Она отвернулась от окна, на ее лице все еще была улыбка.
- Ну, ладно. Давайте посмотрим, что у вас там. - Она взяла термометр и посмотрела на него. - М-м-м.
- Я умираю?
- Нет.
- Почему тебе никогда не говорят твою собственную температуру? Врачи и медсестры всегда делают из этого такую страшную тайну.
- Нормальная, - сказала она.
- Хорошо, - ответил он и помолчал. - А может быть, и нет.
- Почему? Я думала, вам хочется выбраться отсюда.
- Да, но… - Он покачал головой.
- Что такое?
- Джейн, когда я выпишусь… я с вами больше не увижусь?
- Вы совершенно невозможны. Вы знаете об этом?
- Я серьезно. Я бы хотел остаться здесь навсегда. Я бы хотел всегда быть с вами здесь.
Она попыталась отшутиться.
- Боюсь, что это немного непрактично.
- Я могу придумать что-нибудь другое, - сказал он торопливо.
- Можете? Ну-ну.
- Или… или вы не хотите?
- Сейчас я хочу сосчитать ваш пульс, - сказала она профессиональным голосом. Она взяла его запястье и посмотрела на часы.
- У меня сердце ходуном ходит.
- Это не так уж и плохо.
- Джейн, не могли бы вы… вы думаете, это невозможно?
- Что невозможно?
- Встретиться со мной после того, как я выпишусь из госпиталя.
Она не ответила.
- Джейн?
- Тс-с. Я считаю.
- К черту, - сказал он, выдергивая запястье и хватая ее руку. - Ответьте мне, Джейн.
Он держал ее руку очень крепко. Джейн показалось, что ее ударило током. Она мимолетно подумала о Чаке, и старые сомнения вновь проснулись у нее в душе. Чак забыл о ней?
Почему он не позвонил? Или не написал?
- Я… я думаю, мне лучше пойти, - мягко сказала она.
- Нет! Вы встретитесь со мной, когда я выпишусь, Джейн?
- Я… я не знаю.
- Когда вы будете знать?
- Пожалуйста, сюда могут войти.
- К черту всех, Джейн. К черту всех, кроме нас. Кроме нас двоих, дорогая. Все остальные не имеют значения.
- Пустите меня.
- Ответьте.
- Что вы хотите, чтобы я сказала?
- Что вы встретитесь со мной.
- Мне нужно подумать. Пожалуйста…
- Погоны мешают?
В его голосе не было горечи. В нем была огромная печаль, которая сразу же вызвала в ней жалость и одновременно злость.
- Не будьте смешным, - резко сказала она.
- Вы же знаете, что это нарушение правил.
- Я знаю. Но это не имеет никакого значения.
- Да?
- Да, никакого.
Он почти достиг своего. Он почувствовал это инстинктивно.
- У вас могут быть неприятности, если мы не будем осторожны. Вы этого не боитесь?
- Моя работа значит для меня очень много. - Он видел, что это была правда. И он на секунду испугался, испугался, что взял неверный курс, испугался, что все испортил.
- Конечно, - сказал он медленно и заботливо. - Никто ведь никогда не узнает. Правда?
- Я… я думаю, нет.
Он неожиданно поднес ее руку к губам, поцеловал ладонь, поцеловал запястье. Его губы были влажными и горячими. Она попыталась освободить руку, но он крепко держал ее, прижимая к своей щеке.
- Скажи, что ты увидишься со мной, Джейн. Пожалуйста, пожалуйста. Неужели ты не видишь, что я чувствую к тебе? Это незаметно? Господи! Как ты не можешь понять, что я сойду с ума, если не увижу тебя снова.
- Нет, нет, не говорите так. Пожалуйста, вы не должны. Вы не понимаете. Мы… мы почти не знакомы. Мы всего лишь…
- Джейн?
- Что? Пожалуйста, отпустите мою руку.
- Ты увидишься со мной?
- Может быть. Я не знаю. Пожалуйста, мне нужно подумать.
- Ты прекрасна, - прошептал он и неожиданно уронил ее руку.
И руке сразу же стало холодно. Она поднесла руку к горлу, избегая его взгляда. Она не могла отрицать, что он что-то задел в ней.
Она почувствовала растерянность и смущение от своих собственных мыслей и поэтому старалась не смотреть на него. Направилась к двери.
- Возвращайся, - прошептал он. - Возвращайся ко мне.
Она заколебалась, а потом оглянулась. Он сидел на кровати с печальной улыбкой на лице, выглядя ужасно слабым. Ей захотелось обнять его, утешить, но она не могла, не могла.
Она прикусила губу.
- Я приду, - сказала она. - Я приду.
- Я так понимаю, что ты собираешься встать с постели, - сказал Грег.
- Мне разрешили, - ответил он.
- Ну, хорошо. Я думаю, тебе не терпится вернуться обратно на "Сайкс". Должно быть, интересно служить на таком корабле. На эсминце.
- Перестань издеваться, Грег. Нет такого корабля на всем этом чертовом флоте, на котором было бы интересно служить.
- Нет? - сказал Грег, внимательно его рассматривая. Ему не нравилось, как все шло. Ему всегда удавалось рассердить пациента из 107-й, а сегодня он не был так вспыльчив. Мерзавец выглядел таким самодовольным. Это раздражало Грега. Ему нравилось подкалывать этого сукиного сына, он получал от этого огромное удовольствие.
- Ну, с моего места "Сайкс" кажется очень заманчивым. Не на каждом корабле на флоте медсестру убивают. - Грег наблюдал. Глаза этого мерзавца сверкнули на мгновение - ему не нравилось говорить о корабле и о сестре, особенно о сестре. Что ж, если ему это не нравится, это как раз то, что Грегу нужно.
Ловко, профессионально, взбешенный этим симулянтом, Грег поставил укол.
- Они ведь нашли ее в радиолокационной рубке?
- Да.
- Ты видел ее там?
- Нет. Как, черт возьми, я мог ее увидеть?
- Я думал, что мог.
- Слушай, в чем дело? Ты что, был влюблен в нее?
- Я? Нет. Мне просто интересно.
- Задавай вопросы где-нибудь в другом месте. Будешь продолжать в том же духе, я на тебя врачу нажалуюсь.
- Брось, приятель, - рявкнул Грег. - Никому ты ни о чем не нажалуешься.
- Нет?
- Нет! Разве тебе не нравится разговаривать о мертвой медсестре?
- Нет. Я не люблю говорить о мертвых.
- Это потому, что ты сам болезненный.
- Да, я болезненный. И от тебя меня тошнит, если хочешь знать.
- Из-за чего ты так возбудился? Потому что я упомянул мисс Коул, или потому что ты был к ней неравнодушен, когда в последний раз был…
- Заткнись. Ни к кому я не был неравнодушен.
Это его взъярило. Он чуть из кровати не выпрыгнул.
Глаза Грега сузились. Он осторожно закрепил преимущество.
- Ты должен признать, она была хорошенькая куколка, - сказал он елейным голосом.
- Я никогда не видел ее.
- Но ты же был в ее палате. Разве не помнишь?
- Я не помню никакой Клер Коул.
- Но ты знаешь ее имя?
- Конечно, я знаю ее имя. Что, черт возьми, в этом такого необыкновенного? Все на "Сайксе" знают, как ее звали. Она была убита на нашем корабле.
- Я знаю это.
- О’кей, если знаешь, отвали. У меня от тебя голова разболелась.
- Это так неприятно? Не думал, что от разговоров о мисс Коул у тебя голова заболит. Мне очень жаль, приятель.
- У меня не от разговоров о ней голова болит, просто от разговоров.
- Она была славной девушкой. Жаль, что этот подонок Шефер убил ее?
- Как ты думаешь, ему что-нибудь откололось?
- Не знаю.
- Это вполне возможно. Она была горячая, наша мисс Коул. Мне кажется, она вовсю погуливала. Она была…
- Мне наплевать, что Клер… - он оборвал себя. В комнате внезапно воцарилось молчание. Грег наблюдал и ждал. - … что Клер Коул делала в свое свободное время. Меня это не касается.
- Нет, - сказал Грег, - конечно, нет.
- Так что отвяжись.
- Ладно. Мне просто не нравится, когда убивают курицу, несущую золотые яйца. Понимаешь? Она, черт возьми, могла бы расширить сферу своей деятельности. Могла бы кого-нибудь из нас, бедняг, включить. Тебе бы не хотелось этого, дружок?
- Я даже не знаю, как она выглядела.
- Такая хорошенькая, как мисс Коул? Как ты мог пропустить ее?
- Я не знаю, как она выглядела, - настаивал он.
- М-м-м, - сказал Грег. - Ты много потерял. Там было на что посмотреть. Ею стоило заняться.
- Так что же ты не занялся?
Грег наблюдал. Что-то происходило. Негодяй начал запираться. Что-то заставило его прикусить язык. И Грег был уверен, что сегодня его уже не растормошить.
- Шефер никогда не рассказывал тебе, какая она?
- Нет.
- О всяких там поцелуях…
- Я никогда не спрашивал.
- А мне кажется, тебе было бы интересно.
- Это было личное дело Шефера.
- Естественно. Даже если ты сам на нее глаз положил.
- Это ты говоришь так, не я.
- Но мы ведь оба знаем, что это правда.
- Я знаю только то, что я читал в газете.
- Ты читал о том, как ее нашли? Синяки на горле, задранная юбка? Ты читал это, приятель?
- Да, читал.
- Наверно, это было интересно.
- Очень.
Грег поднялся.
- Увидимся, приятель. - Он остановился у двери. - Жаль, что Шефер пришил твою милую.
- Пошел ты знаешь куда… - он перевернулся в кровати и натянул до шеи одеяло.
Она избегала его палаты, потому что ощущала неуверенность в своих чувствах и хотела подумать. В нем было что-то очень привлекательное, обаяние юности, хотя она знала, что он, без сомнения, старше ее. Но в нем было это - неиспорченная откровенность молодости. Ей нравилась эта откровенность, и ей нравилось его… Да, его обожание. Он очень отличался от Чака своей уверенной, дерзкой манерой, но эта дерзость не раздражала ее. Это ее не раздражало, потому что она чувствовала, что он вел себя нагловато не для того, чтобы казаться тертым парнем. Он вел себя нагловато, потому что говорил то, что думал. И вряд ли это можно было назвать наглостью.
Еще он немного пугал ее. Нет, не слишком пугал, но от него исходило ощущение мужской силы. Да, именно это, мужская сила. Эту мужскую силу можно было обонять, увидеть в глазах, увидеть в жестоком - и одновременно мальчишеском - изгибе рта. Эта сила пугала ее. Но и возбуждала. То же самое, правда, можно было сказать и про Чака. Он тоже был мужчиной, он тоже возбуждал ее. Почему он, черт возьми, не позвонит или не напишет?
Все это случилось со мной слишком поздно. Вот в чем беда, подумала она. Я новичок в этой игре. И все потому, что я начала играть в нее, когда большинство других девушек уже полностью ей овладели.
И еще, конечно, нужно было думать о погонах. Само звание младшего офицера мало что значило. Сами по себе погоны мало что значили. Значение имело то, что стояло за ними. Работа медсестры. И она не хотела лишиться этого только из-за того, что ей понравился какой-то матрос. И все же они бы могли надеть гражданское, кто узнает? Что плохого в том, чтобы сходить вместе в кино или пообедать, если они оба будут в штатском? Как об этом можно узнать? Что в этом может быть плохого? Ничего плохого, только если нас не поймают.
А как нас могут поймать?
Вариантов множество. Они могли случайно встретить офицера, которого она знает, или офицера, который знает ее спутника и знает, что он матрос. Но шансы были очень малы, особенно если бы они пошли в кино, скажем, за пределами Норфолка. Они могли бы даже съездить в Ричмонд и обратно, в кино или на обед, и не будет никаких неприятностей, если они будут осторожны. А им придется быть осторожными.
Нужно просто решить, стоило это того или нет? Если бы только Чак написал или дал знать, что все еще жив… Ему, наверное, все равно. Лейтенант, наверное, всего лишь развлекался, но он казался таким искренним, о, Чак, почему ты не спешишь назад? Неужели ты не чувствуешь, что я пытаюсь принять решение, и как я могу решить что-то, когда ты где-то в Нью-Джерси, а он здесь, прямо здесь, с этими своими глазами, и этим жестоким ртом, и этими сильными руками. Чак, Чак, почему ты не звонишь? Неужели ты не хочешь позвонить мне?
Она избегала 107-й палаты, потому что не хотела принимать решение, которое от нее требовали. И поэтому она удивилась и почувствовала себя в ловушке, когда встретила его однажды вечером в коридоре, в выцветшем халате и тапочках ходячего больного. Она натолкнулась на него, поворачивая за угол. Он схватил ее, потащил снова за угол в маленький коридорчик, заканчивающийся тупиком, где не было ничего, кроме ящика с инструментом.
- Где ты была? - прошептал он.
- В госпитале. Мне… мне дежурство поменяли.
- Не лги мне, Джейн. Если ты не хочешь иметь со мной ничего общего, скажи об этом. Но пожалуйста, не лги мне.
- Извини. Я пыталась что-то решить. Вот почему я… я избегала тебя.
- Ты решила?
- Нет.
- Когда, Джейн? Меня выпишут через несколько дней. Ты ведь знаешь это.
- Да, знаю.
- Милая…
- Пожалуйста, не торопи меня. Дай мне подумать. Неужели ты не видишь, что я…
Его руки были у нее на плечах.
Он вцепился ей в халат.
- Господи, какая ты красивая, - прошептал он. - Джейн, Джейн…
Он притянул ее к себе. Она непроизвольно подняла лицо, и он прижался к ее губам своими губами. Удивительно ласковыми для такого жестокого рта. Он был нежен, и она потонула в нежности его поцелуя. Она придвинулась ближе, его руки крепко обвились вокруг нее, и она ответила на поцелуй.
Ей было приятно его крепкое объятие, неожиданная нежность его рта. Затем она отвела голову, и его губы скользнули по ее подбородку.
Она уткнулась ему в плечо, все еще тесно прижимаясь к нему и чувствуя легкую слабость и головокружение от его поцелуя, силы его рук, близости его тела.
- Ты согласна, Джейн?
- Да.
- Ты хочешь этого?
- Да. - Она все еще чувствовала слабость. Она отчаянно прижалась к нему, стараясь прийти в себя.
- В пятницу, - сказал он. - Меня выпишут к этому времени. Мы пойдем в кино в Ньюпорт-Ньюс. Хорошо?
- Да. - Она отстранилась от него. - Ты должен позволить мне уйти сейчас. Кто-нибудь может прийти.
- В восемь часов, Джейн, - сказал он. - В гражданском. Ты знаешь там кинотеатр?
- Да.
- В восемь часов, в пятницу. Джейн, я…
- Не надо, не говори ничего.
- Хорошо, потом.
- Да, потом. Сейчас давай пойдем. Пожалуйста.
Он поцеловал ее снова, затем быстро развернулся и пошел по коридору. Она следила за ним, пока он не скрылся из виду, потом безвольно прислонилась к стене и подумала: "В пятницу вечером. В пятницу вечером".
В четверг днем они сидели в солярии на шестом этаже. Стекло было вставлено на место в ожидании натиска зимы. Стекло шло от пола до потолка, заменяя сетки, которые вставлялись на лето. Они сидели вместе, трое мужчин, и смотрели на базу.
Первым поднялся Гиберт.
- Пойду вниз, сосну немного. О’кей, Грег?
Грег кивнул и ничего не сказал.
- Одно плохо. Если у тебя редкая болезнь, - сказал Гиберт, - все обращаются с тобой, как с ходячей пробиркой. Черт возьми! Будущее всего человечества, может быть, зависит от того, что они на мне выяснят.
- Тебе цены нет, - сказал Грег. - Иди вниз и попроси кого-нибудь из медсестер запереть тебя в ящик. Нам бы не хотелось потерять тебя.
- Грег, нахал, - сказал Гиберт. - Ну, я пошел. - Он помолчал. - Никто в теннис сыграть не хочет?
Никто не ответил.
Гиберт пожал плечами и пошел прочь. Он наблюдал за тем, как Гиберт прошел мимо Грега и вышел в коридор. Через некоторое время он услышал, как взвыл лифт, двери открылись со скрипом и шумно захлопнулись. Затем снова завывание.
Он повернулся к Грегу.
- Ты, должно быть, счастлив? - сказал он.
- Почему? - не понял Грег.
- Я завтра выписываюсь.
- Мы будем скучать по тебе, приятель. Нечасто встретишь такого профессионального симулянта.
Он улыбнулся. Сейчас он мог позволить себе эту роскошь - улыбаться. Сейчас даже Грег не мог влезть ему под кожу. С Джейн все было решено. Завтра вечером. После этого - черт, все будет просто.
- Чему ты усмехаешься? - спросил Грег.
- Ничему.
- Не думал, что ты будешь так радоваться выписке. Я заметил, у тебя шашни с мисс Дворак. - Грег сделал паузу. - У вас с ней далеко зашло?
- Черт возьми, Грег, - сказал он, изображая невинность. - Я знаю свое место. Мисс Дворак - офицер.
- Но и Клер Коул была офицером, - резко сказал Грег.
- Я не знал Клер Коул. Но даже если бы знал, я бы уважал офицерские погоны.
- Вы были знакомы так хорошо, что ты знаешь и это?
- Что?
- Что она была младшим офицером?
- Все на "Сайксе" знают это.
- Понятно. Включая Шефера.
- Включая Шефера.
- Он казался милым мальчиком, этот Шефер. Не тот тип, чтобы заводить романы. Не тот тип, чтобы убивать.
- Нет?
- Нет. - Грег помолчал. - Ты больше смахиваешь на такой тип.
- Что ты имеешь в виду? - Он сидел, выпрямившись на своем стуле, уставившись на Грега.
Глаза Грега сузились, он посмотрел на моряка и понял, что тот отреагировал чересчур нервно. А ему надо бы быть осторожным.
- Да, - медленно сказал Грег, как будто у него в голове зарождалась мысль. - Да. Ты как раз похож на того, кто может убить.
- Что ты, черт возьми, знаешь об убийцах? - спросил он спокойно, очень внимательно наблюдая за Грегом. Ему не нравилось это коварное выражение лица санитара.
- Ничего. Только то, что я могу учуять. Ты представляешься мне убийцей. Я могу представить тебя убийцей. В драке ты, наверное, настоящий подонок.
- Я никому не дам спуску.
- Да, с женщинами - то это проще.
- О чем ты говоришь?
- Женщину, наверное, ударить нетрудно.
- Я ни разу в своей жизни не ударил женщину.
- Нет?
- Нет.
- А кто ударил Клер Коул?
- Шефер.
- Да? Это написано в газете?
- Да, именно так.
- Но мы - то знаем, как было дело.
Он был настороже. Все его чувства были настороже. Он уставился на Грега и спросил себя, не блефует ли санитар. Откуда он может знать?
Откуда он только может…
- Что ты имеешь в виду?
- Мы, бывало, часто болтали с Клер, - сказал Грег. Его взгляд стал еще более коварным.
- О… о чем?
- О многом. О жизни. О свободе, - Грег выдержал паузу, - о мужчинах.
- С чего бы ей говорить с тобой?
- Я умею сочувствовать. Она рассказала мне все о Шефере.
- Да? - он почувствовал облегчение. Грег ничего не знал.
- И о тебе, - внезапно сказал Грег.
- Обо мне? - он фыркнул. - Ха, это шутка.
- Как ты с ума по ней сходил, - сказал Грег, вставая и подходя ближе к его стулу, спиной к огромному стеклу, окружающему солярий.
- Ты псих!
- Как ты сходил с ума по ней. Как ты и она крутили здесь в госпитале, прямо под носом у Шефера.