- Тогда вы понимаете, что я имею в виду. Внешне она выглядела прекрасной женщиной. Но внутри… маленькая девочка.
- Как вы это представляете? - спросил Клинг, подумав о результатах вскрытия.
- Об этом говорило абсолютно все. То, как она одевалась, как разговаривала, ее вопросы, да, наконец, даже ее почерк. Все словно у маленькой девочки. Вы можете мне поверить, я никогда ничего подобного…
- А что с ее почерком?
- Ах, да. Подождите, я взгляну, где-то у меня есть. - Пройдя через комнату, она взяла с кресла сумочку. - Я самый ленивый человек в мире. Никогда не пишу адреса в записную книжку. Все бумажки складываю в нее и потом… - Она порылась в маленькой книжечке. - Ага, вот оно, - сказала, подавая Клингу белый листок. - Это она написала в тот вечер, когда мы познакомились. "Дженни Пейдж", потом номер телефона. Обратите внимание, как она пишет.
Клинг растерянно уставился в бумажку.
- Но тут написано: "Клуб "Темпо", Клаузер-стрит, 1812", - заметил он.
- Что? - нахмурилась Клер. - Точно, это та самая бумажка, с которой она в тот вечер пришла в клуб. На другой стороне она записала свое имя и телефон. Переверните ее.
Клинг перевернул листок.
- Видите эти детские каракули? Такова была Дженни Пейдж год назад.
Клинг снова перевернул листок.
- Меня гораздо больше интересует эта сторона. Вы сказали мне, что это написал ее парень. Почему вы так думаете?
- Не знаю. Это я только так думаю, что он послал ее в клуб, и все. Это мужской почерк.
- Да, - кивнул Клинг. - Я могу это оставить?
- Если хотите. - Клер помолчала. - Думаю, телефон Дженни мне больше не понадобится.
- Да, - ответил Клинг. Убрал записку в нагрудный карман. - Вы упоминали, что она вас кое о чем расспрашивала. Какие вопросы она вам задавала?
- Ну, например, спросила меня, как надо целоваться.
- Что-что?
- Да. Спросила меня, что нужно делать губами, нужно ли открывать рот и пользоваться языком. И все это спрашивала, широко раскрыв невинные глаза. Знаю, звучит это невероятно, но она была всего лишь птенцом, не догадывавшимся, насколько сильны его крылья.
- Ну, это она выяснила, - заметил Клинг.
- Как это?
- Дженни Пейдж была беременна.
- Это невозможно! - вскричала Клер и поставила бокал с коньяком на стол. - Вы шутите!
- Я говорю серьезно.
Клер надолго умолкла. Потом сказала:
- Господи, вот так сразу и… Черт возьми!
- Так вы не знаете, кто был ее парнем?
- Нет.
- Она с ним продолжала встречаться? Вы сказали, это было год назад. Я хочу сказать…
- Знаю, что вы хотите сказать. Да, парень был все тот же. Она продолжала с ним регулярно встречаться. И использовала для этого клуб.
- Он тоже ходил в клуб?
- Нет, этого не было. - Клер нетерпеливо тряхнула головой. - Думаю, что ее сестра с мужем запрещали ей с ним встречаться. И она говорила им, что идет в "Темпо". Немного потолкавшись там, на случай, если кто проверит, она уходила.
- Если я правильно понял, - сказал Клинг, - она приходила в клуб и потом шла на свидание. Так?
- Да.
- И так было каждый раз? Она всегда приходила одна, а потом встречалась с ним?
- Почти всегда. Редко когда оставалась в клубе до закрытия.
- Они встречались где-нибудь поблизости?
- Нет, не думаю. Раз мы ушли вместе и дошли аж до линии "Л".
- Когда она обычно уходила из клуба?
- Между девятью и половиной одиннадцатого.
- И она шла к линии "Л", да? И вы думаете, что там она садилась в поезд и ехала на свидание?
- Я знаю, что она отправлялась на свидания. В тот вечер, когда мы шли вместе, она сказала мне, что едет в центр к нему.
- В центр? Куда?
- Этого она не говорила.
- А как этот парень выглядел?
- Тоже не говорила.
- Никогда о нем не рассказывала?
- Только твердила, что он лучший человек на свете. Кто сегодня воспевает свою любовь? Разве что Шекспир.
- Шекспир и семнадцатилетние, - сказал Клинг. - Семнадцатилетние трубят о своей любви на целый свет.
- Вы правы, - грустно сказала Клер. - Это факт.
- Но не Дженни Пейдж. Черт, почему именно она?
- Не знаю. - Клер на минуту задумалась. - Этот душегуб, что ее убил…
- Да?
- Полиция же не думает, что это парень, с которым она встречалась, правда?
- Полиция до сих пор ничего не знает о ее интимной жизни, - сказал Клинг.
- Ах, ну… Он не мог этого сделать. Он был с нею нежен, судя по тому, что о нем рассказывала Дженни… Она говорила о нем так, словно он был очень ласков.
- Но она никогда не упоминала его имени?
- К сожалению, нет.
Клинг встал.
- Я, пожалуй, пойду. Как я понимаю, вы готовите ужин?
- Отец скоро придет домой, - пояснила Клер. - Мама умерла, и я, когда приду с занятий, наскоро что-нибудь готовлю.
- Каждый вечер? - спросил Клинг.
- Что? Я не поняла…
Он не знал, стоит ли повторять вопрос. Она не расслышала, и его легко можно было опустить или перевести разговор на другое. Но он упрямо решил спросить еще раз.
- Я спросил, и так каждый вечер?
- Что, каждый вечер?
Она явно не хотела ему помочь.
- Вы готовите каждый вечер? Или иногда бываете свободны?
- Ну, бывают и свободные вечера, - ответила Клер.
- А вы не хотели бы поужинать где-нибудь?
- То есть с вами?
- Да, именно это я имел в виду.
Клер Таунсенд долго смотрела на него в упор. Потом наконец сказала:
- Нет, не думаю. Благодарю, но, к сожалению, не могу.
- Ну… Гм… - на Клинга словно вылили ведро холодной воды. - Я… Гм… пожалуй, уже пойду. Благодарю за коньяк. Он был очень хорош.
- Да, - коротко ответила она, и он вспомнил, как они говорили о людях, которые здесь и в то же время не здесь, и теперь тоже знал, что она имела в виду, потому что и ее сейчас там уже не было. Она была где-то очень далеко, и хотел бы он знать, где. Он вдруг отчаянно захотел узнать, где она, или еще лучше, оказаться там с нею.
- До свидания, - тихо простился он.
Улыбнувшись, она закрыла за ним дверь.
Клинг вошел в телефонную будку, бросил в автомат десятицентовик и набрал номер Питера Белла.
Голос того звучал заспанно.
- Надеюсь, я тебя не разбудил? - спросил Клинг.
- Разумеется, разбудил, - ответил Белл, - но ничего страшного. Что случилось, Берт?
- Молли дома?
- Молли? Нет. Она пошла за покупками. Что случилось?
- Ну я… Она просила меня кое-что разузнать.
- И что же?
- Да ничего особенного. Сегодня пополудни я зашел в клуб "Темпо" и потом поговорил с одной девушкой, зовут ее Клер Таунсенд. Чудная девушка.
- И что ты выяснил, Берт?
- Дженни встречалась с каким-то парнем.
- С каким?
- Об этом и речь. Мисс Таунсенд этого не знает. А при тебе или Молли она никогда не упоминала его имени?
- Нет, насколько я помню.
- Это плохо. Знаешь, это бы нам для расследования очень помогло. Знай мы хотя бы имя. Что-то, за что можно было бы зацепиться.
- Нет, - сказал Белл, - сожалею, но… - Он умолк. В трубке стало тихо, как в могиле. Потом вдруг: - О, Господи!
- Что такое?
- Она кое-кого упоминала, Берт. Да, конечно, упоминала. О Господи!
- Кого? Когда?
- Как-то раз мы разговорились, она была в хорошем настроении… Берт, она назвала мне имя того парня, с которым встречалась.
- Как его зовут?
- Клиффорд! Боже мой, Берт! Его зовут Клиффорд!
ГЛАВА XI
Первого серьезного подозреваемого в грабеже и убийствах привел Роджер Хэвиленд. Им был молодой мужчина по имени Сиксто Фангец, пуэрториканец, который жил в городе уже больше двух лет. Сиксто было двадцать лет, и до недавнего времени он был членом уличного ганга "Торнадо". Теперь он в банду уже не входил, ушел на покой, или предпочел женитьбу на Анджелите. Анджелита была беременна.
Сиксто якобы вздул одну шлюху и утащил у нее из сумочки тридцать два доллара. Она была одной из известных местных проституток, с которой случалось покувыркаться не одному местному копу. Некоторые даже платили ей за такую честь.
В обычной обстановке, несмотря на обвинения девицы по адресу Сиксто Фангеца, Хэвиленд предпочел бы за небольшую сумму забыть обо всем. Было общеизвестно, что нужное слово и нужная сумма легко заставляют забыть о такой ерунде, как мордобой.
Но по стечению обстоятельств газеты как раз сосредоточили все внимание на похоронах Дженни Пейдж - похоронах, отложенных из-за обстоятельного вскрытия, проходившего как раз в то утро, когда привели Сиксто. Газеты требовали от полиции сделать что-нибудь с грабителем-насильником, и именно этим, очевидно, объяснялось рвение Хэвиленда.
Встряхнув пораженного и перепуганного Сиксто, он рявкнул на него:
- За мной! - и втолкнул его в комнату, невинно именовавшуюся "Следственное помещение". Войдя внутрь, Хэвиленд запер дверь, хладнокровно закурил сигарету. Сиксто наблюдал за ним. Хэвиленд был здоровенным лбом, у которого, по его словам, и немой бы заговорил. Однажды он вмешался в уличную драку, и ему тут же сломали руку в четырех местах. Кости с первого раза срослись неудачно, и их пришлось ломать снова, так что поправка шла долго и мучительно, и у Хэвиленда появилась уйма времени для размышлений. И он создал собственную философию.
Сиксто понятия не имел о мыслительном процессе, который привел Хэвиленда к созданию его жизненного кредо. Он только знал, что из всех полицейских в округе Хэвиленда больше всех боялись и ненавидели. С интересом глядя на него, он заметил мелкие капельки пота, поблескивавшие у того над тонкой верхней губой, причем старался не терять из вида его руки.
- Ну что, наделал дел, Сиксто? - спросил Хэвиленд.
Сиксто кивнул и что-то буркнул. Облизнул губы.
- Ну, так почему ты избил и ограбил Кармен, а? - спросил Хэвиленд. Склонился над столом и небрежно выпустил дым. Щуплый Сиксто, хрупкий, как птичка, вытер костлявые руки о колючие твидовые штаны. Кармен - это та самая проститутка, которую он вздул. Знал, что она время от времени трахается с копами, но не знал, входит ли в их число Хэвиленд. Поэтому молчал, лихорадочно пытаясь сориентироваться в ситуации.
- Ну так что? - спросил Хэвиленд милым, необычно мягким голосом. - Почему ты избил и ограбил такую милую девушку?
Сиксто продолжал молчать.
- Порезвиться захотелось, а, Сиксто?
- Я женат, - сдержанно ответил Сиксто.
- Хотел ее немного потрахать, а?
- Нет, я женат. С шлюхами не вожусь, - сказал Сиксто.
- Тогда что ты делал с Кармен?
- Она была мне кое-что должна, - ответил Сиксто. - Я только хотел забрать долг.
- Ага, так ты ссужал ее деньгами.
- Си.
- Сколько?
- Где-то сорок долларов.
- И значит, ты пришел к ней и захотел их забрать, так?
- Си. Это были мои деньги. Я их одолжил месяца три или четыре назад.
- А зачем они ей понадобились?
- Черт, она же наркоманка. Вы что, не знаете?
- Что-то я слышал, - сказал Хэвиленд, мило улыбаясь. - Ей нужна была доза, и она пришла попросить тебя о помощи, я прав, Сиксто?
- Она не приходила ко мне. Я себе сидел в баре, и она сказала, что у нее ломка, и я дал ей четыре десятки. И все. Ну и пошел за ними, а она начала мне морочить голову.
- Чем именно?
- Говорила, что дела идут плохо, клиентов в центре мало и тому подобное. А я ей сказал, что ее дела меня не волнуют, и мои четыре червонца пусть гонит назад. Я женат. Мы ждем ребенка. Не могу разбрасываться деньгами всяким шлюхам.
- Ты где-нибудь работаешь, Сиксто?
- Си. В центре, в ресторане.
- А зачем тебе эти сорок долларов так срочно?
- Я же вам сказал. Моя жена на сносях. И надо платить доктору.
- Так почему ты ударил Кармен?
- Я ей объяснил, что никакая шлюха не будет дурить мне голову. Сказал ей, пусть гонит денежки назад. А она вдруг взяла и заявила, что моя Анджелита тоже шлюха. Господи, ведь она моя жена! Моя Анджелита чиста, как Дева Мария! Ну я ей и врезал! И все.
- А потом вытряхнул ее сумочку, да?
- Я искал только свои деньги.
- И взял тридцать два бакса, да?
- Си. За ней осталось еще восемь.
Хэвиленд понимающе кивнул. Потом придвинул пепельницу. Несколькими короткими резкими движениями загасил сигарету. Взглянул на Сиксто и ангельски улыбнулся. Потом глубоко вздохнул, расправив могучие плечи.
- Ну, а теперь я хочу слышать правду, Сиксто, - мягко сказал он.
- Но это правда, - ответил Сиксто, - все так и было.
- А как насчет других девиц, которых ты ограбил?
Сиксто, не моргнув, уставился на Хэвиленда. Казалось, что он онемел. Потом с трудом выдавил из себя:
- Что?
- А как насчет остальных девиц, со всего города? Как было с ними, Сиксто?
- Как? - снова спросил Сиксто.
Хэвиленд непринужденно встал из-за стола и сделал три шага в сторону Сиксто. Все еще улыбаясь, сжал пальцы в кулак и дал Сиксто по зубам.
Сиксто вытаращил глаза и закачался. Уткнувшись в стену, непроизвольно тыльной стороной ладони вытер лицо. На пальцах остались кровавые пятна. Он заморгал и взглянул на Хэвиленда.
- Почему вы меня ударили? - спросил он.
- А как насчет остальных девиц, Сиксто? - спросил Хэвиленд, снова приближаясь к нему.
- Каких девиц, каких?! Господи Иисусе, что вам в голову пришло? Я врезал этой шлюхе, потому что…
Хэвиленд ударил его ладонью наотмашь, потом по другой щеке, потом снова наотмашь и снова тыльной стороной ладони, так что голова Сиксто подпрыгивала, как у тряпичной куклы. Сиксто попытался закрыть лицо, но Хэвиленд ударил его в живот. От боли Сиксто сложился пополам.
- Дева Мария, - завопил он, - за что…
- Заткнись! - рявкнул Хэвиленд. - Так как насчет тех ограблений, ты, свинья? А как насчет семнадцатилетней девушки, что ты убил на прошлой неделе?!
- Я никого…
Хэвиленд снова взмахнул огромным кулаком. На этот раз он ударил в глаз, и пуэрториканец рухнул на пол. Хэвиленд в бешенстве пнул его.
- Вставай, сволочь!
- Никого я…
Хэвиленд снова пнул его. Парень взвыл. Кое-как поднялся, и Хэвиленд снова врезал ему в живот и опять начал бить по лицу. Сиксто скорчился у стены и истерически всхлипывал.
- Почему ты ее убил?
Сиксто ответить не мог. Он только тряс головой и всхлипывал. Хэвиленд крепко ухватил его за лацканы пиджака и начал бить головой об стену.
- Почему, свинья пуэрториканская? Почему? Почему? Почему?
Сиксто только качал головой, потом она обвисла, и он потерял сознание.
Хэвиленд долго смотрел на него. Потом глубоко вздохнул, подошел к раковине в углу и смыл с рук кровь. Закурил, подошел к столу, сел на него и Задумался. Дерьмо какое, он уже не был уверен, что Сиксто - тот, кто им нужен. Разумеется, история с Кармен оставалась, но пришить ему остальные грабежи и убийство вряд ли удастся. Да, он вляпался в изрядное дерьмо.
Потом Хэвиленд открыл дверь и зашел в административный отдел по соседству. Мисколо поднял глаза от пишущей машинки.
- Там, рядом, какой-то пуэрториканец, - сказал Хэвиленд и затянулся сигаретой.
- Там?
Хэвиленд кивнул:
- Там. Он упал и поранился. Думаю, нужно позвать доктора, а?
В другом конце города детективы Мейер и Темпл вели допрос несколько более примитивными методами.
Мейер был рад такой возможности. По приказу лейтенанта Барнса перед этим ему пришлось допрашивать сексуальных насильников, что изрядно вывело его из себя. Не то, чтобы он не любил допросов, но безусловно не переваривал сексуальных маньяков.
На очках, которые нашли возле тела Дженни Пейдж, на дужке стояла маленькая С в кружке. Полиция связалась с несколькими торговцами очками, и один из них идентифицировал С как торговую марку фирмы "Кэндрел, инкорпорейтед". Барнс отозвал Мейера и Темпла из смрадных, разложившихся трущоб 87 участка и отправил их в Мажесту, где находилась фирма.
Кабинет Джеффри Кэндрела был на третьем этаже производственного корпуса, стены облицованы сосновыми панелями, поглощавшими шум, и был обставлен современной мебелью. Письменный стол словно висел в воздухе. Картина на стене за столом напоминала обезумевший компьютер.
Толстяк Кэндрел сидел в огромном кожаном кресле. Взглянув на разбитые темные очки на стаде, он ткнул в них толстым пальцем, словно проверяя, жива ли сдохшая змея.
- Да, - заявил он трубным голосом, резонировавшим в могучей груди. - Да, мы производим такие очки.
- Могли бы вы рассказать о них поподробнее? - спросил Мейер.
- Могу ли я рассказать о них поподробнее? - Кэндрел высокомерно усмехнулся. - Я произвожу все мыслимые виды очков, оправ уже больше четырнадцати лет. А вы спрашиваете, могу ли я вам о них что-то рассказать. Друг мой, я могу вам рассказать о них все, что пожелаете.
- Ну, нас бы интересовало…
- К сожалению, большинство людей думает, - продолжал Кэндрел, - что очень легко и просто сделать оправу для солнечных очков… или оправу для любых других очков, впрочем, тоже. Ну, господа, я должен сказать, что они весьма ошибаются. Или речь идет о халтурщиках, которым наплевать на имя своей фирмы. Но не о Кзндреле. Кэндрел думает о своем добром имени и о потребителе.
- Ну, если бы вы могли…
- Вначале мы получаем материал в листах, - Кэндрел не обращал внимания на Мейера. - Называется он "этрол", - это промышленное название нитроцеллюлозы, которое используется в оптике. И из этого материала делаются передние и боковые части очков.
- Передние части? - спросил Мейер.
- Боковые? - спросил Темпл.
- К передней части очков крепятся дужки. А боковые части вы закладываете за уши.
- Понимаю, - сказал Мейер, - но что касается этих очков…
- Выштамповав передние и боковые части, мы их обрабатываем, - закругляем острые грани, заусенцы от штамповки, фрезеруем гнезда для дужек. Потом наносники крепятся к передним частям. Потом закрепляют перемычку…
- Да, сэр, но…
- Но и это еще не все, - продолжал Кэндрел. - Чтобы наносннки лучше прилегали к передним частям, их обрабатывают на влажном барабане с пемзой. В завершение технологического цикла все детали помещают в барабан с мелкими кусочками дерева, каждый из которых по два сантиметра длиной и два миллиметра толщиной, вместе с эмульсией и нашей секретной добавкой. Кусочки дерева, скользя по деталям, Очищают и полируют их поверхность.
- Сэр, мы хотели бы…
- А потом, - сказал Кэндрел и нахмурился, вероятно, не привык, чтобы его перебивали, - передние и боковые части соединяют пайкой. Острые грани, которые еще остались на оправах, опять стачивают на пемзовых барабанах. И потом…
- Мистер Кэндрел…
- И потом оправы моют, чистят и отправляют в полировку. Все наши оправы полируют вручную, чтоб вы знали. Большинство фирм просто макают оправы в раствор, чтобы они выглядели как полированные. Но не мы. Мы их полируем вручную.