"ОТЧЕТ ПО ЭДИТ ДАННИНГ
Ничего представляющего интерес для следствия. Утренние передвижения в понедельник - совершенно невинны (хотя никаких гарантий правдивости нет), она несколько раз выезжала на вызовы, вплоть до операции.
Мисс Даннинг не имеет объяснений преступления или возможного его мотива (как и ее отец, доктор Даннинг).
Она хорошо знает Хильду Дорн. Она не может объяснить холодность отношений между ее отцом и миссис Даннинг другим фактом, кроме того, что они никогда не были друг к другу расположены.
Заключение. В данном направлении для следствия ничего интересного не предвидится".
- О господи, - воскликнул мэр, - уже надоело! Кто там следующий? Читайте!
Секретарь продолжала:
"ОТЧЕТ ПО ДОКТОРУ ДЖЕННИ"
Последовала пауза, послышался шелест голосов. Все подвинулись ближе.
"Доктор Дженни возвратился домой, в Тэрейтон, в понедельник вечером, в 9.07, выйдя из такси, как докладывает детектив Риттер. Последующие показания водителя такси, Морриса Коэна (лицензия № 260954), дают информацию, что такси Дженни взял около Центрального вокзала и велел отвезти его в Тэрейтон. Дженни находился в комнатах весь оставшийся вечер. Телефонные звонки раздавались много раз, все - от друзей и профессиональных знакомых, и все касались покойной. Сам Дженни никому не звонил.
Этим утром (вторник, 11.45) Дженни - на допросе о Свенсоне. Дженни осторожен, владеет собой. Выглядит усталым и обеспокоенным. Вновь отказывается обсуждать Свенсона и его биографию.
Вопрос инспектора Квина. Доктор Дженни, вы намеренно нарушили прошлым вечером мой приказ. Я велел вам не покидать город… Что вы делали на Центральном вокзале вчера в шесть вечера?
Ответ доктора Дженни. Я не покидал город. Я поехал на вокзал, чтобы вернуть свой билет в Чикаго. Вчера я вам сказал, что должен ехать в Чикаго, но вы мне это запретили. Значит, медицинский конгресс пройдет без меня.
Вопрос. В таком случае вы сдали билет? Вы не ездили на электропоезде?
Ответ. Я вам уже сказал. Это достаточно легко проверить.
Заметка. Немедленная проверка по базе Центрального вокзала показала, что билет доктора Дженни был сдан приблизительно в тот час, который доктор назвал на допросе. По словам билетного кассира, он не может дать описание человека, сдавшего билет: лица он не запомнил. Нельзя также проверить заверение доктора Дженни, что он не покупал билета ни на какое направление.
Вопрос инспектора. Вы покинули отель в 5.30 вечера, приехали на станцию в 6.00. Однако обратно в отель вы не возвращались вплоть до 9.00. Не хотите ли вы сказать, что вам понадобилось три часа для того, чтобы сдать железнодорожный билет?
Ответ. Конечно, это заняло у меня только несколько минут. Я вышел из вокзала и пошел пешком по Пятой авеню в Центральный парк. Я был расстроен. Мне нужно было пройтись. И мне нужно было побыть одному.
Вопрос. В таком случае почему вы взяли такси вновь у Центрального вокзала, если пошли в Центральный парк?
Ответ. Я хотел дойти до отеля пешком, но слишком устал и передумал на половине пути.
Вопрос. Идя пешком, доктор, может быть, вы встретили кого-то, кто мог бы подтвердить вашу историю?
Ответ. Нет.
Вопрос Эллери Квина. Вы умный человек, доктор, ведь так?
Ответ. Согласно репутации, так.
Вопрос. Доктор Дженни, это заслуженная, без сомнения, репутация. И как же при ваших умственных способностях не сделать элементарного анализа? Вы, скажем так, безличностны в своем госпитале. Чтобы вас сымитировать, нужно было временно удалить вас из госпиталя. Итак! Джентльмен по имени Свенсон заходит к вам с визитом за пять минут до того, как начнется большая мистификация, отнимает у вас все то время, в течение которого Абигейл Дорн уйдет из этого мира, а затем высвобождает вас, когда имитатор уже улизнул из госпиталя… И вот я спрашиваю: как же вы с вашим умом не поняли этого хода?
Ответ. Это просто совпадение! И ничего больше. Говорю вам, у моего посетителя не было никаких замыслов - вообще ничего общего с этим делом!
Замечание инспектора. Дженни был предупрежден, что в случае, если он не откроет личности и местонахождения Свенсона, он будет задержан как главный свидетель. Дженни хранил молчание, хотя обнаружил внешнее беспокойство.
Заключение. Вопросов много - как и вариантов. Дженни явно лжет, говоря, что с шести до девяти вечера шатался по улицам пешком. Он, скорее всего, купил билет до станции неизвестного направления, возможно, недалеко от Нью-Йорка, куда и уезжал на несколько часов. В настоящее время следствие работает над возможной идентификацией гражданина, схожего с Дженни, который ехал бы в данный период времени в любых направлениях от Нью-Йорка. Возможно, кондуктор или пассажиры смогут дать показания. Пока ничего в данном направлении нет.
Задержание доктора Дженни без очевидных свидетельств его ложных показаний (например, без выявления конкретного поезда) ничего не даст. В любом случае, даже при идентификации поезда, арест Дженни без ареста Свенсона ничего не даст. Не исключено, что из-за упрямства Дженни мы упускаем важные детали, однако весь инцидент со Свенсоном имеет не столь большое значение для следствия, как это сейчас представляется. У нас ничего нет против Дженни, кроме права задержать его как свидетеля".
Секретарь положила отчет на стол. Мэр и комиссар полиции мрачно и безысходно смотрели друг на друга. Наконец, мэр вздохнул и пожал плечами.
- Я склонен согласиться с последним заключением инспектора, - сказал он. - Несмотря на вой, который подняли газетчики, я бы посоветовал специалистам не торопиться и не делать поспешных выводов, что лучше, чем поддаться давлению и наломать дров. Как вы думаете, Сэмпсон?
- Совершенно согласен.
- Я также последую совету Квина, - заявил комиссар полиции.
Секретарь взяла следующий листок:
"ДАЛЬНЕЙШИЙ ОТЧЕТ ПО САРЕ ФУЛЛЕР
Весьма неудовлетворительные результаты. Отказ раскрыть причины своего визита в дом Даннинга вечером в понедельник. Женщина полубезумна. Ответы темные, непонятные; постоянно перемежаются библейскими цитатами. Допрос произведен в поместье Дорнов в два часа дня, вторник.
Заключение. Ясно, что между Сарой Фуллер и доктором Даннингом существует конспиративная договоренность о сокрытии информации, относящейся к делу. Только как доказать это? И Фуллер, и Даннинг - под постоянным наблюдением".
- Невероятно! И это все наработки? - воскликнул глава Манхэттена.
- Никогда еще не сталкивался с такими упрямыми свидетелями, - заметил комиссар полиции. - Что-нибудь еще есть, Джейк?
Следующий отчет был длиннее и интереснее.
"ОТЧЕТ ПО ФИЛИПУ МОРХАУСУ
Интересное развитие событий. Контактное лицо в офисе адвоката миссис Дорн принесло сообщение от помощника окружного прокурора Рабкина, что открылся неизвестный до того факт. Один из вариантов завещания Абигейл Дорн, уже составленный Морхаусом, давал полномочия адвокату уничтожить секретные и неописанные документы, причем сразу же после смерти завещателя. Документы, обозначенные в завещании, находятся под охраной адвоката.
Опрос Морхауса, которого обнаружили с Хильдой Дорн в поздний час в поместье Дорнов. Инспектор Квин предупредил Морхауса об ответственности перед законом за уничтожение секретных документов. Ему предписано сдать их в полицию как представляющие интерес для следствия. Морхаус холодно ответил, что он уже уничтожил означенные документы.
Вопрос. Когда?
Ответ. Вчера днем. Это было первым моим долгом по смерти клиентки.
Инспектор Квин. Запрошена информация, содержавшаяся в документах. Морхаус отвечал, что их содержание ему неизвестно. Утверждает, что он следовал воле покойной вплоть до буквы, уничтожив документы, не вскрыв печати на конверте. Утверждает, что ему никогда не было известно содержание документов; что документы поступили во владение его семейной юридической фирмы много лет назад, когда еще Морхаус-старший, теперь покойный, вел дела Дорнов. Взяв на себя ответственность за юридические дела семейства, он унаследовал и высокие этические нормы своего отца и т. д. и т. п.
Встретив обвинение в том, что в данных обстоятельствах - совершение убийства - он не имел права уничтожать документы без консультаций с полицией, поскольку он уничтожил, возможно, единственные улики, Морхаус утверждал, что он выполнил свой долг и не нарушал закона".
- Нужно это, последнее, уточнить! - воскликнул Сэмпсон.
"Хильда Дорн, присутствовавшая при данном разговоре, была опрошена на предмет уничтоженных документов. Продемонстрировала полнейшее незнание их содержания и даже незнание об их существовании. При этом она вела переписку покойной в последние годы.
Заключение. Рекомендовать немедленный запрос о законности действий адвоката от имени окружного прокурора Сэмпсона. Если Морхаус превысил свои полномочия и нарушил закон - рекомендовать дальнейшее возможное пресечение. Если это невозможно, передать дело на рассмотрение Ассоциации адвокатов. Существует предположение, что утерянные документы являлись решающими для расследования преступления".
- Старику Квину обидно, что он промахнулся, это понятно, - сказал окружной прокурор уже более спокойно. - Первый раз с тех пор, как я его знаю, он проявляет такую мстительность. Наверное, его профессиональная честь ущемлена. Я не завидую бедняге Морхаусу.
Мэр устало встал.
- Думаю, на сегодня хватит, джентльмены, - сказал он. - Все, что мы можем сделать, - это надеяться на лучшее и уповать на завтра… Я удовлетворен отчетами… инспектор Квин ведет дело наилучшим образом и прилагает значительные усилия. Я завтра подпишу обращение для прессы - для успокоения этих шакалов - и уверю губернатора, что все идет как надо. - Он обернулся к главе нью-йоркской полиции: - Вы согласны со мной, господин комиссар?
Комиссар, промокая шею большим платком, кивнул с неким недоуменно-обиженным выражением и вышел. Окружной прокурор с помощниками последовали за ним в подавленном молчании.
Часть вторая
Исчезновение бюро
Вы видели когда-нибудь затор лесосплава на реке? Они нередко случаются на быстро текущих реках в лесистых местностях… Большие массы свежеспиленных бревен несутся вниз по реке… В воде одно из них наталкивается на сучок. Соседние трутся о него, пытаются его обойти - но не могут. Вся масса останавливается, движение стопорится… И вот накапливается гора бревен, наползающих друг на друга с визгом и скрежетом…
Но сплавщик наконец находит то бревно, которое вызвало затор, - бревно, стоящее у створа водоворота, словом, ключевое бревно. Ага! Вот оно! Зацепил, потянул, и вот бревно встало торчмя и легло как следует… и вот поток пошел, вновь пошел своим путем. Будто волшебной палочкой прикоснулся кто-то к стене из бревен, которая вмиг разрушилась и вот с бешеной скоростью вновь несется вниз по реке…
Расследование сложного преступления, дорогие мои друзья, весьма сходно с описанной сценой. Бревна - эти ключевые моменты - все ведут к верному решению. К нашему удивлению, эти упрямые ключевые моменты и факты вдруг начинают копиться, образуя стену, подобную бревенчатой.
Как только наш "сплавщик" находит "ключевое бревно" и подцепляет его багром, все факты начинают двигаться в одном направлении и стройным потоком устремляются в сторону единственно верного решения.
Из обращения доктора Густава Гётеборга к слушателям Стокгольмской полицейской академии
2 ноября 1920 г.
Глава 19
ПРЕДОПРЕДЕЛЕНИЕ
Инспектор Квин сидел за своим столом в Главном полицейском управлении в редкий спокойный час ранним утром среды. Перед ним была расстелена газета, готическим шрифтом заголовков крикливо провозглашающая арест доктора Фрэнсиса Дженни, знаменитого хирурга, по обвинению в "покушении на человеческую жизнь". Эта деликатная фраза означала, что доктору предъявлено обвинение в удушении Абигейл Дорн.
Инспектор не был удовлетворен своей работой и своими аналитическими способностями. Его яркие маленькие глазки то и дело посверкивали беспокойством; он покусывал усы, иногда выдергивая из них волоски, по мере того как читал и перечитывал статью, написанную Питером Харпером. В соседней комнате непрерывно раздавались телефонные звонки; телефон на столе старика почтительно молчал. Однако он сам сказал всем, что для посторонних его "нет".
Репортеры толпились в просторном здании полицейского управления до ночи. "Скажите, капитан, это правда, что Дженни обвинен в убийстве старой леди?" Казалось, никто в управлении ничего не знает и не желает отвечать на вопросы.
Полицейский комиссар и мэр, посвященные инспектором во вторник в разработанный им план, также отказывались выйти к прессе. При остром дефиците официальной информации большинство изданий пересказывали статью Питера Харпера. В кабинетах самого харперовского издания ответственные лица недоуменно пожимали плечами на вопросы об источнике информации.
В 9.00 поступил долгожданный телефонный звонок от доктора Дженни. Хирург потребовал, чтобы его соединили с инспектором, - но вместо него был соединен с кабинетом лейтенанта. Его информировали, что инспектор находится на конференции и его нельзя беспокоить.
Дженни разразился потоком ругательств. Его все утро, кричал он, осаждают репортеры с требованиями интервью.
- Скажите мне одну вещь, - прорычал Дженни в трубку. - Эта газетная статья правдива?
Лейтенант полиции выразил всевозможные сожаления о происшедшем, но искренне признался, что ничего не знает. Дженни вслух поклялся, что переедет в свой кабинет в госпитале и никого не станет принимать; он был так зол, что голос его дрожал от гнева. В ухе лейтенанта будто выстрел раздался - с такой силой Дженни бросил трубку.
Разговор был немедленно передан инспектору, который мрачно улыбнулся и издал приказ, согласно которому сержант Вели должен был пресекать всякие попытки репортеров прорваться в Голландский мемориальный госпиталь.
Он позвонил окружному прокурору.
- Никаких известий по Свенсону?
- Никакого даже следа его. Впрочем, пока еще рано. Как только он позвонит - я сразу дам вам знать. Мы проследим его путь.
- Мы тоже принимаем меры. - Последовала пауза, после которой инспектор заговорил более язвительно: - Генри, вы подумали над моими рекомендациями насчет мистера Морхауса?
Сэмпсон кашлянул.
- Послушайте, Квин, я пойду навстречу вам во всем, что касается работы, и вам это известно. Но опасаюсь, что с Морхаусом все придется оставить как есть.
- Так вы изменили свое мнение, Генри? - съязвил старик.
- Я всеми помыслами с вами, Квин, - отвечал Сэмпсон. - Но после того, как я чуть остыл, обдумал ситуацию со всех сторон…
- И что же произошло тогда?
- Квин, его действия совершенно в рамках закона! Ведь приложение к завещанию Абби не касалось имущественных вопросов - это частная жизнь. Что касается частных бумаг, Морхаус не обязан был ждать времени вступления завещания в силу и уничтожил, как следовало по его служебным обязательствам, опасные, с точки зрения завещательницы, документы. Это совершенно другое. Вы не сможете назвать причину, по которой документы подлежали сохранению против воли покойной, так?
- Если вы имеете в виду, что я смею утверждать, будто в этих документах содержались улики, то нет, конечно. - Голос инспектора звучал устало.
- В таком случае простите, Квин. Я не могу ничего сделать.
Как только он положил трубку, инспектор отложил газету со статьей Харпера и позвонил сержанту Вели:
- Томас, доставь ко мне эту пару туфель из Голландского госпиталя, те, что нашли в телефонной будке!
Вели почесал свою огромную голову и пошел за туфлями.
Старик поставил их на стеклянную поверхность своего стола и долго на них глядел. Нахмурясь, он обернулся к Вели:
- Что-нибудь из этих треклятых туфель извлекли, Томас?
Гигант осторожно погладил ладонью тяжелую челюсть.
- Только то, - наконец сказал он, - что некто, надевавший их, соединил концы порвавшегося шнурка скотчем.