- Сына моего Алешку убили…, - вдруг добавила женщина и сделала резкий шаг по направлению к нему, сбив на своем пути стул. - Слушай ты, шакал, запомни, мне известно все. Доподлинно известно, что Григорянц на месте преступления был, доподлинно… Так что, ты хочешь сказать, что вы с Левушкиным ждали его у него дома, пока он на лесной тропинке убивал Алексея? Так дело было? - спросила она, садясь перед Евгением на кресло.
- Нет…
- А как?!!! Сейчас сюда и Григорянца доставят, и Левушкина, и мы их спросим, как дело было. Учти, шакаленок, тут люди серьезные собрались и порядочные к тому же. Как следователя Курбыко их не купишь… Тобой на сей раз занялись основательно. Говори, сволочь, как было, а то мы с тобой по другому поговорим…
- Никак не было. Я ничего не знаю. Мы сидели у Эдика, потом напились и там же заснули. Вот и все… Нас всех вызывал следователь Курбыко, а потом вызовы прекратились. Мы ни в чем не виноваты… А тот, кто убил, сидит…
- Уже не сидит, хоть и не убивал. Загнулся он в тюрьме от чахотки… И ты об этом, наверняка, знаешь, до сих пор же ваша образцово показательная семья там, на дачке, на свежем воздухе свой летний отдых проводит. А у Шилкина, кстати, тоже мать была, кстати, инвалид первой группы. И он был её единственным кормильцем. Выпивал, правда, и безобразил порой, это его и подвело. Но за это девять лет строгого режима не дают, Прокофьев… Он умер в заключении, мать умерла чуть ли не с голоду. Как вам такие дела? По душе?
- Мне это не по душе, но суд доказал его вину…, - бормотал Женя.
- Продажный следователь Курбыко сумел представить суду доказательства вины Шилкина и Чугаева, судья толком не разобрался и влепил им по полной катушке. А кто за них хлопотать станет, за полуграмотных нищих сельских пьяниц, адвокат, что ли? Адвокат Григорянц, кстати, и похлопотал. Тугим своим кошелечком, чтобы сынка своего отмазать от большого срока и вечного позора…
- Это лишь ваши измышления, - еле слышно проговорил Женя.
- Скажи еще, что я сумасшедшая, - сузила глаза женщина. - Лечилась же в Кащенко, что правда, то правда… Там я тоже насмотрелась на гуманизм нашего общества, много могла бы чего порассказать, только некогда… Вот девушка сидит, - показала она на меня. - Любите, наверное, вашего дружочка. Представьте себе, выйдете за него замуж, родится у вас сыночек… - Тут она резко встала, вытащила из кармана фотографию и сунула её мне буквально в лицо. На ней был изображен мальчик лет двух, голенький, в одних трусиках и в кепочке. Волосики светленькие, кудрявенькие… - Вот он, девушка, мой Алешка. Так ваш дружочек и его кореша забили его ногами, а потом прирезали ножом. А потом кто-то насмерть задавил моего мужа, когда он сам хотел добиться правды… Ну как, хотели бы вы, чтобы с вами так поступили?
- Нет, - прошептала я.
- А вот они сделали это. Сделали! Смотри в глаза, Прокофьев, в глаза!!! - Она вырвала фотографию у меня и сунула её в нос Жене. - Ну!!!
И по его реакции я поняла, что он причастен к этому делу, поняла, что все, что она говорит - правда…
- Отвечай, сволочь, - вмешался и мужчина. - Отвечай по-хорошему, пока я своих друзей не пригласил. Они умеют бить не хуже твоих, уверяю тебя. Все равно расколешься, щенок… Поздно бы только не было.
Но Женя не сдавался. Он повторял одно - не виноват, ничего не знаю…
И тогда он позвал тех двоих. Они в угрожающей позе встали рядом с ним.
А женщина вдруг сказала:
- Не надо здесь. В другом месте. Поехали, Прокофьев.
И тут он закричал:
- Не надо увозить меня! Были, были мы там, были!!! Только я не убивал, это, это…
- Кто? - процедила женщина.
- Я не знаю, кто именно…, - опустил глаза Женя. - Я был сильно пьян, я ничего не помню…
- Значит, возможно, и ты?
- Я не знаю!!! Говорю честно, не знаю!!!
Женщина и мужчина переглянулись.
- А я-то все же полагала, что это сделал Григорянц, - сказала она задумчиво. - А выходит, что это, возможно, и ты…
- Возможно, но я не помню!!! - буквально голосил Женя.
- Одевайся, - приказала женщина, и он стал одеваться. Покорно, словно зомбированный.
- Так-то вот, девушка красивая, - сказала мне женщина. - Такие вот дела порой происходят на этой грешной земле…
Я, насмерть перепуганная, ушла.
Перед тем, как уйти я ещё раз поглядела на Женю. Он отвернулся в сторону…
В самой двери меня остановил мужчина со шрамом и сказал:
- Не дай тебе Бог проболтаться про нас… Ему же хуже будет.
Я заплакала и убежала.
А потом… Значит… Выходит…, - лепетала она со слезами на глазах.
- Что потом было, я не знаю, - сказал Костя. - И никто об этом не знает…
- Так он в самом деле убийца? - с какой-то робкой надеждой в голосе спросила Надя.
- Хотел бы ответить вам отрицательно, Надюша, только не могу - правда мне дороже всего. В какой-то степени, непременно да. В этом я абсолютно уверен.
- А тогда… А тогда, - заплакала она. - И не занимайтесь его розысками…
- Найти его живого или мертвого - мой долг, - ответил Костя.
Уже в дверях она дотронулась до его плеча и прошептала:
- Найдите его, Константин Дмитриевич…
10
- Знаешь что, Федор, - сказала Ирина Малиновская, пристально глядя на него. - Устала я ото всего этого. Я просто выдыхаюсь, и не чувствую больше ничего, кроме этой жуткой усталости - ни удовлетворения, ничего… Давай подводить эту историю к логическому концу…
- Скоро сказка сказывается, Ирка, - покачал головой Федор. - Дело делается не так быстро.
- Оно не просто делается долго, - возразила она. - Оно делается не так, как бы нам того хотелось. В наши планы постоянно вмешиваются то посторонние люди, а то и просто какие-то потусторонние силы…
- Какие там посторонние силы? - хмыкнул Федор. - Это яростного и неукротимого Борьку Чугаева ты называешь посторонней силой? Откуда мы могли предполагать, что он решит действовать одновременно с нами?
- Одновременно с нами, но своими методами, - добавила Ирина. - Разве бы нам пришло в голову совершать этот наезд на ни в чем не повинную женщину? А подумают, безусловно, на нас. Впрочем, и так думают…
- Пусть думают…
- Нет не пусть! - крикнула Ирина. - Ты прекрасно помнишь, чего мы хотели. Собрать их всех троих, запереть их в надежном месте, потом привезти туда же следователя Курбыко и адвоката Григорянца. И послушать, что они нам скажут в интимной, так сказать, обстановке. А что вышло? Хлипкий этот алкоголик Прокофьев, рассказав нам все в подробностях, отягощенный страшными воспоминаниями, не выдержал даже одной ночи взаперти и повесился, Чугаев организовал убийство жены Григорянца, к которому мы не имеем никакого отношения, сам Григорянц торопит события, мобилизуя всевозможные, самые разнообразные силы… Плохо все сделано, Федор, плохо, топорно, и все это начинает вызывать у меня чувство какой-то досады…
- Но зато какова мысль запереть Левушкина в одной комнате с трупом? - возразил ей Федор. - Это ли не святая месть? Когда я сегодня утром говорил с ним, то понял, что он полностью потерял лицо и совершенно упал духом. А вскоре мы с тобой поедем туда вместе и посмотрим, что он скажет, глядя тебе в лицо.
- То же, что и тебе. Скажет, что был пьян и ничего не помнит… Григорянца надо брать, и пусть они поглядят друг другу в глаза.
- Его взять не так-то просто без шума. Тут нужно выждать момент. Как ты это себе представляешь - он постоянно на людях, при двух телохранителях, он подстраховался частным детективом, по всем делам ведется следствие…
- Короче, мы находимся в заколдованном кругу. Ты это хочешь сказать?
- Положение наше действительно довольно сложное, Ирка. Но я вовсе не хочу сказать, что мы на этом остановимся. Справиться с жалкими Левушкиным и Прокофьевым дело нехитрое, и особой чести не делает.
- Не чести мне надо, мне надо, чтобы убийца ответил за смерть моего сына…
- Частично они уже ответили. Кстати, Чугаев имеет такое же право на месть, как и мы, - заметил Федор. - И отнять у него этого права мы не можем. Побеседовать с ним можем, и его ищут…
- Что значит ищут? Его ведь уже догнали твои ребята. И говорили с ним. И он честно признался, что лично сидел за рулем и задавил жену Григорянца.
- Да, наши люди с ним говорили. Но не могли же они хватать его среди бела дня, скручивать, тащить куда-то, применять к нему силу? Тем более, что все это произошло так неожиданно, да и наверняка по его горячим следам уже была организована погоня… Да и не хотели они его задерживать. Напротив, ему помогли уйти, отвезя на безопасное расстояние… Он был благодарен, поклялся никого не подставлять и обещал скоро зарисоваться и поделиться своими планами… Один из ребят оставил ему номер своего телефона.
Раздался телефонный звонок. Подошел Федор.
- Алло. Здравствуйте. Савельев? Ах вот оно что… Забавно… Да, разумеется, я удивлен. И не просто удивлен. Мы вам все рассказали, вы в курсе всех событий… У нас вырывают добычу прямо из рук… Ладно, спасибо за информацию…
Он тяжело вздохнул, глядя в глаза Ирине.
- Долго жить будет Борька Чугаев, очень долго… Отчаянная голова… Пока мы думаем и прикидываем, он действует. И действует дерзко и отважно. Сегодня среди бела дня на виллу Григорянца явился какой-то человек, якобы проверить газ, нет ли утечки. Так что он сделал? Вытащил пистолет, уложил на пол телохранителей Григорянца, как котят, вывел его из дачи, усадил в какую-то машину и увез в неизвестном направлении. Догадываешься, кто это был?
- Вот сволочь-то, - с досадой махнула рукой Ирина. - Напортит только все… Сколько я ждала своего часа, и вот - перебежал дорогу… Устроит кровавую баню вместо планомерной утонченной мести… Сделает все грязно и отвратительно, да и наследит к тому же выше всех возможных пределов. А отвечать за все это придется нам с тобой… Что нам теперь делать прикажешь?
- Полагаю, ждать дальнейшего развития событий. Другого не остается…
- Да, Феденька, один крутой отморозок может сделать больше, чем люди твоего сурового брата.
- У всех свои методы, - досадливо произнес Федор. - Однако, разыскать его не помешает…
- К брату снова будешь обращаться?
- Нет, не стану. Его нет в Москве, и никто не знает, где он. Когда я обратился к нему за помощью, он дал мне надежных людей, однако попросил, чтобы я его больше с этим вопросом не беспокоил. Он вообще уговаривает меня уехать в Германию, обещает купить там дом. Я наверное так и сделаю после всего этого. И ты поедешь со мной…
- А моего согласия ты не спросил?
- Спрашиваю вот…
- Так вот, Федор, я против, - резко сказала она, но потом поглядела в его печальные голубые глаза и добавила гораздо мягче. - Поглядим… Потом… как ты говоришь, после всего этого…
- Так что брат нам тут помочь не сможет. А поможет нам, знаешь кто?
- Кажется, догадываюсь, - глаза Малиновской как-то посветлели.
- Да, Ирка, поможет нам именно тот, кто нам об этом сообщил. Ты знаешь, он мне понравился с первого взгляда… Отличный мужик, вызывает такое доверие… И главное, о нем прекрасно отзываются весьма серьезные люди - Жерех, например. Он, например, рассказывал, что Савельев помог Роману Дергачу спасти из рук маньяка его любимую женщину. А Романа уважает даже мой брат, хоть они и принадлежат, так сказать, к разным группировкам. Нет, Савельеву можно доверять, это очень порядочный человек, и очень смелый, порой, даже слишком…
Федор перезвонил Косте, но того уже не было дома… Не отвечал и его мобильный телефон.
- Что будем делать? - спросила Малиновская.
- Что делать? Пока нам делать нечего, кроме, как ехать навещать нашего друга Левушкина. А то как бы он там с ума не сошел рядом с трупом… Не переборщить бы, как с Прокофьевым, больно уж они слабенькие оказались…
- Поехали, - махнула рукой Ирина.
А тем временем Константин Савельев уже находился на полпути к Петровке 38, где он хотел разузнать максимум возможного про некого господина Чугаева, осужденного в свое время за соучастие в убийстве Алексея Малиновского.
Переговорив с Федором и почувствовав в его голосе искреннее удивление, он сразу же понял, что тот не имеет никакого отношения к похищению Григорянца, о котором сообщил ему по телефону майор Молодцов. И сразу же припомнился странный взгляд Малиновской, когда он задал вопрос о судьбе Чугаева. И он направился в Уголовный розыск.
- Чугаев-то? - улыбнулся майор Молодцов. - Наслышан, как же? Отморозок, крутая личность, совершенно не признающая никаких правил. Отсидел в свое время три года, погулял с годик, опять сел… Освободился в последний раз только под Новый Год… Где он теперь, никто толком не знает…
- Приблизительно о его местонахождении знаю я, - возразил Костя. - Я полагаю, что он находится здесь, в Москве, либо в ближайшем Подмосковье. И в очень интересной компании.
- А ну-ка, ну-ка…, - заинтересовался Молодцов.
- В компании того человека, который вместе со своим папашей засадили и его, и его друга Шилкина за решетку за преступление, которого они не совершали…
- Григорянца?!
- Именно. Полагаю, что именно он, представившись газовиком, проник на виллу Григорянца, застращал телохранителей и похитил хозяина.
- Группа уже давно выехала на место происшествия, - сообщил Молодцов. Ведется розыск. - А ты уже догадался, кто именно его похитил… Оперативно работаешь…
- Эх, - вздохнул Костя. - Догадаться, это не значит найти. А где искать такого человека, который действует практически в одиночку, знает лишь всевышний. Полагаю, сделать это будет крайне непросто. А пока найдем, Чугаев наверняка успеет порвать этого Григорянца на куски. Судя по всему, личность это весьма необузданная и дикая. Да и правда, честно говоря, на его стороне.
- Признаешь самосуд?
- А как же? Закон-то не сумел защитить ни права пострадавших, ни права невинно осужденных. Вот люди и взяли восстановление справедливости в свои руки. Что им ещё оставалось делать?
- То есть, ты хочешь сказать, что и убийство Татьяны Григорянц и исчезновение Левушкина и Прокофьева, все это дело рук Чугаева?
- Тут сложнее, Геннадий, тут сложнее…, - уклончиво говорил Костя, ему не хотелось в этих стенах упоминать имена Ирины Малиновской и её друга Федора. - Понимаешь, один тот августовский день девяносто первого года переломал судьбы многим людям… И теперь они за свои судьбы готовы мстить… Воистину, не буди лихо, покуда тихо…
- И что же ты намереваешься делать?
- Что делать? Искать, искать, искать… И Чугаева, и Григорянца, и Левушкина, и Прокофьева. А уж сколько займет времени этот процесс, не знаю… Полагаю только одно, спасти эту троицу от самосуда будет очень сложно…
11
- Вылазь, - пробасил Григорянцу человек, представившийся газовиком, толкая его из проржавленного "Москвича".
- Ты куда меня привез? - пробормотал Эдуард, одетый по-домашнему, в спортивный костюм и пробковые тапочки.
- А ты мне не тычь, я те не Иван Кузьмич, - буркнул "газовик", схватил за грудки Григорянца и с недюжинной силой вытолкнул его из машины на снег. Григорянц еле удержался на ногах.
- Что вам от меня надо? - перешел на "вы" насмерть перепуганный бизнесмен. - Вы от Малиновской, я понимаю… Где она? Я готов ей все рассказать…
- Какой такой Малиновской? Не знаю я никакой Малиновской. Пошел вперед!
"Газовик" вытащил из кармана пистолет Макарова и погнал Григорянца в лес.
- Чего, примерз, крутой? Ничего, не так ещё замерзнешь, - пообещал он. - Мы в зоне мерзли, теперь твоя очередь.
Сам он был одет в теплую дутую куртку синего цвета и в пушистую собачью ушанку. На ногах были меховые сапоги. Лицо его показалось Григорянцу странно знакомым, как будто он когда-то давно видел его. Но где именно видел, он никак не мог вспомнить…
- Чего, глазами стал слабнуть? - презрительно фыркнул "газовик". Смотришь, щуришься и ни хрена не видишь… У, паскудина позорная…
Григорянц пошел по тропинке первым. Сзади, толкая его дулом пистолета в спину, шагал "газовик", постоянно бубня себе под нос грязные проклятия в адрес своего подконвойного.
Они прошли так около километра и вышли на другую дорогу. Там, на обочине стоял "Жигуленок", не менее ржавый, чем тот "Москвич". Но, в отличие от "Москвича" у него были номера. В машине сидел какой-то человек.
- Пересаживайся, Бердяшка! - скомандовал "газовик".
- Достал-таки, Чудо? - подивился Бердяшка, увидев перед собой такое странное явление, как человек в спортивном костюме, тапочках и роговых очках среди заснеженного февральского леса.
- Кто ищет, тот всегда найдет, - мрачно констатировал Чудо. - А кто весел тот что? - обратился он к Григорянцу. - Тот что, говорю, творит, падло очкастое?
- Тот смеется, - пролепетал Григорянц.
На эти слова Бердяшка и Чудо позволили себе расхохотаться.
- Вот мы и смеемся, в натуре, - констатировал Чудо. - А ты что не смеешься, волчара позорная? - схватил он его за грудки и сильно толкнул. Не весело тебе с нами, что ли?
Григорянц смолчал. Ему и впрямь было не весело. А наоборот, мерзко до невозможности. Оба его собеседника представляли собой настоящих маргиналов, безо всякого понятия, однако, как видно, далеко не робкого десятка…
- Не весело, так садись в тачку, поехали кататься, глядишь, развеселю, - пообещал Чудо. - Только ты поедешь без удобств, в багажнике поедешь… Ничего, там просторно, я всякую срань оттуда повытащил давеча, глядишь, не усохнешь… А и усохнешь, невелика потеря… Козлятина драная…
Он открыл багажник и велел Григорянцу лезть туда. Чтобы тот поторопился, подталкивал его дулом пистолета. Бердяшка тем временем мочился на снег и постоянно отхаркивался.
Багажник захлопнулся, и они поехали какими-то проселочными дорогами, судя по тряске, которую испытывал Григорянц, съежившись в вонючем багажнике "Жигуленка". Ехали довольно долго. Порой останавливались, возможно, на заправке, судя по жуткому запаху бензина, проникшему в багажник. Кричать Григорянц побоялся, он видел, что оба маргинала настроены весьма агрессивно и ничего не боятся. Нажать на курок пистолета им бы ничего не стоило…
Потом снова ехали, трясясь на российских заснеженных дорогах…
Григорянц чувствовал, что просто подыхает в этом вонючем грязном багажнике, подыхает от недостатка кислорода и от парализовавшего его чувства ужаса…
Когда машина снова остановилась, он почти потерял сознание…
- Выходи! - заорал Чудо, ткнув скорчившегося Григорянца в спину. Чего, прикемарил малость? То-то, это тебе не "Мерседес-Бенц". Вылазь, чмо болотное!!!
Эдуард открыл глаза и стал с трудом вылезать из багажника. Руки и ноги его затекли, и когда ему удалось-таки выбраться наружу, он кувырнулся в снег.
- Экой ты хлипкий, - проворчал Чудо. - Вставай, падло, простудишься и подохнешь раньше времени. Штаны-то ещё не обделал, бизнесмен хренов? Вроде нет, - принюхался он. - Ничего, ещё обделаешься, - успокоил и его и самого себя.
- Что вам от меня надо? Я выполню все ваши условия, - лепетал Григорянц.
- Какие такие условия, дуболом? Нет у нас никаких условий, продолжал ворчать Чудо своим прокуренным и пропитым басом. - Подохнешь тут, как скотина в снегу, вот и все наши условия…