Понимаю, что виноват перед Вами. Давно уже нужно было подать знак, просто подойти к Вам и сказать. Произнести вслух все те слова, которые должен был сказать Вам еще при первой встрече, но непонятная, не свойственная мне нерешительность так и не позволила мне сделать этого. Единственное, что я мог себе позволить, – так это издали, украдкой наблюдать за Вами. Знаю, что вел себя недостойно, но какая-то странная робость не давала мне открыто заявить о себе, о своих чувствах к Вам. Сегодня я снова увидел Вас, и что-то сломалось во мне. Я больше не в силах молчать, понимаю, что мое поведение заслуживает порицания, и в то же время молю вас о прощении. Знаю, что Вы долгое время были одиноки, так же как и я. Возможно, Вы мечтали о том же. О браке, замужестве, но не решались. Видимо, осознав, что вдруг обозначилась возможность Вас потерять, я так осмелел и написал вам. Прошу Вас, напишите мне, буду с нетерпением ожидать ответа, Вы даже не представляете, как это важно для меня. Никогда не думал, что любовь может быть такой мучительной. Поверьте, я никогда не позволю себе ни словом, ни делом оскорбить или обидеть Вас. Вам стоит только дать мне понять, что Вы не против, и я готов Вам отдать всего себя. Прошу Вас, только не отвергайте. Если я Вам безразличен, оставьте мне хотя бы надежду на то, что когда-нибудь, пусть через годы, Вы заметите меня и станете чуточку благосклоннее.
Искренне Ваш, Александр Назаренко".
Вера растерянно раз за разом перечитывала письмо и не знала, что предпринять. Александр! Саша! Неужели он все же нашел ее? Но как? Откуда узнал ее электронный адрес и почему за столько лет не прислал ни единой весточки? Что произошло? Очень немного людей знало e-mail Веры. Еще одна странность была в письме: он видел ее сегодня! Знать бы где? Весь день она была на работе, затем встретилась с Татьяной. В городе они были очень недолго, затем весь вечер провели в квартире. По всему получалось, что Саша видел ее на бульваре, когда она ожидала Таню, но, как ни странно, бульвар был пустынен, несколько прошедших мимо них мужчин были совершенно не знакомы Вере. И еще, что могут значить его слова о потере? Откуда он мог узнать, что в жизни Веры вероятны изменения? Руки сами собой легли на клавиатуру.
"Здравствуйте, Саша! Ваше письмо оказалось для меня полной неожиданностью, никогда бы не подумала, что Вы не забыли меня, а спустя столько лет разыскали в огромном городе. Разумеется, я помню все, в мельчайших подробностях. Наверное, если бы не острая обида, я…"
"Стоп! Какого черта! Почему он не писал мне раньше, если у него был адрес? Почему не подошел? Он не похож на человека, страдающего излишней скромностью!" – подумала Вера и, несмотря на поздний час, набрала знакомый номер.
– Алло, Танюша, прости, что разбудила! Это Вера.
– Да, Верунчик. Забыла что-то?
– Нет, ничего, скажи мне, Таня, ты сегодня кому-нибудь говорила о нашем разговоре?
– Не поняла, в каком смысле?
– О том, что я тебе сказала! Что я влюбилась в шефа!
– А-а-а! Да, только ты ушла, ко мне за солью заявился сосед, ну и начал: кто у тебя был, то да се, как с тобой познакомиться. Я и сказала, что раньше нужно было шевелиться, место занято! У тебя началась большая светлая любовь. Только о шефе я ему ничего не говорила. А что произошло?
– Так, ничего. А что ты сказала? Кто хотел со мной познакомиться?
– Сосед мой, Сашка. Он когда тебя первый раз у меня увидел, так и начал клинья подбивать. А я ему сказала: тебе нужно, ты и действуй, только не помню уже, то ли твой телефон дала, то ли e-mail. Прости, Вера, не помню, давно это было, как только он в этот дом переехал, лет пять назад. А что случилось?
– Ничего, Таня, успокойся. Все в порядке.
– Слушай, а что он, позвонил тебе?
– Спать ложись, сводница, – рассмеялась Вера и положила трубку.
Ранним утром Казимир сошел на перрон вокзала. Лиза с разбегу прыгнула ему на шею и, как ребенок, заболтала ногами.
– Ура, ты, наконец, дома! – кричала она мужу в ухо.
– Лизонька, ты не представляешь, как я счастлив видеть тебя!
– Пошли скорее в машину, расскажешь о своих приключениях!
– Может, до дома потерпишь?
– Нет! Хочу сейчас! – голосом капризной девчонки заявила Лиза.
– Елизавета, у меня нет сил спорить с тобой. Только машину поведу я!
– Согласна! Послушай, а что у тебя с рюкзаком? – обратила внимание на прорехи Лиза.
– Маленькая неприятность, по лесу гулял, за ветку зацепился.
– Вижу, шел, споткнулся и упал на нож, восемь раз, спиной!
Выруливая со стоянки, Казимир молчал, как, впрочем, и выехав на улицу; заговорил, когда машина вырвалась на кольцевую:
– Я тебе сказал по телефону, что нашел то, что искал. Это не совсем верно. У меня нет никаких доказательств, только догадки. Для серьезного материала это не годится. Только эмоции. Реальных фактов, подтверждающих документов нет.
– Короче, что ты раскопал? – нетерпеливо спросила Лиза.
– В общем, тот поселок и не поселок вовсе, а бывший военный городок. Их много таких разбросано по России. Когда-то там служили ракетчики, жили их семьи, рождались дети. Только теперь ничего этого нет. Представь, ты идешь по городу, а в нем ни души. Только ветер посвистывает в пустых глазницах окон. Выщербленный асфальт, сквозь него пробиваются чахлые деревца. Жилые дома превратились в унылые железобетонные коробки. Даже бродячих собак нет! Пустота!
– Как же там люди живут? – удивилась Лиза.
– Никак. В бывшем городке устроилась команда очень активных ребят. Жители почти все разъехались, а те, что остались, либо примкнули к дельцам, либо попали в настоящее рабство. Связи с миром нет никакой, вокруг на сотни километров тайга. Единственное средство передвижения – вертолет. Дорога, по которой вывозят готовую продукцию, контролируется. Выбраться оттуда почти невозможно.
– Но ты же вышел!
– Считай, что просто повезло. Угнал машину, проскочил посты, оторвался от погони, а дальше ногами, через тайгу. Мне удалось забраться на товарняк, спрятался между бревен, так только и выбрался. Сутки мерз на открытой платформе. Когда добрался до первого относительно крупного города, удалось сесть на пассажирский поезд. В Москву решил не ехать, проще оказалось добраться до Балтики. А там уж, понимаешь, прямая дорога домой.
– Ты мне чего-то недоговариваешь! Рассказывай подробно!
– Что я могу рассказать? Собственно, я ничего и не видел. По разговорам понял, что все хозяйство у них находится в шахтах. Ракеты вывезли, шахты должны были взорвать, но или по каким-то причинам не взорвали, или обрушили только горловину. Видимо, вся остальная структура сохранилась. Ракетная шахта – это ведь не просто дырка в земле, это огромное подземное сооружение, места там – для населения небольшого городка. Разместить в огромных залах и штольнях можно все, что угодно. Думаю, производство у них именно там.
– Это просто мнение или у тебя есть веские основания так думать? Сколько ты пробыл в том городке?
– Полдня. Но за это время меня уже фактически завербовали, даже повезли к шахте. Только по стечению обстоятельств мне удалось захватить машину.
– Несколько минут назад ты говорил, что угнал ее.
– Разве это существенно?
– На мой взгляд, очень! Так что рассказывай подробно.
– Когда меня везли, произошел несчастный случай. Женщина-врач, которая сопровождала меня, случайно убила водителя. Когда я нежно отвел ее руку, произошел самопроизвольный выстрел, пуля прошла через спинку сиденья, и парень успокоился навсегда. Лиза, не переживай, они все равно не слишком любили друг друга.
– Ты неисправимый циник, Локис. При чем здесь их отношения? А женщина, как я понимаю, расчувствовавшись, упала в обморок. Верно?
– Совершенно. Я вынес ее на свежий воздух, усадил под сосной, а поскольку машина стояла очень неудобно, пришлось убрать ее с дороги. Только я потерял направление и вместо того, чтобы попасть в шахту, заехал в какую-то глушь. Машина утонула, вынужден был пешком добираться домой.
– Замечательно, у меня такой неорганизованный муж! Понимаю, тебя конечно же пытались спасти! Но к сожалению, не нашли.
– Да! Вернее, нашли, но у них что-то произошло, и спасатели решили со мной больше не возиться. Погрузились в вертолет и полетели домой.
– Надо же! Даже не сказали ни слова? Все дружно улетели?
– Думаю, двоим стало плохо, видимо, укачало в вертолете. Наверное, им пришлось оказывать помощь, а оставшимся было не до меня. Сама понимаешь, я ведь для них не друг, не родственник. Представляешь! Бросили одного, в тайге. Ужас!
– Локис, ты, часом, в спецназе не служил?
– Лиза, посмотри, мы уже приехали. Набери Егора, нужно с ним переговорить. У тебя, кстати, материал готов?
Гарик добрался до нужного дома только к вечеру. Как и планировал, позвонил из таксофона днем. Услышал обрадованный голос, договорился о встрече и, чтобы занять себя, отправился в кафе. Поглядывая на молоденьких девчонок, которые, сбившись в стайку, весело щебетали о чем-то своем, думал, как выпутаться из ситуации. Оставалось только надеяться, что старый лох ничего не заподозрил и тайник остался в неприкосновенности. Когда он последний раз навещал ее? Лет пять или шесть назад. Они отлично провели время. Ее мужик даже ни о чем не догадался. Сколько же они знакомы? В тот вечер, когда они впервые переспали, ему не было еще и семнадцати. Выходит, уже тринадцать лет, почти четырнадцать. Она стала для него первой женщиной.
Гарик приходил к ней заниматься языком. В тот вечер, когда это случилось, ее мужа не было дома. Она просто совратила неопытного мальчика. А дальше пошло и поехало. Она казалась ненасытной. Однажды они сделали это в присутствии мужа, работавшего в соседней комнате. Когда Гарик поступил в университет, их встречи стали довольно редкими, но все равно его тянуло к ней. Однокурсницы и более молодые девушки никогда не приносили ему столько наслаждения, сколько умела дарить она. Когда ее муж резко пошел в гору, свидания стали совсем редкими, но забыть свою первую женщину Гарик не мог. Вот и сегодня, когда услышал ее голос в трубке, сердце екнуло. Теперь необходимо было дождаться вечера. Уж она что-нибудь придумает. Главное, чтобы тайник уцелел, тогда он доберется до тех, кто его попытался уничтожить. Отомстит.
К знакомому дому Гарик подошел уже в сумерках, несмотря на то что вторые сутки не спал, чувствовал он себя вполне сносно, очевидно, ощущение опасности подстегивало организм. Машины лоха во дворе не оказалось. Гарик нажал кнопку звонка.
– Заходи, – раздался искаженный динамиком голос.
Он быстро пересек двор и, не задерживаясь, юркнул в приоткрытую дверь.
– Как же я долго тебя не видела, дорогой! – вое – кликнула она и прильнула к Гарику по-прежнему гибким, словно у юной девушки, телом.
Если бы он не знал, сколько ей лет, принял бы ее за двадцатилетнюю.
– Чем от тебя так разит? Ты что, теперь по помойкам живешь? – спросила она, смешно подергивая тонким носиком.
– Мне бы сначала помыться и поспать, двое суток на ногах, – извиняющимся тоном сказал Гарик.
– Помыться – да, но вот поспать… Это сложно, ты не представляешь, как я изголодалась!
– Что, муж уже совсем ни на что не способен? – поинтересовался Гарик, цинично ухмыляясь.
– Да ну его… Меня он и раньше никогда не привлекал как мужчина. А теперь и подавно – сидит в своем банке, деньги пересчитывает…
– Чего же ты за него замуж пошла?
– Время пришло, с прошлым нужно было рвать, вот и выскочила за первого встречного.
– Я могу тебе сказать, что ты очень удачно выскочила, как сыр в масле катаешься. Денег небось куры не клюют.
– Брось! Он мог бы и больше зарабатывать. Только что с голоду не пухнем.
– Ну, ты так точно не пухнешь! – воскликнул Гарик, ущипнув ее за едва прикрытую легкой блузкой грудь.
– Не сейчас, успеешь еще, пошли в ванную.
– А твой когда вернется?
– Не знаю, да и какая, к черту, разница? Он на мою половину вообще не заходит. Спим-то мы все равно раздельно.
– У, как у тебя все запущено!
– Сегодня твоя очередь, дорогой. Придется постараться! У меня настоящего мужика уже давно не было.
Пока Гарик сидел в ванне, она рассказывала ему о своих проблемах. Муж не позволил Марьяне поехать на Новый год в Таиланд. Не захотел поменять ей машину. Ущемляет даже в мелочах.
– Да, ничего не скажешь, трудная у тебя жизнь. Как думаешь существовать дальше? Может, тебе к нему по-своему, по-женски подкатиться, он и размякнет, – ухмыльнулся Гарик.
– Можно подумать, ты не знаешь! Он же способен только слюни распускать! Гладит, уговаривает, а как до дела, ни то ни се! – Она зло сплюнула прямо на пол. – Не мужик, а недоразумение какое-то. То ль дело ты, наглый, сильный, без сантиментов и китайских церемоний. То, что нужно! Хватит плавать, плавники вырастут, пошли! – приказала она.
Гарик, довольно улыбаясь, пошлепал следом, оставляя мокрые следы на роскошном паркете.
Вскоре он уснул со счастливой улыбкой. Утро началось с чашки горячего кофе в постели и почти непрерывных утех. Марьяна, по-видимому, сказала правду, мужика у нее давно не было, и теперь, словно стараясь наверстать упущенное, она не выпускала Гарика из постели.
– Представь! Мой придурок вчера вечером захотел со мной о чем-то поговорить! Царапался в дверь, скулил. Ну, увижу я его, ввалю так, что забудет, как его зовут!
– А чего вчера к нему не вышла, могла уже навалять, – лениво отозвался Гарик.
– Ты смешной, я же голая была и вся в твоих лапах, ты мне с голодухи синяков наставил везде, где можно и нельзя!
– Покажи, где нельзя? – потянулся Гарик.
– Сейчас увидишь!
На следующий день Лику неожиданно вызвали в холл. Удивление ее было безмерно: приехал Николай Владимирович. Едва заметив спускающуюся по лестнице Лику, он поднялся и решительно направился к ней:
– Здравствуйте, Лика! Как вы себя чувствуете?
– Спасибо, нормально, – ответила она, не понимая, чем вызван визит по сути совершенно незнакомого мужчины.
– Я уже узнавал, сейчас у вас пока нет процедур и назначений. Не согласитесь вы со мной немного поговорить? – спросил Николай Владимирович, уверенно беря девушку под руку.
– Хорошо, но только я не понимаю, о чем?
– Я сейчас все объясню. Давайте пройдем на террасу.
Он остановился у окна, внимательно разглядывая уходящую вдаль дорожку. Вековые сосны, освещенные ярким весенним солнцем, слегка раскачивались. Николай Владимирович проводил взглядом шуструю белку, которая, перебежав от одной сосны к другой, начала стремительно карабкаться по стволу.
– Так о чем мы будем разговаривать, Николай Владимирович? – нетерпеливо спросила Лика.
– О нас. Мы будем говорить о вас с мамой и обо мне. Простите, Лика, мне трудно решиться. Я вроде тщательно все продумал, подготовился, а сейчас вдруг растерялся и совершенно не знаю, с чего начать разговор.
– Попробуйте сначала, – усмехнулась Лика. – Мама мне всегда подсказывает такое решение, когда я растеряна.
– Может, вы и правы. Лучше всего начинать с самого начала. Вы ведь знаете, что ваша мама работает у меня достаточно давно. Не могу сказать, что мы с ней хорошо знакомы или дружны. Долгое время она была для меня просто сотрудником, одним из многих. Но так случилось, что… – Николай Владимирович замялся.
– Ну и что же случилось? Вы стали любовниками? – ехидно поинтересовалась Лика.
– Нет, что вы! Совсем нет! Наоборот! – окончательно растерялся Николай Владимирович.
– Простите, а что означает ваше "наоборот", – что вы раньше были любовниками, а теперь разошлись – или что-то иное?
– Простите, Лика, я, наверное, что-то не то говорю. Дело вот в чем. Я люблю вашу маму. Мне очень непривычно говорить эти слова, тем более что она об этом еще ничего не знает. В том смысле, что я ей еще ничего не говорил.
– Почему не говорили? Решили отрепетировать на мне?
– Нет, разумеется, нет, я скажу ей это, возможно, сегодня. У меня есть проблема, она заключается в том, что я пока женат. Вчера вечером я пытался поговорить с женой по поводу развода, но, к сожалению, ничего не получилось. Она уже приняла снотворное и совершенно не воспринимала то, что я ей говорил. Я решил ей сказать это сегодня днем. Но прежде хочу переговорить с вами. Лика, вы не будете возражать, если я предложу вашей маме выйти за меня замуж?
– Даже так? Не спрашивая ее согласия? Не признаваясь в любви? То есть вы хотите просить руки моей мамы у меня? Не зная, что она вам ответит? Очень интересно! Это несколько неожиданный ход. Только я не понимаю, зачем вам мое согласие? Если вы считаете возможным сделать моей маме предложение, так делайте! Я здесь при чем?
– Дело в том, что это напрямую касается и вас, Лика. Я не хочу конфликтов. Если Вера Ивановна даст согласие, нам придется жить одной семьей. А это значит, что мы должны дружить.
– Вы все же странный человек, Николай Владимирович. Я никогда не слышала о том, чтобы согласие на брак с матерью спрашивали у дочери. Вы понимаете, что решать вам, вернее, ей, но могу сказать одно: я в жизнь мамы вмешиваться не собираюсь. С кем ей жить и как, решать будет она сама. Вы уж сами, пожалуйста, разберитесь со своими проблемами. С женами, любовницами и прочим.
– Свои вопросы я решу, мне важно ваше принципиальное согласие. Надеюсь, что я его получил. Извините, что я побеспокоил вас, Лика. Но для меня действительно важно, чтобы мы не стали врагами. До свидания, – попрощался Николай Владимирович и быстрым шагом удалился, оставив Лику в полном недоумении.
– Знаете что, ребята, а ведь материал-то убойный. Вы представляете, что раскопали? – спросил Егор, отсмотрев уже смонтированный, готовый к эфиру репортаж.
– Вполне. Только на свободе этих уродов оставлять нельзя. У тебя есть люди в прокуратуре? – уточнил Казимир, закуривая.
– Разумеется. Запускать ваш фильм будем только после того, как передадим копию властям, пусть они чешутся по поводу следствия и арестов. Но и нам нельзя упускать время. Свои деньги мы должны зарабатывать. Делаем так. Копируйте фильм, все материалы, что добыли, – ко мне на стол. Нужно сегодня же их передать. А в эфир фильм запустим, скорее всего, послезавтра. Сегодня начнем рекламную акцию. Все, отдыхайте, я поехал домой, а тебя, дружище, пусть жена из дома не выпускает, ты у нас человек горячий, почти прибалт, посиди дома, а то, не дай бог, и у нас в городе начнут происходить несчастные случаи, как там, в тайге.
Егор позвонил поздно вечером. Казимир как раз ужинал с Лизой. У них давно не было романтического ужина. Горели свечи, из изящного серебряного ведерка выглядывала бутылка шампанского, прямо на ковре стояла ваза с фруктами, поблескивали бокалы. С кухни тянуло ароматом жарящегося мяса. Лиза не могла отказать себе в удовольствии съесть сочный бифштекс. Настроение у обоих было соответствующим. Материал сдали, дело закончено, нужно немного расслабиться. Тем более что возможностей для отдыха у них почти не было. Бешеная работа, постоянная гонка, вечный недосып, порой времени не хватало даже для простой близости.