* * *
Ксения Завалишина давно не находилась в столь рассеянном состоянии. Она по многу раз перемывала одну и ту же чашку, или несколько минут терла тарелку чайным полотенцем, при этом отсутствующим взглядом глядя в окно. И даже когда ходила из комнаты в комнату по дому, ее внушительные бедра не выводили столь зажигательного танца, как обычно. Но что вовсе выходило за рамки привычного распорядка Завалишиных, оба сыны неотлучно находились дома. Раньше стоило отцу только переступить порог, как они мчали на улицу и болтались там до тех пор, пока вернувшийся папаша не отправлялся на грозный поиск. А сейчас отца не было дома уже третьи сутки, а мальчики и не думали уходить. Иногда Ксения звонила общим знакомым, в надежде застать мужа у них. Но везде отвечали, что Бориса Аркадьевича давно не видели. Если бы не его работа, Ксения бы давно обратилась в милицию. Но профессиональный политик не раз предупреждал супругу, чтобы в органы власти она без его ведома обращаться не смела. Да и насчет своих отлучек наказывал - сам никогда не знает заранее, куда и на сколько, придется ехать. Вот Ксения мучилась, но свое беспокойство никому не открывала. Сыновья тоже поглядывали через окно в сад. Но больше сидели в комнате старшего Никиты и шептались.
Вечером Ксения с делами покончила - посуду перемыла, еду приготовила, комнаты пропылесосила. Чтобы не думать о странном исчезновении мужа, уселась к телевизору. Очередной сериал с пальбой и догонялками ее занимал мало. Но по всем каналам показывали одно и тоже, и она оставила любимое НТВ. Этот канал чаще других смотрел ее Боричка, а мужу Ксения доверяла безоговорочно. Сегодня по НТВ крутили очередную серию "Ментов". Она и раньше не очень восхищалась подвигами ленинградских сыщиков, а после того, как часть из них отстранили от съемок, как говорил муж, "за пьянство" и вовсе ничего понять не могла.
- Мамка, дело дрянь. Надо папке помогать. - Услышала она голос сына и обернулась. Николай стоял на пороге и глаза у него покраснели.
- Ты о чем, сынок?! - Она вскочила, резво отлучив от кресла свои огромные бедра, и бросилась к чаду.
- Папка и эти мужики давно бы должны вернуться. А их нет. - Пояснил Никита, тоже возникший на пороге.
- Ну, что же мы можем сделать? Отец сам знает, когда ему надо вернуться. Он же по делам… - Лепетала она, уже не сдерживая слез.
- Это все Голенев, - неожиданно заявил Николай - И его поганый сынок Ленька. Он с ментами завязан!
- Точно, их рук дело. - Поддержал брата Никита: - Этот афганец не зря возле нашего дома на днях крутился. Надо их шлепнуть. Пусть мать приведет обоих сюда, а дальше мы разберемся.
- Что значит приведет!? Что значит, шлепнем?! - Возмутилась Ксения.
- Если отца любишь, сделаешь. - Прошипел Никита: - Это они папку или убили, или в тюрягу уволокли. Выманивай обоих сюда…
- Сынок, ты понимаешь, что говоришь?! Ну, приду я к соседу, скажу, приходите ко мне с сыном, дело есть… Это же смешно. И потом, мы не знакомы.
- Тебе что, труп отца надо увидеть, чтобы задницу поднять? - Зло крикнул Никитка: - Ты папке жена, или просто жопа!
- Она и есть жопа безмозглая. - Поддержал брата Николай, продолжая наседать на родительницу: - Иди к Голеневу, говори, что бомбу в кабинете отца нашла.
- Зачем вам Голенев? Вы что-то знаете и молчите! Сейчас же выкладывайте все матери!
- Что тебе выкладывать, дура? - Заорал Николай: - Как я ментов из автомата решетил, чтобы Никитку из клетки освободить? Или как мы церковь поджигали, а потом листовки про грузин разбрасывали. Это ты хочешь услышать!?
- Почему вы это делали? Если отец узнает, он вас… он вас так… - Она не смогла найти подходящего наказания из арсенала супруга и заревела в голос.
- Я же говорю, что у нас мать жопа. - Безнадежно заметил Никита и, подскочив к рыдающей Ксении, выпалил: - Пойми, отец сам нас посылал. Это же политика! Мы новую Россию строим. Без жидов и иноверцев.
- Вы строите!? Вы же дети! - Изумилась Ксения.
- Да, мы строим, потому что вы, взрослые, страну просрали. Теперь нам приходиться отдуваться. А ваше поколение это совковый мусор. Вам пора на свалку. - Заявил Никита матери. Николай тем временем на минуту исчез и вернулся в комнату с автоматом в руках:
- Давай, мамуля, вали к соседу, иначе я за себя не отвечаю. - И ребенок дал короткую очередь в потолок.
* * *
Голенев давно не бывал в Москве. Зная, что в аэропорту Шереметьево его поджидают бандиты, возвращался из Англии, через Питер. Отсутствуя на родине больше десяти лет, сегодня он мог пронаблюдать, как изменилась столица за это время. Но, отмечая краем глаза "Огни большого города" он был сосредоточен на конкретной задаче - Голенев сопровождал дважды прооперированную Нино в московский медицинский центр.
Специальным вертолетом их доставили на аэродром МЧС в Раменском, откуда и везли на санитарном лимузине, снабженным невероятным набором современной врачебной техники. Хирург Смирнов находился при больной прямо от больницы в Глухове. По его словам, молодая грузинка перенесла транспортировку вполне сносно. И сейчас Роман Савельевич рассказывал Олегу об учреждении, куда они едут. Это он созвонился со своим знакомым коллегой в Москве и договорился о госпитализации больной.
- Понимаете, Олег Николаевич, если здесь не помогут, то в России не помогут нигде. Это центр по проблемам головного мозга. Он создан совместно с американцами и оснащен как космическая станция - все новейшее и все лучшее. И врачи лучшие со всего бывшего Союза. Сами увидите.
- Охотно верю. - Соглашался Голенев: - Но пока это новейшее оборудование не спасает нас от пробок. Почему бы проектировщикам замечательного центра не продумать вертолетную посадочную площадку на крыше своего здания? А то торчим на Тверской уже сорок минут.
- Уже рядом. - Успокаивал доктор: - Вон там, дом за площадью Маяковского, а за ним переулок. Завернем и у цели.
Медсестра тронула Смирнова за плечо:
- Роман Савельевич, больная пытается что-то сказать.
Хирург наклонился к лежанке и почти прислонил ухо к губам девушки. Когда снова поднялся, лицо его озарила улыбка.
- Что она хочет? - Спросил Олег.
- В туалет хочет. Спрашивает, скоро ли доедем? Представляете, вполне адекватно реагирует?! Хотя, о туалете ей беспокоиться не следует. Там все подключено, но все равно здорово!
- Может быть, мы ее зря везли в Москву? - Поинтересовался Голенев, пока не осознав масштаба информации. Смирнов пытался объяснить, Голенев так ничего не понял, зато они, наконец, свернули в заветный переулок и въехали на территорию центра.
В приемном отделении Нино тут же забрали и увезли в сверкающее чистотой и мрамором чрево американо-российского медицинского чуда, а через полчаса к ним вышел молодой сухощавый мужчина. Пожав Голеневу и Смирнову руки, он представился профессором Ковалевским и просил не торчать тут зря, а приехать утром к десяти. Тогда он сможет выдать первую реальную информацию о состоянии прибывшей девушки. Со Смирновым профессор перекинулся несколькими фразами, состоящими из профессиональных терминов, а Олегу, перед тем как расстаться, предложил пройти в отдел занимающейся платными услугами, и расплатиться за предстоящее лечение и проживание больной. Что Голенев с удовольствием и сделал. Зная расценки за подобные услуги в Англии, он был поражен скромностью вознаграждения, что с него стребовали здесь.
Перед тем как покинуть мраморные чертоги, Олег отзвонил Леониду и отчитался перед сыном о проделанной работе. Затем попросил доктора позвонить в глуховскую больницу и узнать, не появился ли там Резо. Но отца Нино там не видели. Не объявился он и в доме Елены Ивановны. Поговорив с тещей и выяснив, что Ира после работы сиделкой отсыпается, позвонил в Грузию. Мама Резо подтвердила, что сын улетел в Россию. Больше она ничего не знала.
- Не волнуйтесь, объявится. - Успокоил Олега доктор.
- Хорошо, подождем. - Согласился Голенев и предложил: - тогда я приглашаю вас пообедать в столице.
- Извините меня, Олег Николаевич, но вынужден срочно вернуться. У меня в интенсиве двое трудных больных. Обязан быть рядом.
Голеневу возразить на это было нечего и, пожав Роману Савельевичу руку, он поблагодарил доктора от всей души. Посадив Смирнова в такси, прошелся по Тверской. Москва с ее масштабами, необозримыми потоками транспорта и напористой толпой провинциала быстро утомила. Он юркнул в кафе и, порадовавшись, что хоть здесь свободно, уселся за столик у окна. Улыбчивый субъект в малиновой рубашке через мгновенье выложил перед клиентом меню. Олег раскрыл сафьяновую папку и тут же понял, чем обязан пустынностью заведения и вниманию прислуги. Чашка кофе тут тянула почти на тысячу рублей. Бывший афганец не любил бессмысленной расточительности. Но дорога его утомила, а толпы, мчащиеся по Тверской, напугали. И он решил тут ужинать.
- Возьмите антипасти и мясо "по-римски". Не пожалеете. - Еще шире улыбнулся официант.
- Расшифруйте? - Попросил Голенев.
- У нас итальянская кухня. Антипасти означает закуски. Это и рыбная нарезка и маленькие бутербродики. А мясо "по-римски" - баранина тушеная в вине с артишоками и картофельной запеканкой. Очень вкусно.
- Если за эти деньги окажется не вкусно, я вас расстреляю. - Предупредил Олег. Официант вздрогнул и побледнел. Голенев понял, что в этом заведении его заява выглядит вполне реалистично, но разубеждать холуя не стал. Тот так и отбыл с бледным лицом походкой робота. Или угроза подействовала, или итальянская кухня не зря почиталась гурманами. Закуски оказались вполне съедобными, а мясо, действительно, великолепным. И хотя ужин обошелся клиенту в пенсию ветерана с тридцатилетним стажем, Голенев не расстроился. Он даже согласился было на десерт, но в кармане запел мобильный. Официант тактично удалился. Олег достал трубку и узнал голос жены:
- Милый, тут у нас соседка бьется в истерике. Тебя требует.
- Какая соседка? - Не понял Голенев.
- Ксения Завалишина. У нее пропал муж. Она уверена, кроме тебя, никто не поможет.
- Дай ей трубку. - Попросил Голенев. Ира выполнила его просьбу, и муж услышал стенанья рыдающей женщины. Ничего путного он от нее не добился, но обещал по приезде, обязательно к ней зайти. Закончив разговор, от десерта отказался, расплатился и вышел. Еще полчаса назад Олег предполагал ночевать в Москве. Утром выслушать сообщение лечащего врача Нино, а потом возвращаться домой. Но после разговора с Ирой понял, что вернется сегодня. Возможно, плачущий голос Завалишиной привел его к этой мысли, а, возможно, лишь всколыхнул те тревожные предчувствия, что ощущал в себе и до этого. Но чтобы не привело его к этому решению, оно состоялось, и он сегодня любым путем в Глухов вернется. Пронаблюдав, как на Тверской обреченно замер транспорт, решил не рисковать и отправился на метро. К автовокзалу на Щелковской добрался без приключений. До отхода автобуса оставалось два часа. Олег, решив, что ужин и так сделал его транжирой, а теперь воспользовавшись самым демократичным видом транспорта, он себя сам за это накажет, приобрел билет. О том, во что ему обошелся вертолет плюс лечение грузинки в медицинском центре, Голенев не думал. Это были траты необходимые, а потому не подлежащие обсуждению даже с самим собой. А вот ужин в кафе с итальянской кухней нечто совсем другое… Подобное расточительство бывшему афганцу казалось верхом пижонства. А пижонства он терпеть не мог.
- Господин Голенев? - Олег обернулся. За ним стояли два крепких молодых мужчины со спокойным выжидательным выражением на лицах. Олег это выражение хорошо знал и про себя называл "служебным".
- Да, это я. Чем провинился?
Один из мужчин улыбнулся одними губами:
- Почему провинился? Мы этого не говорили.
- Если к вам обращаются сотрудники определенных служб, это подразумевается. - Улыбнулся в ответ Голенев.
- На лету крылья обрезаете. - Ответил мужчина, и оба раскрыли перед отставным капитаном корочки сотрудников ФСБ: - У нас к вам, Олег Николаевич, просьба. С вами хочет побеседовать подполковник Молодцов. Это наш шеф. Поэтому мы здесь.
- Пошли. Только я уже взял билет на автобус, а за два часа с вашими московскими пробками вернуться к отправлению не успею.
- Не беспокойтесь. Проблему вашей доставки в Глухов мы возьмем на себя.
Больше вопросов Голенев не задавал, а молча вышел за сотрудниками ФСБ и уселся в их машину. Ехали не слишком долго. Или водитель знал тайные, свободные от пробок, маршруты, или простое человеческое везение, но через сорок пять минут машина свернула на Кузнецкий мост и остановилась. Голенева провели через несколько постов охраны, и подняли на лифте. Перед кабинетом один из сопровождающих на мгновенье задержался и негромко сказал Голеневу:
- Владимир Андреевич просил нас быть с вами пообходительнее. Надеюсь, ни чем не обидели?
- Все нормально, мужики. - Улыбнулся Голенев и вошел в приемную. Молодой человек за письменным столом тут же выскочил навстречу:
- Вас ждут. - И распахнул дверь в кабинет. Первое, что увидел Голенев, был знакомый ему журналист Женя Рунич. Видимо Олег не смог скрыть удивления. И удивился отставной капитан вовсе не месту встречи. Он помнил, что журналист оставался в Глухове. Пока раздумывал, из-за письменного стола поднялся мужчина лет на двадцать старше Голенева и, протянув руку, представился:
- Молодцов, Владимир Андреевич.
- Рад познакомиться, подполковник. - Улыбнулся Голенев, отвечая на крепкое рукопожатье.
- Вижу, вы удивлены встрече со своим знакомым?
- Не самой встрече, а чудесному явлению господина Рунича в Москве. Я то летел по небу…
- Ничего, иногда по земле бывает быстрее. - Ответил Молодцов и указал на кресло: - Мы с вами, Олег Николаевич, некоторым образом тоже знакомы. Правда, до этого лишь заочно.
- Не припомню, товарищ подполковник.
- Не так давно некий наш коллега из южного Бирюзовска попросил своего родственника Тихонева опекать в столице бывшего афганца Скворцова. Что и было исполнено. Видите, как витиевато. Но по-другому не получится…
- Да, Сережа Скворцов мне рассказывал. Теперь я понимаю, кому обязан помощью с анализом ДНК, но думаю и не только…
- И правильно думаете. Кстати, и господин Рунич тоже сильно нам помог разобраться в истинном лице политика Соловьевой. Так, что и ему можете сказать спасибо.
- Ну, чем я помог? Только страху натерпелся. - Возразил журналист.
- Не скажите, Женя. Вы не стали темнить и все сразу выложили начистоту. Тем самым, сохранив нам время.
- Ну, если только этим… - Улыбнулся Рунич. Голенев уже слышал от него всю историю. Евгений случайно обнаружил в Москве мамашу Соловьевой. Смертельно больную женщину на вокзале еще и обокрали. Женя привез ее к себе на ночлег, а на другой день устроил в Онкологический центр. Материал, что родительница преуспевающего политика брошена дочерью умирать под забором, сулил газете скандальную сенсацию. Но шеф Рунича решил заработать больше прошантажировав Соловьеву, сорвать куш с нее самой. Но переоценил свои силы. Ее подручные убили главного редактора и сожгли газету. Месть шантажисту бандиты выдали за гнев поклонников певицы, что газета нелицеприятно подала на одной из своих обложек. Афганцы друзья Голенева из Бирюзовска уже следили за людьми Соловьевой. От них Молодцов и узнал, кто на самом деле стоит за этими преступлениями. Оставалось уточнить подробности. Подполковник допросил молодого корреспондента Евгения Рунича и тот все ему вывалил. Женя чудом остался жив, но зато потом, не без помощи Владимира Андреевича занял место своего погибшего шефа. Да и поездкой в Глухов он был обязан Молодцову. Это старый чекист посоветовал молодому редактору взять интервью у отставного капитана, а ныне владельца огромного состояния. Настроение и гражданская позиция людей такого масштаба, естественно, интересовало органы ФСБ. А приход к власти в районном центре молодых специалистов с дипломами университета Ее Величества, тем более.
Секретарь внес на подносе чашечки с кофе и крекеры. Предложив посетителям угощаться, хозяин кабинета перешел к делу:
- И так, господа, как говорится, долг платежом красен.
- Чем могу, Владимир Андреевич. - Откликнулся Голенев.
- Слово молодым - улыбнулся подполковник и повернулся к Руничу: - Давай Женя, плавно и не торопясь…
Глава 10
В приемной неправительственного фонда "УЗНИК СОВЕСТИ" народа скопилось столько, что яблоку упасть негде. Не то чтобы сидеть, стоять было тесно. Люди толпились и в коридорах, и в фае перед небольшим актовым залом. Все ждали начала внеочередного, чрезвычайного съезда. Но уже прошло сорок минут сверх назначенного времени, а начала так пока и не объявили.
После гибели Маки Соловьевой, вывеску на особнячке в Хамовниках никто не менял. Не изменилась и деятельность фонда. Как и раньше, слабо помогая заключенным, фонд являлся некой ширмой для партийной деятельности его руководства. Единственно, что изменилось, так это название партии. Если раньше ее величали ММР - Мака Мать России, то теперь партия называлась РДР - Россия Для Русских, что на идейном знамени партии практически не меняло ничего. Основной постулат в ее идеологии по сути звучал по-прежнему - выгнать и уничтожить всех нелегальных и легальных эмигрантов, запретить любые демократические институты западного образца, и бросить всю экономическую мощь державы на ее армию и полицию. В области культуры жестко ввести цензуру, запрещающую порочить русский народ, поднимая проблемы лени, национального пьянства и воровства. При наборе государственных служащих ориентироваться в первую очередь по национальному признаку - чиновник должен быть русским. Представители других национальностей в партию принимались, но обязаны были разделять ее идеологические постулаты.
Наконец, среди собравшихся прокатился тихий, но взволнованный шелест - "Бек приехал. Бег приехал". И через минуту по коридору быстрым деловым шагом в сопровождении охраны прошествовал Вадим Афанасьевич Бек. Миновав двери приемной, он тем же деловым шагом прошествовал в кабинет.