- Плохо смотрят. Надеялись, что меня больше в школу не пустят. Я сказала директрисе, что мои действия, скорее всего, признают правомерными. Та прямо оскалилась: "За то же самое другая бы по этапу пошла! А генеральским детям всё можно. Дразнить коллег дорогими туалетами, когда они месяцами не получают зарплату! Можно безнаказанно убивать учеников за просто так. Вот до чего дело дошло! Родственники Героев России отныне неподсудны!"
- А какие туалеты-то были? - удивился Андрей. - Ты же скромница у нас.
- Да на сейле* костюм-джерси купила, синего цвета, немецкий. В "Олби Дипломате", - нехотя объяснила Гета. - Специально для работы. Надо было брать, пока он уценённый.
- Ничего не понимаю! - Чугунов покрутил пальцем у виска. - Конечно, было бы желание, а повод всегда найдётся. Генриетта, знаешь, что подруга твоя - дерьмо?
- Не каждому дано побороть робость и малодушие. - Гета засунула в рот ещё одну корюшку. - Я тоже избегаю называться на конфликты, сдерживаюсь изо всех сил. И что? Завтра семейство Фёдоровых с жалобой явится. Ко всем другим моим проблемам…
- Я, конечно, поступил плохо, - признался Андрей. - Но до конца учебного года уже мало времени остаётся. А осенью ты в школу уже не вернёшься. Подумала над моим предложением?
- Насчёт агентства? - поняла Гета. - Я пока не готова ответить.
- Думай скорее. Я должен составлять штатное расписание, - поторопил Озирский. - Что-то опаздывает наша Надежда…
- Может, догадались? - забеспокоился Лёша. - Или Оксану раскололи?
- Оксану не расколешь, - заверил Озирский. - Она теперь вообще неуязвима. Совсем одна осталась, и смерти не боится.
- Подождём ещё, - предложила Гета.
- Андрей, а почему ты в окно школы полез? - поинтересовался Чугунов. - В дверь войти не мог?
- А там охранники у дверей стоят, никого не пускают, - усмехнулся Озирский. - Не драться же с ними. А мне нужно было срочно, не по телефону, сообщить Гете о сегодняшнем мероприятии. Не знал только, что у них контрольная. Откуда мне? Ну, и поднялся по водостоку. А этот отличник уже всё решил, глазел в окно. И увидел меня. Дальнейший диалог тебе известен…
- Генриетта, а что ты детям сказала? Как объяснила? - рассмеялся Алексей.
- Сказала так: "Вот, ребята, никогда не ведите себя так, как этот дяденька. Ему уже сорок лет…"
- Мне ещё и тридцати девяти нет, - обиделся Андрей.
- Прости. Ну, под сорок, какая разница? - поправилась Генриетта. - Он, говорю, уже дедушка, а правилам приличия так и не научился. Андрей, дети же не знают, кто ты такой. Они просто начнут тебе подражать. Например, пытаться лазать по водосточным трубам. Им только дай увидеть нечто необычное - и начнётся! Поэтому я сразу решила сказать, что никакой романтики и "крутости" здесь нет. Прости, если чем-то тебя обидела.
- Бог простит, - буркнул Озирский.
- Интересно, а что за болезнь у хозяйских детей? - тихо спросила девушка.
- Вячеслав Лупанов за год до их рождения в Чернобыльской зоне работал, - пояснил Андрей. - Они тогда со Светланой только поженились. Решили на машину заработать. Кстати, и Света туда ездила. Они верили официальным заявлениям, что там безопасно.
- Я до сих пор думала, что человек с двумя головами - это фантастика, - призналась Гета. - Но ужас стал явью…
- Из через кесарево извлекли, - шёпотом сказал Озирский. - Предложили отказаться, Светлана не согласилась. Теперь вот пытается бодриться…
Гета щёлкнула колёсиком транзистора. В комнате зазвучал голос известной эстрадной певицы.
Как жаль, что я уже не та,
Уже спокойно сплю ночами.
Осталась за спиной черта,
За ней мы раньше так скучали…
Но канула любовь в лета…
- Оксана всё время эту песню гоняет, - сказал Озирский, ни к кому не обращаясь. - Изводит себя в конец, и не может перестать.
- О муже вспоминает? - догадалась Гета. - Она разве не знает, что он погиб? Ты не говорил разве?
- Не говорил. Боюсь выбить её из колеи. Когда операция закончится, сообщу. Надеюсь, что ребёнка теперь Оксане вернут.
- Она ждёт вестей в ночном клубе, - сказал Чугунов и назвал адрес. - Там ты и сообщишь?
- Смотря по обстоятельствам. Может, и там, - Андрей то и дело смотрел на часы.
Но ночами часто предо мной твой образ
Мне напоминает о тебе, любимый,
Мой родной, как часто слышу я твой голос,
Он зовёт меня в тот день неповторимый.
Я бегу к тебе, я так стараюсь,
Падаю во сне и просыпаюсь…
- Не могу слушать Таню Буланову без слёз, - Генриетта промокнула глаза платочком. - Теперь Оксане только и остаётся, что видеть мужа во сне. Он умер десятого мая? Здесь, в Москве?
- Да, в Москве, - кивнул Андрей. - А под бомбёжку попал в Чечне. Как раз в тот день, когда Оксана узнала имя Надежды Беловой и ещё много интересного. Говорила, что всё время вспоминала про Руслана Элдаровича. Чувствовала, что с ним случилось несчастье. И, действительно, он неожиданно уехал из Турции. В Чечне попал под бомбёжку в одном из горных сёл. Кто-то донёс о нём федеральному командованию. Много народу погибло, включая мирных жителей. И Падчах был ранен. Ему ампутировали обе ноги. Одну - до колена, вторую - под пах. А левой руки у него и раньше не было. Я об этом узнал от его сына Мохаммада. Он рассказал это после того, как сообщил о кончине своего отца. Тело Падчаха, несмотря на боевые действия, было доставлено в Чечню и захоронено на родовом кладбище. Мохаммад отдал должное врачам, которые пытались спасти его отца. Но Падчах не хотел жить калекой…
- Интересно, - вдруг задумалась Гета. - Десятого мая умер Эфендиев. И тогда же его брату сделали операцию. Правильно?
- Правильно, - пожал плечами Озирский. - Падчах - кузен адвоката Хенталова. Они нашли друг друга совсем недавно. И внешне - одно лицо. Я их свёл, между прочим. Но пообщаться братьям не удалось. Энвер тогда был очень плох. Даже важные события в жизни братьев произошли в один день и год. В пятницу, что очень важно для мусульман. Только одно событие радостное, а другое - печальное.
- Андрей, а папе нельзя сделать такую операцию? - с надеждой спросила Генриетта. - Я уже не могу без наших с ним бесед, без его советов, без психологической поддержки. Только бы мозг заработал, и больше ничего не надо…
- Откуда я знаю? Не моя епархия. С врачами говорить нужно.
Озирский смотрел на дорогу за забором. По ней ходили разные люди, но Беловой там не было.
- Неужели Надежда сегодня не приедет? Бывает, конечно, всякое. И Оксану могли ввести в заблуждение.
- А операция Хенталова не была связана с пересадкой органов или тканей? - неожиданно спросила Генриетта.
- Ничего не знаю про пересадку, - машинально ответил Озирский. - От кого пересаживать-то? Нет, надо хозяев спросить, всегда ли Надежда предупреждала о неявке. Сотового телефона у них нет, сообщить о нас они не могли. Да и ребята всё время следят…
- Нет, Андрей, в этом что-то есть! - вдруг вскинулся Чугунов. - Ты говоришь, что братья очень похожи. Может, в Москве, в один день, они оказались недаром? Почему-то операцию адвокату делали ночью, когда скончался Падчах. Я знаю, так бывает. У меня друг есть, Сашка Митюрников. Мы вместе в школе учились. Его отцу пересадка сердца требовалась, а доноров не находили. Папа уже совсем отдавал концы. Но тут на мотоцикле "Ямаха" разбился брат Митюрникова, Ростислав. Как только он скончался в больнице, извлекли сердце, и дали отцу наркоз. Прошло пять лет. Папа живёт, ни на что не жалуется. Может, от одного брата другому пересадили какие-то ткани? Ведь они буквально двойники на вид! А, шеф?
Озирский несколько секунд непонимающе смотрел на Чугунова. Потом вдруг ахнул, сжал кулаки на столе, закусил губу. Когда через минуту поднял глаза, Чугунов с Гетой его не узнали. Просветлённый и в то же время постаревший, Андрей будто за это кратное время прожил много лет.
- Может! Очень может быть… Как я не догадался? Просто потому, наверное, что не способен на такой подвиг. Мохаммад был в гневе. Ведь ему говорили, что жизни отца ничего не угрожает. А он неожиданно скончался. Значит, и не угрожало ничего! Падчах мог бы жить, но сознательно отказался от этого во имя здоровья брата. Не знаю, как Падчаху удалось это сделать. Ведь человека нельзя умертвить, даже по его просьбе. Наверное, хорошо заплатили. Прошу вас - молчите об этом. Ничего ведь не доказано…
- Конечно! - одновременно ответили Чугунов с Гетой.
В этот момент послышалось дребезжание стекла. Озирский увидел физиономию Божка, который делал условные знаки. Значит, Надежда прибыла, и надо её встретить. Лупановы должны были выйти к ней под контролем Божка и Щипача. И, как ни в чём не бывало, проводить на веранду. Присутствие чужих детей на участке Лупановых вряд ли могло встревожить учительницу. Ведь к Элле и Белле часто забегали гости из соседних домиков.
- Так, внимание! - Андрей тут же стал собранным, хладнокровным. - Все надеваем маски. Гета и Лёха просто создают фон, стоя по углам. Основное я беру на себя. Не думаю, что мне понадобится помощь. Вопросы есть? Быстро!
Андрей увидел, что вопросов нет, и мгновенно натянул "рубоповку". Остальные двое сделали то же самое и застыли в двух углах комнаты. Транзистор Гета уже давно выключила. Озирский удачно превратил обычную комнату загородного домика в настоящую мышеловку. Вся обстановка должна была создавать у Беловой ощущение безнадёжности, смертельной тоски. Вырваться отсюда можно было, только признавшись во всём.
Заходящее за лес солнце заливало стену комнаты и дверной проём. Белова вошла и остановилась. В шафрановом зловещем свете виднелись три мощные фигуры. Вместо лиц Надежда увидела чёрные маски с прорезями. И поняла, что попалась.
Как и было условлено, за спиной Беловой закрылась дверь, щёлкнула задвижка. Учительница нервно толкнулась плечом, потом вскрикнула и закрыла лицо руками. Никто из трёх человек не доставал оружие, но Надежде казалось, что на неё направлены стволы, и через мгновение грянет залп. Переход от обыденности, от привычного уклада, знакомых лиц хозяев к парализующему ужасу сыграл свою роль. Ведь в этом домике Белова так часто бывала! Пила чай, даже оставалась ночевать…
- Садитесь, Надежда Вадимовна! - сказал Озирский вежливо, ровным голосом.
Но интонации его были таковы, что Белова лишилась дара речи. Серьёзные бандиты, знающие себе цену, никогда не орали и не куражились попусту. Но в дальнейшем запас вежливости может иссякнуть. И вот тогда за жизнь Надежды не дадут и гроша. Она успела понять, что в составе группы захвата есть тренированная девушка, чем-то неуловимо знакомая. Это испугало учительницу больше всего остального.
- Добрый вечер! Очень рады вас видеть, - продолжал Озирский, когда Белова без сил опустилась на один из стульев. - Надеюсь, что мы с вами поймём друг друга. И вы не осложните своё, и без того незавидное положение.
- Кто вы? - испуганно пробормотала Надежда, испугавшись собственного голоса.
Интуитивно она чувствовала, что ребята в масках не из милиции. Слишком уж нестандартно они себя ведут. Но тогда - ещё хуже.
Белова не обращала внимания на то, что в окне торчат две детские рожицы. Солнце отлично освещало её плоское лицо, вспыхивало на линзах очков, отражалось от вспотевшего лба. Сегодня Надежда оделась почти так же, как и третьего апреля, только вместо резиновых сапог на ней были кроссовки.
Спортивную сумку с книгами и тетрадями Белова уронила на пол и забыла о ней. Щипач несколько раз кивнул Божку, что-то подтверждая. Потом рожицы пропали. Убрав худыми пальцами влажную чёлку вбок, Белова закашлялась.
- Откуда вы здесь взялись?! - истерически крикнула она. - Что вам от меня нужно? Конечно, вы можете сделать со мной, что хотите…
- Конечно, можем, - согласился Андрей, присаживаясь с ней рядом. - Но не хотим. Родителей ваших жалко.
- Вам известно о моих родителях?
Белова не знала, что делать. Она сидела, согнувшись, и боялась даже взглянуть на две молчаливые фигуры с прикрытыми лицами.
- Не хотите чаю или кофе? - насмешливо спросил Андрей.
- Вы что, издеваетесь? - вспылила Белова. - Ничего я не хочу! Зачем вы заперли дверь?
Андрей увидел через окно подтверждающий жест Щипача и приободрился.
- Нам нужно избавить вас и ваших племянников от ещё больших неприятностей…
Озирский сделал знак Гете и Лёше. Они придвинули к себе стулья и уселись на них верхом - по обеим сторонам от учительницы.
- Итак, вы - Белова Надежда Вадимовна, пятьдесят шестого года рождения, москвичка, образование высшее педагогическое, преподаёте биологию в школе номер…
Надежда заметно дёрнулась. Хотела что-то сказать, но промолчала.
- Проживаете на улице Сталеваров, на территории муниципального округа "Новогиреево". Федеративный проспект, где проживает бабушка Родиона и Ксении Колчановых, находится поблизости. Он расположен перпендикулярно вашей улице. Да вы и сами знаете…
Для допроса Беловой не требовался даже самый примитивный детектор лжи. При упоминании имён убитых детей она покрылась мертвенной бледностью. Губы её пересохли. Казалось, Белова сейчас упадёт в обморок.
- Я - лицо неофициальное, - продолжал Озирский чуточку рассеянно, будто ему было невероятно скучно беседовать с Беловой, но положение обязывало. - И поэтому я в средствах не стеснён. Могу вас и отпустить, и ликвидировать. Для меня нет никаких преград в виде законов и инструкций. Вам лучше покаяться, всё рассказать. Выскочить всё равно уже не удастся. Я действую в интересах семьи Колчановых, а им терять нечего. И любой суд оправдает родителей детишек, убитых вами и вашим племянником Антоном вечером третьего апреля этого года…
Надежда пошатнулась, схватилась за спинку стула и чудом не рухнула прямо в ящик со столярными инструментами Вячеслава Лупанова. Зрачки её за стёклами очков страшно, нечеловечески расширились. Лицо стало безобразным, зеленоватым, как будто слепленным и полурастаявшего пластилина. Потом она высунула язык и немного прикусила кончик.
- Нет, нет! Мы не хотели! Нас вынуждали… Никогда бы мы сами такого не сделали!..
- Так расскажите всё, как было, - спокойно сказал Озирский. - У вас есть два племянника, сыновья брата Валерия. Антон, семьдесят четвёртого года рождения. И Михаил - семьдесят пятого. Вы очень дружны с ними, не так ли? Тому есть множество свидетелей. Их мать. Южакова Екатерина Александровна, умерла от рака шейки матки в восемьдесят первом году. Вы заметили мальчикам, пор сути, обоих родителей, потому что ваш брат оставил семью. Я правду говорю?
- Правду…
Белова так и не решилась взглянуть в прорези масок, чтобы не увидеть глаз этих людей.
- Я говорю, что мы не хотели убивать детей… Чем угодно поклянусь. Хоть своей жизнью, хоть здоровьем родителей. Если хотите, перекрещусь. Мы не виноваты…
- Вы знали Родиона Колчанова? - сухо спросил Озирский.
- Я была у него классным руководителем, - липкими от страха губами произнесла Надежда. - Знала, конечно.
- А его сестрёнку Ксению? Родителей? Бабушку?
- Да, я знала всех. Бабушка жила отдельно от них.
Генриетта не выдержала и стянула с лица маску. Ей было тяжело дышать, сильно колотилось сердце. Свет заходящего солнца мерк в глазах. Но Белова пока этого не заметила.
- У нас есть свидетель, - продолжал Озирский. - Он заметил вас с племянником как раз в тот вечер, когда вы пытались избавиться от тел. Сегодня он опознал вас. Да, вы его тогда, к счастью, не увидели. Он помог составить ваши фотороботы. Кроме того, он говорил о вашей машине - красной "ладе" девятой модели. Она записана на вашего батюшку. Я могу сейчас позвать свидетеля сюда. Хотите?
- Нет, не хочу, - помотала головой Белова. - Я не выдержу.
- Если вашу квартиру осмотрят эксперты, они обнаружат следы крови Колчановых. Вы не могли уничтожить все улики, промыть каждую щёлочку, каждую трещинку. И родители узнают, чем вы занимались, когда они лежали в больнице…
Тут Белова узнала Генриетту и подняла руки к лицу, будто защищаясь. Девушка, комкая в руке маску, наклонилась к своей коллеге.
- За что вы их? Отвечайте сейчас же! Девочка была из моего класса, мальчик - из вашего…
Белова вскочила со стула, кинулась к двери. Чугунов в одно мгновение преградил ей дорогу. Тогда Надежда рухнула на колени - рядом с ящиком, с резиновыми сапогами хозяйки, с мешком картошки. Лёша лишь в последний момент успел подхватить женщину на руки.
- Обморок, - коротко сказал Озирский. - На кровать её, быстро. Голову - вниз. Нашатырь держи…
Отдав пузырёк Чугунову, Озирский закурил, выдыхая дым в окошко. Но тут в дверь забарабанили, и на веранде раздались голоса. Громче всех кричала Светлана.
- Что там у вас? Откройте немедленно! Что случилось? Андрей!..
- Ничего, Света, просто Надежде Вадимовне стало плохо. Ваша помощь не требуется. Простите, что мы ограничивали вашу свободу. Теперь располагайте собой, как хотите. Благодарю за помощь. Как там она? - спросил Андрей у Лёши.
- Будет жить, - пошутил Чугунов, брызгая водой в лицо Беловой.
- Пустите меня, покажите! - требовала Светлана, не переставая барабанить в дверь. - Может быть, "скорую" вызвать? Она же больная совсем, у неё почки…
- Да захотите, смотрите!
Андрей увидел, что Надежда открыла глаза. Генриетта стояла у двери, держа в руках упавшие очки коллеги. При этом девушка мысленно ругала себя за неуместный выпад, который только осложнил ситуацию.
Когда вошла хозяйка - пухлая круглолицая блондинка в спортивном костюме "Пума", - Надежда уже пришла в себя и пыталась проморгаться. Без очков она почти ничего не видела - только шевелящиеся тени. Гета молча протянула ей очки и ушла за платяной шкаф. Маску она сунула в карман кожанки и тут же начисто забыла про это. Лёша молча улыбался.
- Видите? - осведомился Андрей. - Жива, здорова, и не кашляет.
- Надежда Вадимовна, вас не били? - Светлана еле шевелила губами.
- Да вы что! - испугалась Белова. - Конечно, нет. Это я сама сплоховала…
- Чтобы избить Надежду Вадимовну, нам не надо было ехать в Строгино, - отчеканил Озирский. - Да ещё делать вас свидетелями. - Он потихоньку выдавливал Светлану из комнаты. - Мы имели для этого сто тридцать три возможности. Наша цель совсем другая - договориться. И только потому мы устроили тайную встречу. Надеюсь, теперь вы спокойны?
Светлана кивнула, вытирая слёзы. Она мало что понимала в происходящем, но боялась этих вежливых беспощадных людей.
- Так что занимайтесь своими делами. Ни "скорую", ни милицию прошу не вызывать. Если будет нужно, сделаю это сам. Ни один волос с головы Надежды Вадимовны не упадёт - слово офицера.
Когда Лупанова покинула комнату, Озирский помог Беловой слезть с помятой кровати, опять усадил её за стол. На нём лежал диктофон с поставленной кассетой. Надежда отметила, что раньше диктофона здесь не было. Андрей перехватил взгляд учительницы.
- Вам знакомо имя - Леонид Шахновский?
- Да, Лёня - друг моих племянников. Он - музыкант. Кажется, поёт рок…
- А где он живёт, знаете? - продолжал Андрей.
- Знаю. На проспекте Вернадского, недалеко от Тёплого Стана…
Белова уже поняла, что здесь не так уж страшно, и немного приободрилась.
- Значит, вы уже не спросите, кто такой Шах? А Виолетту Арнольдовну Минкову вы знаете? Она ведь - соседка вашего племянника Михаила…