- Ты еще не видела моего чудо-защитника. Я имею в виду не презерватив. - Покопавшись в сумке, достала полицейский свисток. - Только свистну в него, Абеля как ветром сдует.
- Эта улица какая-то странная.
- Ну, воробыш, не трусь. Нормальная улица, такая нормальная, аж тошно.
Двое парней, присвистнув, перешли через улицу. Проезжавший автомобиль затормозил было, но тут же прибавил ходу.
Ребятам было лет по шестнадцать. Под густыми нечесаными космами - невзрачные прыщавые физиономии. Один из них начал:
- Ну, так что?
Другой подхватил:
- Если вы что-то ищите, мы к вашим услугам.
Салли к вульгарному приставанию не привыкла. Обиженно отвернулась. Памела спокойно сказала:
- Очень жаль, ребята, но мы ищем не вас.
- А у него есть что-то получше, чем у меня? - Положил руку Памеле на плечо. - Пойдем, я тебе покажу.
- Минутку. - Достала из сумки свисток. - Стоит свистнуть?
Парни недовольно отшатнулись.
- Ненормальная, - буркнул один. И они потащились дальше.
- Уже поздно. Я пошла домой. Пошли, Памела, поужинаем.
- Не думаю, что один из них мог быть Абелем. А ты?
- Не знаю, и мне все равно. Мне это не нравится. Пошли к нам, переночуешь.
- Подождем еще пять минут. Тебя не интересует, как он выглядит? Боишься, он горбун или заика? Нет желания порезвиться с горбуном? Это может оказаться интересным.
Вообще-то Салли нравилось в Памеле почти все - непринужденность, сексуальная раскованность, прямодушие, легкий взгляд на жизнь, - но иногда та ее утомляла, вот как сейчас. Отвернувшись, она ушла.
На углу оглянулась. Опершись о киоск, Памела прикуривала. Они обменялись воздушными поцелуями.
Через пять минут автомобиль, который вспугнули парни, выехал из-за угла, снова притормозил и остановился. Памела подошла ближе.
- Мистер Гилузо?
- Вы, конечно, Памела. - Нагнувшись, тот распахнул дверцу. Памела села, машина тронулась.
- Я представляла вас совершенно иначе.
Мужчина искоса взглянул на нее.
- И я вас тоже. По крайней мере, пока.
- Странно, вы не горбун.
- Горбун?
- Да это так, просто шутка. - И тут, почувствовав, что сзади кто-то есть, оглянулась. - У нас компания? Куда едем?
- Почему вы не пришли одна?
Снова повернувшись к водителю, не заметила вату, которую кто-то сзади плотно прижал ей к лицу.
Глава XX
Страницы дневника
Суббота, 23 июля.
Почему человек бывает разочарован, когда исполняется его желание, почему это его совсем не радует? Я искал ответа у Мэтра, но не нашел. Но, конечно, он тоже знал разочарования, радости, обращенные в прах, лучше, чем кто-либо из живущих на этом свете.
Памела… Я перечитал все то, что написал о ней лишь два дня назад. "Она понимает высокие материи, умеет подняться над суетой, жаждет общности душ…" и тому подобное. Все не то, не то. Она оказалась воплощенной ограниченностью, обычной современной пустышкой.
Слушаю часть ленты, которую мы записали. Пленками занимается Бонни. Она просто купается в этом. Не могу сказать, что и я наслаждаюсь, но отдаю ей должное. В известном смысле ограниченность Памелы нас оправдывает.
Мы все приготовили. Привязали ее как надо. Приведу только часть ленты, всего там гораздо больше.
Дракула: - Ты должна понять, Памела, с нами ты начнешь совершенно новое существование. Вступишь в иной мир, которого ты раньше не знала.
Памела: - Да кончайте вы эту ерунду. Если хочется извращенного секса - давайте.
Бонни: - Видишь? Дай мне, я…
Дракула: - Нет, Бонни.
Памела: - Что это? Что вы собрались со мной делать?
Дракула: - Памела, я хочу, чтобы ты поняла…
Памела: - Я не лесбиянка, но ничего, можно попробовать.
Дракула: - Послушай. Наслаждение, которого хотим мы с Бонни, - не сексуальное, хотя в нем может быть и секс. Это божественное наслаждение. Попытайся это понять. Можешь представить, что, подвергшись мукам, ты способна вознестись в иные сферы бытия, в сферы высшего измерения? Можешь ты представить возвышенную радость, когда сон становится реальностью? Помнишь, я в письме об этом спрашивал.
Памела: - Помню.
Дракула: - Скажи мне, в чем главная, самая прекрасная мечта?
Памела: - Откуда я знаю… Чтобы могла пойти на осенний показ мод Ива Сен-Лорана и могла заказать любое платье, которое захочу. Переспать на яхте с мужчиной, который окажется миллионером и подарит мне потом эту яхту.
Дракула: - И это все?
Памела: - Я бы лучше соображала, если бы вы развязали меня.
Дракула: - И ничего больше, ничего выше?
Памела: - Не знаю, что вы хотите от меня услышать.
Дракула: - Дело не в том, что мы хотим от тебя услышать, а в том, что ты хочешь сказать. Я тебе кое-что открою. Я - граф Дракула. А она - Бонни Паркер.
Памела: - Вы ненормальные. (Вопль.) Что она делает, пусть оставит меня в покое! О-о-о!
Бонни: - Бонни любит кровь, понятно? Кровь ее волнует. Я поцелую ее, эту ужасную рану.
Памела: - Убирайся. Пожалуйста, пусть она меня не трогает.
Дракула: - Оставь ее.
Бонни: - Тоща зачем мы здесь?
Дракула: - Нет, нет. Памела, ты не понимаешь, что означает болевой предел? Его испытывают атлеты, и те, кто в состоянии его преодолеть, приходят в мир, где боль не существует. Разве это только представление, что можно одолеть боль? Ведь атлеты превращают это представление в действительность. Вот и мы пытается сделать то же. Когда боль становится наслаждением и наслаждение - болью? Принимай это все как игру, а себя представляй игроком.
Памела: - О Господи Боже, спаси меня! (Шум; со связанными ногами она пыталась добраться к дверям, грохот падения).
Дракула: - Ну, ты уже понимаешь? Я твой господин. Я приказываю, ты должна подчиняться.
Памела: - Только потому, что ты мне связал ноги, мерзавец.
Дракула: - Детали не важны, важен сам факт. Тебе достаточно представить себя рабыней…
Бонни: - Ну хватит. Давай что-то делать.
Дракула: - Нет, ты не понимаешь. Памела, преклони колени. Целуй мне ноги.
Последние слова я произнес размеренно, как добрый господин своему слуге. Ответом мне был поток мерзких оскорблений, которые я приводить не буду. Вообще не буду. То, что происходило потом, меня возбуждало и отталкивало, но я был разочарован. Игра должна была быть Вещью в себе, некоей самоценной действительностью. Но не вышло…
Примечание.
Я уже писал, что в том, что мы делали, был и секс, но его из Игры следует исключить. Что мы с ней проделывали в этом случае? Не помню.
Магнитофон. Вот в чем ошибка. Правда, Бонни так не думает, непрерывно слушает ленту и млеет от удовольствия. Но больше я не позволю. Меня пугает то, что звучит с ленты. Это не та правда, которой я ожидал.
Бонни. Как она кровожадна. Мои цели - чистота души, идеальные связи, ее - резать и истязать. Когда-то и я хотел того же? Да, но я хотел большего. Бонни ищет только удовлетворения для себя, а не идеальную Игру. Это недопустимо. С этим нужно кончать.
Вчера вечером она смеялась надо мной, спрашивая, почему Дракула забыл свою роль вампира. Но меня волнует Игра, ее абстрактное совершенство. Я не люблю запаха крови.
Все это я пишу на другой день, в субботу, в состоянии глубокой депрессии. Не уверен в своих идеях и желаниях, и не знаю, стоит ли продолжать. То, что я совершил, - зло с обычной точки зрения. Но какие критерии здесь нужны? Мэтр говорит: "Все "дурные" поступки вызваны чувством самосохранения, или, еще точнее, ожиданием удовольствия и стремлением избежать наказания, боли; и такие мотивы не могут считаться злом".
Или он же об одиноком существе, что скрывает свои мысли и живет в норе своего воображения: "Время от времени он мстит за то, что вынужден скрывать свои чувства, за свою вынужденную изоляцию. И выходит из своей норы, ужасный с виду, и слова его и дела вдруг взорвутся во всю мочь и, возможно, погубят его самого. Так же живу и я…"
Я - этот одинокий скрытный человек, я - Фридрих Ницше. А вы там, снаружи, вы все остальные, не скрываетесь ли и вы в своих норах?
Глава XXI
Конец пятницы
В двенадцатом часу кто-то позвонил в дверь. Нора взглянула на мужа.
- Это он.
Бригадный генерал решал кроссворд в "Таймс". В ответ на ее слова вяло взмахнул рукой, словно это могло выключить звонок.
- Наверняка хочет устроить скандал. Ты должен от него как-нибудь избавиться.
- Не знаю…
- Чарлз, но неужели должна идти я?
Снова задребезжал звонок.
- Не знаю, что мне ему сказать…
- Да просто пошли его прочь.
Под дверью стоял Поль Вэйн.
- Надо же, - с наигранным удивлением произнес генерал. - Это ты, Поль…
Зять насупился.
- Как там погода? - Генерал вышел на крыльцо, взглянул на звезды. - Дивная ночь. Как дела, Поль, дорогой?
- Элис у вас?
Генерал только тут заметил, что Поль нетрезв. Внешне это не бросалось в глаза - чуть растрепанные волосы, нечищенная обувь, странный взгляд, - но человек, который перевидал столько пьяных, как генерал, не испытывал ни малейших сомнений.
- Элис, - протянул он, словно речь шла о какой-то странной зверушке. - Ты ищешь Элис…
- Вы не хотите меня впустить?
- Ну что ты, Поль. Я только…
Они уже стояли в прихожей. Открылись двери в салон, на пороге появилась Нора, решительно шагнувшая в их сторону.
- Что тебе надо?
- Лишь узнать, тут ли Элис. Хочу поговорить с ней.
Покосившись на лестницу, словно прикидывая возможность преградить ему путь своим телом, Нора неохотно сказала:
- Ну, не будем же мы разговаривать в дверях.
Генерал зашагал за ними, донельзя счастливый, что вместо него решать приходится другим.
- Выпьем по капельке? - предложил он.
Поль предложение проигнорировал.
- Значит, Элис у вас.
- Она легла. Приняла снотворное. Будить ее я не дам. - Нора грозно придвинулась к Полю, сразу став словно выше ростом. - Элис ушла от тебя навсегда. Судя по ее рассказу, я этому не удивляюсь.
- Вы что имеете в виду?
- Школьницы… - Нора демонстративно отвернулась. - А теперь ты опять впутался в грязное дело. Полагаю, она слишком долго терпела…
Поль поднял руку. Нора, отшатнувшись, тихонько вскрикнула. Генерал, подскочив, схватил его.
- Вот что, Поль, я тебя прошу…
- Пустите меня, вы что, с ума сошли? - Он вырвал руку. - Я хочу говорить со своей женой.
- Элис спит. Я тебе запрещаю. - Нора решительно загородила дверь. - Если хочешь что-то сказать, - напиши ей. Или позвони. Только сомневаюсь, что она будет тебя слушать.
Поль Вэйн выглядел таким несчастным, таким совершенно потерянным и отчаявшимся, что генералу стало жалко его.
- Не могли бы мы, дорогая… Поль все-таки имеет право…
- Нет. - Словно чувствуя, что опасность миновала, Нора отошла от двери. - Элис крайне измотана. Не позволю ее беспокоить. - Как охранник, она выпроводила Поля из дому.
Генерал вышел следом и нагнулся к окошку машины.
- Поезжай осторожнее, чтоб чего не случилось. Нора все же права, понимаешь, нынче Элис не до разговоров. Пережди день-два, увидишь, все придет в норму. Ты же знаешь женщин.
Машина сорвалась с места, буксуя на песчаной дорожке. Задние огни исчезли за поворотом.
- Нужно было пустить его к ней.
Нора постучала ногой по земле.
- Весь гравий рассыпал…
Глава XXII
Тяжелый уик-энд
Субботнее утро, половина десятого. Когда Вэйн открыл дверь, Хэзлтон сразу подумал, что перед ним человек конченый. Тот не только был в несвежей рубашке и мятых брюках и не выглядел уже как огурчик, но вдобавок был небрит, и несло от него спиртным. Нос заострился, покрасневшие глаза странно блестели. Хэзлтону приходилось видеть людей на грани срыва, так что признаки эти были ему знакомы. Хватит любой мелочи - и что потом?
Честная игра, как ее понимал старший инспектор, всегда была вопросом тактики, и на этот раз тактически верным он считал игру в открытую. Отказавшись присоединиться к Вэйну, цедившему виски, сказал:
- Обойдемся без обиняков. Вчера за вами следил наш человек. Вечером вы от него избавились. Куда вы ездили?
Вэйн выглянул в окно:
- А, вы отозвали своих соглядатаев!
- Пока. Когда пришлем их снова, то позаботимся, чтоб вы так легко не скрылись. Итак, мистер Вэйн?
- Что?
- Где вы были?
Вэйн покрутил в пальцах бокал.
- Черт побери, а вам какое дело? Я-то скажу, но при чем тут полиция?
Хэзлтон ждал. Вэйн подтолкнул к нему листок бумаги.
- Вот что ждало меня, когда я вечером вернулся с работы. Милое послание, не так ли?
Хэзлтон перечитал письмо.
- Что означает "и все остальное"?
- Мы уже говорили об этом. Недавно. Что… что я ничего не сделал.
- Да, говорили. Значит, вот на что она намекает… Значит, ваша жена боится, не имеете ли вы какого-то отношения к убийству?
- Дьявол, ну конечно, нет. Вы преследуете меня, пытаетесь пришить мне это дело. - Меня кто-то…
- Да?
- Нет, ничего.
Вэйн казался перепуганным. Почему?
- Значит, вы нашли это письмо. Что потом?
- Я ушел из дому и напился.
- Не сразу. Домой вы вернулись около семи, а ушли без четверти девять.
- Черт, да я не знаю, что делал. Пил. Сидел и думал. Потом ушел из дому, хотел забыться.
- Из дому вы вышли в двенадцать сорок три. Наш человек говорит, что вы оторвались от него намеренно. Почему?
- Это труда не представляло. - По губам скользнула легкая усмешка. - Мне не нужен был хвост.
- Никто больше вас не видел.
Вэйн пожал плечами.
- Вы вернулись в двадцать три пятьдесят семь, за три минуты до полуночи.
- Ну, если вы так утверждаете…
- Где вы были?
- Пил. Не в городе, возможно потому ваши люди меня и не видели. Я поехал в паб в Прантинге, полагаю, он именуется "У Орла", потом в еще один, и еще… Один из них - на выезде.
- "Дети Герцога?"
- Может быть. Мне хотелось изрядно напиться. С вами такое бывало, инспектор, чтобы вы хотели напиться и не получилось? Вы ведь тоже человек?
- Пабы закрывают в одиннадцать. Дорога домой не могла занять целый час.
В больных глазах Вэйна появилось виноватое выражение.
- Я поехал навестить своих родственников - генерала и стерву-тещу. Хотел видеть свою жену. Но меня к ней не пустили. Не хотели ее будить.
"Будь там я, - подумал Хэзлтон, - вышиб бы к чертям двери спальни и выволок ее за волосы".
- И когда это было?
- Не знаю. В двенадцатом часу.
- И уйдя оттуда, отправились прямо домой?
- Полагаю, да. Говорю вам, что толком не помню.
Хэзлтон закрыл блокнот.
- Вы пока остаетесь здесь? Люди в вашей ситуации иногда переезжают в гостиницу.
- Вы хотите знать, что сделаю я… - Подойдя к письменному столу, Поль взял визитку и сунул ее детективу: - Мой адрес с понедельника на ближайшие две недели.
Хэзлтон прочитал:
"Школа менеджмента Джея Барнса Лоуренса. Геттингем Кастл Хемпшир".
- Мистер Джей Барнс Лоуренс ведет какие-то дурацкие курсы для руководящих работников, напичканные всевозможными идиотскими тестами. И меня туда отправляют из-за того, что вы лезете в мои дела. Что следите за мной. Торчите в офисе, следите за мной, пристаете к Лоусону, выспрашиваете что только можно. Вы преследуете меня.
Хэзлтон убрал визитку в карман.
- Если не возражаете, я ее оставлю. На вашем месте я перестал бы пить. В порядке подготовки к тестам.
Двадцать три ноль-ноль. Телефон все не отвечал. Наконец Салли отчаялась и решилась. Набрав номер полиции, попросила к телефону инспектора Хэзлтона.
Пятнадцать ноль-ноль. Полинг был дома. Хэзлтон говорил с ним по телефону.
- Похоже, наконец-то дело сдвинулось с мертвой точки. Девушка была в контакте с Абелем. И у нас есть адрес.
Полинг как раз пытался идентифицировать римские монеты, купленные на распродаже. С тяжким вздохом отложив их в сторону, через полчаса был в управлении.
- С Салли Лоусон я уже разговаривал - она встречалась с Рэем Гордоном.
- А, с журналистом. Он тут замешан?
- Вряд ли. Девушка работает в "Тимбэлс" в Лондоне, ее отец - коммерческий директор. Ее приятельнице Памеле Уилберфорс попал в руки один из тех порножурнальчиков, посредством которых завязываются знакомства. Не обычный журнал знакомств, понимаете, а такой, что продаются в Сохо.
- Вряд ли я знаком с такими изданиями.
- Он здесь.
Журнал назывался "Познакомьтесь!". Состоял он весь из объявлений под номерами, за исключением вступительной статейки о том, как приятно встречаться с новыми друзьями, с факсимильной подписью "Берт".
Полинг прочитал:
"Е 63. Эффектная, сексуально развитая дама, 25, с удовольствием примет в своей квартире щедрых солидных мужчин. Удовлетворение гарантируется. Лондон.
У 64. Коммерсант, 30, ищет знакомств с женщинами без предрассудков. Любитель азартных игр и ТВ. Эссекс.
Е 65. Я - Стелла. Я хороша собой, у меня красивый муж. Хотите смотреть на нас или заняться втроем? Пол значения не имеет. У нас свой дом. Лондон - Сассекс".
- Что значит - "любитель ТВ"? Полагаю, речь не идет о вечере в кресле перед экраном.
- Я спросил Салли Лоусон. По-видимому, речь идет о трансвестизме. Для извращений есть различные коды. Она говорит, все, кому нужно, знают, о чем речь.
- Тут одни проститутки и проституты?
Хэзлтон, покачав головой, показал на следующее объявление.
"Е 66. Супружеская пара, молодая, спортивного типа, ищет партнеров по сексу. Никаких извращений, никаких профессионалов. Северный Уэльс".
- Уилберфос показала журнал Лоусон, и они решили ответить на некоторые объявления. Салли утверждает, мол, это была только шутка, но если хотите знать мое мнение, они воспринимали это наполовину всерьез. Ответили и на это. - Перевернув несколько страниц, показал объявление.
"Е 203. Вас интересует Дракула? Фильмы ужасов? Бонни и Клайд? Джентльмен с помощницей, желающие достичь иной реальности путем освобождения эмоционально-психических сил, ищут знакомства с заинтересованными в этом женщинами. Бленкшир, Роули и окрестности".
- Видите номер?
- Тот же, что на конверте из сумки Луизы.
- Вот именно. Словом, Уилберфорс ответила на объявление, но продолжать они не решились. Ответ от "У 203" был подписан "Абель" и показался им настолько забавным, что они показали его Луизе Олбрайт - та ведь вечно твердила, что хотела бы пережить какое-то приключение. Салли Лоусон знает, что Луиза написала "Абелю". Но не знает, что было дальше.
- Почему же она не сказала нам раньше? Или, точнее, почему заговорила сейчас? - Хэзлтон давно не видел Сноба таким возбужденным. - Знать такое и не сообщить нам…