Еще усатый капитан вспомнил о том, зачем он здесь. Поднял голову, глянул на окна квартиры мадам Зотовой. Потом на часы. Было половина двенадцатого. Кажется, мадам готовится ко сну. Грек увидел в окне мелькнувшую тень.
Из подъезда вышел старик в длинном черном плаще. Поднятый воротник, скрывал его лицо. В двух шагах позади, за ним шли два крепыша. Греку они показались одинаковыми, как двойняшки. Одинаковый рост, фигуры, даже костюмы одинаковые. Только лица разные. Лица этих жлобов, в отличие от лица старика, Грек рассмотрел хорошо. Видел, как вся троица дошла до противоположного угла дома, и сразу же к ним подъехал черный "Мерседес". Его номера Грек разобрать не мог, мешала темнота, царившая на углу дома. Но показалось странным, стоило "Мерсу" тронуться, как за ним покатила белая "семерка".
– А дедушка-то, явно вышел не погулять, – сказал себе Грек про старика и его сопровождение. И вдруг увидел со стороны тех кустов, куда он недавно бегал яркий свет фар. Белая "девятка" подлетела к подъезду, и из нее выскочили Ваняшин с Тумановым.
Грек моргнул им фарами. Ваняшин побежал в подъезд, а Федор направился к "Волге". На Грека посмотрел так, что усач съежился.
– Чего случилось-то, Николаич? – осторожно спросил Грек, стараясь не дышать на майора пивным перегаром.
Туманов открыл дверь машины, глянул на выключенную рацию.
– Ты, почему выключил рацию, капитан? – спросил Федор таким голосом, что Греку стало не по себе. Одно было ясно, что-то случилось. И раз Туманов с Ваняшиным здесь, значит, это случилось с Зотовой.
И ни когда-нибудь, а именно в то время, пока он забавлялся с длинноногой красоткой. Только теперь Грек сообразил, что девчонка просто отвлекала его. А он повелся, как последний лох.
– Николаич, ее менять надо, – кивнул Грек на рацию. – Барахлит что-то. У меня башка разболелась. Весь вечер треск в ушах. Вот и выключил, – сказал Грек, тихонько вздохнув и подумав: "Ой, и влип ты, Сан Саныч. Невезуха тебе на баб".
Туманов протянул руку к тумблеру, щелкнул, когда зеленый огонек индикатора зажегся, сигнализируя, что рация включена, обернулся к Греку.
– Почему сейчас ничего не трещит? – строго спросил майор. Грек молчал, только хлопая своими черными глазами.
– А башка у тебя трещит от другого, – сказал Федор, глянув на стоящую рядом коробку с пустыми бутылками.
Прибежавший Ваняшин, встал за спиной Федора. Грек глянул на него зверем. Неужели Ваняшин раскололся? Вот и уважь такого. Но лейтенант отрицательно покачал головой, что ничего он майору не говорил.
Федор обернулся.
– Ну, чего там, Леша?
– Федор Николаевич, с Зотовой истерика. Я предложил "скорую" вызвать. Она отказалась, – несколько растерянно проговорил Ваняшин.
Кажется, его появление, спасло усатого Грека от полного разноса, и, понимая это, капитан облегченно вздохнул. Все время, пока стоял перед майором, боялся нормально дышать, чтоб перегар не доходил до него. А сейчас, Туманов уже был озабочен другим.
– А ну, пойдем, – сказал он Ваняшину и первым пошел к подъезду. За ним широкими размашистыми шагами вышагивал Ваняшин. Греку досталась третья роль. Он семенил последним. В другой бы раз отодвинул молодого салагу, а сейчас нет. Сейчас он, как Герасим, на все согласен. Улучшив момент, вложил свои губы Ваняшину в ухо и спросил тихонечко:
– Лешка, скажи хоть, чего случилось-то? Чего вас черти принесли?
Ваняшин повернул голову к уху Грека и ответил также шепотом, чтобы майор Туманов не услышал:
– Зотова позвонила Николаичу на сотовый. Нападение на нее было.
– Нападение? – Грек даже отстал на пару шагов, понимая, что положение его теперь незавидное. – Пропала моя головушка. Не простит мне этого майор. Ой, не простит. А все из-за той зассыхи, будь она не ладна, – вспомнил Грек недобрым словом длинноногую красотку.
Ваняшин подозрительно глянул на него.
– О ком, это ты, Сан Саныч?
– Не приставай сейчас, Лешка. Не тревожь мою душу. Потом все расскажу. А пока не спрашивай. Язык у меня отнимается говорить.
– Ладно, – угрюмо буркнул под нос лейтенант и побежал за майором.
Дверь в квартиру была не заперта. Федор с Ваняшиным вошли, а Грек боязливо оглядывался, блуждая взглядом по полу.
– Ты чего, Сан Саныч? – спросил Ваняшин, не понимая, чего там капитан отыскивает.
– Да зараза, собачонка. Вдруг за ноги куснет. Маленькие собаки, все противные… Невзлюбили мы с ней друг друга еще с того раза.
– А, – понимающе кивнул лейтенант и сказал: – Эта уже не куснет. Придушили ее.
– Придушили? Вот и хорошо, – обрадовался Грек, смело, протопав в комнату за Ваняшиным.
Зотова сидела в кресле возле стола в бледно-розовом длинном халате, нервно комкая в руках мокрый от слез носовой платочек. Она уже не плакала, хотя дрожащая рука то и дело подносила платок к припухшим глазам. Возле ее ног на ковре без движения лежала кудрявая болонка.
Было видно, что женщина очень привязана к своей любимице, потому что, едва опустив глаза, она вдруг начинала плакать опять. Кажется, все то, что сделали с ней, ее трогало меньше, чем смерть Чапы.
Грек даже усмехнулся, шепнул Ваняшину:
– Во, дает баба. Так из-за собаки убивается.
Майор Туманов сел в кресло напротив Зотовой. Молодой лейтенант встал рядом и уставился на женщину. Прилегавший к телу халат, оказался полупрозрачным и позволял оперативникам разглядеть, что под ним у женщины больше ничего не одето.
Ваняшин сначала нагляделся на ее большие груди, потом опустил глаза к низу живота, надеясь, что и там все сокровенное можно в достаточной степени хорошо рассмотреть. Зотовой хоть и за тридцать, но у нее фигура на загляденье, и Ваняшин бы не прочь удостовериться в этом.
Словно угадав его коварные замыслы, женщина покосилась на лейтенанта. А Грек, поймав направление, куда нацелен взгляд Ваняшина, шепнул ему на ухо:
– Смотри, глаза не сломай.
Опустив руку в правый карман пиджака, где у него лежал приготовленный диктофон, Федор нажал на клавишу и заговорил таким мягким голосом, словно собирался уложить женщину в постель и заняться с нею любовью.
– Ирина Витальевна, что здесь произошло? – доверительно спросил Туманов, глянув на измятую постель. Впечатление такое, будто на ней ползали, по меньшей мере, человек десять.
Заметив, куда смотрит майор, женщина всхлипнула. И призналась.
– Они изнасиловали меня, – сказала она и замолчала, как бы призадумавшись, стоило ли ей говорить милиционерам об этом?
Федору показалось, что она явно что-то не договаривает. В высшей степени выглядит странным, чтобы вот так, ни с того ни с сего, в квартиру к женщине пришли с той лишь целью, чтобы изнасиловать ее. Обычно постельной сцене, предшествует подготовительная, застолье. А тут такового не наблюдается.
Женщина криво усмехнулась.
– Подготовительная, говорите? Была и подготовительная. – Она потянула за конец пояса на халате и встала с кресла, демонстрируя обнаженное тело.
Ваняшин раскрыл рот. А Грек тихонько себе под нос, прошептал:
– Ух, ты.
И только один майор Туманов, смотрел на нее невозмутимо. Сейчас его внимание было сосредоточено не на интимных местах женщины, а на темно-синих пятнах, на груди и боках, следах избиения.
– Сволочи. Ублюдки, – с некоторой злостью проговорила женщина. – Сначала они меня избили, как уличную шлюху. – Она запахнулась обратно в халат, завязала поясок и уселась в кресло.
– Вы знаете, кто это был? – спросил Федор, мысленно чертыхаясь на Грека. Такая процедура произошла не раз, два. Интересно, где все это время был капитан Греков? Федор обязательно у него спросит об этом потом, а пока надо нормально побеседовать с женщиной. Спокойно, не повышая голоса, чтобы дать ей возможность успокоиться. Только так она сможет вспомнить все до мельчайших подробностей.
Но ответ мадам Зотовой в какой-то мере разочаровал Федора. Сначала она отрицательно покачала головой. Потом сказала:
– Нет, я их не знаю.
Федор разочарованно кивнул. Настаивать не стал. Она действительно может не знать их. Но лица? Она видела их лица.
– Возможно, вы запомнили их лица?
На этот вопрос женщина опять покачала головой, обрывая все надежды майора Туманова, потом, чуть призадумавшись, сказала:
– Знаете, я видела одного. Такой здоровый с вытаращенными глазами. Это он позвонил в дверь. А когда я спросила, кто, ответил, что он из милиции.
– И вы открыли?
Женщина кивнула.
– Я думала, пришли спросить что-то о Сергее Шарове…
– И вас не удивил приход этого сотрудника в такое время?
Женщина глянула на Федора печальными глазами.
– Он назвался вашей фамилией. Майор Туманов…
Ваняшин с Греком переглянулись, а Федор посмотрел на Зотову недоуменно.
– Моей фамилией?
– Да, – тихо ответила Зотова. Наверное, она считала Федора в какой-то степени виновным за случившееся. В ее взгляде он заметил укор. Пусть самый незначительный, но все же укор.
Оправдываться Федору было не за что. У многих преступников его фамилия на слуху, но это не значит, что каждая дура вот так запросто должна открывать дверь, едва кто-то назовется фамилией Туманов.
– Вы хотя бы глянули в глазок, прежде, чем открывать, – вступился за своего старшего лейтенант Ваняшин.
Но губы женщины покривились в улыбке.
– А толку что? – спросила она, и заметив на лицах оперативников недоумение, ответила: – Они вывернули на площадке лампочку.
– Лампочку? – переспросил Федор. Вот только что они заходили, и лампочка горела.
– Ну, правильно, – согласилась Зотова, немного раздражаясь на непонятливость милиционеров. А еще оперативники. Бестолковый народ.
– Наверное, кто-то из них завернул. Потому что, когда я открывала дверь вашему сотруднику, – кивнула Зотова на лейтенанта Ваняшина, – лампочка уже горела. А тогда, нет. Стоило мне открыть дверь, как мне сразу же на голову набросили мешок…
Туманов задумчиво кивнул. Механизм знакомый, преступники врываются в квартиру, а чтобы жертва не запомнила их, набрасывают ей на голову мешок из черной ткани.
– … Я так поняла, их было трое. Один, был за главного…
– Почему вы так решили? – спросил Туманов. Женщина немного смутилась, но, понимая, что вынуждена отвечать, сказала:
– Сначала он насиловал меня. Один. А потом стали другие… Вдвоем. И еще мне показалось, что они побаиваются его. Что он скажет, то они и делают. Козлы. Когда они ушли, я решила сразу позвонить вам на сотовый.
– Ирина Витальевна, мне кажется, вы что-то не договариваете? – без нажима, все тем же мягким голосом настойчиво спросил Федор.
Женщина точно вздрогнула. А может, так и было на самом деле. Она вскинула на Федора глаза, в которых он заметил затаенную тревогу.
– Понимаете… – начала Зотова и тут же замялась. То, что она скажет, касалось не только одного погибшего Романовского, но и ее в том числе. А еще целый коллектив магазина. И на всех, на них теперь будет пятно. Уже и пожалела, что позвонила Туманову. Сделала это сгоряча, необдуманно. Теперь раскаялась, да уже поздно.
Понимая, что на откровение Зотовой рассчитывать не стоит, Федор решил нарочно сгустить краски, припугнуть ее. Сказал:
– Поверьте мне, Ирина Витальевна. Те, с кем вы имели дело, отпетые бандиты. И они не успокоятся, пока не добьются от вас того, что им надо…
– Да нет, они больше не придут, – сказала Зотова, хотя голос звучал не слишком уверено.
– Почему вы так уверены? – спросил Туманов.
– Потому что, как мне кажется, они поверили мне, – сказала Зотова.
– А что вы им сказали? – мягко, не навязчиво поинтересовался Федор.
Женщина опустила глаза себе под ноги к ковру и вдруг заплакала. Федор сказал Ваняшину, чтобы сходил на кухню, принес стакан воды.
Ваняшин тут же вернулся со стаканом и перепачканным в крови полотенцем.
– Откуда? – спросил Федор о полотенце.
– В мусорном ведре было, – сказал лейтенант, подозрительно взглянув на Зотову. Та поблагодарила за принесенную воду, и, заметив вопросительный взгляд Туманова, сказала:
– Это моя кровь. Понимаете, они били меня по животу…
– Вот видите, – участливо проговорил Федор. – Это звери, а не люди. Их надо как можно скорей задержать. И если вы нам поможете…
Говоря так, Федор чувствовал, вот-вот Зотова признается. Сейчас она пытается бороться с одолевавшими ее сомнениями. Но стоит немного поднажать. Но поднажать он не успел. Зотова вздохнула и сказала:
– Они спрашивали про Шарика. Говорили, будто он им должен какие-то деньги. Хотели, чтобы заплатила я.
Прозвучало вполне оправданно. Ведь она была любовница криминального авторитета Шарова. И Шарик в самом деле мог кому-то задолжать. Только Федор понял другое, Зотова решила не говорить правды, потому что не верит, что оперативники так быстро отыщут тех бандитов. Может так статься, что не отыщут вовсе. Но если те узнают, что она "раскололась" ментам, тогда все закончится для нее гораздо хуже. И уже совсем не так, как в этот раз. Поэтому Ирина решила соврать. При этом сумела выдержать тяжелый взгляд главного ментовского сыщика. Все это время сидела перед ним как на иголках. И только с облегчением вздохнула, когда майор Туманов встал.
– Ладно. Уже поздно. И вам нужно отдохнуть. Если что-то вспомните, звоните. Телефон мой вы знаете.
Зотова кивнула и даже нашла в себе силы улыбнуться. Но перед тем, как выйти, Туманов на всякий случай поинтересовался:
– Насколько я понимаю, заявление вы подавать не будете?
– А на кого? – женщина выразительно округлила глаза. – Я их не знаю. Даже не запомнила лица того парня, который назвался вашей фамилией, – особенно подчеркнуто сказала она.
Туманов равнодушно пожал плечами.
– Ну, тогда, спокойной ночи. Если надумаете поговорить, звоните.
Зотова не ответила, закрыла дверь.
– За каким хреном только мы приезжали? – громыхая по ступенькам, недовольно бурчал лейтенант Ваняшин. Время было половина первого ночи. Спать хотелось так, что глаза слипались.
Грек топал последним. Приблизиться к майору боялся. И отстав на несколько шагов, сказал:
– Чувствуется, бабешка она непростая.
Федор обернулся.
– Зато ты простой. Ты для чего сюда приехал? Спать?
– Веришь, Николаич, даже глаз не сомкнул, – чуть не прослезился Грек. Только это ничуть не тронуло Федора. На Грека он обозлился.
– Тогда чего ж ты?.. – прозвучало с откровенным укором.
– Понимаешь, Николаич, отвлекли меня… – пожаловался Грек.
– Чего? Кто, это тебя отвлек?
Грек вздохнул. Чувствовал, пора было каяться. И он сказал:
– Девушка.
Прозвучало так, словно Грек открыл великую тайну. Только майора Туманова передернуло от этой тайны. И он плюнул с досады, потом сказал, глядя в усатую физиономию Грека:
– На твоем месте, я бы обходил девушек стороной. Тебе на баб патологически не везет. Запомни это и не приближайся к ним. Никогда.
– И не говори, Федор Николаевич. Видно так и придется одному век коротать, – возразить майору Грек не посмел.
Они вышли из подъезда, и Федор обернулся. В темном окне, он заметил силуэт женщины. Она стояла и смотрела на них.
* * *
Барков всегда считал себя человеком предельно деятельным и никогда не откладывал важные дела на потом. Прекрасно понимая, что в магазине с Ириной Зотовой поговорить не удастся, он решил наведаться к ней домой. Встреча должна состояться в неформальной обстановке.
Но перед тем как приехать лично, Эдуард Юрьевич послал своих ребят, чтобы посмотрели, как там и что. Вскоре они ему позвонили на сотовый и сообщили, что у соседнего дома стоит подозрительная черная "Волга". Причем, ребятки оказались не такими уж тупыми, и у них вполне хватило ума, выяснить, что машина эта уже третий день простаивает тут по вечерам.
– Кажется, возле окон торгашки пасутся менты, – доложили парни. Но Барков оказался упрямцем. Разузнав, что в машине сидит всего один человек, он решил подослать к нему свою молодую любовницу. Она появилась у Эдуарда Юрьевича недавно. Прелестное создание. На такую, кто хочешь клюнет, а уж мент тем более. Менты, всегда голодные до красивых баб.
Хлопнув красотку по попке, он взглянул на нее оценивающе. Длинноногая, грудастая с симпатичной мордашкой. Такая любому мужику понравится. А понравится она умеет. И тогда он сказал:
– Сейчас поедешь с ребятами…
Красавица смачно облизала языком губы, повиснув на шее Баркова. Готова была на большее, но он властно отстранил ее от себя со словами:
– Погоди. У тебя еще будет время приласкать меня. А пока надо дело сделать. Так что, поезжай. Тебе покажут мужика. Сидит там какой-то в машине. Так вот, делай что хочешь, хоть из кожи лезь, но отвлеки его. Нам надо войти в подъезд и чтобы он нас не заметил. Поняла?
Девица хмыкнула.
– Только и всего-то?
Барков утвердительно кивнул.
– Разве этого мало? У парней есть подозрение, что он мент. Поэтому, особенно рот при нем не разевай. Знай, чего трепануть.
Девушка села на стол, закинув ногу на ногу, и рассмеялась.
– Ну и делов-то. С ментами мы тоже знаем, как надо обращаться. Так что будь спак, не подведу, – сказала она, грациозно изогнувшись.
Барков улыбнулся и, сунув руку девушке под кофту, взял ее за грудь. Лина не имела сиськи размером с трехлитровые банки. Из своего опыта, Барков знал, пройдя через сотни мужских рук, такие непомерно тяжелые груди скоро обвиснут, а потом и вовсе станут похожими на уши спаниеля. Поэтому чрезмерно грудастые девицы никогда не возбуждали его. То ли дело ножки. Если у девушки красивые длинные ноги, на которых непомерно коротенькая юбочка, а под ней объемистая круглая попа, то достаточно на такую только взглянуть, как кровь начинала буйствовать в теле Эдуарда Юрьевича, а его молодец, притомившийся за долгие годы от обилия женщин, вновь обретал прежнюю упругость. Хотя, может быть, и не такую уж прежнюю. Но все же.
– Ты только смотри там, не переусердствуй, – напомнил Барков. – Помни, что ты моя девушка. И принадлежишь только мне и никому.
Красавица провела ладошкой по его чуть обвисшей, с дрябловатой кожей, щеке. Аппетитно чмокнула его в губы.
– За это ты можешь не волноваться, – сказала и вышла из комнаты. В коридоре ее уже поджидали парни.
Оставив "Мерседес" за углом дома, они пошли к подъезду, где жила Зотова. Вместе с Барковым шел его телохранитель Алик и парень с погонялом Бык. Иногда Бык выполнял роль чистильщика. Хотя в этот раз Барков не планировал привлечь его к этой работе. Если только по другой надобности.
Когда подходили к подъезду, Барков покосился на стоявшую напротив машину. В ней сидел усатый мужик, и что-то увлеченно рассказывал красавице. Барков, улыбнувшись, сказал сопровождавшим его парням:
– Похоже, менту не до нас.
Шедший впереди Бык, отреагировал по обыкновению, грубо.
– Пусть пока живет, собака, – сказал Бык.
Барков не терпел грубость. Но Бык был предан ему, поэтому только вор держал его возле себя. Эти двое парней, телохранитель Алик и этот Бык стоят половины его окружения. На них вор может надеяться, как на самых верных людей.