- Да как ты в мыслях такое можешь допустить! - Нина знала, что Максим - человек не очень хороший, но не предполагала, что настолько плохой. По своим комнатам они разошлись, так и не примирившись. Общие несчастья не сплотили их, правда, возвращаться домой ни один не собирался.
Максим проснулся так рано, что сумел полюбоваться бухарским рассветом - зрелище его впечатлило и вдохновило. И он отправился будить Нину. Но она уже тоже проснулась и испугалась.
- Это ты, Господи, проходи скорее, тебе не звонили ночью?
- Кто? - Расслабленный созерцанием прекрасного, Максим забыл, что они разругались насмерть.
- Мне, только мы разошлись, позвонили и спросили, заказали ли мы билеты. А потом звонили еще два раза, я почти и не спала.
- Почему?
- Страшно… - Губы у девушки смешно морщились. Максим пожалел ее и восхитился ее мужеством: не спать всю ночь и не потревожить сон сотоварища. О том, что это мужество было в значительной степени усилено презрением к нему, к его уму и силе, Максим не подумал.
- Ну, не бойся, подумаешь, звонили… А что ты им отвечала?
- Что они не туда попали.
- Вот и молодец. Пойдем завтракать, заодно решим что делать.
Впервые после приезда они ели европейский завтрак, правда, кофе не было, зато нормальный чай, булочки, джем, масло, сыр и даже настоящая яичница. Сидели они на самых обыкновенных стульях, а ноги можно было спрятать под столом, а не укладывать возле скатерти. Максим завтраком наслаждался - он раньше не знал, насколько европейский он человек и как тяжко жить без таких милых пустяков. О делах они заговорили позже.
- Ты хотела в этот мазар, я отвезу тебя и проведу разведку на местности. Ладно?
У Нины других идей не было, и она согласилась.
Замечательный, если верить Нине, мазар находился в ста километрах от Бухары. Почему-то на этот раз Нина изменила обычному своему молчанию и болтала всю дорогу - в основном рассказывала об этом аль-Бухари, создателе какого-то иснада, еще она подробно рассказала, как быстро и хорошо отреставрировали сие замечательное заведение, какой образованный смотритель, который учился чуть ли не в Каире, там работает.
Максим ее не слушал, вчера пустыня его радовала, теперь пугала, и он бдительно посматривал в зеркало заднего обзора, вглядывался в лица водителей, ехавших им навстречу, и вообще был крайне осторожен.
Доехали они без приключений.
Максим проводил Нину до библиотеки, где она тут же начала странный и неспешный разговор на неведомом ему языке. Потом прогулялся вдоль шкафов, вспомнил, как все их приключения начинались, посмотрел на странную книгу - она была выставлена в витрине и, с точки зрения Максима, считаться книгой не могла, поскольку листы в ней были не из бумаги, и не пергаментные, и не из папируса, и даже не из бересты. Ровные, причудливые строки неведомого издания неизвестный забавник выгравировал на перламутре. Вряд ли ее можно было читать, но выглядело красиво.
Максим еще раз постоял рядом с погруженной в беседу Ниной, поглазел на живописного смотрителя библиотеки и отправился на рекогносцировку.
* * *
Видимо, создатель карты не предполагал, что она попадет в чужие руки, или, наоборот, предполагал и постарался сделать свой план-схему предельно непонятными. Максим обследовал местность не спеша. Он подъезжал к каждой ложбине, которую можно было счесть пересохшим руслом, или к арыку, доставал свою заветную фотографию и внимательно искал сходство. Но найти его не мог. То есть деревья были, были и небольшие строения, и камни, тоже обозначенные его предшественником, но они располагались совершенно не так.
Максим понимал, что полного сходства быть не может. Он вертел свою схему так и сяк, пытался привязываться то к одному ориентиру, то к другому, но ничего не получалось.
Он отъехал уже довольно далеко - ложбинок и арыков в округе было немало, они как бы перетекали один в другой, - но пока особыми достижениями похвастаться не мог. Чтобы пережить временные неудачи и укрепить веру в победу, Максим решил покурить и подкрепиться чаем. Вообще-то, в таких случаях лучше кофе, но, как ему объяснила Нина, кофе в здешних краях продукт редкий, то есть легче насладиться соком авокадо или тропическим кокосовым коктейлем, чем ароматным напитком, столь популярным на Севере.
Чай в жару тоже помог. С новыми силами Максим выехал на шоссе и притормозил, так как забыл завернуть пробку на фляге с чаем. Причем притормозил как раз вовремя: с того же самого проселка, по которому ехал он сам, вывернул темно-синий автомобиль "Волга" и тоже остановился. Максим удивился: он разъезжал по проселкам в одиночестве, и вообще, зачем этой "Волге" понадобилось сворачивать с шоссе? Конечно, может быть, водитель навещал престарелых родителей, но Максиму все дома, которые он здесь видел, показались необитаемыми.
После ночного приключения он не мог оставаться таким же беспечным, как раньше. Он тихонько тронулся, не выпуская из поля зрения обеспокоившую его машину. "Волга" тоже поехала. Медленно. Максим прибавил газу. Водитель сзади повторил и этот маневр. Максим круто развернулся, он умел разворачиваться на шоссе в один прием, "по-полицейски" - его научили знакомые гонщики. Тот, кто сидел за рулем темно-синего автомобиля, такими замечательными способностями не обладал, но тоже развернулся.
Максим дал полный газ. "Волга" не отставала. Прогрессивный журналист, полагавший, что он умеет избавляться от преследования, хотя до сих пор никто его преследовать не пытался, свернул на один из проселков, потом еще и еще. Таинственная "Волга" отстала, но упорно следовала за ним. Гнать по проселку опасно, но Максим пошел на риск. Рисковал и другой водитель. Они играли в догонялки - только по странным правилам.
Терпение знаменитого репортера лопнуло. Он снова выбрался на шоссе, остановился, дождался, когда притормозит машина преследователей, и решительно вышел из своих "Жигулей".
* * *
Смотритель библиотеки в мазаре аль-Бухари любил вести ученые беседы. Вот уже два часа они с Ниной обсуждали вопросы атрибуции рукописей. Нина рассказала о письмах и вакуфных реестрах, которые обнаружила между страниц поэм Сулеймана Челиби.
Смотритель согласился, что прятать бумаги в книгах действительно очень удобно, но усомнился в подлинности найденных ею документов. Разумеется, Нина показала копии. Смотритель долго разглядывал желтые листки, кивал головой и цокал.
- Возможно, это не подделка, но, как это оказалось в "Мевлиде Неби", я и представить не могу.
- Я же говорила: вероятно, это хранилось в мазаре аль-Бухари, а кто-то из русских офицеров приобрел рукопись со всем содержимым. Смотритель задумался.
- Я читал где-то, что один из шейхов бекташи жил при дворе эмира…
- Может быть, это странички из его архива?
- Да, но библиотеку никогда не распродавали.
- Да, официально. Только ведь рукописи покупали не только по официальным каналам…
Библиотекарь сокрушенно кивнул и замолк…
Внезапно молчание его было прервано сладкоречивым приветствием:
- Вот вы где, я уж не думал вас и найти, хоть бы записку оставили. Почему должен бегать по всей Бухаре, чтобы отыскать Нину-ханум?
Нина растерялась и не сразу нашла что ответить, действительно, они забрали машину Аскера и даже не сказали точно, куда собираются съездить.
- Ну… Я знала, что ты, Аскерчик, меня найдешь. Ты и нашел.
- А где твой несравненный Максим?
- Не знаю. - Нина оглянулась. - Был здесь, потом ему, видно, надоело дышать книжной пылью… где-нибудь во дворе.
- Я его не видел… Ты уже насладилась книжной премудростью или еще хочешь поработать?
- Хотела бы заглянуть в каталоги…
- Я уже заглянул. - Смотритель книжного хранилища вынырнул откуда-то из-за Аскерова плеча. - Самое удивительное - действительно, в описи 1874 года рукопись Сулеймана Челиби есть, а в следующей, 1892-го, ее уже нет.
- Видно, она переселилась к этому времени в "Публичку", - весело закончила мысль Нина, она обрадовалась, что ее предположения оказались верными.
Смотритель вздохнул и многозначительно посмотрел на Аскера:
- Когда же этому придет конец. - Его слова прозвучали пылко и загадочно. Нина этого не заметила.
- Можно я посмотрю эти описи?
- Можно, - после небольшой, еле заметной паузы ответил смотритель. - Работайте, пожалуйста.
А они с Аскером отправились на айван, пить чай.
* * *
Когда Максим подошел к таинственному автомобилю, водитель, совсем молоденький юноша в костюме-сафари и в странном белом платке, поспешно надавил на газ и уехал. Прогрессивного журналиста крайне удивило столь необъяснимое поведение, и он из волка превратился в охотника - он бросился догонять своего преследователя.
Догонять оказалось значительно сложнее, чем убегать. Юный шофер использовал все уловки, которые продемонстрировал ему Максим. Впрочем, с тем же результатом: скрыться ему не удалось - более тяжелая "Волга" гудела и возмущалась, а привязанный к ней невидимой нитью вишневый автомобильчик весело повторял замысловатые маневры.
Наконец укрытый по самые брови платком юноша решил попытать счастья на шоссе. Теперь уже менее мощные "Жигули" натужно гремели, Максим не обращал внимания на стоны машины. С чужим автомобилем он обращался так же небрежно, как и со своим. Он только внимательно смотрел на спидометр. Стрелка его пока не зашкаливала. Значит, все в порядке.
Примерно через полчаса водитель "Волги" понял, что использовать преимущества более мощного двигателя не удастся, и опять свернул на проселок. Дорога, которую он выбрал, была настолько незаметна, что Максим поначалу пропустил поворот и немного отстал. Но хорошо охотиться в пустыне: укрыться убегающему негде и отставать можно совершенно безболезненно.
Ехали оба значительно медленнее, и Максим не стремился сократить расстояние. Играть в "пятнашки наоборот" ему понравилось - азарт погони значительно приятнее, когда преследуешь ты, а не тебя.
Знаменитый репортер, уже вплотную приблизившийся к славе, хотя пока еще не знал точно, где зарыт сундук с популярностью, был очень доволен собой. Классический прием для преодоления любых трудностей - поменяться местами с тем, кто эти трудности тебе создает. Ему это удалось превосходно. Жаль, что некому оценить.
Он вдруг вспомнил, что бросил Нину в библиотеке и ни слова не сказал о том, чем собирается заняться. Девушка, наверное, ждет и волнуется, после вчерашнего происшествия в этом нет ничего удивительного: Можно, конечно, вернуться, юный преследователь вряд ли поведает что-либо полезное, но повернуть сейчас обратно - значит превратить победу в поражение. Максим на это способен не был.
Синяя "Волга" притормозила у ворот явно необитаемого строения, окруженного глухой и высокой стеной. Стройный шофер с закрытым лицом, видимо, предполагал, что его упорный преследователь побоится войти в незнакомое помещение. Он даже не оглянулся.
Максим решил, что место достаточно укромное и что разговор по душам должен получиться. Он бросил машину Аскера рядом с "Волгой" и, ни секунды не раздумывая, распахнул скрипучие ворота.
* * *
Воздух на айване показался особенно свежим, а солнце даже чересчур ярким после пыльных и сумрачных библиотечных залов. Нина устало щурилась, сняв очки. Она так увлеклась описями, что не знала, сколько времени провела в хранилище. Аскер и смотритель библиотеки сидели вытянув ноги, молча. Рядом на дастархане стыли забытые пиалы с чаем, солнце весело плескалось в бледно-желтом отваре, прозрачный китайский фарфор украшал почти по-спартански голый стол, на нем даже не было традиционных янтарных леденцов - их подавали к чаю везде, и приходилось есть, хотя специфический вкус был ну на очень большого любителя.
- Вот и Нина-ханум, - радостно разулыбался вдруг очнувшийся Аскер. - Как поработалось?
- Просто замечательно. - Нина действительно была довольна. Она сделала массу выписок, сравнила каталоги разного времени - хорошо трудиться, когда никто не мешает и не отвлекает.
- Тогда чаю, - еще более довольным голосом предложил Аскер, однако, что его собственно веселило, Нина не понимала. Она села напротив мужчин, еще раз оценив все преимущества брюк. Сидеть в европейской юбке за дастарханом очень обременительно.
Особенно сейчас, когда вернулось мини.
Служитель, неизвестно как узнавший, что следует принести еще чаю, появился с двумя свежими чайниками. Нина уже совсем было собралась высказать свои соображения по поводу описей, но в этот раз смотритель явно не собирался вести ученые беседы. Он молчал, Аскер же был в своем репертуаре.
- Ах, Нина-ханум, до чего ты хорошая девушка, жалко, из Петербурга уехать ни за что не согласишься, а то мы бы тебе мужа нашли.
Разговоры о муже Нину, как правило, раздражали, ей нравилось на Востоке все, кроме неистребимой страсти содействовать всяческим женитьбам и замужествам.
- Да уж, не соглашусь. Да и кто меня здесь возьмет, - резонно и с должной скромностью сказала она. Последние слова оказались лишними, Аскер разразился невероятно длинной и цветистой тирадой. Если его слова воспринимались бы всерьез, выяснилось бы, что в подлунном мире не рождалось еще создания, подобного Нине.
- И слова такие говорить тебе должно быть стыдно, я еще не встречал девушки, которая могла бы сравниться с тобой, любой джигит от Кашмира до Финляндии рад будет назвать тебя своей женой. И умрет от счастья тот, кого осчастливишь ты своим выбором.
Слова Аскера могли бы показаться издевкой, но Нина привыкла к такой манере изъясняться, ее только позабавила неизвестно как вклинившаяся в цветистый водопад восточного красноречия Финляндия. Она проглотила вертящуюся на языке шутку насчет неизбежного в этом случае вдовства.
- А где Максим? - спросила она, чтобы сменить тему разговора.
- Он не появлялся, я тебя хотел спросить. - Аскеру, видимо, тоже прискучили собственные сплошные комплименты.
* * *
В темноте ни черта не было видно, и тишина была похожа на тишину склепа. Пахло паутиной и летучими мышами. Максим достал зажигалку, но слабое пламя, изрыгаемое продукцией фирмы "Бик", не сумело пронзить многовековую темень.
Под ногами хрустели обломки истории, Максим шел быстро, но осторожно. Он не боялся неожиданного нападения, так как успел разглядеть хрупкую фигуру водителя и был убежден: с ним он справится в любом случае. Просто прогрессивный журналист отличался брезгливостью и старался избежать встречи с тарантулом, сколопендрой, камнезубой ящерицей или чем-то в том же духе, что в избытке водится в жарких странах. Чтобы глаза привыкали к темноте, зажигалку он погасил.
После нескольких поворотов Максим подумал, что неплохо бы как-то помечать дорогу. Казавшееся совершенно небольшим снаружи заброшенное строение превратилось в запутанный лабиринт, когда он попал внутрь. Ниток при себе не было, и испытанный еще в древности Ариаднин способ отпадал. Максим решил возле каждого поворота бросать спичку, здраво рассудив, что среди древнего мусора светлые палочки должны бросаться в глаза. Он, к счастью, всегда имел и зажигалку, и спички.
К тому же он старался запоминать каждую дверь и каждый проем. Тишина, прерываемая только шорохом его собственных шагов, становилась непонятной - юный джигит исчез в пустом и темном здании.
Максим остановился - так далеко догоняемый зайти не мог, невозможно беззвучно передвигаться по пересохшей глине, а именно осколки необожженных кирпичей толстым слоем лежали на полу. Тишина и мрак стали зловещими. Максим принял волевое и разумное решение - повернуть назад. Скорее всего неведомый преследователь затаился где-нибудь возле стены, а если на обратном пути найти юношу не удастся, то он и искать не будет - Нина, наверное, уже заждалась.
Назад Максим шел еще медленнее, все-таки ему хотелось побеседовать по душам с владельцем "Волги". Но и на этот раз никого не нашел. На каждом углу Максим останавливался и при неверном свете зажигалки старался отыскать свои спичечные отметины; когда это не удалось на третьем повороте, он понял, что заблудился.
Во мраке стены, двери, проломы и повороты выглядели совершенно одинаковыми. Максим сначала побежал в одну сторону, потом бросился в другую, он уже забыл, что на него могут напасть сколопендры и незнакомец, он не смотрел под ноги и передвигался с невероятным грохотом. Через полчаса бессмысленной беготни, время от времени прерывавшейся ползанием на четвереньках, он все же не потерял надежды выбраться с помощью спичек. "Король", или по крайней мере "принц", петербургских репортеров остановился, чтобы подумать.
Он сел на корточки возле стены, закурил и выругался:
- Угораздило заблудиться в четырех стенах. И какой идиот придумал строить дома без окон!
После двух затяжек он вскочил, почувствовав чей-то пристальный взгляд.
- Кто здесь? - Он вытянул руку вперед, словно горящая сигарета могла осветить обширный зал, потом, словно слепой, с вытянутыми руками сделал два шага, потом неожиданно увидел два глаза, злобно мерцавших в темноте. Стараясь не отводить взгляда, Максим присел, нащупал осколок потяжелее и, громко выдохнув, швырнул кирпич в противника. Шальной вопль оглушил прогрессивного журналиста, и он тут же понял, что сражался с кошкой. Причем победил. Радость победы омрачалась сознанием явного неравенства - все-таки кошка не совсем достойный соперник.
Докурив вторую сигарету, Максим пришел к единственно возможному решению - выбираться как можно быстрее. Человек опытный и рассудительный, Максим знал, что быстро не означает поспешно. Поэтому теперь он пошел не торопясь - направо, потом опять направо, полагая, что рано или поздно вернется на исходную позицию.