Хватит, настрадалась от безответной любви. Пора бы, наконец, оценить её верность и преданность. Арина рисковала жизнью, выведывала секреты у своего мужа-бандита, оказывала Андрею кое-какие услуги по мелочи. В частности, лечила детей Андрея, так как окончила Педиатрический институт. Кроме того, она наблюдала Оксану во время беременности, принимала у неё роды. Обслуживала как врач и семью Бабенко.
Да мало ли событий, больших и маленьких, связывали Арину и Андрея? Так почему же сейчас им наконец-то не стать мужем и женой? Да, покойная Франсуаза работала с Андреем по делу микробиологов, мечтавших заразить россиян болячкой почище "испанки". Но и Арина не стояла в стороне. Именно она перевела с латыни записи в тетрадях, добытых в квартире одного из учёных, и тем самым внесла ясность в цель исследований.
Свой врачебный долг Арина Скресанова исполнила с честью. Теперь ей обязаны жизнью десятки миллионов людей. И она - самая подходящая супруга для Андрея Озирского. А Андрей тупо смотрел на Арину, и не мог вымолвить ни слова. Она же медик, должна проявлять гуманизм. По крайней мере, не наседать с подобными предложениями на человека, только что проводившего в аэропорту "груз-200" - гроб молодой жены, от которой остались дети.
Чёрт с тобой, радуйся, сердцу не прикажешь. Но про себя, культурненько, чтобы я этого не видел. Андрей приехал к Арине, на улицу Типанова, с бутылкой лимонной водки. Тем вечером он хотел увидеть румяную блондинку в цветущем, под тридцать лет, возрасте. Её копией была их дочка Катерина. Андрей помнил, как они вместе производили на свет это дитя. А перед этим укрывались в Курорте, в чужом доме, спасаясь от преследований сразу двух бандитских группировок. В любой момент могли погибнуть, но уцелели. Более того, вместо двух их стало трое.
Поведи себя Арина тогда по-другому, утешь Андрея, три дня назад ставшего вдовцом, и она могла бы добиться своего. Но не сумела выждать время, вытерпеть неизвестность. Решила прояснить всё и сразу, потому что горькая правда была для неё лучше неопределённости. Разметав соломенные волосы по плечам, сузив прозрачные голубые глаза, Арина вскочила из-за стола, за которым они ужинали.
- Я знаю, что эта девчонка, Олимпиада, от тебя сына родила ещё в августе!
- Родила. От меня. Ну и что? - Андрей налил себе ещё рюмку водки и выпил.
- А то, растлитель малолетних… Ты уж чётко скажи, на ком из нас женишься!
Арина нервно ходила по комнате, ломая пальцы и еле сдерживая слёзы.
- Мы с тобой знакомы почти семь лет, у нас ребёнок. Но это - дочка, а тебе нужны наследники. Женьку своего ты не любишь - сразу видно. И потому хочешь иметь мальчика, тем более что тёща отняла Юлека. Пусть Олимпиаде шестнадцатый год, и встретились вы недавно. Но у неё неоспоримое преимущество - младенец мужского пола. Я не знаю, как ты решишь. Просто не хочу тянуть кота за хвост. Лучше определиться скорее.
Арина искоса взглянула на стенку "Дебют", заставленную висячими цветами. В соседней комнате спала Катька, и Арина решила хотя бы ради дочери сделать последний рывок.
- В конце концов, я должна устроить личную жизнь. Ведь это ты лишил меня Зураба Сакварелидзе. Мой муж погиб только по твоей милости. И теперь ты не желаешь определяться. Водишь меня, как козла за морковкой. Решай скорее, Андрей - Арина достала платочек и вытерла глаза.
- Так выходи замуж, если кто-то есть на примете!
Озирский увидел, что бутылка пуста, и тоже встал. Окинул взглядом богато накрытый стол. А потом увидел, что Арина, смертельно побледнев, упала на диван.
- Пойми, Франсуазы нет всего три дня, - тихо сказал Озирский. - Три! Как я могу прямо на месте решать столь деликатный вопрос. Не прошло ни девять дней, ни сорок! Аринка, подожди немного. Дай мне в себя прийти, а потом…
- Что-то ты больно деликатный стал!
Арина говорила глухо, отвернувшись от Озирского. Широкие, прямые её плечи сжимались под чёрной блузкой с металлическими пряжками. Она оделась так, узнав о постигшем Андрея несчастье, чем поначалу растрогала его до слёз.
- Малолетку соблазнять можно, ребёнка ей делать - ради Бога! Семью разрушать в оперативных интересах - всегда готов. А когда нужно наконец-то сделать шаг навстречу любящим тебя людям, тут - стоп! Я ведь понимаю, что и на Липке ты не хочешь жениться. Правда, она - москвичка, может тебя туда перетащить. Одна моя приятельница в ЗАГСе работает, так насмотрелась. Семнадцатилетние девчонки за древних стариков выходят. Юноши прыщавые женятся на старухах. И всё ради того, чтобы сменить прописку. Здесь, конечно, здравый смысл побоку…
- Аринка, я слишком хорошо помню, что ты для меня сделала…
Озирский хотел подойти к подруге, сесть рядом с ней, обнять и поцеловать. Но встретился с ненавидящим взглядом. Пожав плечами, он устроился в противоположном углу дивана - у торшера.
- И потому ни одного грубого слова ты от меня не услышишь. Странно, я не знал, что ты так любила Зураба Сакварелидзе. Иначе ни за что не попросил бы работать на меня и против него. Ты всегда могла отказаться. Я же не запугивал тебя, не обещал жениться. Ребёнка ты сама хотела - умоляла не предохраняться. Помнишь? УВ тебя память отличная, я знаю.
- Я не люблю, когда меня оставляют с носом! - заплакала Арина, прикрыв лицо мокрым платочком. - Я не агрессивна, не особенно тщеславна. Но не могу пережить, когда меня отталкивают. Как у Высоцкого: "Мы в очереди первыми стояли, а те, кто сзади нас, уже едят!" Вот так всю жизнь выходит у меня. Ты дразнишь, ты издеваешься надо мной, откровенно предпочитаешь более респектабельных. Брак с Франсуазой открыл для тебя огромные возможности, я понимаю. Но понимаю умом, а сердце страдает. Оно плачет, бьётся так, что вот-вот выскочит. Я не сплю ночами, бесконечно реву и думаю - а что дальше? Есть ли свет в конце туннеля? Могу я надеяться на что-то или нет?
- В смысле помощи на Катьку, безусловно, можешь. Но что касается женитьбы, я не готов сейчас ответить. - Озирский достал сигареты.
- Не кури тут, ребёнок рядом! - Арина вскочила, одёрнула длинную юбку. - Знаешь, родной так не пойдёт. Нужно выбирать. Или ты становишься Катьке нормальным отцом, или никогда больше её не увидишь. Вообще никогда! И жируй в своей Москве, пока не лопнешь…
Арина еле дотащилась до стула, рухнула на него. Затряслась, запрокинув голову. У неё отказали ноги. Андрей сразу не осознал смысла её угрозы. Он очень устал.
- Ты сейчас напомнишь, что я когда-то согласилась с цитатой, предложенной тобой: "Любовь без брака гораздо менее унизительна для женщины, чем брак без любви". А для мужиков, получается, наоборот. Для тебя унизительно любить дочку и её мать, быть добрым и нежным…
Арина поджала под стул ноги в бархатных домашних тапочках, откинула волосы со лбы.
- Ты права - на Липке я тоже не женюсь, - неожиданно сказал Андрей. - Это тебя успокоит?
Ему очень хотелось курить. Ещё больше - спать. Но у Арины оставаться было нельзя. За ночь она вырвет у него заветные слова, через которые Андрей потом переступить не сможет. Конечно, можно утешить себя тезисом о лжи во спасение. Да, сейчас Арина успокоится, повеселеет. А что потом? Андрей будет лихорадочно искать выход из пятого угла, куда сам себя загонит.
Конечно, поступить по-джентельменски он был не прочь, но нынешним вечером жизнь не кончалась. Арина же вела себя так, будто пыталась использовать самый важный и последний свой шанс.
Неподалёку отсюда, у Московского проспекта, жила вторая жена его деда - древняя немощная старушонка Муза Ипполитовна Озирская. Андрей вполне мог попроситься на ночь к ней, ибо был в стельку пьян, и боялся не осилить путь до Фонтанки.
- Прописку в Москве я получил бы по-другому, будь у меня такое желание. Я могу квартиру там купить. Что касается Липки, то она имеет двух женихов. За кого-то из них в итоге выйдет замуж. Ей, так же, как и тебе, я даю деньги на ребёнка. И ей я никогда не обещал жениться. Тебе, кстати, тоже. Я не обманывал вас обеих ни в чём. И те домыслы, что вы строили, пусть останутся на вашей совести. Я не люблю, Арина, когда на меня давят. В таких случаях я делаю всё назло. А что касается запрета встречаться с Катькой…
Озирский провёл ладонями по лицу, встал с дивана и подошёл к окну. Там, за трёхстворчатым окном, был холодный апрельский вечер. Но всё-таки чувствовалась, что пришла весна. Перед его мысленным взором как будто пронеслось несколько лет.
- Не знаю, сама ты это придумала, или позаимствовала у Сельи-Пилар де Боньер. Но раз подобный вопрос поставлен, я обязан на него ответить. Я не знаю, одобрит ли твой поступок Катерина, когда вырастет. Но она ещё мала, и за неё решаешь ты. Если я тебе так противен, что видеть меня невозможно, я исчезаю. Но деньги на дочку всё равно буду присылать. По почте ли, с нарочным - как получится. Я ухожу не для того, чтобы снять с себя ответственность за Катьку. Делаю это, только лишь повинуясь твоей воле. И в то же время не желаю тебя обманывать, обещая скорую свадьбу. Как только ты перебесишься, придёшь к выводу, что худой мир лучше доброй ссоры, или Катька заскучает - звони. Я приду тотчас же, и ни разу не припомню этот разговор. Может быть, тогда я успокоюсь. Мне не будут мерещиться мозги жены - в крови, на расколотом льду…
Андрей поморщился и махнул рукой, давай понять, что беседа на сегодня окончена. А, может, и навсегда. Это зависит уже не от него, а он Арины.
- У меня есть ещё Женька с Лёлькой. У тебя - только Катерина. Кроме того, на мне Клавдия с внуком висят. То же самое я сказал и тёще, когда она потребовала отказаться от Жюля и Мари. По счастью, я завёл много детей. Имею возможность быть великодушным. На, возьми, чуть не забыл за разговорами…
Андрей достал из внутреннего кармана куртки длинный конверт, положил на журнальный столик. Но Арина даже не взглянула в ту сторону.
- На спящую-то Катьку дашь взглянуть в последний раз?
- Нет! Нет! - Из-за спазмов, стиснувших горло, у Арины пропал голос. Она еле сипела и давилась. - Убирайся вон! Навсегда! Никогда я тебе не позволю приблизиться к дочери. И всё сделаю для того, чтобы Катька поскорее забыла своего подлеца-папашу. Она забудет - я тебе обещаю. Это легко устроить. Ты ведь не жил с нами. Совсем не жил. Спросит раз, спросит два, и плюнет. В её возрасте слишком много желания познавать новое, а не зацикливаться на старом, на прошлом. Четырёхлетняя девочка - не старуха, для которой дороже воспоминаний ничего нет. Так что уезжай спокойно…
Арина попробовала ехидно улыбнуться, но у неё получилась жалобная гримаса. У Андрея защипало в носу. А правильно ли он поступает? Одно дело, если Арина действительно возненавидела отца своей дочери, и теперь колотится от одного вида его физиономии. А если нет? Вдруг она порет чушь от отчаяния? Или решила Озирского испытать, проверить, как он поведёт себя в этой ситуации?
Но что делать, если не врать? Не давать обещаний, которые потом придётся, скрепя сердце, выполнять? Или забыть, что ещё хуже. Андрей привык ручаться за то, в чём был уверен. Здесь же он действительно может выглядеть подлецом.
- Иди.
Арина с трудом протиснулась мимо Андрея. В её "хрущёвке" была слишком тесная прихожая. Надо было предложить им с Катькой новую квартиру. Но раньше как-то не приходилось к слову. А сейчас подруга воспримет царский подарок как выкуп за собственную свободу. И, конечно, откажется от него. Но насчёт квартиры можно будет побеседовать потом, на холодную голову. Когда Арина будет рассуждать здраво, без эмоций. А сейчас она щёлкнула замком, и дверь на лестничную площадку открылась. Пихнув её ногой, Арина прислонилась спиной к косяку.
- И вот ещё что, - продолжала она, выпрямляя спину и напрягая лицо, шею, плечи. Под кожей проступили жилы. - Эти деньги я возьму, но больше не присылай. Уж если тебя нет, то пусть и не будет. Я не хочу получать переводы из пустоты. Противно очень, когда кто-то будто откупается от тебя. Как косточку собаке бросают, чтобы отстала. Не пропадём мы без твоих благодеяний. И ты совесть успокоить не сможешь…
- Деньги я буду присылать!
Озирский застегнул куртку на "молнию" и кнопки, примирительно улыбнулся и вышел на площадку. Потом обернулся через плечо.
- Они не для тебя, а для Катерины. Ей надо полноценно питаться и развиваться. И вот какой я дам тебе совет. Выпей успокоительное на ночь, и делай так каждый вечер. А когда очнёшься, звони - хоть домой, хоть в агентство. Утро вечера мудренее. Ты, может, уже завтра поймёшь, что со мной вам всегда будет лучше, чем без меня, как бы я ни устроил свою личную жизнь. Кроме того, вспомни, что три мои супруги погибли молодыми. А ты счастливо избежишь жуткой участи. Это раз. И второе. Неужели тебе не противно было бы стать женой типа, который на третий день после смерти законной половины делает предложение любовнице? Поставь себя на место Фрэнс. Пожалей её. Вообрази, каково ей наблюдать с того света за нашими препирательствами? Ведь тот, кто быстро забывает одну жену, так же забудет и другую. Не правда ли?
И, не дожидаясь, пока Арина соберётся с мыслями для достойного ответа, он попрощался.
- Пока! Я сейчас на Фонтанку. А оттуда - в Москву, на неделю. Позвонить тебе?
- Пошёл вон! - срывающимся голосом крикнула Арина. Она захлопнула дверь, но потом отворила её и высунулась в щель. - Не пока, а прощай! И не звони никогда! Забудь, что бывал здесь!
И дверь снова грохнула так, что с потолка посыпалась извёстка. Андрей пожал плечами и стал спускаться вниз.
Около джипа он перекурил, задумчиво разглядывая звёзды и полную зеленоватую луну, которая появилась из-за крыши Арининого дома. Она запуталась в голых ветках тополей. И Озирскому показалось, что диск останется таким навсегда - как фонарь над парковкой неподалёку. Он станет освещать такой знакомый и в то же время чужой двор на улице Типанова.
Андрей глубоко вдыхал запах нерастаявшего снега, мокрой земли, весеннего ветра. У него защемило в груди. Захотелось выть на эту луну. Фрэнс, Франсуаза, да как же это случилось?! Неужели ты ничего не предчувствовала, не услышала? Ты же от пуль сколько раз уворачивалась - и в Москве, и в Африке. И мина МОН-50, мощнейший механизм, не смогла прервать твою жизнь в Нагорном Карабахе! А какой-то дрянной кусок питерского балкона оказался сильнее…
Через пять минут Андрей на джипе "Чероки" выехал из тихого сумрачного дворика. Проехал по проспекту Космонавтов, мимо кинотеатра "Планета" свернул на улицу Типанова. Ещё раз оглянулся в сторону спящего пустыря, стукнул себя по лбу, чтобы не вырубиться. Потом поехал к Московскому проспекту, мечтая лишь о том, чтобы Муза Ипполитовна оказалась дома, а не заночевала у приятельницы и не угодила в больницу. О том, чтобы попасть сегодня домой, не могло быть и речи.
И вот опять, спустя неделю, Липка Бабенко полосует его своими огненными глазищами. И шепчет, но так, чтобы Озирский слышал каждое её слово.
- Ты на Арине жениться хочешь?…
- Нет, я пока вообще не собираюсь жениться.
Андрею казалось, что сейчас должен зазвонить телефон. Если уж ребёнок разоспался, то пусть хоть звонок прервёт это тягостное объяснение.
- Андрей, мне ни Микола, ни Лёха не нужны. Они ко мне клеятся, а я развлекаюсь. Хочу их довести до того, чтобы подрались из-за меня. И поглядеть, у кого из них лоб крепче. Знаешь, как мне приятно тебя любить, а их дразнить? Лёха уже грозил Миколе шею свернуть, если тот хотя бы разок ко мне суется. А Микола пообещал Чугунова пристрелить. Даже специально на толкучке пистолет купил. - Липка стрельнула глазами и прыснула в кулак. - Клёво будет, если они действительно, как на дуэли, начнут убивать друг друга!
- Скорее, один из них убьёт тебя. Так чаще бывает, - хмуро отозвался Андрей.
Он желал им всем провалиться сквозь землю, включая Липку. Чтобы больше вся эта публика не попадалась ему на глаза.
- Эта дразнилка тебе, Олимпиада, боком выйдет. Сына пожалей хотя бы…
- Ой, как страшно! - расхохоталась Липка. - Да они же телята оба. Микола медсестре, когда меня из роддома выписывали, огромную розу в упаковке принёс и шоколадку. А мне - мешок косметики. Себе во всём отказывал, а нам подарки купил. И Лёха таскает Андрейке игрушки, стульчик, ходунки "Чикко". А мне все время букеты роз дарит, каждый раз приходит с бутылкой шампанского. Я же Андрейку почти не кормлю уже. Пока ты был в Египте, они меня в роддоме наперебой к окну звали. Чугунов достал целый рюкзак детского питания. И сейчас привёз Андрейке комбинезон на пуху. Мать его варежки, шапочку и шарф за одну ночь связала. Внучком его зовёт - у неё же нет других. А ты говоришь - убьёт!
Липка смотрела на Андрея, как на неразумное дитя.
- Рад буду ошибиться, - коротко ответил Андрей.
Он плечом толкнул дверь в гостиную, где стояли его тренажёры, письменный стол, а в шкафу висели костюмы. В это время захныкал ребёнок, и Липка побежала к нему. В ушах её сверкнули серёжки с бриллиантами. Их подарил Андрей - в благодарность за сына.
Озирский быстро переоделся в деловой костюм с чёрной ленточкой на лацкане. Положение директора крупной фирмы обязывало забыть о кожаных куртках и джинсах. Липка должна принять или Лёху, или Миколу, причём как можно скорее. И обязательно вежливо объяснить отвергнутому кандидату в мужья причину своего решения.
Когда приедет Оксана, нужно попытаться совместными усилиями убедить эту дурочку не упускать жар-птицу. Другого такого случая уже не представится. Дразнить хлопцев опасно. Андрей знал это по опыту работы в органах. В случае измены мужа женщина винит соперницу. Если гуляет жена, то ей и влетит, да ещё как следует. Что бы ни случилось, отвечать приходится представительнице прекрасной половины человечества.
И Олимпиада должна перестать играть с огнём. Хоть бы ещё держала обоих на расстоянии! А то спит с ними попеременно. Первым добился расположения Микола. Лёшка растопил Липкино сердце под Новый год. А теперь и тот, и другой считают себя вправе распоряжаться её судьбой.
Завязывая перед зеркалом фасонистый узел галстука, Андрей думал, что Липка понтуется*. Прячет неуверенность под наглой маской опытной шлюхи. Вместо того чтобы принять дар судьбы и угомониться, сползает в бездну.
Андрей выбрал двухсторонние запонки в платине, осмотрел гранаты на свет. Потом стал собирать свой кейс. Сейчас он поедет не в офис агентства, а к Буссову. Попросит узнать, что со второго января по десятое апреля удалось выяснить не только об обстоятельствах гибели Наталии Логиневской, но и насчёт её самой.
Кем она была по профессии? Какой имела характер? Чем интересовалась? Как предпочитала проводить свободное время? И всё такое прочее. Только бы Димку никуда не услали по службе, а то придётся весь сегодняшний день потерять. А потом засосёт текучка, и всё меньше останется возможностей выйти на след маньяка. Почему-то не уходила из головы Логиневская. Андрей был уже почти уверен, что эти две трагедии так или иначе связаны между собой.
Послушав, как Олимпиада в соседней комнате сюсюкает с ребёнком, Андрей поморщился. Нетрудовые доходы быстро развращают неокрепшую подростковую психику. Зря и он, и Матвиенко, и Чугунов осыпают Липку с Андрейкой подарками, деньгами. У девчонки снесло крышу. Она уже не знает, чем заняться. Одевает младенца с ног до головы в фирменные тряпки, кормит его смесями из дорогих супермаркетов.