- Я приехал в эту страну из Польши, после того как нацисты убили мою жену и детей. Я один на всем белом свете. Я зарабатываю немного, но зато честно. Даже в Польше, когда я голодал, я не мог помыслить, чтобы стащить кусок хлеба. Я честный человек и вообще ничего показывать вам не собираюсь. Я был бы признателен вам, молодой человек, если бы вы покинули мою мастерскую.
- Я уйду, но могу еще вернуться.
- Только с ордером на обыск. И нечего меня пугать. Я уже навидался всяких штурмовиков.
- Поймите меня, пожалуйста, мистер Джаник…
- Ничего не хочу понимать! Уходите!
Клинг подошел к двери, открыл ее, повернулся, чтобы что-то сказать, но в этот момент одна из кошек направилась к выходу, и Клинг поспешно вышел и затворил дверь за собой. Он прошел шесть кварталов и оказался возле участка. Он был недоволен собой. Он провел разговор из рук вон плохо и чувствовал себя штурмовиком. Ярко светило солнце, зеленела листва, но Клинг никак не мог отделаться от запаха кошачьей мочи, который, как ему казалось, наводнил собой Гровер.
В половине четвертого, за пятнадцать минут до конца дежурства, Клинг услышал, как зазвонил телефон. Он снял трубку.
- Детектив Клинг. Восемьдесят седьмой участок.
- Клинг, это Мерчисон. Звонил патрульный Ингерсолл от дома шестьсот пятьдесят семь на Ричардсон-драйв. Он в квартире одиннадцать "д". Хозяйка только что вернулась из-за границы. Говорит, за время ее отсутствия квартиру обчистили.
- Съезжу разберусь, - сказал Клинг.
Он подошел к Хэлу Уиллису, который сидел за столом, разглядывая два десятка поддельных чеков, разложенных перед ним, и сказал:
- Хэл. На Ричардсон-драйв опять квартирная кража. Придется разбираться. А оттуда уже двинусь домой.
- Давай, - отозвался Уиллис, сравнивая подписи на чеках с подписью на карточке регистрации из мотеля. - Этот парень завалил весь город своими бумажками, - пробормотал он.
- Ты меня слышал?
- Да, квартирная кража на Ричардсоне. Оттуда ты едешь домой, правильно?
- Пока, - сказал Клинг и вышел.
Его машина была незаконно припаркована на Гровере, в двух кварталах от участка. Козырек был опущен, и к нему Клинг прикрепил плакатик с надписью от руки "Транспортное средство полиции". Подходя к своему транспортному средству в конце дежурства, он постоянно ожидал увидеть повестку в суд от какого-то сверхревностного блюстителя порядка. Он проверил козырек, открыл дверь, сел в машину и поехал на Ричардсон, где припарковал ее рядом с табачного цвета "мерседесом". Он вызвал лифтера и сообщил ему, кто он и зачем приехал. Тот обещал позвонить в квартиру 11 д, если владелец "мерседеса" захочет выехать.
После второго звонка дверь открыл патрульный Майк Ингерсолл. Он был хорош собой - черные волосы, карие глаза, нос прямой, как мачете. В своей синей форме он выглядел именно так, как хотелось бы выглядеть патрульным, хотя это редко у них получается. Форма сидела на нем так, словно была сшита на заказ модным портным с Холл-авеню, а не приобретена на складе полицейского управления неподалеку от Полицейской академии.
- Быстро же ты добрался, - заметил Майк Ингерсолл, отступая в сторону и позволяя Клингу войти. Голос его своей мягкостью удивлял тех, кто, видя мускулистую фигуру и широкую грудь, ожидал услышать нечто пораскатистее. - Хозяйка в гостиной, - доложил он Клингу. - В квартире кавардак. Парень неплохо тут поработал.
- Тот же почерк?
- В общем-то да. Никаких следов на двери или рамах окон. На туалетном столике белый котенок?
- Ладно, поговорим с дамой, - сказал Клинг и вздохнул.
Дама - рыжеволосая, зеленоглазая и загорелая - сидела в гостиной на софе. На ней был темно-зеленый свитер, коричневая короткая юбка и коричневые сапоги. Закинув ногу на ногу, она смотрела в стену, а когда в гостиной появился Клинг, перевела взгляд на него. Первое впечатление, которое возникло у Клинга при взгляде на хозяйку, было связано с полной гармонией. Естественной, не выставлявшей себя напоказ гармонией цветов и форм, коричневого и зеленого, волос и глаз, свитера, юбки и сапог, плавного перехода коричневой ткани в коричневый загар гармонии изящества длинных ног, вопросительно наклоненной головы, водопада густых рыжих волос. Ее лицо и фигура выступали наглядными пособиями в кратком курсе эстетического воспитания, который сейчас осваивал Клинг. Высокие скулы, чуть раскосые глаза, зелень которых замечательно сочеталась с загаром, Чуть вздернутый нос, который, казалось, уводил верхнюю губу вверх, обнажая белые зубы. Под свитером угадывались полушария грудей, крепких и не нуждавшихся в лифчике. Шерсть свитера затем переходила в кожу широкого усеянного заклепками ремня, бедро изящно изогнуто, юбка чуть задралась.
Берт в жизни не видел женщины прекраснее.
- Детектив Клинг, - представился он. - Здравствуйте.
- Здравствуйте, - вяло отозвалась хозяйка, которая была на грани слез.
Поблескивая своими зелеными глазами, она протянула ему руку, и они обменялись рукопожатием, причем Клинг не мог отвести глаз от ее лица. Он вдруг понял, что все еще держит ее руку. Тогда он смущенно прокашлялся, отпустил ее пальчики, вынул из кармана блокнот.
- Кажется, я еще не успел узнать, как вас зовут, - сказал он.
- Августа Блер, - представилась молодая женщина. - Вы видели, что творится в спальне?
- Пока нет, но все осмотрю. Скажите, когда вы обнаружили, что квартиру обокрали, мисс Блер?
- Полчаса назад. Я только что приехала.
- Откуда?
- Из Австрии.
- Хорошее место, - вставил Ингерсолл. - А после Австрии такое…
- Скажите, когда вы вернулись, дверь была заперта? - спросил Клинг.
- Расскажите, пожалуйста, что же произошло.
- Я открыла дверь, вошла, оставила дверь открытой, потому что лифтер должен был внести мои сумки. Сняла пальто, повесила в шкаф, зашла в туалет, потом в спальню. До тех пор все было нормально. Но когда я оказалась в спальне, то поняла, что на квартиру совершен самый настоящий налет.
- Ты взгляни, что там, Берт, - подал голос Ингерсолл. - Парень словно с катушек съехал.
- Сюда? - спросил Клинг, показывая на дверь.
- Да, - сказала Августа, вставая с софы.
Это была высокая девушка - пять футов и семь или восемь дюймов. Она быстро и грациозно опередила Клинга на пути в спальню, заглянула туда еще раз и с отвращением отвернулась. Клинг вошел в спальню, но хозяйка за ним не последовала. Она осталась стоять на пороге, прислонясь плечом к дверному косяку и покусывая губу.
Грабитель прошелся по спальне, словно ураган. Ящики комода были выдвинуты, а содержимое выброшено на ковер: трусики, лифчики, комбинации, свитера, чулки, шарфики, блузки. Все это валялось то здесь, то там, создавая в комнате несколько необычную цветовую гамму. Точно так же из шкафа была выброшена одежда на плечиках: пальто, костюмы, юбки, платья, халаты и валялась на полу, кровати и стульях. Шкатулка с украшениями - перевернута на кровати. Браслеты, кольца, кулоны лежали среди нейлона, шерсти, шифона. На туалетном столике сидел, жалобно мяукая, белый котенок.
- Он нашел, что искал? - спросил Клинг.
- Да, - отозвалась от двери Августа. - Все самые ценные украшения были завернуты в красный шарф и лежали в верхнем ящике. Они пропали.
- Что еще?
- Две шубки. Леопард и выдра.
- Он разборчив, - заметил Клинг. - А как насчет радиоаппаратуры?
- С ней порядок. Стереосистема в гостиной. Он не обратил на нее никакого внимания.
- Мне потребуется список пропавших ювелирных изделий и описание шуб, мисс Блер.
- Зачем?
- Во-первых, нам это нужно для работы. Да и вам, наверное, пригодится - для страховой компании.
- Ничего не было застраховано!
- О Господи! - воскликнул Клинг. - Как же так?!
- Я просто думала, ничего такого не случится.
- А давно вы тут живете?
- В городе или в этой квартире?
- И в городе, и в квартире.
- В городе - полтора года, в этой квартире - восемь месяцев.
- Откуда вы родом?
- Из Сиэтла.
- А вы где-нибудь в настоящее время работаете? - осведомился Клинг, вынимая блокнот.
- Да.
- Позвольте узнать адрес вашей фирмы.
- Я модель. Меня представляет сейчас агентство "Калвер".
- Вы ездили в Австрию по работе?
- Нет. В отпуск. Каталась на лыжах.
- То-то мне ваше лицо показалось знакомым, - сказал Ингерсолл. - Наверное, я видел ваши фотографии в журналах.
- Наверное, - без энтузиазма отозвалась Августа.
- Сколько времени вы отсутствовали?
- Две недели. Точнее, шестнадцать дней.
- Приятный сюрприз, - сокрушенно заметил Ингерсолл и снова покачал головой.
- Я переехала сюда, потому что здесь есть лифтер, - сказала Августа. - Мне казалось, что дома с лифтерами безопаснее.
- В этой части города нет безопасных домов, - авторитетно сообщил ей Ингерсолл.
- Или, во всяком случае, их очень мало, - внес поправку Клинг.
- Я не могу позволить себе квартиру в районе за парком, - сказала Августа. - У меня не так уж много заказов. Я и работаю-то моделью недавно. - Она заметила недоумение на лице Клинга и добавила: - Шубки мне подарила мама, а ювелирные украшения от тетки. Я полгода копила деньги, чтобы прокатиться в Австрию, - сказала она и вдруг расплакалась. - Черт! - воскликнула она сквозь слезы. - Ну, почему ему понадобилось залезать именно ко мне?
Ингерсолл и Клинг переминались с ноги на ногу. Августа быстро прошла в гостиную, села на софу, взяла из сумочки носовой платок, высморкалась, вытерла глаза и сказала:
- Извините.
- Если вы составите полный список пропавшего… - начал Клинг.
- Составлю.
- То мы сделаем все, чтобы вернуть украденное.
- Понимаю, - отозвалась Августа Блер и снова высморкалась.
4
Все думали, что это ошибка.
Они, конечно, были только рады, - а кто бы не обрадовался? - получить второй конверт с фотографией знаменитого руководителя прославленной службы, наводившей страх на представителей криминального мира, но все-таки у них возникло впечатление, что кто-то дал маху. Глухой никогда ничего не повторял два раза, если, по его мнению, одного раза было достаточно. Что касается портретов, то они были абсолютно идентичными. Различие между ними состояло только в штемпелях на конвертах. Один пришел семнадцатого апреля, а второй девятнадцатого. Да, тут попахивало накладкой. Это несколько повысило настроение ребят из Восемьдесят седьмого участка. А вдруг Глухой стал впадать в маразм?
Только в справочнике Айзолы адреса фирм, изготовлявших фотокопии, занимали пять страниц. Возможно, конечно, имело смысл начать проверять их подряд, в смутной надежде, что кто-то действительно делал фотокопию портрета Гувера. Но не следовало забывать, что пока не было совершено такого преступления, которое могло бы оправдать подобные траты времени и сил государственных служащих. Правда, кто-то мог бы резонно заметить, что прошлые криминальные действия Глухого сами по себе являлись основанием для мобилизации всех имеющихся под рукой средств для предотвращения новых потрясений. Однако скептики с не меньшими основаниями могли бы напомнить, что никто пока не установил, что оба конверта с портретами Гувера отправлены именно Глухим, или, по крайней мере, что они имеют какое-то касательство к тем злодействам, которые тот вознамерился совершить.
Учитывая недоукомплектованность и перегрузки, характерные для полиции этого города, которой постоянно приходится заниматься такими милыми проблемами, как ограбления, кражи, хулиганство, поножовщина, криминальные разборки, налеты на магазины, изнасилования, подделка чеков и купюр, угон машин, и так далее, и тому подобное, можно понять, почему сотрудники детективного отдела Восемьдесят седьмого участка лишь попросили ребят из криминалистической лаборатории установить, не обладает ли бумага, на которой были сделаны фотокопии, какими-то особыми характеристиками, а также нет ли на конверте и снимках отпечатков пальцев. Бумага, увы, оказалась самой обыкновенной, а отпечатков не было.
Молодого человека приколотили гвоздями к стене.
Длинноволосый, с длинными подкрученными вверх усами, в одних лишь трусах, он смахивал на современного Христа, лишенного своего креста. На груди, под сердцем, алела ножевая рана, руки были раскинуты в стороны, ладони прибиты к стене большими гвоздями, ноги соединены вместе и пробиты третьим гвоздем, голова упала набок. Труп был обнаружен бродягой-алкоголиком, но пока нельзя было определить, как долго он там находился. Кровь давно перестала сочиться из ран, он испачкал себя испражнениями - от ужаса или в смертной агонии - исходившее от него зловоние смешивалось с вонью от того, чем было захламлено помещение. Проведя рядом с покойником несколько минут, детективы были вынуждены покинуть комнату и выйти в коридор, где воздух был все же немного почище.
Труп был обнаружен в одном из заброшенных жилых домов Северного Харрисона. Эти здания кишмя кишели крысами, и какое-то время там селились хиппи, которые затем покинули жилище, решив, что в них они слишком часто становятся жертвами людей и животных. В подъезде на стене еще виднелось слово "любовь" в окружении цветов, но от покойника воняло его собственными экскрементами, и судебно-медицинский эксперт не выказывал никакого желания войти в комнату для осмотра трупа.
- Ну почему мне все время подсовывают такое, от чего отмахиваются все остальные? - жаловался он Стиву Карелле. - По мне пусть этот тип и дальше тут гниет. Ну его к черту. Пусть его забирает "скорая" и везет в морг. Там я его и посмотрю. По крайней мере, там хоть можно потом помыть руки.
Потолок был залит водой, штукатурка грозила вот-вот обвалиться. В комнате, где распяли молодого человека, было разбито окно и отсутствовала дверь. Те, кто незаконно обитал в этом доме, пользовались этой комнатой как помойкой, и хлам, отбросы, мусор были навалены тут в человеческий рост. Остатки еды, ржавые консервные банки, битые бутылки, газеты, бывшие в употреблении презервативы и экскременты животных были увенчаны, словно торт засахаренной вишенкой, - дохлой крысой. Тому, кто пожелал бы войти в комнату, пришлось бы карабкаться на эту гору мусора. Потолок тут был высотой в двенадцать футов, и ноги распятого возвышались над поверхностью мусора дюймов на шесть. Это был высокий молодой человек, но тот, кто ухитрился распять его, был еще выше. Плечи оказались вывихнутыми, когда тело обвисло под собственной тяжестью, ну а внутренние повреждения можно было установить только при вскрытии.
- Вы меня слышите? - снова подал голос медэксперт.
- Делай, что хочешь, - махнул рукой Карелла.
- Можешь в этом не сомневаться.
- Главное, чтобы у нас был полный отчет о вскрытии.
- Думаешь, он был живой, когда его распинали?
- Наверное. Нож в сердце, похоже, ему всадили уже потом.
- Но я его снимать не буду, - буркнул медэксперт.
- Слушай, - сердито обратился к нему Карелла, - хочешь снимай его, хочешь оставь здесь, главное, чтобы у нас было медицинское заключение о смерти. И не забудь про отпечатки пальцев.
- Ни в коем случае.
- И еще отпечатки ног.
- Город психов, - буркнул медэксперт. Он повернулся и угрюмо побрел по коридору, переступая через кучи мусора, а затем стал спускаться вниз по лестнице, надеясь перепоручить это малоприятное дело представителям "скорой".
- Проверим весь этаж, - сказал Мейер.
Там еще было две квартиры, причем замки на входных дверях были сломаны. Они вошли в первую. Посреди комнаты виднелись остатки костра. В углу у окна валялась теннисная туфля. Мейер, обернув пальцы платком, поднял ее и положил в пакет для передачи криминалистам в лаборатории. Во второй комнате не было ничего кроме старого драного матраса, испещренного следами крысиного помета.
- Выгребная яма, да и только, - услышал Карелла голос за спиной, обернулся и увидел детектива Моногана.
За его спиной маячил и детектив Монро. Представители городского отдела по расследованию убийств были в серых шляпах и черных пальто. На лицах - застывшие гримасы боли.
- Ты можешь себе представить, что в этих ямах живут люди? - говорил Монро, качая головой.
- В это поверить невозможно, - отвечал Моноган, тоже покачивая головой.
- Это за пределами человеческого понимания, - согласился с напарником Монро.
- Где покойник? - осведомился у Кареллы Моноган.
- Дальше по коридору.
- Покажешь?
- Сами найдете, - сказал Карелла.
- Ну пошли, - сказал Моноган, и он и его напарник двинулись по коридору. Высокие, широкоплечие, они шли вперевалочку, словно разрезая толпу.
- Пресвятая дева, - сказал Моноган, увидев молодого человека.
Карелла только кивнул.
На лестнице послышались шаги. Двое мужчин в белом, обходя куски штукатурки и мусора, подошли к площадке, увидели Кареллу и направились в его сторону.
- Вы тут старший? - осведомился один из них.
- Вызов принял я, - сказал Карелла.
- Я доктор Кортес. Что значит "надо снять парня со стены"? Так сказал медэксперт.
- Покойника надо доставить в морг, - сказал Карелла.
- Доставим. Но ваш эксперт утверждает, что труп приколочен к стене гвоздями.
- Это совершеннейшая правда.
- Лично я, дружище, не собираюсь его снимать.
- Кто же, дружище, должен это сделать?
- Понятия не имею. Но вы производите впечатление человека достаточно сильного…
- Там жертва убийства, - сухо напомнил Карелла.
- Там труп, - столь же сухо отозвался Кортес.
Навстречу им по коридору шел Моноган, двумя пальцами зажимая нос. Чуть сзади шествовал Монро, прикрывая ладонью нижнюю часть лица.
- Это представители отдела по расследованию убийств, - сообщил Карелла доктору Кортесу. - Можете обсудить с ними возникшую проблему.
- Эксперт закончил осмотр? - спросил Моноган Кареллу.
- Эксперт не собирается осматривать труп здесь.
- Он обязан это сделать. Нельзя увозить труп, пока медэксперт не осмотрит его и не констатирует смерть и…
- Скажите это ему.
- А где он?
- Внизу. Блюет как безумный.
- Пошли, - сказал Моноган напарнику, и, когда они двинулись к лестнице, обернувшись на ходу, добавил: - Ждите нас тут, Карелла.
Карелла и Кортес стояли и слушали, как раздаются по лестнице шаги детективов. Затем звуки смолкли, и установилось тяжкое молчание.
- Извините, что стал возникать, - сказал доктор Кортес.
- Все в порядке.
- Но он знает правила не хуже моего. Он пытается избавиться от неприятной работы и…
- Угу.
- Он знает правила, - повторил Кортес.
Что касается медэксперта, то если до прибытия сюда он был плохо знаком с правилами и инструкциями, то успел выучить их назубок к тому моменту, как Монро и Моноган закончили читать ему лекцию. Сделав из носового платка маску и надев резиновые перчатки, он снял труп и после беглого осмотра констатировал смерть.
Теперь можно было переходить ко второй, не более приятной стадии расследования - искать ответ на вопрос, кто с ним так обошелся.