Я прошел в зал кафе, который был достаточно просторен, не слишком освещен. Справа от входа в глубь зала тянулась длинная стойка бара с высокими табуретками вдоль нее. Я сел у стойки и стал ждать внимания бармена. Ждать мне пришлось где-то около минуты. У подошедшего ко мне молодого человека с прилизанными волосами я заказал чашку кофе и два горячих бутерброда с ветчиной и сыром.
Не знаю, как Таксист обделывал иные свои дела, не слишком соответствующие Уголовному Кодексу РФ, но работа кафе была организована неплохо. Заказы исполнялись достаточно быстро, обслуживающий персонал вел себя корректно и доброжелательно. С панибратскими разговорами никто не навязывался, но и на х… никто не посылал. Вообще, мне здесь понравилось. В отделке помещения чувствовался вкус, было тепло и уютно. Однако мне надо было работать, и, покончив с кофе и бутербродами, я заказал еще раз то же самое и спросил у бармена, можно ли здесь закурить. Вопрос был довольно-таки смешным, так как посетители кафе, сидевшие за столами, вовсю дымили. Бармен ответил:
- Да, разумеется, - и поставил рядом со мной пепельницу на салфетке. Глаза его были бесцветными и равнодушными. - Что-нибудь еще будете заказывать? - спросил он.
- Нет, благодарю, пока все, - ответил я, собираясь продолжить с ним разговор на несколько другие темы. Но не успел, так как его позвали, и он быстро отбежал от меня к другим посетителям. Я опять остался предоставленным самому себе, куря и попивая кофе. Мне оставалось тихо наслаждаться общей атмосферой уюта и покоя, царившей в кафе.
"Выпить, что ли, изменить своим принципам?" - подумал я и тут же отогнал крамольные мысли. К сожалению, никто в этом заведении угощать меня не собирался.
Не знаю, Бог или Дьявол услышал мои мысли, скорее всего, все-таки последний, учитывая те события, что произошли несколько позже со мной. От одного из столиков в зале отделился молодой человек достаточно крупной комплекции с короткой стрижкой, со слегка изъеденным лицом. Я заметил его, когда входил в зал: он сидел один за бутылкой шампанского. Он уселся рядом со мной за стойку и тихим вежливым голосом, который абсолютно не вязался с его внешними данными, спросил:
- Вы, видимо, один здесь?
Я внимательно осмотрел пространство вокруг себя и, повернувшись обратно к нему, сказал:
- Вы знаете, да!..
Он уныло констатировал:
- Вот. И я тоже. Моя Клава решила сегодня остаться дома… Сука…
Я подумал, что Клава хоть и сука, но поступила весьма разумно. По крайней мере в этот вечер. Она невольно предоставила возможность общаться с подобным субъектом другим людям, среди которых, по несчастью, оказался я. Мне захотелось почему-то сразу послать этого типа подальше, но одновременно, учитывая мое расслабленное состояние, не хотелось обострять ситуацию. А она безусловно обострилась бы, стоило только поглядеть на покатые плечи и бычью шею джентльмена, с которым я имел честь беседовать. Я меркантильно заметил про себя, что, не имея под рукой ни одного из Макаровых, справиться с ним будет затруднительно. Кроме перечисленных доводов, каким-то шестым чувством я ощутил в этом человеке нечто угрожающее, несмотря на его тихий, почти интеллигентный голос и скромную манеру поведения. Мне показалось, что при определенных обстоятельствах он будет действовать крайне решительно и мало перед чем остановится. Меня несколько заинтересовало, что такой человек сидел в этот вечер здесь в одиночестве и решился заговорить именно со мной.
Я посмотрел на его профиль. Он понурил голову и равнодушно рассматривал дно своего бокала.
- Клава - это кто? Супруга?
Он медленно оторвал свой взгляд от бокала, посмотрел на меня и сказал усмехнувшись:
- Какая супруга!.. Клава - это очень общее. Я их всех называю Клавами. Последняя из них перестала ходить со мной по барам.
- Может быть, пора менять Клаву? - осторожно спросил я.
Собеседник усмехнулся, уже не отрывая взгляд от бокала.
- А ваша что - тоже не пришла?
- Да, что-то типа этого, - сказал я, затягиваясь сигаретой.
- Тоже вели себя плохо в баре? - спросил он.
- Да, только не в баре, а вообще.
- Все они такие, суки… - резюмировал молодой человек. - Хотите, я угощу вас выпивкой?
- Нет, наверное… Спасибо, - не без колебаний сказал я.
- Как, вы не хотите, чтобы я вас угостил? - молодой человек устремил на меня взгляд своих белесых глаз.
- Нет, нет, - забеспокоился я, боясь, что тот обидится. А мне почему-то не хотелось, чтобы он обижался. - Просто мы не знакомы, и мне как-то неудобно, - начал мяться я.
- Так давайте познакомимся, - тут же предложил он. - Меня зовут Юра.
- Валерий, - ответил я, пожав ему руку.
- Теперь можно и выпить, - сказал он и крикнул в сторону бармена, подняв указательный палец: - Э! Человек! Сюда, пожалуйста, коньяка, два по сто.
Бармен незамедлительно откликнулся на этот заказ, и перед нами тут же возникли два широкогорлых стакана. При таком раскладе не пить я уже не мог, тем более, что все великолепно соответствовало моим принципам: "Халява, плиз…"
- Ну, - поднял стакан Юра. - За то, чтобы наши Клавы были более послушными.
"Суки", - захотелось добавить мне.
Но я сказал:
- Аминь.
Юра залпом осушил все сто граммов коньяка, как будто он пил водку.
"Да, не эстет", - разочарованно подумал я, пригубив половину. Впрочем, коньяк был не очень качественный и сильно пах ванилином. Юра скукожился, сморщился, но закусывать ничем не стал. Как только спазм лица прошел, Юра снова поднял указательный палец в сторону "человека" и потребовал повторить, после чего наши стаканы опять были наполнены до краев.
- Ну что, за знакомство? - предложил на сей раз Юра, и от этого тоста я был не в силах отказаться. Мы оба опорожнили свои стаканы до дна.
- А ты часто здесь бываешь? - спросил я, запив ванилиновую вонь коньяка кофе.
- Бываю иногда, - ответил Юра.
- И как, нравится тебе тут?
- Здесь хорошо, тихо, никто не напрягает.
Видимо, последними словами Юра сглазил ситуацию. Когда он в очередной раз поднял указательный палец, бармен общался с каким-то человеком, по виду представителем администрации кафе. Он не спеша подошел к нам, но наливать стакан не стал, объяснив это тем, что мой собеседник еще не расплатился за коньяк и шампанское, которое осталось у него на столике. Мы оба удивленно посмотрели на бармена.
Вроде сидели мы плотно, прекращать не собирались, и счет можно было выставить перед уходом… Тем не менее я возмущаться не решился и полез в карман за деньгами. На Юре же эта ситуация сказалась совсем иначе. Видимо, он был настолько удивлен, что это вывело его из себя. Внешне это выразилось в том, что его красноватое лицо и шея вдруг стали багровыми. Он вперился взглядом в бармена, потом произнес неожиданно жестким тоном:
- Я что, каждую рюмку должен оплачивать за неделю вперед?
- Извините, но это приказ администрации кафе.
- Какой, блин, администрации? Что ты херню порешь?
В этот момент человек, с которым недавно разговаривал бармен, подошел к нам и сказал, обращаясь к Юре:
- Простите, вы здесь сидите уже второй день, пьете вперед, а вчера за вами остался еще долг.
- Чиво-о? Я не заплатил?
Видимо, эта информация прозвучала для Юры как гром среди ясного неба. Как ни странно, он проявил потрясающую сдержанность и сказал:
- Я всегда плачу по счетам.
- Вот и заплатите, пожалуйста, за то, что вы сегодня выпили, и покиньте помещение. Мы дорожим репутацией своего кафе, и нам скандалы не нужны.
- А если я не уйду? - не отрывая взгляда от администратора, произнес Юра.
- Тогда мы вызовем охрану и милицию.
- Я что-нибудь нарушил?
- Да, вы ведете себя неприлично, - ответил администратор.
Глядя на происходящее, я, бывший в тот момент под хмельком, ничего не мог понять. На моих глазах ни с того ни с сего человека выгоняли из бара. Мое удивление еще более усилилось, когда вдруг появились два рослых детины, один - в спортивном костюме, другой - в толстом мохеровом свитере, и одновременно в дверь зала вошел милиционер.
Юра оценивающе посмотрел на двух молодцов, и мне показалось, что учитывая его физический потенциал, все же мог справиться с ними обоими. Но вид вооруженного милиционера сыграл свою роль, и он решил не завязывать рукопашную. Он медленно встал и, сопровождаемый всей четверкой, не спеша направился к выходу. Зрелище было по-своему интересным. Но тут я вспомнил, ради чего я здесь нахожусь, и в голову пришла шальная мысль. Поскольку бармен находился у дальней стойки, а администратор и охрана удалились, я подумал, не воспользоваться ли мне ситуацией и не проникнуть ли незаметно в подсобку, чтобы самым банальным и кратчайшим путем попасть в кабинет Рыбака.
Я не спеша спустился со стула у стойки бара. Пройдя несколько шагов, я ощутил некую неуверенность в своей походке - видимо, коньяк начал всасываться в кровь. Я абсолютно был уверен, что никто в зале не заметил моего маневра, поскольку все или были заняты беседой, либо наблюдали за процессией удаления из зала Юры в окружении его оригинальной свиты.
Дверь в подсобное помещение была завешена тяжелыми темными портьерами. Я раздвинул их и нырнул внутрь. Портьеры бесшумно возвратились в прежнее положение за моей спиной. Мне это тогда показалось символом начала новых приключений, которые, как выяснилось впоследствии, действительно имели место и чуть не стоили мне жизни.
Освещение в подсобном помещении практически отсутствовало, свет пробивался лишь из-за щелей боковых дверей и из-за угла простиравшегося передо мной темного коридора. Я решил пойти по коридору вперед. Тихо завернув за угол, я увидел достаточно просторное помещение, которое скорее всего служило кухней кафе. Это было стандартное общепитовское кухонное помещение с большими кастрюлями и котлами, разделочными столами и газовыми плитами, с ободряющими запахами свежеприготовленной пищи. Однако, в отличие от общепитовской кухни, где, как правило, суетились толстые тетки с пышными бюстами и платочками на головах, здесь народу было немного - всего два человека. Оба являли собой мужчин средних лет в высоких поварских колпаках. Они не спеша, сосредоточенно, с суровыми замкнутыми лицами занимались разделкой мяса, лука и прочих ингредиентов.
Поскольку в мои планы не входила никакая диверсионная работа, я решил не скрываться и, вступив в освещенную кухню из темного коридора, громко сказал:
- Добрый вечер. Скажите, как мне пройти в административную часть?
Эти слова произвели на работающих мужчин какое-то странное впечатление. Сначала оба замерли, потом напряженно подняли глаза и уставились на меня. Спустя несколько секунд один из них, который, видимо, был младшим по должности, перевел вопросительный взгляд на старшего товарища. Тот, выждав еще несколько секунд, сделал вид, что ничего не произошло, и еще более сосредоточенно и замкнуто стал продолжать свою работу. Младший повар последовал его примеру.
Как это ни странно, но до моего сознания дошло, что эти люди не очень хотят со мной говорить. Единственное, что мне оставалось, это сделать обиженный вид и удалиться обратно в темный коридор. Уже несколько раздосадованный отнюдь не теплым приемом на кухне, я стал торкаться во все двери по бокам коридора. Большинство из них были закрыты, несмотря на то, что внутри горел свет. Одна же дверь была открыта, и я с надеждой открыл ее. Комната оказалась пустой, так как кроме скудной мебели в виде стола, крутящегося стула, кушетки и пары шкафов, там ничего не было. Я тупо стоял в тишине этой комнаты, оглядываясь по сторонам, как неожиданно меня заставил вздрогнуть звонок телефона, стоящего на столе. Звонок показался мне громким и требовательным. Повинуясь каким-то внутренним инстинктам, я подошел к столу и, подняв трубку, сказал:
- Да.
- Борис, - зазвучал в трубке голос, - это Карась. Мы угнали топтуна. Но я уверен, что он здесь не один. Храп пошарил по окрестностям, заметил как минимум три странных тачки, мы проверили - все джипы с банковскими номерами. X… знает, что они затеяли, но обложили нас плотно. Мы на всякий случай проверили запоры во дворе… Все в ажуре, что нам делать дальше?
Я несколько секунд соображал, что мне сказать, и не нашел ничего лучшего, как произнести:
- Хорошо.
Потом добавил:
- Будьте на стреме. - И положил трубку.
После этого я, оставаясь возле стола, пытался врубиться в то, что здесь у них происходит, но ничего понять не мог. Я еще раз оглядел комнату и вышел, закрыв за собой дверь. Через несколько шагов я заметил неприметную дверь, через которую свет не пробивался. На всякий случай я толкнул и ее. На мое удивление, она открылась с неприятным и тягучим скрипом. Передо мной открылся еще один коридор, освещенный каким-то странным, исходящим из глубины, сильно приглушенным светом. Я сделал несколько шагов по цементному полу этого коридора, который был значительно уже того, где я находился раньше, и скорее всего вел в склад. Так оно и оказалось - через несколько шагов я уткнулся в сплошную стену, выстроенную из коробок и ящиков почти до самого верха. Они-то и приглушали свет, исходящий от лампочек на потолке.
Я посмотрел в оба конца искусственно созданного картонного коридора и пошел направо. Мимо меня мелькали надписи "салями", "майонез", "зеленый горошек". Пройдя некоторое расстояние, я поймал себя на мысли, что я уже не могу различать надписи, поскольку освещенность еще более ухудшилась. Честно говоря, я сам не понимал, куда меня может привести этот коридор. Я шел, скорее повинуясь чувствам, а они говорили мне, что именно в атмосфере темного склада и может обделывать свои дела известный злодей и гангстер господин Рыбак по кличке Таксист. Может быть, подобные ощущения были навеяны американскими гангстерскими боевиками, которых я насмотрелся по молодости.
Темный склад, забитый ящиками с контрабандным спиртным в банках из-под кока-колы, "гориллы" в фетровых шляпах и длинных пальто с М-16 наперевес, готовые изрешетить любого по приказу босса, сам толстый босс, сидящий в дальней застекленной каморке за столом в белой рубашке, жилетке, со спущенным галстуком, сигарой в уголке рта, из-под жилетки торчит кольт 38-го калибра… В этот момент моих аллегорических мыслей я скорее ощутил, чем заметил, очередной поворот картонного коридора. Я достал из кармана зажигалку, включил ее и пошел дальше. На сей раз я шел мимо коробок с рыбными консервами, которые на очередном повороте сменились коробками с мускатным вином. "Ну наконец-то", - подумал я. Как в фильме… И тут до меня дошло, что я заблудился. Вся абсурдность ситуации стала явственной. Кругом была сплошная темень, я не знал, куда идти, и впору было кричать "ау" или что-нибудь в духе "господи, ну кто же так строит!". И все же я подал голос, крикнув:
- Эй, есть здесь кто-нибудь, мать вашу?
Мой голос прозвучал глухо, ответом ему была такая же глухая и несколько пугающая тишина. И тут с некоторым холодком на спине я услышал приближающиеся шаги, скорее какое-то цоканье. Я еще больше прислушался: звуки приближались. Всмотревшись в тишину, я рассмотрел недалеко от себя здоровенную толстую крысу, двигающуюся в моем направлении. В ее появлении было что-то мистически-завораживающее и в то же время гадкое - подобных тварей я не терпел с детства. Тут мои нервы сдали. Я скакнул по направлению к крысе и с размаху, скорее наугад, чем прицельно, врезал ногой по ней. Как ни странно, удар был точным и сильным. Крыса взвизгнула и отлетела от меня на приличное расстояние. Я не унимался и бросился к ней снова. Я снова сделал попытку пнуть ее ногой, но удача от меня отвернулась, и крыса устремилась к повороту коридора. Я продолжил свою охоту, и у поворота настиг это мерзкое животное. Бог, как известно, любит троицу, это правило сработало и на сей раз. После моего третьего удара крыса отлетела и, уже беззвучно ударившись о бетонную стену, упала на пол без движения.
"Вот так вот! Раздавить гадину!"- почему-то подумал я с ненавистью в отношении убиенной мной крысы. Справа от себя я увидел небольшую освещенную дверь. "Наконец-то… Логово главаря…". Я аккуратно, почти на цыпочках, подошел к двери, взялся за ручку и потянул ее на себя. Тяжелая металлическая дверь, открываясь, издала леденящие душу скрипы. Я толком не успел рассмотреть, что находилось за дверью, поскольку яркий свет слегка ослепил меня. Я прикрыл глаза ладонью. В следующий момент я услышал позади себя слабый шорох.
Обернуться я не успел - кто-то так треснул резиновой дубинкой мне по голове, что единственное, что я успел - это съежиться, втянув голову в плечи, и произнести:
- Ой, бля…
После чего густой темный туман заполонил мои глаза и погасил сознание.
Последнее возвращалось ко мне медленно и тяжело. Когда наконец я пришел в себя, первое, что я почувствовал, - это страшная головная боль. Ватной рукой я ощупал голову на затылке и обнаружил там большую шишку. Кроме того, был рассечен и кровоточил лоб - видимо, падая, я ударился обо что-то. А может, это была работа моего неизвестного недоброжелателя, который сначала ненавязчиво отключил мое сознание, а потом отвесил мне, уже лежачему, пару пинков.
Я осознал, что лежу на бетонном полу этой же ярко освещенной комнаты, которую я принял за бункер фюрера. На самом же деле это была холодильная камера, где на крюках висели мясные туши. Оглядываясь, я сильно щурился, поскольку очки слетели с меня при падении. Я собрал силы, приподнялся, подполз к стене и облокотился на нее спиной. Силы возвращались ко мне, но очень медленно.
Тут дверь открылась, и пред моим ликом предстали двое джентльменов, которых я уже видел сегодня вечером в зале кафе-бара. Один из них был одет в спортивный костюм, другой - в пышный мохеровый свитер. Заметив, что я перебазировался к стене, "спортсмен" повернулся к "свитеру" и сказал:
- А, очухался, козел злое…учий!
- Ну что, сука? - подал голос "мохер". - Штирлиц е…ный, сейчас ты узнаешь, как в тылу врага шастать!
Я слегка откашлялся, что отозвалось болью в моем затылке, и вежливо сказал:
- Джентльмены, вы не могли бы не ругаться матом?
Молодчики недоуменно уставились сначала на меня, потом - друг на друга. Первым пришел в действие "спортсмен".
- Он что, дуркует? - спросил он своего товарища.
"Мохер" оказался более сообразительным и сказал:
- Шутник попался.
После этого он направился ко мне с видом отнюдь не дружественным, что и подтвердил ударом ботинка мне прямо под дых. Мое сознание на миг померкло, но не исчезло. Я взвыл каким-то странным утробным голосом:
- Гхы-ы-ы!
Несколько секунд я не мог вдохнуть воздух. Мне помог это сделать подоспевший "спортсмен", который въехал мне ногой по почкам. Я опять завопил что есть мочи и завертелся от боли волчком. На этом ребята не остановились, они педантично, хотя и несколько лениво, выполняли свою повседневную работу, массируя меня своими ногами. В процессе этого они молчали, предоставив слово мне. Речь же моя состояла в основном из междометий типа "ох", "ах", "гы" и "ы". Впрочем, периодически я вставлял некоторые матерные слова. Когда они закончили трудиться, "мохер" сказал "спортсмену":