Когда закон бессилен - Бабкин Борис Николаевич 4 стр.

- Правильно сделали, - отвечая на взгляд Ва­лентины, одобрительно заметил Призрак. - ГАИ где-нибудь останавливала? - спросил он.

- Около Тулы, - ответил Игла, - мы ее ночью проезжали.

- А стволы где? - Призрак перевел взгляд на Федора.

- Из которых стреляли по "жигулям", - ух­мыльнулся он, - в "джип" сунули. И наоборот.

- Баб как убивали?

- Ножами, - поморщился Федор. - И топо­ром несколько раз. Старшая чуть ему, - он кивнул на Пирата, - череп не прорубила. Да все там тихо будет, - успокоил он сестру, - мы все проверили. Рядом никого нет. Деревня ближайшая в семи кило­метрах. Баб этих, наверное, долго не хватятся. - Он взглядом предостерег пытавшегося что-то сказать Пи­рата.

- Говори! - заметив это, Валентина строго по­смотрела на Пирата.

- У них продуктов почти не было - сказал он, - и вода только в чайнике. Там следы от тачки свежие были. Я говорил, подождать нужно было. Он не захотел, - Пират кивнул на Федора.

- А чего ждать-то? - Федор пожал плечами. - Пока мусора найдут?

- Вообще-то,если все так, как говорят, -успо­коил Валентину Призрак, - никто ничего не узнает. Но я тебе сразу говорил, нужно было...

- Да если бы кто-то из твоих уехал, отец сразу связал бы все воедино! - воскликнула она. - Ведь ты знал дорогу, которой повезут деньги. Почему он послал в Саратов Адама? Да потому, что наверняка думает: ты, а следовательно, и я к нападению на казахов как-то причастны.

Тогда самое лучшее, - усмехнулся Призрак, - отдать деньги ему.

- Сейчас этого делать не надо, - возразила Ва­лентина, - а после возвращения Адама посмотрим.

- А нам что? - вспылил Федор, - так и сидеть здесь?

- Для вас это сейчас самое лучшее, - сказала Валентина, - потому что отец в гневе может не пощадить даже тебя. А уж о них и говорить нечего, -Игла и Пират быстро переглянулись. - Вот вернется Адам, узнаем, что он ему скажет, и тогда решим, что лучше.

- Чтобы вы весь срок на параше сидели! - зло процедил Граф. - Сидят, как в ожиданий невест, сучата! - Он стоял у дома уже почти час. Сидевшие в иномарке трое - это он понял по огонькам сига­рет - похоже, и не думали уезжать. "Кто же? - пытался понять Суворов. Что это не менты, он понял по тому, что в машине курили. Легавые ведут себя по-другому. - Кому же я понадобился?" - прошеп­тал Граф. Не найдя ответа, выругался. Он терпеть не мог неизвестности. Посмотрел на часы и, прикидыва­ясь пьяным, пошатываясь, пошел к подъезду.

- Здорово, Граф! - раздался хриплый голос.

- Хрипатый? -удивленно остановился Граф.

- Признал? - из машины вышел водитель.

- Какого тебе надо? - недовольно спросил Граф.

- С тобой побазарить желает один человек, - парень подошел и протянул руку. - С освобождени­ем. Лихо тебе масть стрельнула, - он улыбнулся - Почти половину хозяину оставил.

- Ты ради этого меня ждал? -демонстративно суну руки в карманы джинсов, насмешливо поинтере­совался Суворов.

- Да нет, - не обиделся Хрипатый. - Я же сказал - с тобой хочет...

- Время для разговоров позднее, - перебил его Граф. - К тому же я под градусом. Так что подкати завтра часиков в одиннадцать. Проснусь - выйду. - И, не обращая на Хрипатого внимания, спокойно пошел в подъезд.

- Чего он, сука, кочевряжится? - из машины выскочил широкоплечий малый.

- Все, Боцман, -открывая дверцу, бросил Хри­патый, - отбой. Шеф приказал просто предложить ему разговор и сообщить реакцию.

- Так, - не включая свет, Граф подошел к окну кухни. - Кому-то что-то от меня потребовалось. Ин­тересно, кому? - Увидев., что машина уехала, щелк­нул выключателем.

Хрипатого он знал давно. Они вместе прошли через ад советского детдома. Вполне возможно, что где-то и были вполне приличные детские дома, но у них директриса была сущая ведьма. Наверное, поэто­му и штат воспитателей подобрался такой же. Граф неожиданно добро улыбнулся. Из всех своих школь­ных лет он с теплотой вспоминал классную руководи­тельницу пятого класса, когда жил уже в третьем детдоме. К Валентине Анатольевне он привязался. Ради нее не хулиганил как обычно, не дрался с сын­ками из приличных семей. Она, может, неосознанно давала ему то, чего Виталий был лишен, - материн­скую любовь, нежность. Она часто забирала его к себе... Граф прогнал воспоминания, он знал, что от них становится добрее, и это иногда здорово мешало жить. "Кто же прислал тебя, Жора?" - мысленно обратился он к Хрипатому. Виталий получил первый срок за драку и неожиданно встретил Жорку в коло­нии строгого режима, где тот отбывал срок за воору­женное ограбление ювелирного магазина. При задер­жании пуля милиционера чиркнула по горлу. Так он стал Хрипатым. И мало кто помнил, что зовут его Георгий Баркин. Хрипатый стал лидером в уголовной среде. Когда Виталий встретил своего детдомовского друга, тот уже был козырным фраером. Виталия за его изысканно-грубоватую речь и фамилию, которую ему дали в детдоме, прозвали Графом. Его безупречное по уголовным канонам прошлое - не был комсомоль­цем, не служил в армии и так далее - позволили стать на одну ступень с Хрипатым и его дружками. Все знали, что Граф трижды срывался с ментовского крючка. Но Виталий еще в следственной камере ре­шил не искать себе лавров авторитета. И поэтому в колонии жил, как всегда, по своим правилам. Его пыталась приблизить к себе лагерная верхушка, не­сколько раз он даже удостаивался беседы с вором в законе. Но Граф всем говорил, что он из тех, кому любые правила и законы в тягость. Раза два из-за этих слов с него, как говорится, даже пытались "по­лучить". Но физически Виталий был крепок, трусом не был, драться умел - детдом научил. К тому же в последних классах школы он занимался самбо и бок­сом. Так что для желающих "получить" эти встречи заканчивались плачевно. Хрипатый освободился на год раньше. Именно тогда Виталий написал проше­ние о помиловании. Ой не верил в освобождение. И вдруг... Вспомнив свою реакцию на сообщение на­чальника спецчасти о его освобождении, он рассмеял­ся.. Тогда его после слов пожилой суровой женщины в форме майора МВД "ты помилован" словно сковало холодом, потом бросило в жар. Привел в себя ее голос:

- Да распишись ты! - Поставив задрожавшей вдруг рукой подпись, он облапил майоршу и громко чмокнул ее в щеку. На этот раз опешила она. И неизвестно чем бы все кончилось, если бы он не крикнул восторженно:

- Вы самая прекрасная женщина планеты! И вам я обещаю неделю после освобождения не совершать преступлений!

Мать Волошина с закрытым марлей ветром вошла в дом; Услышав из комнаты сочный храп, горько вздохнула и прошла на кухню. Поставила ведро на лавку. Вымыла руки и стала процеживать молоко.

- Мам, - раздался за ее спиной сиплый го­лос, - дай стаканчик само...

- Нет самогону, - не оборачиваясь, сердито от­ветила она.

- Как нет? - попытался возмутиться Волошин.

- Так! - гневно повернулась к нему мать. - Хватит пить, Митрий! Ты глянь, на. кого похож стал! Ты за эти дни, как Васька-горбун сделался! - Дмит­рий, что-то пробурчав, вернулся в комнату. Сравне­ние с Васькой, известным, вконец опустившимся де­ревенским пьяницей, обидело Волошина.

- Это чем же я тебе напоминаю Ваську-то? - громко спросил он. - Он всю жизнь пил, а я...

- Ты тоже лакаешь неделю! - громыхнув вед­ром, сердито отозвалась мать.

- Как ты можешь так говорить?! Я только что похоронил жену и дочь! Их убили! А ты...

- Митрий, - мягко проговорила мать, - я знаю, как ты любил Сашу и Зину. И понимаю, как тебе плохо. Но вином горя не зальешь. Сопьешься и все. Ты забросил пчел, квартиру. Посмотри, на кого ты стал похож! - снова рассердилась она, - Вся деревня говорит - пропал, мол, Митька! Ведь моло­дой, здоровый мужик! И все я виноватая, -упрекну­ла она себя. - Просидел возле моей юбки. В инсти­туте учился, у сестры моей жил. Потом тебя, дурака, от армии спасла. Ведь говорил отец твой покойный: случись чего, и пропал Митька!

- Да я не знаю! - закричал Волошин. - Пой­ми, мать! Просто не знаю, как жить! Как я войду в квартиру, в пустую квартиру, в которой все, все напо­минает о Саше! И наклеенные обои, и мебель, кото­рую покупала и расставляла она! Как я буду спать постели и не слышать, не чувствовать ее дыхания?! Как я могу все это вынести?!

- Ты лучше поплачь, Митрий, - с участием проговорила она, - но пить более не смей. Ведь Саша не любила, когда ты выпивал. А она сейчас там,и ее душа покоя не находит - Она прижала к груди голову сына.

- Мама, - прошептал он, - плохо мне, очень плохо. - Загрубевшей от деревенской работы, но са­мой мягкой для сына ладонью она погладила его по волосам.

- Живи у меня, Митрий, - вздохнула она, - пока в себя не придешь. Продай квартиру со всей мебелью. Пчел продай. Вон дядя Степан и цену хоро­шую дает.

- Продам, - всхлипнув, прошептал он. - Ведь на ульях кровь Саши и Зины. Продам.

- Что вы сказали? - Адам привстал со стула.

- То, что слышал, - грубовато проговорил до­родный пожилой мужчина в золотых очках.

- Не может быть, лихорадочно соображая, что делать, просто ради того, чтобы не молчать про­бормотал угреватый.

- А чего это ты так удивился? - фыркнул его собеседник. - Или чует кошка, чье мясо съела?

- Константин Федорович, - умоляюще посмот­рел на него Богунчик, - мне необходимо срочно связаться с Иваном Степановичем!

- А не боишься, что услышит кто-то? Ведь гово­рить-то будешь о...

- Я знаю, как сказать, - торопливо проговорил Адам. - И чем быстрее я это сделаю, тем лучше.

- Ну что же, - пожал плечами Константин Фе­дорович. - Вон телефон, звони. Код Москвы, навер­ное, знаешь.

- Позвоните вы, - попросил Адам. - Пусть немедленно первым же самолетом пришлет...

- Значит, это ваши придурки зеленые перехвати­ли. Касым все пытается гастролеров найти, которые его ребят так грамотно положили. Ай да Степаныч! - насмешливо восхитился он. - Решил за одно дело дважды миллионы выхватить! А ты, значит, собира­ешься моего племяша под нож подставить. Но ведь все можно проще, без крови сделать, - Константин Федорович пытливо взглянул на растерянного Ада­ма. - Вы мне небольшой презент в процентах от всей суммы, а я племяша отговорить сумею.

- Но вы сказали, что ему дал номер какой-то сыскарь, - напомнил Богунчик.

- Да какой там сыскарь, -засмеялся Констан­тин Федорович. - Стажер. Только что из училища приехал.

- А с ним как? - потирая длинный нос, спро­сил Адам.

Если договоримся, - уклончиво ответил Кон­стантин Федорович, - с ним мои парни побеседуют.

- Заодно и выяснят, с чего это он в обход своих кол­лег хочет узнать, кто владелец "жигулей" с этим номе­ром.

- Вы позвоните Ивану Степановичу, предло­жил Адам, - просто назовите ему номер автомобиля, он все поймет. Я уверен, что он вас щедро отблагода­рит.

- Мне баксы нужны, - резко сказал Констан­тин Федорович, а не благодарность. В таких делах друзей нет. Ведь если я Касыму звякну, он в Москву взвод своих басмачей направит. У него брата убили. Так что... - лицо Константина Федоровича расплы­лось в улыбке. - Да и время идет. Сашка того и гляди выполнит поручение приятеля и сделает запрос в Москву.

- Но я-то обещать вам ничего не могу, -ска­зал Адам. - Позвоните Ивану Степановичу. Просто назовите номер машины и то, что им интересуется... хотя нет, больше ничего говорить не надо, просто назовите номер. И ради Бога, - взмолился Богунчик, - остановите племянника! А то...

- Об этом ты не беспокойся. Сегодня сделать запрос он не сможет. А завтра и думать будем, после того, что Степаныч решит.

- Батюшки, - всплеснула руками пожилая жен­щина, - где же это он так?

- У дяди своего, - ответил один из троих парней, вносивших в комнату спящего капитана мили­ции. - У Константина Федоровича сегодня дата. Вот он с племянником и отметил. Ваш сын просто пере­брал немного.

- Да ведь он никогда таким пьяным не был! - возмутилась женщина. - Как же это он?

- Успокойтесь, - сказал парень, - с кем не бывает. А вино, говорят, расслабляет, снимает нерв­ное напряжение.

- Вот проснется, - сердито сказала она, - я ему дам расслабление! Ишь что удумал! Вот вернется Ирка, я ей все расскажу!

- Что? - крикнул Редин. Вслушиваясь в голос звонившего, стиснул на трубке пальцы..- Вот, зна­чит, как, - чуть слышно проговорил он. А вслух, в телефонную трубку твердо заявил. - Я согласен на любой процент. - Положив трубку, немного посидел неподвижно.

- Вот, значит, как, - повторил он. - Носо­рог! - крикнул Редин. - Немедленно Валентину ко мне! И Федьку!

- Да иду! - сонно отозвался Валерий на длинный звонок. Подойдя к двери, спросил. - Кто там?

- Капитан Мухин просил вам записку пере­дать, - услышал он спокойный молодой голос. - Он звонил; но трубку никто не взял. А его срочно послали в Ртищево.

- Ясно, - зевая, Мягков отпер дверь. Сильный удар сбил его на пол. В квартиру ворвались трое парней. Упавший на спину Валерий очумело мотал головой и, шмыгнув разбитым носом, откатился к стене, ушел от удара. Перевернулся, резкой подсечкой сбил первого парня и прыжком встал на ноги, пнул второго ногой в пах. Тот, согнувшись, присел. Вале­рий кулаком врезал ему по виску. От дверей почти неслышно выстрелил пистолет с глушителем. Отбро­шенный назад попавшей в лоб пулей Мягков, на мгновение прижавшись к стене, упал.

- Сука, - простонал державшийся за спину первый парень.

- Валим! - подскочив к Валерию, третий вы­стрелил в открытый в предсмертном хрипе рот. Под­хватил потерявшего сознание второго, потащил его из квартиры.

- Дверь захлопни! - отрывисто бросил он вы­ходящему следом первому.

- Ментяра гребаный, - простонал первый. - Нам Полковник черепа поснимает. Мы же не узнали ни хрена.

- Первым же самолетом! - торопливо сказал Иван Степанович. - И сразу в Энгельс. Найдешь Адама, он все объяснит. И немедленно, если это нужно, действуй! - Повернулся к перепуганному Фе­дору и нервно покусывающей губы дочери, проце­дил. - Ну, как прикажете это понимать?

- Это все она! - Федор трясущейся рукой мах­нул на сестру. - Она предложила. Ей Призрак и место подсказал!

- Зачем тебе этой? - тихо спросил ее отец. - Ты понимаешь, что случилось бы, не узнай Адам у Зяблова...

- И что же? - спокойно поинтересовалась она. - Что случилось бы? Я думаю, ничего бы не произошло. Просто ты узнал истинную цену своему старому другу, - с иронией заметила женщина. - Для него, оказывается, не важны такие поступки, как безвозмездная помощь старому другу, которому он, кстати, очень многим обязан. Ведь тогда в ГДР не вмешайся тесть майора Редина в дело о продаже капитаном Зябловым десяти автоматов, где бы он сейчас был, твой друг Костя? - Валентина насмеш­ливо улыбнулась. - А сейчас, когда твой сын, - бросив презрительный взгляд на бледного перепуган­ного брата, - продолжила она, - сделал то, что нужно было сделать давно, он воспользовался ситуа­цией и ставит тебе условия. Ему, видите ли, понадо­бились деньги. И сколько же он хочет за свое друже­ское участие? - не глядя на удивленного отца, Ва­лентина закурила.

- Подожди, - пробормотал Редин. - Ты гово­ришь, Федька сделал то; что нужно было сделать давно. То есть втравил меня в войну с Касымом! Ты хоть понимаешь, что это такое?! - загремел он.

- Это ты не поймешь! - вспылила Валенти­на. - Сейчас не то время, чтобы заключать честные сделки. Ты не думал, почему Касым покупает у тебя оружие? Ведь гораздо легче в данной ситуации пере­купить его у какой-нибудь воинской части. Сейчас чего-чего, а оружия везде полно. Так нет, Касым покупает у тебя. Посылает тебе деньги "через всю Россию, минуя пусть призрачные, но все-таки грани­цы. Ты можешь ответить, почему?

- Он покупает у меня пользующиеся спросом "ТТ"! - зло ответил отец. - Эти пистолеты прекрас­ное оружие. Бронежилет для них - пустяк. Тем бо­лее сейчас поступила партия этого оружия со смен­ным стволом.

- Это так, - согласилась дочь. - Но только по-твоему. На самом деле эсе гораздо проще. Ты оплачиваешь доставку пистолетов к нему - раз. Оп­лачиваешь доставку тебе денег два. А самое глав­ное здесь третье. Кто такой Касым? Он ноль без палочки. Ты знаешь, что он просто перепродает твое оружие истинным хозяевам казахской преступности. Ведь еще в прошлом году с тобой пытался догово­риться Селим. Вот он действительно имеет вес в Казахстане. Но ты предпочел иметь дело с Касымом. А кто свел тебя с ним? - она усмехнулась.

В прищуренных глазах Степаныча промелькнуло удивление, которое почти сразу сменила злость.

- Вот-вот, - улыбнулась Валентина, - твой друг Зяблов. А ты знаешь, почему? Да потому, что энная часть оружия поступает Константину Федоро­вичу, который, как ты помнишь, еще будучи в ГДР, делал себе неплохие деньги на торговле оружием. Вот так, папа.

Редин с недоверием всмотревшись в ее насмешли­вое лицо, тихо спросил:

- Откуда тебе это известно?

- От Дервиша, - спокойно сказала она. - Он спит и видит себя на месте Касыма. А теперь вернем­ся к поступку Феди, - она повернулась к явно удив­ленному услышанным брату. - Да, - кивнула Ва­лентина, - эту идею подал мне Призрак. Он рассказал, как поступают деньги от Касыма. Вот тогда-то я и подумала: а почему бы, получив эти деньги, не оставить Касыма в должниках? Намекнула об этом ему, - она кивнула на брата, - он с радостью со­гласился, не думая о том, что это будет не увесели­тельная прогулка. Однако сделал он все просто пре­красно. Но вдруг появляются какие-то люди, видев­шие "жигули" Федора и почему-то запомнившие их номер. Думаю, никаких свидетелей нет. Просто Кон­стантин Федорович; зная твою любовь к сыну, решил заработать на этом. Он все рассчитал. В умении здра­во мыслить ему не откажешь.

- Ты думаешь, все это Зяблов придумал? - по­разился отец.

- Это один из ответов на вопрос, как кто-то мог запомнить номер "жигулей", - она пожала пле­чами.

- Очень скоро я это узнаю, - зло процедил Редин. - И если ты окажешься права, Констан­тин Федорович очень пожалеет, что был знаком со мной!

- А что по поводу моей просьбы о Графе? - спросила Валентина.

- Что вы хотели делать с деньгами? - вдруг спросил отец. - И почему ты мне сразу не сказала про это?

- А что бы ты сделал, когда узнал, что твои сын и дочь задумали и осуществили операцию по перехва­ту шедших к тебе денег? - она засмеялась. - Что касается долларов, то они здесь. Но я хотела, - опередив отца, добавила она, - воспользоваться бан­ком Растогина и, как говорится, отмыть всю сумму. По-моему, это было бы разумно. А уж после этого поставить тебя в известность. По-моему, к тому вре­мени ты бы уже остыл и сумел бы правильно понять меня. Вернее, нас, - бросив взгляд на приободрив­шегося брата, поправила Валентина.

- Хорошо, - после короткого раздумья согла­сился Редин. - Делай, как считаешь нужным. Но впредь, - строго предупредил он, - я должен зара­нее знать обо всем!

- Но, папа, - Валентина лукаво улыбнулась, - ведь ты никогда не разрешил бы подобное. Ведь ты слишком честен и благороден, - Ее слова попали в цель. Иван Степанович сразу подобрел.

- А ты вся в мать, Валюшка, - так он называл дочь в детстве. Опустив голову, чтобы отец не заметил вспыхнувшей в глазах ненависти, она спокойно про­говорила:

- И точно так же я горжусь тобой.

По лицу Редина скользнула тень досады. Но он сумел справиться с собой.