* * *
Всякий раз, когда в городе и окрестностях злился, неистовствовал ветер, капитан Бетко и его люди усиливали опеку над непутевой матерью Ириной Ветродуевой. Морока, конечно, но что поделаешь, если эта женщина - единственная приманка, на которую, как считали сыщики, может клюнуть серийный убийца. Дело несколько облегчалось тем, что Ветродуева была человеком, в общем-то, немобильным. Дворничиха, что скажешь. Ранним утром помахала во дворе метлой, вымела территорию, прибрала возле мусорных баков, и вся любовь! Любовь, правда, у Ирины Витальевны начиналась вечером, одиночество матери-кукушки по очереди скрашивали двое проверенных (и милицией, кстати, тоже) партнеров, один из которых, видимо, призван был подвигнуть Ветродуеву на рождение очередного, пятого по счету, "кукушонка".
Серийный же убийца, кажется, залег на дно, забился, как таракан, в свою щель.
Остаток зимы прошел спокойно, уже в разгаре весна - вторая половина апреля, а странного убийцу не видно и не слышно. С одной стороны, хорошо, а с другой… Так этого хмыря никогда и не словишь!
О приближении непогоды, в первую очередь, сильных, а то и шквалистых ветров капитан Бетко узнавал заблаговременно - областные синоптики исправно ставили его об этом в известность.
Вот и вчера поступило по факсу предупреждение, что ожидается ураганный юго-восточный ветер, скорость которого достигнет 30 метров в секунду. Игорь показал этот прогноз Павлу Лемешко со словами:
- Не своди глаз со своей любвеобильной красавицы. Возможно, преступник активизируется.
- Любвеобильной… - слегка передразнил шефа Лемешко. - Рыжие и веснушчатые - они такие… А что, если активизировавшийся преступник незаметно проникнет в квартиру Ветродуевой и окажется у нее в постели?
- Тогда держи свечку, - невозмутимо парировал Бетко. - И будь напоготове.
- В каком смысле? Я всегда готов - как пионер.
- Только в одном смысле, - усмехнулся Игорь. - В самом главном…
Синоптики не ошиблись, хотя с утра в их правоте можно было усомниться - благостный, полнейший штиль, и небо однородно-голубое - точь-в-точь как верхняя полоска на национальном флаге. Обманчивое это спокойствие, которое сродни настроению неуравновешенного человека - минуту назад улыбался тебе, а теперь готов задушить, уже после обеда сменилось абсолютной расторможенностью погоды. На город налетел шквалистый ветер, он сбивал с ног редких прохожих - хоть и суббота, но народ предпочитал отсиживаться дома. Небо потемнело, помрачнело, тучи, не успевая набухнуть дождевой влагой, в мгновение ока превращаются в бесформенные рваные облака.
В степи и вовсе неприютно. Стихия, словно завидев, что преград нет, что не надо расшибаться лбом о бетонную твердь домов, вовсю ярилась, бесновалась, гнула деревья, как траву, ломала их ветки, точно спички, а кое-где даже вырвала несколько тополей с корнем…
В сумерках из гаражного кооператива первого микрорайона выехала вполне приличного вида "ауди". Покинув пределы города, она устремилась к дачному поселку, где стояли не "хатынки" новых хозяев жизни, а шахтерские, собранные из бросовых бревен и дощечек дачки еще советских времен. Встречались, правда, и строения покрасивее, посовременнее.
"Ауди" достигла поселка, когда основательно стемнело. Человек, который сидел за рулем, загнал машину в соседствующий с дачным поселком перелесок. Опасаться, что под диким напором ветра на ее крышу рухнет тяжеленное дерево, не приходилось - сосенки и березки не уступают в гибкости гуттаперчевым циркачкам, они совсем молоденькие, их посадили лет пять назад.
Человек, здорово клонясь вперед, чтобы сподручнее было преодолевать напор встречного ветра, пошел вверх по дачной улице, направляясь к ее последнему, на самом пригорке, дому с мансардой, где светились два окна.
Спустя несколько минут он аккуратно, по-хозяйски притворил за собой калитку. Перед входной дверью дома несколько помедлил, потом резко выбросил вперед правую ногу. Вышибить ее, открывающуюся вовнутрь, с одного удара труда не составило.
Тех, кто находился в доме, в единственной освещенной комнате, скрежет моментально выломанной двери, которая теперь почти доставала верхней половиной пола, держась лишь на нижней петле, поверг в глубокий шок. А когда они увидели в открытом проеме плечистого, довольно рослого человека с остро заточенным (лезвие голубовато-бело сверкает на свету) плотницким топором в правой руке, то испуг в их глазах сменился ужасом. Лица застыли как маски, а ноги будто приросли к линолеуму.
- Боулинг-клуб помните? - спросил, недобро усмехаясь, непрошеный гость. - И девушку из клуба, вы ее в лес вывезли, не забыли?
Угреватый, тощий, как макаронина, юноша открыл рот, чтобы ответить, но слово из непослушных, будто чужих губ не вылезло, прозвучало лишь нечто странное, похожее на то, что издает человек, когда тужится, поднимая гирю или бревно, девушка же пронзительно взвизгнула - как если бы заметила крысу у ног.
- Теперь ваша очередь платить по счетам, - сказал мужчина. Он занес топор, но не очень-то высоко, явно метя парню не в голову, а прямо в лицо. Так, наверное, и получилось бы, потому что лезвие уже начало описывать смертную траекторию, но все смазал голос капитана Бетко:
- Опусти топор, подонок, иначе получишь пулю в затылок!
Нескольких мгновений хватило для того, чтобы парень слегка отклонился в сторону, а мужчина, опуская топор на жертву, рефлекторно полуобернулся, чтобы увидеть, кто же это у него за спиной. Это вот и спасло молодого человека - лезвие топора с треском чиркнуло его по левому плечу, но убийце уже некогда было исправлять этот огрех, он резво, злобно бросился с окровавленным топором на капитана, полноценного замаха, правда, второпях не вышло, а Игорю, стоявшему на пороге, не оставалось ничего другого, как выстрелить. Пуля попала мужчине в предплечье, правая его рука повисла как плеть, и он выронил топор.
Дабы исключить всякие "сюрпризы", Бетко хорошенько, от души стукнул мужика по голове рукояткой пистолета, и когда тот распластался на полу, сковал его запястья стальными браслетами.
Из разрубленного плеча юноши хлестала кровь. Он медленно опустился на линолеум, потом лег на правый бок, корчась от боли и извиваясь, как уж под вилами.
- Перевяжи его, а я сейчас вызову "скорую", - велел понемногу приходящей в себя девушке Игорь.
Пока она занималась раненым дружком (или братом?), Бетко связался с медиками, а потом набрал по мобилке старшего лейтенанта Лемешко.
- Снимай наблюдение за нашей красавицей. Я уже взял его.
- Кого? - не понял Павел.
- А ты подумай хорошенько, - посоветовал Бетко.
- Ветреного… убийцу? - после некоторого молчания растерянно спросил старший лейтенант.
- Да, именно его. Давай, приезжай сюда, в "Красный шахтер", с парочкой бойцов. И побыстрее. Первая улица, дом вверху на пригорке, крайний он. Два окна на первом этаже светятся. "Скорую" я уже вызвал - тут у меня двое раненых.
Пока девчонка все еще трясущимися руками перевязывала своего, как выяснилось, таки приятеля, Игорь занялся несостоявшимся (именно сегодня!) убийцей, который после пули и смачного удара по тыкве лежал все еще смирнехонько, - обмотал ему плечо кухонным, чистым, в общем-то, полотенцем.
После этого капитан бегло оглядел комнату и пришел к выводу, что она весьма уютна - обеденный стол у окна, телевизор на тумбочке, диван, не новые, но крепкие стулья, два кресла, на стенках чеканка, а сами они оббиты медового цвета вагонкой.
- Кто же здесь хозяин? - Бетко подошел к девушке, лет двадцать ей, не больше, симпатичная, и фигурка очень даже ничего. - Он? Или вы?
- Он, Коля. Вернее, его родители.
- Давайте знакомиться ближе. Я - капитан милиции Бетко.
- А меня зовут Наташей. Фамилия - Щеглова. А он - Ветрищев. Николай Ветрищев. А вы… Вы знаете этого… ну, кто ворвался к нам?
- Вопрос не ко мне. Я как раз хотел адресовать его вам.
- Я его не знаю. И Коля, наверное, тоже.
- Правду говорите? Или правду, но не до конца?
Внимательного взгляда девушка не выдержала, опустила глаза.
За воем ветра Бетко не расслышал, как подъехала милицейская машина, но увидел ее - густую темень, играючи, разрезал свет фар. Через минуту-две подкатила и карета "скорой помощи".
От увиденной картины старшему лейтенанту Лемешко захотелось присвистнуть, но он сдержал себя, устремив на Бетко взгляд, в котором ясно читался вопрос: "Как же тебе удалось это?"
- Обыщи его, пожалуйста, а то я как-то не успел, - попросил Игорь одного из прибывших вместе с Лемешко сержантов.
Никаких документов, удостоверяющих личность, у покушавшегося на убийство двух дачников не обнаружилось - бумажник с деньгами, сто с лишним гривен, ключи от квартиры и ключ зажигания (права, видимо, оставил в машине), носовой платок, желтая булавка и… белый лоскут бумаги. Бетко развернул его и прочитал несколько строк компьютерного вывода: "ВЕТЕР ДУЕТ НА ЮГ И ДУЕТ НА СЕВЕР, ДУЕТ СНОВА И СНОВА, КРУЖАСЬ, И ВОЗВРАЩАЕТСЯ ТУДА, ГДЕ ОН ЗАРОДИЛСЯ".
- Что и требовалось доказать, - удовлетворенно улыбнулся Бетко и передал записку старшему лейтенанту. - Это, между прочим, цитата из Библии. Книга Екклесиаста. Современный, как понимаю, перевод. Я-то помню - "и возвращаются ветры на круги своя…" Паша, насколько могу судить по "сопроводиловке", убийство это должно было быть последним из задуманных и осуществленных им. Ну, за комментариями далеко ходить не придется, - Игорь кивнул на лежащего на полу преступника. - Ладно… А знаешь, Паша, как зовут нашего палача? Сашей, Александром. Но фамилия у него - Дивентов. - Лемешко сделал круглые глаза, он решительно ничего не понимал. - Погоди секундочку…
Бетко подошел к медикам, которые уже позаботились о раненых:
- Как вы оцениваете их состояние? Будут жить? Отлично! Ребята, - это уже к сержантам, - везите этих двух в город. Палаты, куда их поместят, возьмете под охрану. Девушку доставьте в отделение - я с ней сегодня же побеседую. А ты, Павел, поедешь со мной. Сержант, минуточку… Впрочем, нет, выполняйте приказ… Тебе, Паша, подброшу работу. В лесочке, я покажу тебе где, стоит машина Дивентова. Отгонишь ее в город. Кажется, все. Пойдем…
Ветер, как и прежде, куражился по полной программе - выл, гудел, свистел в ушах так, что становилось ясно: разговаривать под такой аккомпанемент, все равно что кричать на ухо глухому.
Поговорить удалось только в салоне машины Бетко.
- Игорь, как тебе все-таки удалось на него выйти? На этого, как его… - спросил Лемешко, как только захлопнул за собой дверцу и поудобнее устроился на сиденьи.
- Дивентов, - сказал Бетко. - Ди-вен-тов, - на сей раз уже по слогам. - Все очень просто, Паша. А секрет в том, что я до конца отработал версию, в которой ты разочаровался. Знаешь, что я сделал? Попросил подготовить мне список всех непонятных, ну, может, иностранных фамилий, потому что меня однажды как током ударило - в городе ведь живут не только украинцы и русские, а и армяне, немцы, литовцы, ассирийцев много… А вдруг тот, кто водит нас за нос, прячется за одной из этих фамилий? Даже не прячется, а гордо носит ее… Представь, дружище, таких фамилий оказалось порядком. Я засел за словари в читалке городской библиотеки, не раз обращался за помощью к местным полиглотам. Пришлось даже консультироваться с преподавателями университета из Терриконска - лингвистами, которые на инязе. В общем, несколько человек с ненашенскими фамилиями оказались в родстве с ветром. Знакомым тебе методом исключения - бабушка с катарактой, дедушка с протезом, молодая беременная мама, карапуз-детсадовец отпадали, вычислил предполагаемого "санитара общества". На эту роль вполне мог претендовать Александр Робертович Дивентов. Вообще-то это записанная на русский манер итальянская фамилия - Ди Венто, что в переводе с языка Джованни Боккаччо и Лучано Паваротти означает "ветер". Пишется, между прочим, раздельно - Ди Венто.
- Ди Каприо, - вспомнил Лемешко.
- Вот-вот, - подтвердил Бетко. - Начал тихонечко, чтоб, не дай бог, не спугнуть, наводить справки. Копнул кое-какие архивы - Александр не кто иной, как внук итальянского майора, который в сорок втором году попал в плен на Дону, отсидел пять лет в лагере, но на родину не вернулся, потому как влюбился в нашу девушку, женился на ней да так в наших краях и осел. Тогда вот, в сороковые годы, его фамилию и переиначили. А "санитару" нашему тридцать восемь лет. Неженат. Живет один - мать и отец умерли. Образование высшее - закончил литфак пединститута, однако по специальности уже давно не работает. Он шофер-экспедитор оптовой базы. Развозит по магазинам и рынкам молоко, кефиры, йогурты, сырки, сметану. Ну, "Ауди" его я тебе уже показал. Обыщешь ее, кстати, хорошенько. Да, еще я узнал, что он большой книгочей. Умен, эрудирован. Характеристика, словом, безупречная. Хоть на доску почета оптовой базы вешай. Кстати… Когда мне сказали, что в отпуске Дивентов был в ноябре, а тогда была убита Лена Ветрова, мне показалось, что я вроде бы на правильном пути. Первый, так сказать, знак…
- А Ветродуева? - озадаченно и немножко разочарованно спросил старший лейтенант. - Он что, про нее забыл? Или решил помиловать?
- Это у него и выясним. Как и многое другое. Между прочим, ты забыл поинтересоваться парнем, которого Дивентов хотел зарубить. А вместе с ним наверняка и девицу.
- И кто он, этот парень?
- Николай Ветрищев. Его фамилия, наверное, тебе кое о чем говорит. Да, он значился у тебя в списке. Но никаких сомнений, что может стать потенциальной жертвой, не вызвал.
- Припоминаю. Парнишку этого со всех сторон характеризовали положительно. А рентгеном его насчет разных грехов и грешков никак не просветишь. Нет, Игорек, у нас в ментовке такого аппарата. Но рыльце у него, скорее всего, в пушку. Игорь, ты просто гений! - очень искренне похвалил друга Лемешко.
- Не издевайся, пожалуйста. Я просто… Ну, скажем так, молодец.
- Конечно, молодец, - готовно подтвердил старший лейтенант. - Ясное дело, ветреный убийца умен, хитер, хладнокровен, но зачем он давал нам весьма прозрачную наводку на себя? Хотя, если честно, разобраться с этой наводкой сумел только ты.
- Он, думаю, был уверен в нашей непроходимой милицейской тупости, - высказал предположение Бетко. - Хотел поиздеваться над нами, всласть поздеваться. Дескать, куда вам до меня! Силитесь разгадать сей кроссвордец? Не выйдет!
* * *
Бетко не ошибся, правильно истолковав тот смысл библейской цитаты, который, по его мнению, и придавал ей Александр Дивентов - смерть Ветрищева должна была поставить точку в предпринятой палачом акции возмездия. Почему? Да потому, что кандидатур на пополнение им собственноручно составленного списка приговоренных к казни больше не просматривалось. Мать-"кукушка" Ирина Ветродуева родилась под счастливой звездой - о ней Дивентов просто-напросто слыхом не слыхивал. Знал бы о ее существовании, о том, что она из себя представляет - не пощадил бы!
Вообще, как явствовало из показаний еще не вполне оправившегося от ранения арестованного, при формировании списка смертников он пользовался самыми разными источниками. Первотолчком послужила разоблачительная статья в "Зеленоклинском курьере" о преступлении Петра Петровича Витра и о том, как ловко он ушел от наказания.
- Понимаете, у нас с ним одинаковая фамилия. Совершенно неожиданно я подумал, что этот негодяй опозорил ее, - она ведь сама по себе чиста, как ветер, первородна, как ветер, в прадавние времена разнесший над землей семена злаков. Обладатели такой фамилии не имеют права быть подлецами. Но знаете, что самое интересное? Газета, я помню, попалась мне на глаза воскресным утром, а накануне ночью, с субботы на воскресенье, мне было видение.
Черные, как маслины, вызревшие под жарким итальянским солнцем, глаза Дивентова загорелись лихорадочным блеском, ноздри носа с приметной горбинкой хищно раздулись, он стал похож на рассерженную птицу, способную заклевать кого угодно.
- Видение или сон? - уточнил капитан Бетко.
- Не знаю. Некто в черном плаще с черным остроконечным капюшоном постучал ко мне в окно и велел: "Ты должен наказать этого мерзавца!" "Какого мерзавца?" - спросил я с холодком под сердцем. "Завтра узнаешь о нем". "А каким образом мне его наказать?" "Лишить жизни - ведь он отнял жизни у двух невинных существ". Нет, это все-таки было видение, потому что я только в воскресенье узнал о бизнесмене, который задавил двух людей и не понес за это никакого наказания.
Бетко знал, что ветреный убийца не стоял на учете в психиатрическом диспансере, но сейчас ему показалось, что у мужика определенно поехала крыша.
- Той ночью дул сильный ветер, - продолжил Александр Дивентов. - Такое было впечатление, что он решил вымести все и вся на белом свете. От его мощи, от ужасающего напора у меня даже треснуло стекло в распахнувшейся балконной двери гостиной. И я понял: мое пророческое видение, или вещий сон, называйте это как хотите, - знак свыше.
- Стало быть, в вашем смертном списке первым значился Витер. Но почему вы начали серию убийств не с него, а с безобидной Лены Ветровой? И когда, как вы узнали о ней?
- Возил молокопродукты на рынок. Там однажды увидел и Лену, и табличку над лотком - "Ветрова Е. И." Отложилось в памяти - почти моя однофамилица. Потом несколько раз примечал ее на трассе - она на моих глазах запрыгивала в кабину к "дальнобойщикам". А как-то услышал - ее хозяин бывший ржет: "Ленка-то моя совсем скурвилась! "Плечевой" заделалась! Если кто желает, могу устроить секс по дешевке!" Я и решил начать с нее.
- Не жалко было девочку, когда ломали ей позвонки?
- А вы… Когда вы приводите в порядок квартиру, разве жалко вам весь тот сор, который метете из углов? Или липкую грязь, которую соскабливаете с плиты?
- Но ведь это не сор, а люди, - Бетко очень хотелось двинуть его кулаком по скуле.
- Такие люди не должны поганить землю. Как эта ваша Лена… Или тот молоденький наркоман.
- А его как вычислили?
- Да их же видно за полверсты. Ну, привозил йогурты в магазинчик рядом с аптекой, так он часто там с друзьями отирался. Его часто по фамилии называли - эй, Витренко, эй, Витренко… Он вызывал у меня отвращение - не человек, а гнойный прыщик. Дальше все просто: выяснил, какие у него пути-маршруты…
Дни, когда на дворе бесновался, лютовал ветер, дьявольски, по словам Дивентова, будоражили его. "Мой день! Мой день!" - вертелось у него в голове, стучало в ушах, колотилось в висках. Но он умел обуздывать это состояние: обостренно осознавая свою "очистительную" миссию, находился, тем не менее, во власти трезвого, рационалистичного подхода. То есть выбирал такой "свой" день, когда все благоприятствовало осуществлению преступного замысла.
- А о женщине по фамилии Ветродуева вам что-нибудь известно? - спросил Бетко, уже зная наперед ответ.
- Нет… Но я догадываюсь, почему вы ее назвали. Тоже из этой накипи, от которой стонет земля? Жаль, - очень искренне посетовал Дивентов. - Я бы свершил над ней собственное правосудие.
- Ясное дело, - саркастически заметил следователь. - Вы ведь вообразили себя чуть не самим Господом Богом, Его карающей десницей. Но Всевышний, уверен, гораздо милосерднее вас. Вы, Дивентов, скорее слуга Вельзевула.