Мака познакомилась со Светланой уже в Англии. Они пару раз посидели в кафе, и ушлая бизнес-леди просекла все потайные пружины супруги профессора. Мисс Таторина-Вайтли не смогла удержаться, чтобы не пожаловаться соотечественнице. Она только здесь узнала, что женой лорда никогда не будет. В законах королевства воронежская дева разбиралась слабо, и очень рассчитывала получить наследство и титул. А тут этот средний брат Донавальд! Мака эту информацию тут же приняла к сведению. Сама она никогда не интересовалась высшим обществом, считая людей этого круга пижонами или слюнтяями. Но понять Светлану, как может понять одна плебейка другую, ей было несложно. На третий или четвертый приезд, уже завербовав Свету для слежки за Голеневым, Мака намекнула профессорше, что люди смертны, это касается и Донавальда, и мечта Светланы вовсе не так безнадежна. Мака даже призналась новой подруге, что начала свою карьеру с гибели дружка, который отбыл в иной мир не без ее участия, и увидела, как у Светланы загорелись глаза. Эту тему Мака несколько лет не поднимала. До тех пор, пока не понадобилось организовать фиктивную фирму. Во время беседы о деталях СП, она и дала понять Светлане, что послушных и усердных работников ценит и поощряет. И помочь с титулом тоже бы могла, но сперва Света должна доказать свою преданность и исполнительность. Та готова была целовать своей благодетельнице руки, и за свои деньги на Кипре бизнес-леди не беспокоилась. Она знала, что Светлана исполнит любой приказ, связанный с ее бизнесом. И тут жуткая накладка.
Голенев поступил элементарно. Он встретился со старым лордом и выложил ему все начистоту. Это был самый простой, но и самый верный способ ей нагадить. У таких, как сэр Вайтли и его сынков, главное честь. Это как кнут, которым обуха не перешибешь.
Известие, что фирма на Кипре ей больше не подвластна, Мака кое-как пережила. Она затеяла устранить Голенева физически, и добраться до денег СП для нее теперь только дело времени. Но получить удар от своего самого надежного работника она никак не ожидала. Она приехала в Глухов, чтобы забрать не только премию для Казиева, но и крупную сумму на поддержание предвыборной гонки. Эта гонка, как топка прожорливого паровоза, сжигала все, что в нее бросишь. Но остановиться Мака уже не могла, да и не хотела. Государственная Дума для ее честолюбивых планов являлась лишь началом пути. Мака близко подошла к людям большой власти и поняла, что вовсе не глупее многих из них. К тому же ей открылись чисто человеческие порывы сильных мира сего. Если в газетах печатали новости о слиянии или приватизации очередной крупной компании, Мака видела, что за этой акцией стоит конкретный интерес одного из них. Подобное поведение политиков ей казалось вполне нормальным, и когда водитель ее "Мерседеса" пережидал кортежи кремлевских вождей, она легко представляла себя на их месте. Но чтобы в наше время занять Олимп, нужно очень много денег. А в сложившейся ситуации реальные деньги она могла получить только в Глухове. На жизнь хозяйке хватало поборов, что выбивали из местных бизнесменов ее "мальчики", а на политику она рассчитывала тратить прибыль супермаркета и двух заводов, общее руководство которыми осуществлял Отто Максович Вербер.
Отто искренне обрадовался приезду хозяйки. В кабинет подали кофе и коньяк, и он тут же представил ей отчет за то время, что они не виделись. Дела шли прекрасно. В супермаркет за покупками приезжали жители со всей области, и выручка его с каждой неделей росла. Но средства находились в обороте, и вынуть их без ущерба для успешного роста предприятия, возможности не было. Мака согласилась с немцем и перешла к главному вопросу. Она хочет взять прибыль с цементного и кирпичного заводов. Там уже скопилось больше трех миллионов, и она вполне могла бы их получить.
Но Отто достал из ящика распечатку электронного письма Голенева, и, доверительно улыбаясь, сообщил, что до завершения конфликта между акционерами со счета ни копейки не уйдет.
- Но у меня же контрольный пакет!? - Возмутилась Мака.
- К сожалению, это не так. Акции господина Коленева вкупе с акциями Трофима Мараконова дают право решающего голоса им.
- Но Трофим мертв!
- Да, но его долю наследует его супруга и дочь, которая является господину Коленеву женой.
Тут и произошел ее срыв. Немецкий инженер уже много лет жил в русской глубинке и к ненормативной лексике давно привык. И не только привык, но и при случае бойко ею пользовался. Но такого за все годы проживания в Глухове он ни разу не слышал. Сначала немец смотрел на озверевшую от ярости хозяйку широко раскрытыми глазами, затем поднялся и спокойно пошел к двери. На пороге обернулся и так же спокойно сказал:
- Мака Игоревна, идите в жопу. - И закрыл за собой дверь.
* * *
Пока Павел Вислоухов уехал встречать афганцев в Москву, Вере пришлось занять кресло в конторе их компании. Это был уже не кооператив с магазинчиком и лесопилкой, а многопрофильная строительная фирма. Два дня в офисе казались женщине бесконечными, а муж все не возвращался. Закончив работу в восемь вечера, она почувствовала, что голова гудит и легким не хватает воздуха. Вера помнила, что Павел запретил ей одной навещать дом Олега на Вороньем холме. Но за последнюю неделю не выпало ни капли дождя, и она понимала, что огород и газон требуют полива. К тому же ей так хотелось после замкнутого пространства конторы побыть на зеленом участке, ощутить запах политой из шланга травки, посмотреть с холма на спокойный изгиб реки, и Вера решилась мужа ослушаться.
До площади Ленина она добралась на автобусе. Плотник лесопилки Гриша предлагал ее подвезти, но Вера увидела в окно, как из-за поворота вынырнул автобус, и решила работника не утруднять. А от центральной площади до деревни Щеглы теперь ходила маршрутка. Богатенькие хозяева коттеджей Макограда обычно пользовались личным транспортом, но членов их семей и прислугу маршрутка выручала, а те, в свою очередь обеспечивали заработком двух водителей "Газелей".
Ее высадили прямо возле сада Голенева. Но Вера сразу на участок не пошла. Она выбралась на обрывистый берег Глуши и замерла от красоты закатной дали. Солнце еще висело над лесом, и на небе ни одного облачка. Только у самого горизонта бело-золотистый след, оставленный самолетом. На противоположном берегу Глуши, где обычно загорали туристы, сегодня не было никого. Только вдали, в районе бывшей мельницы купца Прохорова наблюдалось некоторое оживление. Там катались на лодках и всплески от весел, отраженные закатным солнцем, слепили глаза золотыми искрами.
"До чего прекрасна наша земля, и какое счастье на ней жить, и как жаль, что человек не может жить вечно" - думала женщина, наполняясь тихой радостью. Напряжение от тяжелого рабочего дня с претензиями заказчиков, прогулом двоих рабочих столярного цеха, нехваткой сырья и браком поставщиков, все уплывало и растворялось в этом вечернем царстве природы. Полюбовавшись на родные просторы, Вера вернулась к воротам коттеджа, открыла ключом железную калитку, вошла и на всякий случай постояла на дорожке, прислушиваясь, нет ли кого на участке или в доме. Но и тут тишину нарушало лишь чириканье птиц да далекие звуки музыки, доносившиеся от лодочной станции под Щеглами.
"Господи, как и тут хорошо"! - Подумала Вера, вздохнула всей грудью и направилась к дому. В правом его крыле имелось нечто вроде кладовки, в которую вела отдельная дверь. Там хранился садовый инвентарь и ее рабочая одежда. Ключ от кладовки, не желая таскать с собой, она прятала под камень в саду, и чтобы переодеться, заходить в дом нужды не возникало. Здесь же лежали шланги и находился кран для поливки сада. Облачившись в старенькое платье и переобувшись в старомодные босоножки, она размотала шланг и, оставив его на газоне, пошла включать воду. Повернув кран, вернулась на газон и поняла, что вода не течет. Предположила, что водопровод перекрыл Павел, когда был тут до нее. Чтобы проверить свою догадку, предстояло спуститься в котельную, что располагалась в подвале коттеджа, рядом с сауной. Для этого пришлось войти в дом с парадного входа. Стальная дверь запиралась на два замка, комплект ключей она всегда носила в сумке на одной связке со своими, от квартиры. Верхний замок открыла легко, а нижний открываться не хотел. Не сразу сообразила, что нижний замок вовсе не заперт. Решила, когда приедет Павел, она его за это отчитает.
В холле воздух застоялся, и появился едва уловимый неприятный запах. Но решила не проветривать, чтобы не канителиться с окнами на обратном пути. Вера не рассчитывала тут долго задерживаться - она польет огород, газон, цветы, и обратно домой.
В сауну с котельной вела лесенка из кухни. Вера спустилась вниз и стала шарить по стене в поисках выключателя. На что-то нажала и поняла, что часть стены начала медленно сдвигаться. Из темного прохода потянуло свежим воздухом. Пока размышляла, что бы это могло значить, стена встала на место. Она снова протянула руку, стараясь отыскать выключатель. Наконец нащупала, попробовала зажечь свет, но и электричество не работало.
"Зачем он все отключил?" - не без раздражения подумала она о муже.
В холле на тумбочке стоял канделябр с пятью свечами. Канделябр подарила на новоселье Голеневу его бывшая подружка Мака. Рядом с ним всегда лежал коробок спичек. И сейчас спички оказались на месте. Вера вынула из канделябра одну свечку, решив, что для включения водопровода света от нее хватит, и чиркнула спичкой.
Последнее, что она успела увидеть, был яркий, обжигающий свет. Взрыва она уже не слышала. Через мгновение весь холл превратился в огромный факел. Грохот и звон вылетевших стекол услышали соседи, а затем увидели черный дым, что повалил из окон коттеджа.
Пожарные приехали быстро. Бывший мэр Постников, еще при жизни, успел выбить для города новые машины, способные быстро сбивать огонь. Но первый этаж, пока расчеты развернули технику, успел выгореть, и пламя уничтожило столовую, пол и перекрытия над спальней Олега. Комнаты мальчиков на втором этаже пострадали меньше, а крышу и спортивный зал на третьем удалось спасти.
Опознать обгорелый труп в столовой пожарные не смогли, но по одной босоножке, которую огонь почти не тронул, поняли, что в доме погибла женщина.
Причину возгорания тоже определили быстро. Оно произошло из-за утечки газа. Кто-то из жильцов дома забыл выключить газовую плиту. О чем и был составлен соответствующий акт.
* * *
Олег сидел в самолете, откинув голову и прикрыв глаза. В Боинге пассажиры имели достаточно комфорта, и их коленки не упирались в спинку кресла сидящего впереди соседа. Но Голенев удобствами не наслаждался, он обдумывал план предстоящей операции.
Отправив молодежь к рыбаку Тодди на остров, он отзвонил Скворцову, попросил его организовать анализ ДНК найденным в легковушке останкам и предупредил, что покидает свой дом на полуострове Гоувер. Оставив координаты почты, куда будет наведываться раз в неделю Тодди Сорси, Олег попросил больше с ним по телефону не связываться. Он имеет адреса снятых афганцами квартир и сам найдет их, когда окажется в Москве.
- Вы не хотите выпить со мной немного виски? - Улыбнулась соседка, откинув плед, под которым дремала все время, что они летели.
- Пытаюсь последние дни сохранять голову трезвой. Но если вам необходима компания, могу составить. - Ответил Олег, не выказав от предложения особой радости. Соседка не обратила на это внимания:
- Это так любезно с вашей стороны. - И она жестом подозвала бортпроводницу. Та подкатила к ним тележку с напитками, и по просьбе молодой женщины налила в два высоких стакана по порции виски.
- Меня зовут Эллис. - Представилась она и, приподняв свой стакан, сделала небольшой глоток: - Знаете, мне всегда холодно. А виски так приятно согревают нутро…
- Рад за вас. - Ответил Голенев и подумал, почему бы этой замерзающей деве не поспать еще часок до посадки. Ее активная доброжелательность мешала ему думать. Но Эллис желала беседы:
- Вы часто бываете в Петербурге?
- Никогда не был. В первый раз лечу.
- Странно, вы же русский. Или я ошибаюсь?
- Акцент выдает? - Поинтересовался Олег. За годы, проведенные в Англии, язык он освоил неплохо. Даже профессор Слоун хвалил его произношение. А тут, кажется, прокололся. Она рассмеялась:
- Язык тут ни при чем. Вы так схватили стакан, что я сразу поняла - вы русский. У меня был знакомый русский моряк. Он так же зажимал лапой напитки. Я всегда боялась, что он раздавит стекло и порежет руку.
- Возможно, - ответил Олег.
- Жаль… - сказала она.
- Жаль, что я русский?
Она снова рассмеялась:
- Жаль, что вы первый раз в Петербурге. А то бы я попросила вас быть моим гидом.
- Выходит, мне не повезло. - Ответил Олег, но грусти в его голосе она не услышала.
- Вас это вовсе не огорчает. Вы не любите женщин?
- Наоборот, очень даже люблю. Но не женщин, а женщину. Я же не мусульманин.
- Браво, вы меня с ходу очаровали. - Она допила виски и захлопала в ладоши: - Вы верный муж и отец большого семейства. Это прекрасно! Но я же не предложила вам ничего, кроме прогулки по городу. Я сама замужем и мужу стараюсь не изменять.
- Получается?
- Семь лет получалось. А дальше посмотрим по его поведению.
- Брали бы мужа с собой и следили за его поведением лично.
- Я бы с удовольствием. Но он в Ираке. Он у меня военный. - И Олег увидел, как ее лицо тут же изменилось. Подобное выражение он ни раз наблюдал во время проводов у жен своих боевых друзей. И это же выражение заметил у Иры, перед расставанием на причале. В тревоге за любимых женщины отличаются мало - сделал он интернациональный вывод:
- Простите, Эллис. Я не хотел тревожить ваши чувства…
- Пустяки. Выпейте за его удачу.
Олег допил залпом всю порцию виски. Она благодарно кивнула, спряталась под плед и больше до посадки его не тревожила. Но думать о предстоящей схватке с Макой он больше не мог. Опасения за жену, на время оставившие его, накатили снова. Как будто он все учел - и маленький рыбацкий остров не так просто найти, и его парни не из робкого десятка. Но все равно беспокойство не пропадало. За себя он не боялся. Он воин, и знает, что делать и как выжить в бою. Голенев предполагал, что люди Маки могут караулить его в Шереметьево, поэтому и летел в Питер. Его так просто не возьмешь, а Ира и его парни - совсем другое дело…
В Пулкове лил проливной дождь. Спускаясь по трапу, Олег набросил свой пиджак на плечи Эллис, а сам, пока они добежали до автобуса, промок до нитки. Хорошо, что бумажник с документами и банковскими карточками сумел уберечь в кармане брюк. В очередь на паспортный контроль они с Эллис стояли вместе. Она достала платок и вытерла ему лоб и щеки от капель дождя.
В зале прилетов ее встречала очкастая девушка.
- Пока, Эллис. Удачи тебе…
- И тебе. Я догадалась, ты тоже солдат, как и мой муж.
- Да, и видишь, живой. Так что не волнуйся. И с твоим все будет отлично!
Пока он снимал в банкомате деньги, менял валюту и покупал карту для мобильного, дождик кончился. Частники предлагали свои услуги, но он дождался в очереди "Волгу" с шашечками. Пожилой питерский водила Голеневу понравился, и он забрался на заднее сидение. Водитель внимательно рассмотрел пассажира в зеркало и только после этого спросил:
- Куда едем?
- Пока не знаю.
- Приятно слышать. - Усмехнулся шофер, но с места тронул: - Надеюсь, в Питер?
- Давай в Питер. - Не возражал Голенев. На трассе он отследил, не увязался ли кто за ними. Но слежки не заметил.
- Надумал адресок? - Напомнил таксист, когда они въехали в город.
- Послушай, шеф, мне нужна тачка. Я бы купил машину по доверенности, чтобы с оформлением не возиться. Не знаешь, кто хочет продать? Можно не новую, но чтобы на ходу, и тысяч десять прошла без поломок.
- Смотря сколько дашь? А то и свою отдам.
– "Волгу" не хочу.
- А я тебе "Волгу" и не предлагаю. "Восьмерка" у меня в гараже. Но дешево не выйдет. Она у меня, как ласточка, садись и хоть во Владивосток.
- Сколько за ласточку?
- Пять штук баксов дашь, забирай.
- Какого года?
- Девяносто девятого. Но прошла всего сорок. И в гараже. Я больше на этой, а она для радости.
- Поддув, карбюратор?
- Классика, без наворотов. Но все путем. Я за машиной слежу. Кузов, как из магазина.
- Дорого. Скинь долларов пятьсот, договоримся.
- Не пойдет. Сигнализация, антикоррозийка, фары с галогеном. Дешевле мне нет смысла.
- Договорились.
- Не шутишь?
- Я похож на клоуна?
- Вроде нет. Но народ разный попадается…