Во всяком случае Томас и его адвокат - они-то находили это забавным!
А Томас даже подумал: если он когда-нибудь влюбится, то хорошо бы, чтобы эта женщина походила на Джулию. Какая выдержка! И как она дурачит бедного инспектора!
Доктор Купер раскрыла свою сумочку и, вытащив оттуда помаду, вручила ее полицейскому.
- Благодарю вас. Но скажите, в котором часу вы ушли от доктора Гибсона?
Она снова слегка призадумалась. На этот очевидный вопрос у нее не было подготовленного ответа. Возможно, это ловушка. Как знать? Во сколько же полиция заявилась к Томасу?
Старая ищейка Тамплтон сразу же почуял ее замешательство. Он впился в нее взглядом. Горничная пришла немногим ранее восьми пятнадцати и ни с кем не разговаривала, кроме хозяина. Если Джулия Купер заявит, что в это время все еще была там, то полиция сможет мигом это выяснить.
- Я… я точно не помню. Во всяком случае, было очень рано. Около половины седьмого утра, наверное.
- В шесть тридцать? - В голосе инспектора сквозили одновременно сомнение и разочарование. - Кто-нибудь видел, как вы выходили из дома, и мог бы тем самым подтвердить время вашего ухода?
- Нет, я… На самом деле я должна признаться, что так как это был первый раз, когда я оказалась в доме Томаса и когда, ну вы понимаете, я немного стеснялась и вовсе не стремилась к тому, чтобы вся улица видела, как я от него выхожу.
- Понимаю, - сказал инспектор, который, несомненно, счел ее чересчур интеллигентной, либо она тщательно подготовилась к допросу, хотя бы потому, что она просто не говорила всей правды.
Во всяком случае, ему не составит труда вытащить из нее признание.
- Послушайте, думаю, что этого будет достаточно. Пол, ты не проводишь мадам… то есть доктора Купер, нужно снять отпечатки пальцев и подписать показания. Я также хотел бы, чтобы ты взял ее волос для образца.
- Не хотите ли взять адрес моего парикмахера? - съехидничала она.
- Двух волосков будет достаточно, Пол. А вам, доктор, я не советую отпускать злобные шпильки, иначе я заставлю вас пройти гинекологический осмотр.
Это была не пустая угроза, инспектор помнил о пятне на диване. Но сейчас в этом не было необходимости. Отпечатки пальцев и анализ губной помады с бокала, а также образцы волос свободно позволят установить личность того, кто провел несколько часов на диване в компании доктора.
- Только если его будете проводить не вы, инспектор.
Она смотрела на Тамплтона, широко улыбаясь, что тот принял за насмешку. Но что он мог сделать? Что ж, когда-нибудь он отплатит ей тем же! Конечно, она предоставила доктору Гибсону великолепное алиби. Но еще есть кровь в машине, результаты гинекологического осмотра пострадавшей, которые, возможно, позволят установить наличие спермы доктора, и потом показания самой жертвы нападения, наверняка обвиняющие Гибсона, - все это просто растопчет его алиби, и тогда инспектор сможет осуществить свою маленькую месть доктору Купер за ложные показания и язвительные издевки в свой адрес, пусть не напрямую, зато достаточно ощутимо. Хорошо смеется тот, кто смеется последним!
Поэтому пока ему ничего не остается, кроме как выполнять свою разыскную деятельность и вести перекрестные допросы доктора Купер до тех пор, пока не раскроется истинное положение дел. Правда, в алиби Томаса было одно слабое место, и это серьезная зацепка. Допустим, она смогла оставить отпечатки на стакане в "Гаване", затем у него дома, но это не значит, что она обязательно провела с ним всю ночь. Возможно, она ушла от него в полночь, что дало ему возможность выплеснуть звериные инстинкты на несчастную Катрин Шилд.
Томас встал, подошел к Джулии и пожал ей руку с явной признательностью. Он повернулся к инспектору:
- Вы еще надолго меня задержите?
- Ты свободен, Томас, - победоносно объявил ему Робертсон.
И адвокат был прав. Инспектор недовольно пробурчал, что это так.
Томас повернулся к Джулии:
- Встретимся на выходе из участка?
- До скорого, - ответила она, заговорщически подмигнув.
Джулия удалилась в сопровождении молодого ассистента, немного опьяневшего от аромата ее духов, который почему-то вдруг напомнил ему о врачебном приеме.
Когда они вышли, инспектор сказал Томасу:
- А вас, доктор, я попрошу не покидать город, предварительно не поставив нас в известность.
- Договорились.
Инспектор выдержал паузу и посмотрел на него с нарастающей злостью.
- Пока что вам везет, - сказал он, - как в прошлом году!
- Что вы хотите этим сказать? - запротестовал Томас, задетый этим намеком, и сделал шаг в сторону инспектора.
- Оставь, - сказал его адвокат, удержав доктора за руку. - Нам здесь больше нечего делать!
- Я знаю, что вы виновны, доктор, - настойчиво произнес инспектор. - И я вас выведу на чистую воду. Это лишь вопрос времени: мне всегда удается добиться признания!
- Да идите вы! - вспылил Томас.
- Пойдем, - уговаривал его адвокат и тянул друга к двери.
Инспектор разочарованно посмотрел в спину Гибсона, но у него еще оставалась надежда. У него есть пара запачканных кровью перчаток, которые были на Катрин в "мерседесе", и кровь на сиденье. Если тест на ДНК окажется положительным, Томасу Гибсону от него не ускользнуть!
Глава 20
Направляясь к выходу из участка по коридору, где туда-сюда сновали офицеры полиции и масса более или менее законопослушных граждан, которым по той или иной причине возвращали свободу, Томас успел перекинуться несколькими словами со своим адвокатом.
- Ну так что, - спросил он, - сколько я тебе должен?
Адвокат улыбнулся и по-дружески похлопал его по плечу:
- Угости меня выпивкой…
- Ты уверен, что хорошо себя чувствуешь? Никакого счета…
- Дай мне закончить! Ты заплатишь за мою выпивку… на Багамах!
- Ах вот как! Это меня успокаивает. А то я испугался…
- Это правда, что посещение психиатров… - Адвокат покрутил пальцем у виска, намекая на умственное недомогание. - Да нет же, я шучу! - добавил он. - Ты проведешь со мной бесплатную консультацию, когда мне больше некуда будет потратить час моей жизни!
Обменявшись шутками, мужчины снова стали серьезными.
- В самом деле, что ты думаешь? - спросил Томас.
- Я не знаю. Ты так же чист, как и твое алиби! Если им не удастся поставить под сомнение показания твоей… доктора Купер, у тебя есть шанс. Но нельзя забывать об этих следах крови в машине и на перчатках, это внушает некоторые опасения. С другой стороны, у тебя будет время подготовиться. Тест на ДНК не такая уж быстрая процедура.
- Примерно сколько?
- В общей сложности не меньше двух недель: анализ довольно кропотливый. И еще остается пострадавшая Катрин. Они будут допрашивать ее по полной программе. Если она обвинит тебя, то ты попадешь в переплет, учитывая все косвенные доказательства, которые у них есть! Как бы там ни было, нужно будет подготовить хитроумную защиту, так как то, что дело дойдет до суда, - это точно.
- Но я невиновен, Джеймс!
Друг внимательно на него посмотрел и сказал:
- Я тебе верю, Томас, но это решать не мне: решение принимает полиция и иногда судья и присяжные. И потом, эта история с препаратом, который ты принял.
- Но Джулия провела со мной ночь!
- Я надеюсь только на то, что она сказала правду и что прошлой ночью ее никто не видел.
Это рассуждение посеяло в сознании Томаса сомнение. Ведь Джулия и правда могла солгать. Но с какой стати ей так себя компрометировать, ведь она сделала заявление? К тому же на бокале обнаружили следы губной помады и, возможно, ее отпечатки…
Мэтр Робертсон взглянул на часы: его ждали в офисе. Но он-таки заметил очаровательную Джулию Купер, спускавшуюся по лестнице навстречу им.
Томас обернулся и тоже ее увидел.
- Ты мне расскажешь… - сказал адвокат, выдавив многозначительную улыбку. Потом развернулся, преодолел оставшиеся ступеньки и подозвал такси.
- Эй! Джеймс! - крикнул Томас в тот момент, когда друг уже собирался сесть в машину.
Адвокат обернулся.
- Спасибо еще раз!
- Нет проблем!
Томас с признательной теплотой во взгляде смотрел, как он плюхнулся в такси. Все-таки приятно, что есть настоящий друг, на которого можно положиться в трудную минуту!
Почувствовав аромат духов Джулии, он обернулся. Она с застывшей улыбкой на губах стояла сзади, нервно сжимая сумочку своими красивыми руками с тонкими и длинными пальцами. Алый лак на ногтях отсвечивал успокаивающими бликами.
- Даже не знаю, что тебе сказать… Ты уже завтракала?
- Вообще-то нет.
- Тогда пойдем поищем что-нибудь подходящее, - предложил он.
Несколько минут спустя они сидели за стойкой какого-то неказистого бара, где массивная пятидесятилетняя официантка, зажав в зубах сигарету, творила чудеса: склонившись к посетителям так, чтобы дым не попадал в глаза, поставила перед ними чашки с кофе, даже не спросив, что они хотят заказать.
- Это просто счастье, что ты появилась, - сказал Томас, - должен тебе признаться, я даже не помню, как мы провели… в общем, что ты была у меня прошлым вечером.
Джулия была удивлена и в то же время обижена. Она уже слышала, как мужчины хвастаются тем, что в отношении женщин придерживаются весьма патриархальной философии, так называемой философии "трех F": "Find, them, f… them, forget them". И она сознавала также, что вряд ли произвела на него накануне сильное впечатление, если судить по ее не слишком богатому опыту в этой сфере. Но не помнить даже того, что она была у него дома, это уж слишком! Ее удивление усиливало то обстоятельство, что Томас Гибсон всегда производил впечатление джентльмена. Впрочем, ей показалось, что накануне он, пожалуй, переборщил с этой ролью. Она бы предпочла, чтобы он вел себя более… необузданно.
- По правде говоря, я принял мнемониум.
- Что ты принял?
Она не договорила. Молодая женщина удивилась еще больше: теперь все ясно! И это придало ей уверенности. В конце концов, он вовсе не был подонком, как ей на секунду показалось.
На ее лбу прорезалась морщинка. Это значит, что он вообще не помнит, что произошло - или, точнее, чего не произошло - между ними накануне. Как же теперь все объяснить?
- Я узнал об этом, поскольку увидел таблетки с инструкцией по применению на кофейном столике рядом с бокалами, - продолжил Томас. - Следовательно, я принял препарат, что объясняет, почему я совершенно не помню, что происходило прошлой ночью, днем и вообще.
- Понимаю, - ответила изумленная Джулия.
Она с трудом представляла себе возможные последствия. Она рассеянно отхлебнула кофе. Томас последовал было ее примеру, но после сорта, к которому он привык дома, этот кофе на вкус был просто омерзительным. Он бросил взгляд в сторону официантки - которая была и хозяйкой заведения, - но та изобразила такую гримасу, что у него пропало желание спрашивать у нее о чем бы то ни было. На его чашке, сиявшей новизной еще во времена, когда Мэрилин Монро покоряла Америку, золотыми буквами была выведена гордая надпись: "Лучший кофе в мире!"
- Что… - прервал молчание озадаченный Томас. - Как случилось, что мы вдвоем? Это правда, что…
- Да. И нет. В общем, и да и нет.
- И да и нет?
Подошла хозяйка заведения с блокнотиком для записи заказов и встала почти вплотную с парой, которая, погрузившись в обсуждение, не заметила ее присутствия, так как та его никак не обозначила. Потягивая сигарету, хозяйка невольно слушала их разговор, спрашивая себя, когда же они "соизволят раскрыть глаза". В конце концов, она не торопилась. Утренний наплыв посетителей закончился двадцать минут назад, остались только припозднившиеся клиенты и завсегдатаи-пенсионеры, которые проводили утро в ее баре.
Джулия наконец решилась выложить все как есть:
- Это значит, что я пошла к тебе, мы выпили по стаканчику, мы… обнимались, разделись, но…
Она не решалась договорить, покраснев от смущения.
Томас не понимал. Или, может, не хотел понять: несомненно, у него уже возникло предчувствие, что предстоит услышать нечто не совсем приятное.
- Мы разделись?
- Да, и ты даже меня…
- Я тебя?
Она засмеялась, чтобы скрыть смущение: это в самом деле было нелегко объяснить!
- Нет, по правде говоря, ты не смог… ну…
Джулии в голову пришла мысль. Памятуя о том, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, существенная экономия времени в данных обстоятельствах, она взяла ложку и на глазах у Томаса медленно опустила ее, пока та не достигла угла в сорок пять градусов.
Томас понял, покраснел, и у него вырвалось крепкое словцо.
- Ну так что будете заказывать? - спросила официантка.
Томас вытаращил глаза, только сейчас заметив, что кто-то встал рядом с ними.
Допив кофе одним глотком, он протянул ей чашку со словами:
- Ничего. Только чашку черного кофе. Очень крепкого, пожалуйста.
- Я думаю, вам следует заказать яйца. - Она приготовилась записать в блокнотик.
Томас подумал, что она, возможно, все слышала, смущенно улыбнулся и ответил:
- Хорошо.
Джулия сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Она заказала тосты без масла. Преданная сторонница диеты Скарсдэйла, молодая женщина следила за количеством употребляемого жира и за совместимостью продуктов, что позволяло ей сохранять восхитительно стройную фигуру, не прибегая к голоданию, - она даже могла себе позволить два или три маленьких гастрономических праздника в месяц: нужно все-таки жить в свое удовольствие!
- Ты, должно быть, разочаровалась, - сказал Томас, когда официантка удалилась.
- У меня была, скажем, эмоциональная реакция. Я ушла.
Томас был ошеломлен: значит, его алиби ложное!
- Ты ушла? В котором часу?
- Не знаю, в девять или десять вечера.
- И ты не была со мной всю ночь?
- Прости, но нет.
- Это значит, что…
- …Твое алиби не такое уж железное.
- В первую очередь это значит, что я мог изнасиловать Катрин вчера вечером.
Официантка, доставившая кофе для Томаса, услышала его последние слова и шмякнула на стол чашку. Решительно, крайне странная парочка! Мужчина не мог показать класс своей любовнице, но зато изнасиловал какую-то Катрин! Знает она этих ньюйоркцев! Нужно как можно скорее возвращаться в родной Айдахо!
Немного смутившись, Томас и Джулия поняли, что официантка наверняка услышала сие по меньшей мере неожиданное заявление, и улыбнулись, пытаясь показать, что это шутка.
Официантка, бросив на них недоверчивый взгляд, отошла. Диагноз "странная парочка" она не отменила.
- Но то, что ты сделала, очень серьезно, - сказал Томас. - Ты скомпрометировала себя из-за меня. Для чего?
- Я представила, что… Я не знаю. Но я уверена, что ты не мог совершить такой ужасный поступок.
Томас ничего не ответил. Как бы ему самому хотелось разделить эту уверенность!
Глава 21
Увидев свое отражение в зеркале после осмотра доктора Конвей, Катрин от неожиданности попятилась. Ее обидчик был безжалостен, она действительно получила массу повреждений. Ее лицо было покрыто синяками, а нижняя губа рассечена и припухла, левая щека также повреждена. Девушка дотронулась до нее, и ее лицо исказилось от боли: настолько свежи были нанесенные раны.
Она сняла больничную пижаму, которую ее заставила надеть доктор Конвей, так как ее запачканное кровью и разорванное платье упаковали в большой пластиковый пакет, наклеили этикетку и передали в полицию для проведения экспертизы, так же как и мужские перчатки, которые были на Катрин, когда ее нашли утром в "мерседесе".
Доктор Конвей дала Катрин болеутоляющую мазь, с тем чтобы после душа она смазала анальное отверстие, так как ее сфинктерные мышцы были в разрывах. Из глаз девушки текли слезы - настолько сильной была боль.
Она поставила баночку с мазью на полочку над умывальником. Какое унижение! Ведь она не просто изнасилована, но и подверглась насилию в извращенной форме.
Только бы она не была беременна - это стало бы последней каплей, в любом случае она всегда может сделать аборт. Но вот венерические болезни: возможно, насильник заразил ее чем-нибудь? От этого нельзя застраховаться. Конечно, доктор предписала ей инъекции антибиотиоков, но будет ли этого достаточно?
Решительно, судьба ополчилась против нее! Да, над ней, впрочем как и над ее матерью, навис злой рок. Постоянное невезение - дурное наследство, - вот отчего она страдала!
И Роберт, Роберт, мужчина ее жизни, ее опора, родственная душа… Не отдалит ли его еще больше от нее это новое несчастье, хоть в этом и не было ее вины. И с какой стати захотел бы он возобновить отношения с женщиной, которая снялась в порнофильме, предприняла попытку самоубийства - и вдобавок была изнасилована и унижена? Разве может он жениться на ней теперь? Его достопочтенный отец, желающий занять место в сенате, никогда не позволит войти в их семью женщине с запятнанным прошлым, за которой тянется подобный скандал.
Напрасно Роберт будет защищать ее и протестовать, отец уничтожит его, если тот пойдет против его воли. Что он сейчас делает? Знает ли о том, что с ней произошло? И если да, то какова его реакция? И придет ли он наконец повидаться с ней?
Катрин отчаянно, мучительно думала о нем.
Словно пытаясь отвлечься, хотя бы ненадолго, девушка сознательно направила мысли на своего лечащего врача. Томас Гибсон, так назвал его директор. Она знала, что ее обнаружили в его "мерседесе" на пляже, напротив его же дома. Все это свидетельствовало против него. Но, однако, он казался настолько мягким, честным, по-отцовски заботливым.
Хотя она вспомнила, как внимательно и настойчиво он смотрел на нее при их первой встрече. Тогда она еще не отошла от снотворного, но, несмотря на это, почувствовала, что произвела на него сильное впечатление, будто это колдовской приворот, - впрочем, так на нее реагировали почти все мужчины. Катрин вовсе не кичилась этим, внимание противоположного пола скорее вызывало у нее раздражение, особенно после встречи с Робертом. Возможно, она заинтересовала доктора Гибсона как пациентка: принимая близко к сердцу все, что происходит с его больными, он просто посочувствовал ей потому, что был тронут переживаемой ею драмой, то есть разрывом с женихом и попыткой самоубийства.
Она уныло потупилась, ощущая душевную пустоту. Ей необходимо было вымыться, очиститься от всей этой грязи, ведь какая разница, кто именно очернил ее. Девушка направилась в душ. Казалось, что она могла бы часами оставаться там неподвижной, чувствуя на своем теле теплые, очищающие струйки воды.