- Здравия желаю, - Жабов отдал честь и поздоровался с ним за руку. Майор, пожилой худосочный мужчина, вкратце доложил "высокому" начальнику о происшествии.
Германа и Фому пропустили без вопросов, а остальным браткам пришлось остаться.
- Постойте тут или посидите в тачке, - сказал босс, - нечего вам перед ментами светиться.
"Крутые кулаки" поняли это как приказ и пошли к "Мерседесам".
Герман и Фома сразу подходить к полковнику не стали, а отошли в сторону и принялись ждать.
Главарь банды Герман и его "правая рука" Фома были мужчинами зрелого возраста, высокие, рослые, немного тучные, как все бывшие спортсмены, но до сих пор подвижные и активные. Таких в народе кличут битюками и мордоворотами.
Фома в молодости был чемпионом страны по боксу, выступал на ринге и валил противников без особого труда - как пшеничные снопы. Потом от славы и побед у него "закружилась голова" и звездомания захлестнула его своей развращающей волной вседозволенности. Он стал пить (а почему не пить, когда все наливают), естественно, бросил тренироваться и покатился под откос жизни, как снежный ком с горы. Он начал драться по подворотням (а почему не дать в морду, если эта морда тебе не по нутру) и однажды сел в тюрьму за нанесение тяжких телесных повреждений.
Когда он освободился, перестройка уже полным ходом набирала обороты. Дикий капитализм поглотил Россию и утопил ее в предательстве, насилии, разврате и крови. А куда податься бедному зеку, да к тому же экс-чемпиону, который ничего не умеет делать, кроме как кулаками махать. На работу он устроиться не смог, тренером его не брали, и пошел он в банду к молодому, начинающему спортсмену-каратисту Герману Розовощекову. Тыча взял Фому на испытательный срок, предварительно проверив в деле.
Один коммерсант задолжал Герману несколько тысяч долларов и отдавать не спешил, так как у него их просто не было. Он проигрался в казино, но бандитов эти нюансы не волнуют. Коммерсант стал прятаться от братков на квартире любовницы, но его разыскали и привезли на разборки. Фоме поручили выбить из него эти деньги, и он, не долго думая, обдолбил бизнесмену кулаками печень и почки. Тот пообешал к вечеру расплатиться, продал за полцены свою машину, еще что-то и вернул долг. И до сегодняшнего дня он платит регулярно и будет платить. Этим бизнесменом был Альфред Репутатский.
Авторитет Фомы рос, и вскоре он стал "правой рукой", вернее, "правым кулаком" самого "крутого кулака" Германа Тычи. Кстати, звали Фому - Николай Фомичев.
Герман сам был атлетического телосложения, но уважал Фому за силу, злость и умение драться и знал, что тот никогда не отступает и не сдается. Сам Тыча был "упертым" и своенравным властелином, но к мнению бригадира всегда прислушивался.
Босс - Герман Розовощеков - в тюрьме никогда не сидел и не желал садиться. Он раньше работал тренером в детской юношеской спортивной школе и тренировал маленьких дзюдоистов. Когда в СССР начался бум карате, он переквалифицировался и стал обучать чайников этому виду единоборства, и естественно за деньги. Он был отличным спортсменом, но не чемпионом, а как известно, в спорте платят за достижения, а их у Германа как раз и не было. Денег от тренерской работы ему не хватало, и он встал на опасный, скользкий, но очень доходный путь.
Шторм преобразований захлестнул СССР с головой, и не всем удалось выплыть на свежий воздух из бушующей стихии. Многие потонули в ее пучине. Герману же повезло. В самом начале перестройки он накрепко занял одну из самых престижных ныне ниш и удержался в ней до сего времени.
Свое восхождение он начинал с рэкета мелких спекулянтов, кооператоров, лавочников и наперсточников. Позднее сколоченная им банда окрепла и приняла на себя нелегкий статус преступной группировки, а позднее мафиозного клана, и он поднялся на самый пик в иерархии преступного мира. Теперь снимать дань с проституток, палаточников, мелких магазинов и рынков ему стало "западло". Он обложил налогами и обеспечивал бандитскую крышу ресторанам, крупным юридическим и строительным фирмам, заводам и фабрикам, большим торговым центрам, финансовым корпорациям и, конечно, банкам. Герман со всеми находил общий язык, умело избегал конфликтов с конкурентами и никогда не ввязывался в кровавые бойни. Представители правоохранительных органов про него говорили: "Чистый мафиози". Хотя неясно, как отпетые бандиты, силой принуждающие коммерсантов платить им дань, могут быть "чистыми".
Видимо, изворотливость Германа, его общительность, знание человеческой психологии помогли ему выжить в шторме кровавых разборок и убийств. А большинство представителей первой волны преступного мира ныне покоятся на всех больших и малых кладбищах необъятной российской земли. Многие, конечно, успели сбежать за границу, но этим они не обеспечили до конца свою безопасность. Кресты и памятники российским мафиози сейчас можно увидеть на кладбищах всего мира. И ничего удивительного в этом нет, ведь у наших спецслужб самые "длинные руки" в мире и к тому же обильно окропленные кровью.
Кровавый конфликт, происшедший сегодня с пятью его бойцами, был для него шоком. Никогда еще люди Германа Тычи не гибли в деле от чьих-либо рук. Это был первый случай и, наверное, не последний.
Насупившийся, угрюмый босс стоял не шелохнувшись, как монумент, и наблюдал за полковником Жабовым. Тот выслушал доклады подчиненных, закончил расспросы свидетелей и подошел к бандитам.
- Привет, - тихо сказал он и пожал руку сначала Герману, а потом Фоме. - Ты чего без звонка, что-то случилось?
- Погибли мои люди, - произнес Герман и замолчал.
- А, вот в чем дело. Примите мои соболезнования.
- Как это случилось? - спросил Тыча.
- Картина преступления ясна, - начал Николай Степанович. - Высокий мужчина вышел на проезжую часть и расстрелял сначала водителя вон того "БМВ", - он указал рукой на машину, придавленную столбом, - а потом водителя второго автомобиля.
Герман зло посмотрел на полковника и заиграл желваками на скулах.
- По моему разумению, расстрелять водителя автомашины, несущейся на большой скорости, да еще с расстояния в тридцать метров мог только очень опытный стрелок. По утверждению свидетелей - жильцов окрестных домов, он стрелял всего три раза. Это значит, что он отменный снайпер. Веди это дело и если узнаешь что-то новое, то сообщи мне. А сейчас пойдем со мной. - Он пошел по улице и повернул в тот самый переулок, куда часом раньше свернул на джипе Алексей.
- Это тебе. И, поверь, я увеличу ставку, если ты найдешь того, кто это сделал. - Тыча вынул из кармана пачку в десять тысяч долларов и передал ее Жабову. Для Германа это были карманные деньги.
- Ты что, сослуживцы могут увидеть, - запротестовал милиционер, но быстро взял деньги и запихнул их себе за пазуху.
Глава 7
Коновалов остановил джип в квартале от госпиталя имени Бурденко. Когда все вышли, он аккуратно протер отпечатки пальцев на руле, рукоятке переключения скоростей, дверных ручках и пистолете. Даже по педалям газа и тормоза он повозил тряпкой.
- Все, к этой машине мы больше не вернемся, - сказал он, бросил пистолет в "бардачок" и, взявшись тряпкой за ручку, захлопнул дверцу. Саму тряпку он выкинул на соседней помойке. Туда же он выбросил ключи от "Навигатора" с брелком на цепочке. На этот раз он потыкал в его кнопки и включил сигнализацию.
- Может, надо было джип себе оставить? - спросил Витек. - Он стоит дороже квартиры и той суммы, что мы требуем с ее отца. - Он посмотрел на Катю и весело ей подмигнул.
- Нас с этим джипом захапают раньше, чем ты успеешь деньги получить. Документов ведь на него нет. К тому же я подозреваю, что в нем стоит передатчик, и бандиты его опять найдут. Иначе как они его первый раз обнаружили. - Алексей покачал головой. - Ведь мы попали в засаду, неумелую, спешно выстроенную, но засаду.
- Ты думаешь, они нас ждали?
- А кого же еще?
- А сейчас мы куда идем? - задала вопрос Катя.
- Мы направляемся в больницу, она за углом, - ответил Витек и взял Катю за руку. Девочка хихикнула и сказала:
- Я хочу, чтобы он тоже меня за руку взял. - Она посмотрела на Коновалова и улыбнулась ему.
- Его зовут Алексей Алексеевич, - сказал Витя. - А меня Виктор…
- Викторович, - опередила Катя.
- Вот и не угадала, Виктор Иванович.
Алексей взял руку девочки, и они втроем пошли к воротам госпиталя.
При ходьбе Катя раскачивала руки мужчин, как качели, висла на них, задирала ноги, баловалась и смеялась. Молчаливые, тихие посетители госпиталя обращали на них внимание, качали головами, но вслух не возмущались.
- Что-то ты, Леха, угрюмый? - спросил Демин.
- Да как же: опять пришлось нескольких человек убить. Давно я этим не занимался…
- Не расстраивайся, я думаю, тебе свои боевые исскуства придется вспомнить.
- К сожалению.
- А вы много человек сегодня угрохали? - спросила Катя, чтобы поддержать интересный ей разговор.
- Пять, но их людьми не назовешь, - ошпаренные, долбанутые обморозки, вот кто они.
- Здорово. Мы слышали из машины выстрелы и взрывы, но ничего не видели, - пожаловалась Катя, - жаль.
- Нечего их жалеть, - добавил Леха и тяжело вздохнул.
- А понесите меня, - вдруг ни с того ни с сего попросила Катя, - я устала.
Алексей и Витек обескураженно посмотрели на нее.
- Ну давай я попробую, - вызвался Демин, но Катя закапризничала.
- Я хочу, чтобы он меня понес, - она надула губки и потянулась к Алексею.
Коновалов наклонился и легко, как пушинку, поднял Катю.
- А-а-а, - засмеялась девочка и вдруг обхватила обеими руками шею Коновалова. Она прижалась к его богатырской груди, и ей стало хорошо и спокойно. Положив голову к нему на плечо, она улыбнулась, закрыла глаза и представила, что сидит на руках у своего любимого, дорогого и единственного отца. Альфред Репутатский ни разу в жизни не брал ее на руки - он был черств и груб с ней. Но в эти минуты Катя и не думала о нем, она даже не помнила о его существовании. Почему-то ей было очень хорошо с этим огромным, как гора, сильным, как медведь, посторонним дядькой - Алексеем Коноваловым.
Странно, но и Лехе было приятно нести Катеньку. Он вдруг вспомнил, как обнимал свою единственную, любимую и драгоценную дочку, ласкал ее, целовал в румяные щечки, смешил нелепыми звуками и как она смеялась и радовалась, сидя на его могучих руках. Его годовалая дочь Анечка и жена Татьяна погибли девять лет назад, во время крушения поезда Москва - Санкт-Петербург. С того дня Алексей стал другим - очень грустным человеком.
Горе-террористы и их заложница беспрепятственно прошли в здание госпиталя, и никто у них даже пропуска не спросил. Когда поднимались в лифте, Демин сильно занервничал. Он никак не мог дождаться встречи с дочерью. Алексей, видя, как изменилось настроение друга, тоже заволновался.
Когда Витек ворвался в палату и увидел Светлану живой, настроение его улучшилось.
- Здравствуй, моя хорошая, - он подошел к ней, обнял и крепко несколько раз поцеловал в обе щечки. Светлана дремала, но, увидев отца, приподнялась на скрипучей больничной кровати и радостно пролепетала:
- Здравствуй, папочка.
Витя положил гостинцы на столик, сел рядом.
Катя стояла перед кроватью не шелохнувшись и во все глаза смотрела на Светлану.
Дело в том, что у той от облучения выпали все волосы на голове и она как две капли воды стала похожа на своего лысого отца. Под глазами у Светланы были большие синие круги, она осунулась, похудела, и было заметно, что ей плохо.
У Катерины защемило сердце. Они были ровесницами, но рослая и спортивная Катя выглядела старше своих лет, была веселой и жизнерадостной.
- Вот познакомься, это Катя, - представил Алексей.
Катя села рядом с ней, взяла ее бледную, с синими жилками, не похожую на детскую, ладошку и нежно погладила.
- Плохо тебе? - с сочувствием спросила она, и маленькая слезинка покатилась по ее розовой щеке.
- Плохо. Наверное, я скоро умру, только ты папе не говори, а то он расстроится, - прошептала Светлана.
Девочки сидели молча, держались за руки и не знали, о чем еще говорить.
- Мне к профессору надо, узнать, как ее состояние, а ты пока присмотри за ними.
Алексей кивнул, а Витек вышел из палаты.
Белоснежная одноместная палата завораживала взгляд чистотой. В одном углу стояла кровать, на которой сидели девочки, рядом с ней тумбочка, стул и больше ничего. На подоконнике стояла вазочка с лютиками, а на тумбочке лежали гостинцы, принесенные Деминым.
- Мы тебе пирожные принесли, персики, бананы, яблоки и торт, - наконец вспомнила Катя и начала выкладывать угощения из пакетов. Увидев эти долгожданные, но редко употребляемые, по причине бедности, продукты, Света несказанно обрадовалась.
- О-о, откуда это все?
- Твой папа тебе купил, угощайся.
- Съешь и ты, - предложила Света и взяла самый большой персик.
- Спасибо, я уже пробовала, - ответила Катя и ни к чему не прикоснулась, хотя ей очень хотелось.
- А нас плохо кормят, только картофель, макароны, каши да свекольное пюре по три раза в день, - пожаловалась Света. - Я на него смотреть не могу. - Она подняла крышку на тарелке и показала Кате бесформенную красную массу.
- Грецкие орехи тоже дают, и я их ем, а вот эту… - Света скривила губки и фыркнула. - Если хочешь, попробуй, но предупреждаю, - Света пододвинулась к Кате и заговорщицки прошептала на ухо, - после нее какашки тоже будут красного цвета.
Катя съела несколько орехов, похожих на крохотные обезьяньи мозги, и запила чаем.
После трапезы девочки снова уставились друг на друга.
- Можно я поглажу тебя по голове? - попросила Катя.
- Погладь, - разрешила Света.
Катя встала и осторожно дотронулась до безволосой головы Светы.
- Не больно?
- Нет.
- А как ты болеешь? - спросила Катя.
- Я не знаю как, - вздохнув, грустно ответила Света. - Часто сознание теряю, голова кружится и воздуха не хватает. Приходится звать сестру и дышать кислородом из этой трубочки, - Света вытянула из прибора, расположенного возле изголовья кровати, толстую, с палец человека, трубку с загубником на конце и показала гостье.
- На, подыши.
- Спасибо, я ведь не больная, - ответила та.
Света тяжело вздохнула и заправила трубку на место.
- А у нас вчера в соседней палате мальчик умер. Он здесь долго лечился, и был такой же лысый, как и я. Ему должны были операцию делать в Америке, но денег не нашлось, вот он и умер. Его мама вчера целый час в коридоре рыдала, - Света вновь тяжело вздохнула. - А у меня мамы нет, она умерла от этой же болезни, и, наверное, я скоро умру. - Света наклонила голову и тихо беззвучно заплакала.
От ее слов Катя содрогнулась, по щекам у нее тоже побежали слезы, и она не сразу взяла себя в руки.
- А что же доктора?
- Они не смогли ее вылечить, - сказала Света, - и меня, наверное, не вылечат.
- Нет, не умирай, тебя спасут, обязательно спасут. Твой папа с дядей Алексеем меня в заложницы взяли для того, чтобы мой отец дал им денег на операции.
- А у него есть столько денег? - недоверчиво спросила Света.
- Есть! Найдет, обязательно найдет! - Катя вскочила с кровати, повернулась к Коновалову и выпалила: - Дядя Алексей, надо скорее ехать к моему отцу выбивать деньги, а то Света умрет!
Но тут в палату вошел маленький профессор Штендельбаум, а за ним Виктор.
- Ну-с, что у нас тут, - прошепелявил он. Он подошел к Светлане и хотел ее осмотреть, но Катя решила поведать ему свою историю.
- Деньги мы обязательно найдем, вы не сомневайтесь. Сколько надо, столько и будет. Мой папа даст. Меня и в заложницы специально для этого взяли.
Профессор перевел туманный, не в фокусе, взгляд на Катю, обдумал услышанное, улыбнулся и с иронией спросил:
- Кто же это тебя, милое дитя, взял в заложницы?
- Они, - простодушно ответила Репутатская.
Как только профессор обернулся и взглянул на волевое, с небольшим шрамом на щеке лицо Коновалова, на его короткую, под бобрик, стрижку, на толстую, мускулистую шею, на его широкие плечи и огромные, накачанные ручищи, ирония в его глазах сразу исчезла.
Друзья были готовы сквозь землю провалиться, проломить пол и лететь вниз, в преисподнюю. Им казалось, что Штендельбаум видит их насквозь - как рентген.
- Может, вы еще кого-нибудь в заложники возьмете, например какого-нибудь банкира, и найдете деньги еще на две операции, а то у нас, кроме Светочки, еще двое пациентов имеются, - прошепелявил профессор и рассмеялся. Старикан оказался с чувством юмора, и друзья заулыбались.
- Для такого дела можно меня второй раз в заложницы взять и третий, - встряла в разговор Катя. - Мне с ними хорошо.
- Ну ладно, деточка, разреши мне, пожалуйста, подойти к Светочке, - вежливо произнес профессор.
Профессор осмотрел Свету, пошептался с ней. Затем покачал головой и произнес, стараясь, чтобы его слышали только мужчины:
- Нужна срочная операция. Болезнь прогрессирует, и скоро настанет точка так называемого невозвращения. После этого дня делать оперативное вмешательсво будет бессмысленно - оно не поможет. Пройдя этот этап, больные обычно проживают всего несколько дней или недель.
- А у нас в стране такую операцию можно сделать? - спросил Алексей.
- Нет, ее никто не делал. Пересадка костного мозга от донора - это очень сложная операция. Если Светлану через три, максимум четыре дня не переправят в Вашингтон в госпиталь Дж. Вашингтона и через день не сделают операцию, то я… - профессор замолчал.
- Мы найдем деньги, найдем, - со слезами на глазах пообещал Демин. - Вы только потерпите.
- Я-то потерплю, а она, - корифей указал на Свету, - она потерпит ли?
- Доченька, милая, ты только продержись эти дни, а мы постараемся найти деньги, - Витек обнял Светлану за плечи и поцеловал в щеку.
- Я постараюсь, папа, - жалобно ответила обессиленная девочка и тихо заплакала. Она уже потеряла всякую надежду и не верила ни профессору, ни даже своему отцу.
Витек не выдержал, отвернулся к стене. Он, не издавая ни звука, размазывал ладонями слезы у себя на щеках и только повторял шепотом:
- Ты потерпи, потерпи, милая.
Алексей Коновалов с трудом сдержался, усилием воли подавил в себе прихлынувшую волну жалости. Нет, он не был черствым человеком, просто в душе он все же надеялся, что Светлана будет жить. Чутье ему подсказывало. Вдруг он вспомнил давнюю трагическую историю из своей жизни.