Начало девяностых годов, развал СССР, рост цен и прочие катаклизмы в корне переменили жизнь многих людей. Для одних это стало началом расцвета, для других, для подавляющего большинства, совсем наоборот - полным крахом всей предыдущей жизни и абсолютным непониманием дальнейших перспектив… Быстро улетучились эйфория и подъем, охватившие население в августе девяносто первого года, когда вдохновенный седовласый Ельцин стоял на танке, а ликующий народ размахивал флажками с новой российской символикой. Уже через несколько месяцев после этого сборище в Беловежской Пуще в считаные часы решило судьбы многомиллионного населения бывшего СССР, положив начало страшному кровавому хаосу и беспределу, почему-то именовавшемуся "демократическими преобразованиями". А еще через пару-тройку недель благостная умильная и несколько загадочная улыбочка на пухлой блинообразной физиономии нового премьера поставила огромную часть населения "демократической" России перед серьезной проблемой - жить или не жить.
Любой научный работник в советское время знал - защитил кандидатскую обеспечен пожизненно. Твои триста пятьдесят рублей у тебя в кармане. Защитил докторскую - в кармане пятьсот.
"Реформы" нового правительства перевернули все вверх дном. И научные работники мгновенно стали одной из самых малообеспеченных категорий трудящихся.
Но Георгий Романович Курганов был человеком дальновидным и проницательным. Он сам, академик и лауреат, мог не особенно беспокоиться за свою судьбу, а вот зять-кандидат - это дело совсем другое. И уже в девяносто третьем году тесть неожиданно предложил Олегу сменить род деятельности.
- Послушай меня, Олег, внимательно, - сказал как-то он зятю. - Мой старый институтский товарищ Александр Иосифович Брейтбург стал директором банка. Он возглавляет "Трансконтинентальбанк". Да, впрочем, ты его видел. Он был у вас на свадьбе, помнишь, такой седовласый, остроумный, веселый… Ну, вальс еще танцевал с Марией Игнатьевной, здорово так танцевал. Так вот, Александр Иосифович предлагает тебе перейти на работу к нему в банк…
- В банк?! - поразился Олег.
- Да, в банк. А что? Ты прекрасный экономист, кандидат наук. Тебе всего тридцать один год, вся жизнь впереди. Твои честность и порядочность гарантированы моей рекомендацией, а уж эрудиция и знания не подвергаются сомнениям.
- А как же институт? Отдел? Меня вполне устраивает работа в институте, мне интересно там работать…
- Эх, Олежек, - досадливо махнул рукой Георгий Романович. - Мне самому, что ли, не хочется заниматься наукой? Еще как хочется. Только кушать-то хочется тоже… Поверь мне, сейчас научные работники стали бедными, скоро они станут просто нищими… А у тебя семья, дети, надеюсь, все же будут, - тяжело вздохнул он. - Давай, действуй, решайся, пока предлагают, не упускай такой момент. Да и работа тоже интересная, ты не думай. Войдешь во вкус банковского дела - почувствуешь интерес, не пожалеешь… А зарплата знаешь какая? - подмигнул он.
- Какая? - поинтересовался Олег.
- Полторы тысячи долларов в месяц для начала не хочешь?
- Да ну! - открыл рот Олег.
- Так-то вот… А теперь посчитай, во сколько раз это больше твоей зарплаты в институте.
- Да больше, чем в пятнадцать раз, - быстро посчитал уме Олег.
- Ну и как? Что решил?
- Я подумаю…
Думал он недолго. И для семьи Хмельницких началась совсем другая жизнь.
Олег действительно быстро вошел во вкус дела и взялся за новую работу с большой охотой.
Семья зажила на совершенно другом уровне. Олег и Лена стали ходить в дорогие магазины, отремонтировали квартиру и дачу, поездили по Европе, Америке, поглядели мир…
Появился у них и собственный автомобиль - синяя "девятка". Но и Олег, и Лена оказались непригодными к вождению. Сначала он, а затем она хорошенько побили машину, к счастью, без травм и серьезных проблем, и решили впредь пользоваться служебным транспортом.
А карьера Олега довольно быстро шла в гору. За шесть лет он дослужился до заместителя управляющего банком. И дела в "Трансконтинентальбанке" шли удачно - даже так называемый дефолт августа девяносто восьмого года был пережит банком относительно безболезненно.
В девяносто шестом году Олег купил трехкомнатную квартиру на Фрунзенской набережной, и они с Леной стали жить отдельно от родителей.
Так что Олег вполне приспособился к новым условиям жизни и был очень доволен происходившими в стране переменами.
Как и на прежнем месте работы, он прекрасно находил общий язык и с начальством, и с подчиненными, грамотно умея уловить те единственно правильные ноты, применимые к тому или иному разговору. Перед начальством не лебезил, беспрекословно и грамотно выполняя указания, на подчиненных никогда не повышал голос, сохраняя на лице улыбку даже в самые критические моменты.
Олегу казалось, что перемены, произошедшие в стране, благотворно сказались на его личной судьбе. И не ведал он тогда, что все это еще не было настоящими переменами. Настоящие перемены в его жизни были впереди.
Все произошло в марте 1999 года.
Руководители банков были приглашены на совещание к вице-премьеру. В их числе был и Олег. Они ожидали в приемной.
- Ба! Кого я вижу! - услышал Олег справа слегка скрипучий голос, который показался ему знакомым.
Он обернулся.
Перед ним, приветливо улыбаясь, стоял его бывший преподаватель, доцент Вадим Филиппович Павленко. Олег его хорошо помнил. Доцент Павленко преподавал у них основы банковского дела, и его очень боялись студенты. Валил он на экзаменах немилосердно, обмануть его было практически невозможно. А вот прошедший его мытарства студент мог считать себя сделавшим решающий шаг к получению диплома об окончании университета.
- Ну это, батенька, вы не правы, - ослепительно улыбался он, услышав неверный ответ на заданный вопрос, протягивал студенту зачетку и спокойно ставил в ведомости "неуд". Многие ходили к нему сдавать раз по десять, многие остались за бортом университета именно из-за не сданного ему предмета.
А вот Олег Хмельницкий ему понравился сразу. Павленко долго беседовал с ним на экзамене, путал его, заставил несколько раз багрово покраснеть и испытать полнейшее отчаяние. Основания были - до него Павленко провалил подряд сразу троих, а до того поставил две тройки.
Павленко взял зачетку Олега и хотел поставить оценку.
- Не надо, я пересдам, - пролепетал красный как рак Олег.
- Что значит, не надо? - ослепительно улыбнулся Павленко. - И что вы, собственно говоря, хотите пересдавать? Не было еще случая в университетской практике, когда студенты пересдавали бы отличную оценку. Во всяком случае, на моей памяти.
Пораженный Олег уставился на доцента своими большими голубыми глазами, а тот размашисто расписался в зачетке и протянул ее студенту.
- Держите, Хмельницкий. Мой экзамен у вас последний, так что отдыхайте с чистой совестью. Это лучший ответ за сегодняшний день… Только не теряйтесь вы так, если все прекрасно знаете. Это мое единственное к вам замечание. Знаете, а отвечаете так, как будто ничего не знаете и гадаете, правильно или нет. Нельзя так. Увереннее в себе надо быть… Все. Будьте здоровы. Следующий!
И вот спустя много лет в приемной у вице-премьера перед ним стоит Павленко, почти совершенно не изменившийся за эти годы.
- Ну здравствуйте, здравствуйте, - протянул ему для пожатия руку Павленко. - Рад вас видеть в этих стенах, очень рад. Я знал, что вы далеко пойдете, Олег?..
- Михайлович. Просто Олег… - улыбался Хмельницкий.
- Ну зачем же так? Вы крупная фигура, заместитель управляющего банком. А я все гадал - тот ли Хмельницкий или нет. Нет, я вполне мог рассчитывать встретить вас в столь высоких стенах. А вот вы меня вряд ли…
- Почему? Я просто об этом как-то не думал.
- Да, пути Господни неисповедимы, - вздохнул Павленко. - Я теперь директор банка "Роскапиталинвест". Уже пять лет, кстати. Да… - задумчиво добавил он, - а ведь я очень любил свою преподавательскую работу, очень любил. Особенно, когда слушал ответы таких одаренных молодых людей, как вы. Хотя, должен сказать, это бывало крайне редко.
Прошло более пятнадцати лет со времени окончания университета, а Павленко почти не изменился, даже как-то помолодел. Свежий загар на лице, ослепительная улыбка, безукоризненно сидящий на его статной невысокой фигуре серый костюм, ни малейшего признака седины на голове.
Они выглядели чуть ли не ровесниками. Хотя Павленко никак не могло быть меньше пятидесяти лет, скорее всего, даже сильно за пятьдесят. Ведь когда он преподавал в университете, ему было под сорок.
Их беседу прервало начало совещания.
На совещании Вадим Филиппович выступил с одним очень деловым предложением, которое было воспринято собравшимися с большой серьезностью и уважением. И вообще, впервые присутствующий на совещании столь высокого ранга Олег был удивлен, как свободно чувствует себя в этих стенах его бывший преподаватель. Он был накоротке с самыми высокопоставленными людьми, раскланялся как со своим человеком и с самим вице-премьером, даже что-то шепнул ему на ухо, после чего тот весело расхохотался и дотронулся до локтя Павленко.
…Выходя из здания Дома правительства, Павленко бросил Олегу несколько фраз о состоявшемся совещании. Но особенно не стал распространяться на эту тему, у него-то таких совещаний было уже немало, и он дал понять Олегу, что воспринимает совещание в столь высоких инстанциях как обычную текущую работу. Перед тем как сесть по машинам, они вспомнили прошлое, поговорили о том, как сложились судьбы некоторых преподавателей и студентов, а затем сели по машинам и поехали по своим делам. Олег обратил внимание на то, что Вадим Филиппович сел на заднее сиденье черного "шестисотого" "Мерседеса". Но при всех этих признаках высокого положения и зажиточности держал он себя без всякого высокомерия и осознания собственной значимости, как и в прежние годы, был спокойным, ироничным. Это понравилось Олегу.
А через два дня в субботу Павленко позвонил ему домой.
- Олег Михайлович, - услышал Олег в телефонной трубке веселый голос Павленко. - Не угодно ли вам отужинать в моем обществе?
- Спасибо… А когда?
- Да сегодня. Если, разумеется, у вас на сегодняшний день нет других, более заманчивых, планов. Я знаю один великолепный рыбный ресторанчик. Готовят совершенно изумительно, и публика самая проверенная, кто попало туда не допускается. Я пришлю за вами машину. Ну как?
- Как-то неожиданно. Хотя… Особенных планов у меня нет. Отдыхаю, так сказать, от трудов праведных. - Олег пока не мог найти в разговоре с Павленко нужной тональности, все время невольно сбиваясь на его лексику и интонации.
- Посидим, вспомним студенческие годы… Какая это была золотая пора - вы студент, я молодой преподаватель. Только сейчас оцениваешь, какая это была золотая пора! Как мы все были наивны и доверчивы. Да. Иных уж нет, а те далече… Воистину так… Впрочем, сейчас тоже неплохое время. Только совсем другое.
- У вас ко мне деловой разговор, Вадим Филиппович? - догадался Олег.
- Вы всегда были очень умным человеком, - засмеялся Павленко. - И самое приятное - умели скрывать свою проницательность под маской простака и добряка, всеобщего любимца. Да, есть одно предложение. Посидим поговорим… Наедине. Тет-а-тет. Ну, как? Очень интересное предложение. Очень выгодное, Олег Михайлович, очень…
- Хорошо. Договорились. Когда и где мы встречаемся?
- Через час к вашему дому подъедет белый "Мерседес", номер МО 24–16. Диктуйте адрес…
Вскоре они сидели друг напротив друга в маленьком, закрытом для посторонних ресторане. Кухня здесь была и впрямь совершенно удивительная, необычная. Хотя за последние годы удивить Олега было довольно сложно. Но вот Павленко сделал это. И вовсе не яствами элитного китайского ресторана, по уютному залу которого бесшумно сновали безукоризненно вежливые китайцы в шелковых длинных халатах, подавая на стол диковинные блюда и изысканные напитки. Он удивил его совершенно иным образом. Причем сделал это совершенно будничным тоном, как будто речь шла о чем-то пустяковом.
- Итак, Олег Михайлович, - сказал он после того, как они выпили по рюмке коньяка "Реми Мартин" за встречу и два китайца в шелковых халатах, обслуживавшие их, бесшумно удалились. - В моих правилах говорить все напрямую, без обиняков. Я хочу сделать вам предложение. Не считайте его неожиданным, оно многократно продумано и взвешено. Должен вам сказать, что такие предложения мало кому делаются. То есть, чтобы быть точнее, в последнее время вообще никому. Короче говоря, я предлагаю вам перейти на работу в наш банк. На должность начальника кредитно-финансового управления. Для начала.
- Но меня вполне устраивает работа в нашем банке, - возразил Олег, выдержав паузу, вызванную неожиданностью предложения. Он-то полагал, что речь зайдет о деловом партнерстве двух банков. - Я работаю здесь уже седьмой год, занимаю хорошую, ответственную должность, нахожусь в прекрасных отношениях с людьми. Есть такая пословица - от добра добра не ищут, Вадим Филиппович.
- Это устаревшая пословица, Олег Михайлович, - возразил Павленко. - В наше время от добра добра как раз-таки ищут. И еще как ищут. Вы ведь сами, насколько мне известно, раньше работали заведующим отделом в научно-исследовательском институте, а потом в силу обстоятельств занялись, так сказать, совершенно иным родом деятельности. Так что предлагаемая и предполагаемая перемена даже не будет столь резкой для вас. Вы просто перейдете из одного банка в другой, вот и все.
- А какой смысл?
- Олег Михайлович, перспективы совсем другие, - ослепительно улыбнулся Павленко. - Масштабы совсем другие. Вы ведь грамотный человек, начитанный. И наверняка имеете понятие, что такое банк "Роскапиталинвест". Наш банк приближен к правительственным кругам, он имеет миллиардные обороты. Наш банк постоянно увеличивает свои капиталы. Например, дефолт полугодовой давности пошел нам только на руку, да еще как на руку… Что же касается вас лично, то должен сказать, что, кроме дальнейших перспектив, есть и немедленные приобретения. Например, вам сразу же будет положена зарплата в десять тысяч долларов в месяц.
Олег выдержал еще одну паузу и удивленно поглядел на Павленко, не веря своим ушам.
- Да, именно так, - спокойно произнес Павленко. - Вы будете получать десять тысяч долларов в месяц. И это только поначалу, впоследствии эта сумма, разумеется, будет постоянно увеличиваться. Будут и премиальные, и прочие блага. Ведь это раза в четыре больше вашей нынешней зарплаты, не правда ли?
- Да… Примерно так, - замялся Олег.
- Ну вот видите. Вы и так не бедный человек, но вы просто не представляете себе, как вы заживете, если примете мое предложение. Поверьте мне, у нас такой дефицит на грамотных деловых людей. Таких высококлассных специалистов, как вы, очень мало. И именно такие люди должны процветать в этих новых условиях жизни. Именно такие, как вы, должны двигать прогресс, поступательное движение России к процветанию. Большому кораблю большое плавание, Олег Михайлович. Так… Вот нам принесли горячую закуску… Благодарю вас, - улыбнулся он китайцу-официанту. - Попробуйте это блюдо, рекомендую, оно просто фантастическое… Оно состоит из такого количества ингредиентов, что я уже сам запутался в них. Но на вкус нечто совершенно потрясающее. А уж как полезно, об этом я даже не говорю, - засмеялся Павленко. - Я его употребляю раз в неделю как минимум.
- И выглядите прекрасно, - добавил Олег. - Перспектива зарплаты в десять тысяч долларов заставила его призадуматься над предложением Павленко. Хотя… Просто так ведь ничего не бывает…
- Это все внешне, Олег Михайлович, - возразил со вздохом Павленко. Устал, честно говоря, страшно. А устал я именно потому, что очень многое приходится делать самому, брать на себя огромный объем работы. А присутствие в банке такого человека, как вы, избавит меня от многих проблем. Я вам доверяю. Так что у меня к вам чисто шкурный интерес, я этого совершенно не скрываю, и не ищите в моем предложении какого-либо иного подвоха.
- Предложение заманчивое, скрывать не стану, - покачал головой Олег. - Я подумаю.
- Разумеется, думать надо. Это же ваша жизнь… Только, если можно, не очень долго. Есть у меня на примете еще один человек. Тоже очень способный и знающий. Если вы не примете мое предложение, я обращусь к нему. И все же мне очень хотелось бы, чтобы на месте начальника управления были именно вы. Тут еще и вопрос престижа - я ведь ваш бывший преподаватель. И я горжусь, что принял посильное участие в воспитании такого высококлассного специалиста, как вы. И как было бы хорошо, если бы вы работали под моим руководством в таком престижном учреждении, как наше… Подумайте, Олег Михайлович. А пока давайте еще по коньячку. Кстати, скажу сразу, что если вы не примете мое предложение, я на вас ни в малой степени не обижусь и впредь буду относиться к вам с таким же уважением. Решать такие вопросы вы должны только сами… Ваше здоровье! - сказал он, поднимая рюмку.
Еще не посоветовавшись ни с кем, Олег решил предложение Павленко принять. Это повышение, безусловное повышение. Это престижно. Это почетно. А зарплата… А новые связи! А перспективы! Он станет вхож в самые высокие круги, он, сын простого инженера из захолустного Волжанска, где пьют пиво из пол-литровых и консервных банок!
И Павленко он верил. Строгий принципиальный доцент, не признававший никакой протекции, единственным критерием которого были только знания, пользовался у студентов и преподавателей большим уважением. А теперь он директор банка… И предлагает своему бывшему студенту, окончившему МГУ с красным дипломом, престижную должность в своем банке. Что тут, собственно говоря, удивительного? И что в этом плохого? Все вполне естественно и логично. Где же он еще должен искать кадры для своего учреждения?
С супругой Олег вообще решил вопрос о переходе в другой банк не обсуждать, какой совет она может ему дать? Тем более что в последнее время отношения у них были весьма-таки натянутыми. Сообщит, разумеется, только как о вопросе уже решенном. А вот начальник… Брейтбург…
Мысль о разговоре с Александром Иосифовичем Брейтбургом угнетала его больше всего, тот может счесть уход Олега предательством.
Первым делом он решил сообщить о неожиданном предложении тестю и выслушать его мнение. Он человек умный и плохого совета не даст.
- Ну, Олег, тут я тебе плохой советчик, - сказал Георгий Романович, когда к нему на следующий день заехал после работы Олег и спросил совета. В банках я разбираюсь слабо. Обратись напрямую к Брейтбургу. Все равно тебе с ним придется говорить, раз ты собрался увольняться.
Услышав название банка, куда собирается переходить Олег, Брейтбург как-то загадочно и даже печально улыбнулся.
- "Роскапиталинвест", говоришь? Серьезное заведение, - покачал головой он.
- Так что же в этом плохого?