Галактионова… Что значит: "Ну и что?" Я от генерала Дибича!
Через пять минут все было договорено: спецгруппа будет ждать ее у "Лазурной", а за фотографом приедет наряд и "Скорая помощь".
Уже выбегая, Варвара оглянулась и приветливо помахала рукой:
– Ты, Василий, извини, что я тебе… нос попортила. Тут уж кто кого.
Глава 6
Савенков появился в узком Арбатском переулке за сорок минут до назначенного ему времени. Такое с ним бывало редко. Он никогда не опаздывал, но старался и не приходить раньше времени. В молодые годы он был замечен в том, что в кабинет руководства входил "с первым боем курантов". Если начальник просил его прибыть в десять ноль-ноль, то Савенков выдерживал эти "ноль-ноль" не только в минутах, но и в секундах.
Сейчас эти сорок минут очень пригодились Савенкову. Он знал, активная жизнь бурлит только на самом Арбате, а в ста метрах от него есть тихие уютные дворики и лавочки под старыми липами. Надо было подготовиться к встрече с Игорем Брайниным. Это был второй должник Маруева. Даже третий, если считать убитого Лазутина. У Юрия Чикина он был вчера вечером. Даже ночью, так как вышел он из того "особо охраняемого дома" ровно в полночь.
Чикин вполне мог бы и отказать Савенкову во встрече – очень занятой человек, особа приближенная к… и так далее. Но Юрий Андреевич Чикин – политик и просто хитрый сообразительный человек. Мало ли что знает этот сыщик. В любом случае надо идти навстречу волне. Всегда лучше знать, чем прятать голову в песок.
Не дожидаясь прямых вопросов, Чикин выложил перед Савенковым расписку, на фирменном бланке с ярко красной шапкой и синей печатью. Ксерокопии всех трех расписок вручил Савенкову молоденький следователь Вадик Борко. А ему их передал заместитель Маруева – Игорь Ферапонтов. Передал сразу же, в первый день. Он же сообщил, что подлинники в доме Маруева, в его личном сейфе. Борко сразу схватился за это. И правильно сделал – Маруева, похоже, убили; есть должники; ничего не украдено, а расписки исчезли. Чем не версия! Но дело из-за боязни очередного "висяка" заводить не стали, и версия эта перекочевала к Савенкову.
… Это была именно та расписка. Да и не стал бы Чикин спокойно выкладывать на стол "липу".
– Есть еще вопросы, полковник?
– Всего два, учитывая позднее время. Эту расписку вам передал Маруев?
– Я с ним рассчитался… Я мог бы сразу ее уничтожить, но – привычка все хранить. Юрист! Вы ведь тоже юрист, господин Савенков?
– Да, по второму образованию… Так вы возвратили деньги Маруеву, а он передал вам расписку?
– Примерно… Я не все возвращал деньгами… Были определенные услуги…
– Кредиты, льготы?
– Вы все правильно понимаете, Савенков. Значит, вы понимаете, что так я разговариваю только с вами. Как юрист с юристом… Если бы у вас была эта расписка, если бы он по дурости захотел меня подставить и себя угробить… Да, можно было бы натянуть на взятку. Очень трудно, но можно. А сейчас – дудки!
– Юрий Андреевич, вы знали, что у Маруева кроме вас было еще два крупных должника?
– Нет.
– Один из них три дня назад убит.
Чикин молчал очень долго. Только сейчас он понял, что дело не во взятке, о которой узнал случайно шустрый сыщик и сейчас торгуется, пытаясь подороже продать свое молчание… Если одного из троих должников убивают и если это убийство связано с долгом – риск слишком велик. Кто тогда следующая жертва? Тот, еще оставшийся в живых должник, или он – Чикин? Это как с монеткой – подбросил и смотри: орел или решка. Только тут выпадает другое: жизнь или смерть…
Чикин почувствовал, что бледнеет. Он машинально начал массировать лицо руками… Надо что-то говорить… Умеет этот сыщик держать паузу. Их что, и этому учили в их КГБ? Психологи!
– Мне очень хочется надеяться, господин Савенков, что вы не будете копать в сторону… моих услуг Маруеву.
– Обещаю, Юрий Андреевич.
– Так вот… расписку мне передал… вернее – продал некто, назвавшийся родственником Маруева.
– Вы здесь с ним встречались?
– Нет, нет… Он позвонил и мы встретились в городе. На Таганке. Он сам место назначил… Я чувствовал, что Маруева убили и испугался. Эта бумага могла бы наделать много шума.
– Сколько он с вас запросил?
– Всего десять тысяч.
Сейчас Савенкову предстояла встреча с последним должником. Но вдруг он понял, что сейчас услышит такую же историю о звонке "родственника", встрече на Таганке… Разве что описание внешности этого продавца расписок будет другим… Савенков улыбнулся, вспомнив портрет, представленный Чикиным:
– Рябой, лохматый, в черных очках и с пышными усами… Не получится у вас фоторобота, Савенков. Ерунда все это! Он в гриме был.
– Почему вы так решили, Юрий Андреевич.
– А у него один ус отклеился.
* * *
Говорят, что история не терпит сослагательного наклонения. Невозможно рассуждать: что было бы с миром если бы… Самый маленький фактик может стать основой вселенского светопреставления, может осчастливить или убить миллионы людей. Действительно, что было бы, если бы железный, стальной большевик Коба в марте тринадцатого года не вернулся с охоты, в прорубь бы провалился, продрог бы, окоченел бы в Туруханских дебрях. Или сотню лет назад молодая австриячка произвела бы на свет не мальчика Адольфа, а девочку Гретхен…
Генерал Баскаков любил такие фантазии. История была для него только профессией – это было увлечение, любовь. Еще студентом МГУ ему пришлось писать курсовую работу о мятеже генерала Корнилова – вот где раздолье для "сослагательного наклонения". Если бы в Луге задержали двух большевицких агитаторов, ему хватило бы сил прорваться в Питер. Тогда в сентябре семнадцатого Корнилов был бы верховным правителем России. И не было бы залпа "Авроры", Каховки, троцкистов, Гулага. Не было бы Эйзенштейна, Ильфа с Петровым, Дунаевского.
Сейчас забывшиеся на время студенческие грезы стали опять будоражить Баскакова. Они начали приобретать характер реальных планов, инструкций, руководства к действию. И в этих планах значилось: первое – определить точку, воздействуя на которую можно изменить ход событий в нужную сторону; второе: найти человека, способного к решительным действиям.
Со вторым вопросом все было просто. Баскаков свободно представлял себя и не совершающим ошибок Корниловым, и Наполеоном, который не трогает Россию, позволяя ей самой мерзнуть в своих снегах, и Пиночетом…
Надо только непременно найти эту точку, этот маленький рычаг, поворот которого выбросит его, Баскакова на вершину и даст ему возможность превратить эту вакханалию, развал, хаос с спокойствие и порядок.
И он находил также точки, но только тогда, когда колесо истории уже проскакивало их. Можно же было и Беловежскую пущу предотвратить, и избежать чеченской войны, и…
Правда, все эти "точки" виделись Баскакову в образе конкретных людей: если бы вовремя ликвидировать этих, этих, этих…
Управление, которым руководил Илья Константинович Баскаков, ведало собственной безопасностью. Это задумывалось как некая контрразведка внутри контрразведки. Приходилось следить за своими. Но генерал воспринимал это спокойно, даже с определенной гордостью. С детства он считал сотрудников госбезопасности элитой страны. А сейчас он поставлен контролировать эту элиту. Значит, он выше этой элиты, чище, честнее, достойнее.
Правда, работа в последнее время становилась все сложнее, запутанней, опасней, грязнее. Стали множиться дела о мелких взятках, запрещенном "совместительстве", о квартирных махинациях…
Была еще группа заданий важных, серьезных, но… малоперспективных.
Вот и на сегодняшнем совещании за одно из таких дел Баскаков получил от "шефа" накачку. Нет, крика или угроз не было – только суровый взгляд и требовательные фразы: "Ужу год наши люди в плену. Надо найти любые пути для освобождения. Это ваша забота, Илья Константинович. Чечня – территория России и мы должны всеми силами…"
Хорош гусь! "Наша территория". Может быть он мне еще даст телефончик Грозненского управления ФСБ, всех райгоротделов, расстановку нашей агентуры и других "сил и средств" в республике. На нашей территории!
И что это за фраза – "любые пути для освобождения". Может, туда танковый взвод направить или группу захвата… Любые пути… Надо выкупить. Так законно никто денег не дает – принципиальные соображения. А достать незаконно – сам же потом в дерьме окажешься… Или менять. Так на кого? В тюрьмах из чеченцев одна мелочь осталась. На нее только солдатиков выменять можно. А у нас там майор, два капитана, прапорщики. Здесь на обмен зубры нужны, авторитеты. И есть ведь такие в Москве, но… на свободе. Вчера третий отдел докладывал материалы на Хултаева. Бандит, жулик, крестный отец, а юридически – чист. Официально такого тронуть – только шума наделать и адвокатам дать зарабатывать… А если неофициально…
В приемной Баскакова ожидало трое. Они с разной скоростью повскакивали со своих мест и вытянулись. Проходя в кабинет, генерал взял у помощника папку с текущими документами и повернулся к полковнику Лютикову:
– Давай, Виктор Сергеевич, через пять минут заводи свою команду.
… Документов сегодня было много. В большинстве просто формально требовалась его подпись. Были любопытные "агентурки", три обзора и очередная сводка – та, которую он ждал. Та, которую он будет внимательно читать и анализировать, как и три предыдущие сводки по Тучкову. Этот парень начал активно играть свою игру. Так не договаривались!
В кабинет робко постучали и Баскаков отложил недочитанную сводку. Придется провести беседу с кандидатом. Впрочем, он, капитан Фролов, уже практически сотрудник – пройдены все дополнительные проверки, изучался в ходе специальных поручений, даже приказ подготовлен на подпись. Трудно ожидать, что на этой заключительной беседе капитан ляпнет что-то такое, что угробит его карьеру. Вместе с Высшей Школой у этого Фролова десятилетний стаж. Уж что-что, а разговаривать с начальством должен был научиться. Нужен прямой, открытый взгляд с почтением, но без подобострастия. Отвечать после легкой паузы. Больше слушать и никогда не перебивать. В нужных местах – спокойная улыбка или сосредоточенно сдвинутые брови. Меньше говорить о своих успехах – особенно, если уверен, что о них и так известно… Да, мало ли что еще. При таком разговоре даже угол наклона корпуса важен…
Фролов действительно знал все эти правила. После десятка общих вопросов Баскаков вдруг вспомнил набор стандартных фраз из положительных служебных аттестаций: "… производит впечатление профессионально подготовленного, вдумчивого сотрудника… успешно зарекомендовал себя… внешне подтянут, опрятен… хороший семьянин…"
На вопросы о партийных пристрастиях Фролов отвечал грамотно – то есть, очень уклончиво: наше, мол – дело служить закону и россиянам, которые на основе демократических принципов и всенародно одобренной Конституции… Молодец!
Два раза в паузах в разговор вступал полковник Лютиков – ему очень надо было показать полную осведомленность о своем будущем сотруднике.
Грузный кадровик с толстой синей папкой личного дела Фролова смирно сидел в дальнем углу кабинет и ждал вопросов. Баскаков обратился к нему всего один раз:
– У кадров возражений нет? Приказ готов?
– Так точно.
– Хорошо… Вот еще что, капитан. Служить закону – это святое дело. Но законы бывают писаные и неписаные. Есть, знаете, буква закона, а есть – дух. У нас специфическое подразделение. Иногда приходится руководствоваться этим самым духом… Как будете действовать, капитан, если полковник Лютиков даст вам приказ… несколько выходящий за рамки действующих норм?
Пауза затягивалась. Баскаков опять мысленно похвалил кандидата: "Молодец, Фролов. Было бы значительно хуже, если бы ты отрапортовал, что готов выполнить любой приказ. Именно такие в нужный момент срываются…"
– Я не могу однозначно ответить на этот вопрос, товарищ генерал… В определенных случаях я готов отходить от закона, но как далеко… Это надо в каждом конкретном случае решать.
– Это я так спросил, на всякий случай. Я же уверен, что полковник Лютиков не будет вам давать преступных приказов… Хорошо, будем считать, что познакомились. Дальнейшие встречи – в рабочей обстановке… Поздравляю с назначением…
Как только закрылась дверь, Баскаков положил перед собой ту самую сводку… Он быстро пробежал ее глазами и начал читать сначала, оценивая каждое предложение… Ему не удавалось сосредоточиться, в голове крутились беспокойные, злые фразы: "Зря это вы, майор Тучков Павел Васильевич. Жалко мне вас. Не стоило нарушать конвенцию. Мы так не договаривались. Я не дам вам развалить группу "К". Не получится это у вас…"