- Звони ему. Узнай на месте ли они, скажи, что скоро подъедешь. И все, больше ничего не говори. - Советник пошел в другую комнату и через пару минут вернулся, уже в джинсах и легком шелковом пиджачке. - Ну?
- Куцый базарит, пацаны уже выехали, а сам он со своей тачкой забарахлившей завозился, сейчас только двинулся.
- Тогда вперед, - решительно сказал Окунь. - Оружие у тебя с собой?
- Конечно. - Бригадир похлопал по карману пиджака.
- Отлично. Ты на колесах?
Браток замялся.
- Ах, ну да. - Хозяин квартиры слегка улыбнулся. - Что ж, придется седлать своего "мерина". Не тот это, конечно, конь для сельских дорог, да что поделаешь.
Сидя за рулем серебристого "Мерседеса", Окунь молча прокручивал в уме создавшуюся ситуацию.
Гангут, с уважением относившийся к мыслительным способностям Советника, старался ему не мешать, но, поерзав несколько минут на сиденье, не выдержал и задал все же наболевший вопрос:
- А зачем мы в Арканово едем?
- Колоть твоих братков будем, - услышал он спокойный ответ.
- Ты думаешь, это они Финка вызволили? - растерялся бригадир. - Пацаны-то очень надежные…
- Больше, кроме твоих надежных пацанов, освободить кассира никто не мог. Ведь только они знали, что Финк в твоем гараже? Так?
- Так, - удрученно кивнул бригадир: о возможном предательстве собственных братков он как-то не подумал.
- Имеется только один вопрос: вытряхнули они из Финка все балаковские денежки или удовлетворились отступными.
Гангут тяжко вздохнул: ему совсем не нравилась категорическая уверенность Советника, что его пацаны способны на такую подлость. И он попробовал их защитить:
- Ты знаешь, Окунь, а гараж-то мой чисто открыт, без взлома. Профессионал работал. А мои-то - всего лишь боевики. Они ключом в замочную скважину собственной квартиры не всегда попадают, - повторил он услышанную как-то шутку Прохора.
- Значит, наняли кого-то, только и всего, - равнодушно заключил Советник и снова погрузился в раздумья.
Вконец расстроенный бригадир более его не беспокоил.
Съехали с Минского шоссе, и почти на подъезде к Арканово их остановил гаишник.
Советник с места не встал и молча сунул в окошко права и техпаспорт, в котором находилась сторублевая купюра. Вся эта пантомима должна была означать следующее: гаишнику суетиться не стоит - с документами и машиной все в порядке, ему платят просто за то, чтобы он побыстрее от них отвязался.
Постовой правильно понял Советника, и они продолжили путь.
- Так ты говоришь, Финк просил о встрече с Прохором, когда ты его бить начал? - довольно неожиданным вопросом нарушил молчание Окунь.
- Ну да, байду гнал, - нервно покосился бригадир на Советника: ему показалось, что тот опять выдаст какую-нибудь гадость.
Так оно и произошло.
- Почему байду? Не скажи. А может быть, он действительно хотел встречи с Прохором, - меланхолично предположил Советник. - Допустим, Финк не сбежал с общаком, а его самого похитили и пытались этот самый общак из него выбить. Ты же сам говорил, что он был вроде как сильно выпивши. Ну вот, его споили, наверняка подсыпав снотворное или наркоту, и оставили одного - наподобие того, как ты запер Финка в "ракушке", - и отошли по каким-то своим делам. Тут вы заявились, раэбудили его. Он обрадовался вам как своим спасителям, а ты ему сразу хрясь кастетом по морде.
У совершенно обалдевшего от такой версии бригадира даже на время возникли затруднения с дыханием.
- Да разве… кто посмеет… на балаковских… Не может того быть, - едва проговорил он несколько слов.
- Почему же? Общака-то так или иначе нет. Значит, кто-то все же посмел - Финк или похитители Финка.
- А как же тогда "Центурион" об этом пронюхал?
- Ну, данный вопрос встает в любом случае. Но если кассира повязали, то стуканул кто-то из похитителей. "Шестерка" какая-нибудь захотела заработать на свой конкретный карман.
Сам Окунь не слишком-то верил в излагаемую им гипотезу хотя бы потому, что Финк исчез именно тогда, когда с него потребовали предоставить наличность. Советник просто пытался окончательно сломать бригадира, продемонстрировать, сколько тот всего напортачил, и показать Гангуту, что теперь ему надеяться на снисхождение Прохора не приходится, теперь он целиком и полностью во власти Окуня и зависит от его доброй воли.
Советник своего добился, и сам это чувствовал. Но перед ним стояла и другая проблема: а стоит ли ему вообще ввязываться в столь опасное дело и выгораживать Гангута? Ведь если Прохор узнает, что бригадир упустил Финка, а Окунь его покрывает, то несдобровать и самому Окуню. Вся эта игра стоила свеч, если бы удалось взять кассира с балаковским общаком, а вдруг его уже и в живых нет?
И он задал очередной вопрос, вновь повергший бригадира в трепет:
- А ты его случайно не пристукнул, Финка этого несчастного? Вон у тебя кулаки-то какие - каждый с астраханский арбуз. Да ты еще кастет зачем-то использовал.
- Нет, он дышал, я сам слышал, - жалобно проверещал грозный Гангут, так вжавшись в мягкое сиденье "Мерседеса", что, казалось, утонул в нем с головой.
- Ну-ну. А пацанов ты, надеюсь, предупредил, чтобы помалкивали? Мол, никому ни гу-гу, что взяли Финка?
- Все объяснил, как надо. Но ты ведь считаешь, что они в сговоре…
- Может, не все…
Советник хотел было уточнить еще кое-что, но тут его внимание привлек встречный черный джип "БМВ", который на большой скорости пролетел мимо них.
- Хм, что бы это значило? - буркнул он себе под нос.
- А в чем дело, Советник? - Бригадир сгорал от желания перевести стрелки от себя на любой другой объект.
- Такая машина - большая редкость в этих местах, да и наша тачка - тоже. Одновременно два дорогих автомобиля в таком захолустье…
- А-а, - понимающе протянул бригадир, не слишком, однако, вникая в суть этого умозаключения.
И вот они подъехали к тайной хазе балаковской группировки, которая в основном использовалась бригадой Гангута. Хаза эта представляла собой двухэтажный деревянный дом с участком в двадцать пять соток, обнесенным сплошным дощатым забором.
Большие железные ворота оказались распахнуты, что вызвало у ценящего порядок Гангута приступ раздражения к своим браткам:
- Не закрывают за собой, суки.
Они въехали на участок. У дома стояли две машины.
- Это тачки Ряхи и Пионера, - пояснил бригадир.
Выйдя из "Мерседеса", Окунь и Гангут последовали к входу в избу, но никто не вышел их встречать, хотя они вели себя достаточно шумно.
Двери оказались незаперты, и балаковцы вошли в дом.
В сенях было темно, и Гангут, споткнувшись обо что-то, с матерком грохнулся на пол. Кряхтя, он поднялся и чиркнул зажигалкой.
В слабом свете ее пламени они все-таки разглядели препятствие, преградившее им путь внутрь дома.
Это было тело Ряхи. И, похоже, мертвое тело.
9. Старший лейтенант Митин
Выйдя на улицу из своей пятиэтажки, построенной в стиле черемушкинских хрущоб, Костя, не спеша, несмотря на категорическое указание дежурного по РУВД - "немедленно!", двинулся к месту службы. То и дело под ноги попадались желтые, даже совершенно увядшие листья.
Вот так, подумал Костя, везде трубят о глобальном потеплении, а тут в середине августа, в сущности, золотая осень.
А возможно, так всегда и было, но он этого не замечал, пока не подкатило к тридцати годам…
И окутала Костю Митина глубокая печаль, поскольку он именно сейчас, неожиданно глубоко и ощутимо, осознал бренность всего земного и в особенности собственного существования.
Легкая эйфория от того, что не пришлось ехать в Купцово или еще куда-нибудь и потом выдумывать оправдания перед Раисой за неудачу, уже прошла. И наоборот, вся эта история теперь казалась ему сущей ерундой перед тем, что могло его ожидать на работе.
С чего такая срочность? Что там еще произошло на его, Кости Митина, голову? Столь категорически его вызывали из дома всего раза три за пять лет службы. И всегда это было связано с чеченцами. Но по телеку, однако, не сообщали, что они опять чего-то там взорвали или кого-нибудь захватили в заложники. Так что же изобрел для него полковник Сбитнев?
Эх, уйти бы с этой поганой службы! Но куда? Может, еще подучиться и стать каким-нибудь юрисконсультом или адвокатом? Но на учебу уже ни сил, ни денег нет. В общем, кругом труба…
Дежурный его встретил холодно:
- Шевелись, Митин! Полковник тебя заждался.
Набравшись духу, Костя толкнул обитую черным дерматином дверь кабинета начальника РУВД.
- А-а, старший лейтенант Митин! - с некоей зловещей радостью, как показалось Косте, и с характерым для него безумным блеском в глазах произнес полковник Сбитнев. - Наконец-то вы явились! А то мы без вас прямо как без рук. Без вас остановился весь оперативно-следственный процесс!
Костя хорошо знал, как к нему относится начальник малининской милиции, и выслушал его пассаж, в силу сложившейся привычки, без особого раздражения.
- У меня сегодня отгул, - так, на всякий случай, напомнил он.
- Мне сие ведомо, я сам вам его давал. - И вдруг полковник резко сменил тон с ехидного и жесткого на "общечеловеческий". - Ладно. Проходи, садись, Костя.
Сбитый с толку таким интонационным перепадом, Митин осторожно примостился на краешке стула рядом со столом своего начальника.
- Расскажи-ка мне, Костя, как поживает твой дружок Миша Крутилин. Я слышал, он большую должность займет в новом комитете по наркотикам. Или уже занял?
Митин не выказал никакого интереса к предмету разговора:
- Ничего не знаю об этом.
- Значит, связь со старым приятелем не поддерживаешь? Напрасно, напрасно. Может, именно борьба с крутыми наркодилерами твое призвание? Громкие дела, общественный интерес, загранкомандировки… А тут что? Так, бытовая мелочевка. Пьяные драки да ограбления коммерческих ларьков. В лучшем случае, утопленники в Москве-реке. Впрочем, и с этой-то ерундой, уж извини меня Митин, ты толком справиться не можешь. Вот мне и кажется, что тебе не хватает масштаба.
- Мне так не кажется, - вяло огрызнулся старший лейтенант.
- То есть тебя удовлетворяет твоя работа?
- Ну… - замялся Костя. - Как бы не совсем…
- Вот видишь! - обрадовался Николай Ильич. - Я так и знал, что ты не собираешься до конца жизни лямку опера тянуть. Ты ведь у нас настоящий талант!
Полковник сунул руку в ящик стола и выудил оттуда некое издание карманного формата, что заставило Митина слегка покраснеть и даже вроде как съежиться. Это был малотиражный литературный журнальчик "Алиби", специализирующийся на криминальной литературе. Костя как-то отослал в редакцию этого журнала свой рассказ, который, к его великому удивлению, и вправду напечатали. В произведении описывалось особо запутанное убийство в некоем провинциальном городке, которое в конце концов раскрывает молодой, но проницательный сыщик Дмитрий Костин. Сюжет рассказа один к одному отражал реальные события, произошедшие в городе Малинино, и раскрыл это убийство тоже вполне реальный персонаж - сам полковник Сбитнев.
- Силен ты, однако, Костя, - между тем, листая журнал, продолжал упражняться в красноречии главный милиционер райцентра. - Настоящая акула пера. И сколько фантазии ты проявил в этом своем рассказе! В жизни такое хрен когда встретишь! А сыщика-то как звучно и красиво назвал! - Тут начальник РУВД вперил свой взор в смущенные очи опера. - Почему бы тебе профессионально не заняться литературным трудом? Я бы тебе сюжеты поставлял, а ты бы их отправлял в редакцию, а?
- Не выйдет, - моментально отреагировал старший лейтенант, быстро отбросив всякое смущение, как только выяснилось, что двусмысленные комплименты полковника его литературному дарованию - не что иное, как очередная попытка выпереть его, Костю Митина, с работы. - В издательствах не платят ни фига. Впрочем, и здесь с бабками не густо, но все-таки…
- Как знаете, товарищ старший лейтенант, как знаете, - снова взял суровый тон начальник РУВД. - В таком случае сейчас я вам поручу одно плевое дело, и, если вы с ним не справитесь, придется вам писать рапорт об отставке.
Насчет рапорта об отставке - это было что-то новенькое, такие слова от полковника Сбитнева Митин слышал впервые. Формально рассуждая, такой рапорт заставить его написать невозможно, даже если это "плевое дело" останется нераскрытым. Но моральный террор Сбитнев, конечно, устроить в состоянии. Впрочем, полковник и без того вполне регулярно отравляет ему, Косте, жизнь.
Вот это, последнее, соображение и предопределило его ответ.
- Ничего я не буду писать, - довольно злобно заявил он. - И вы не имеете право принуждать меня к этому.
В кабинете начальника РУВД, как пишут в романах, воцарилась гробовая тишина.
Несколько десятков секунд полковник испепелял опера уничтожающим взглядом и вдруг жалобно произнес:
- Ну, войди же, Костя и в мое положение. Ты ведь - не просто плохой сыщик, а вообще никудышный. Нет такого дела, которое бы ты не провалил.
- Почему это? - искренне возмутился Митин. - А ограбление пункта приема стеклотары? А жестокое избиение советника городской управы, с членовредительством к тому же? Это ведь я нашел преступников!
- Только мне-то мозги не канифоль, - отмахнулся Сбитнев. - Дела раскрыты лишь потому, что с тобой работал Сережа Курский. Он и вышел на след преступников, и взял их.
- Да, Серега мне помог, но руководил розыском именно я! - запальчиво воскликнул старший лейтенант.
- Но-но, - поднял указательный палец начальник РУВД. - Розыск проходил под моим руководством. Лично я в обоих упомянутых тобой случаях составлял план оперативно-розыскных мероприятий и передавал тебе из рук в руки. Впрочем, для тебя такой план - все равно что древневавилонская клинопись, - блеснул эрудицией Николай Ильич. - Ты и держишь-то его, небось, вверх ногами, и читаешь задом наперед. Исполнял же все эти планы именно лейтенант Курский.
- Вы не правы, товарищ полковник, - насупился Митин.
- Ну, хорошо, Костя, - хитро прищурился Сбитнев, - докажи мне, что я не прав. Давай с тобой заключим пари. Или, лучше сказать, джентльменское соглашение. Ведь мы с тобой оба - джентльмены, правда, Костя?
С сомнением во взоре окинув фигуру полковника, Митин все-таки кивнул.
- Так вот, сегодня утром в багажнике частного автомобиля постовым ГАИ обнаружен труп мужчины с признаками насильственной смерти. Водитель этой машины задержан. Раскроешь преступление за сорок восемь часов, до передачи дела в прокуратуру, я снимаю все свои претензии, а заодно и шляпу перед тобой. Кроме того, тебе скоро по выслуге лет звание капитана подходит. Получишь ли ты его - зависит только от меня. Так вот, я никаких препятствий тебе чинить не буду. И еще - в твоей ставке старшего оперуполномоченного есть вилка. Сейчас ты получаешь по минимуму, а будешь получать по максимуму - на полторы тысячи рублей больше. Ну, а не раскроешь дело, - полковник широко развел руками, - пиши рапорт об отставке. Но учти, я тебе в этом деле помогать не буду - для чистоты эксперимента, так сказать. Согласен?
- Нет, - без раздумий ответил опер.
- Почему же? - расстроился Николай Ильич. - Тебе все-таки нянька в моем лице нужна?
- Дело не в этом. Просто срок в сорок восемь часов - совершенно нереальный.
- Да ведь подозреваемый уже в изоляторе сидит!
- Ну и что? Мало ли как там дело обернется! Может, ему этот труп кто-нибудь в багажник подбросил.
- Ну, ты даешь Митин, - почесал в затылке начальник РУВД. - Тебе, пожалуй, надо не криминальные, а фантастические романы писать. И сколько же тебе дней надо?
- Не менее трех суток, - категорически объявил опер, и Сбитнев внутренне улыбнулся. - И еще…
- Что еще?
- Без помощников мне не обойтись.
- Хорошо, так и быть, - быстро согласился Николай Ильич, - даю тебе оперуполномоченного Курского. Подходит?
- Подходит, - расплылся в довольной улыбке старший лейтенант Митин и, уже уходя, в дверях, услышал:
- И не забудь о джентльменском соглашении! Учти, я весь наш с тобой разговор на диктофон записал.
10. Окунь и Гангут
Обнаружив недвижного Ряху, оба балаковца, не сговариваясь, выхватили пистолеты и стали тревожно озираться по сторонам, но слабый свет зажигалки Гангута давал немного возможностей для полноценного обзора.
- Где выключатель? - негромко спросил Окунь.
Бригадир включил в сенях свет, и Советник склонился над поверженным Ряхой.
- Готов, - объявил Советник после полуминутного обследования тела. - Один выстрел в грудь, другой, видимо контрольный, в голову. - Он показал рукой в сторону двери, ведущей в жилые комнаты, и кивнул бригадиру: - Осмотри помещения.
Гангут с пистолетом на изготовку осторожно двинулся внутрь дома; вслед за ним, держа интервал в три-четыре метра, пошел Советник.
Они тшательно обследовали весь дом, потом прилегающий к нему участок, а затем оба автомобиля - Пионера и Ряхи, но более ничего подозрительного или сверхъестественного не обнаружили.
Впрочем, им за глаза хватало убитого Ряхи.
Они вернулись в дом и остановились у распростертого тела боевика.
- Вопрос первый, - задумчиво произнес Советник, - где остальные братки из твоей бригады? Где Пионер - он ведь был вместе с Ряхой? Где Куцый?
Бригадир в ответ выхватил трубку мобильного телефона и хотел было набрать номер кого-либо из указанных братков, но тут вдруг зачирикал сотовик Ряхи, расположенный у того на поясе.
Окунь, помедлив, взял трубку, но, соединившись, не произнес ни слова. Отключив мобильник, повернулся к бригадиру:
- Промолчали. Но дыхание чье-то было слышно.
Гангут опять потянулся за своей трубкой, позвонил Пионеру, но сотовик этого братка оказался отключен.
И тут послышался звук подъезжающей машины. Оба балаковца бросились к окну.
- "Паджеро" Куцего, - шепотом произнес Гангут.
- Не высовывайся, - тоже очень тихо молвил Окунь. - Посмотрим, как он себя поведет.
А повел себя Куцый очень настороженно, так, будто ожидал засады: перед входом на территорию дачи вытащил пистолет, сначала пошел очень медленно, то и дело оглядываясь, а потом стремительно кинулся в дом, где и наткнулся на труп Ряхи.
Браток вскрикнул, развернулся и хотел было выскочить во двор, но ему наперерез из темного угла сеней бросились Окунь и Гангут.
Последний скомандовал:
- Пушку на пол! Руки за голову!
Куцый рефлекторно подчинился. Пистолет выпал из его рук и глухо стукнулся о деревянный пол.
Бригадир обыскал своего боевика, но другого оружия не нашел. Окунь же, подобрав "макарова", теперь обнюхивал его ствол.
- Вы чего, братаны? - наконец подал голос Куцый, осторожно оглядываясь.
- Опусти руки и повернись ко мне. - Окунь сунул реквизированный пистолет себе в карман пиджака. - Ты зачем пушку при входе на хазу вытащил? Всегда такой осторожный?
Вопрос, очевидно, смутил боевика, но еще больше его смущал труп Ряхи, на манер мешка с картошкой сдвинутый Гангутом в угол прихожей, и Куцый хранил молчание.
Бригадир легонько двинул его кулаком под ребра:
- Ботало, что ли, проглотил? Тебя спрашивают - отвечай!