Глава первая БУГОР
Заскучать, а тем более умереть с голоду Турецкому не пришлось.. На следующий день приехал к нему Меркулов.
- Ого, - сказал с порога, - чистота, жареной картошкой пахнет, календарь новый повесил. А это что - белье в прачечную собрал?
- Собрал, - почему-то виновато улыбнулся Турецкий.
- Ну пошли, по дороге и поговорим.
Турецкий взвалил на плечо тяжеленную сумку с бельем и с натугой сказал:
- Не пошли, а поехали. Я этот тюк на себе таскать не буду.
- Тяжело? Давай подсоблю.
- Нет, Костя, не тяжело - неудобно как-то.
- Знаешь, у меня родственница вышла замуж за медеплавильщика, есть такой городок - Красноуральск. Вот там они живут. Так этот муж за водой в колонку по ночам ходил, чтобы мужики местные не увидели. Такие у них домостроевские традиции.
- Значит, я тоже домостроевец, - спускаясь по лестнице, потому что лифт не работал, сопел Турецкий.
"Жигуленок" завелся с пол-оборота, что называется.
- А! - победно сказал Турецкий. - Месяц его не трогал, а вот на тебе - сразу зафырчал.
И в экстазе уверенности Александр вжал в панель кнопку подсоса. Зря он это сделал. Мотор чихнул и заглох.
Турецкий снова вертанул ключ в замке зажигания. Стартер визгливо прокрутился, а мотор на его старания не ответил взаимностью.
- Сколько она у тебя? - спросил Меркулов.
- Не в возрасте дело. Взял по - дешевке, теперь мучаюсь.
- Мгм, - кивнул Меркулов. - Ты убери подсос. Пусть стечет, и так перекачал.
- Не, я ее знаю, она любит пожрать. Куда там какому-нибудь "порше"! Она у меня на сто километров двадцать литров сжигает за здорово живешь.
Он снова вертанул ключом. Тишина.
- Холодно просто, - пожаловался Турецкий на погоду.
- Десять градусов, - слишком серьезно согласился Меркулов. - Ты на нее подыши.
Это сначала они балагурили. А когда аккумулятор уже даже не - в силах был провернуть стартер, когда Турецкий, помотавшись по двору, нашел какого-то доброхота и тот подогнал свою "Волгу", давая "жигулю" "прикурить", когда и это не помогло, вот тогда шутить они перестали. Холодновато было шутить. Как-никак час просидели.
- Другая машина тебе нужна, - сказал Меркулов.
- Не сыпь мне соль на раны, - зло огрызнулся Турецкий. - Прям сейчас пойду и куплю. Что там у нас в наличности? Пятьсот тридцать тысяч? Ну, видишь, вон продавцы в очередь выстроились.
Он вытащил из багажника сумку с бельем, с досадой хлопнул дверцей и двинулся прямо через глубокий снег.
Меркулов догнал его, снял с плеча сумку и помог нести, взявшись за одну ручку.
- Я серьезно, - сказал он.
- Чего серьезно? - не понял Турецкий.
- Про машину. Ты сейчас человек свободный, поезжай во Владивосток, купи себе приличного "японца".
Турецкий посмотрел на друга. Нет, тот не шутил. Ага, значит, вон он зачем пришел.
- Я в прокуратуре больше не работаю.
- Потому я и предлагаю тебе прогулку. Турецкий поставил в снег сумку:
- Ладно, Костя, чего там? Не темни.
- Правда, съездишь за машиной, командировочные получишь, еще и зарплату. ......
- Какую зарплату?
- Пятьдесят пять тысяч долларов. Турецкий присвистнул:
- Надеюсь, Родину продавать не надо?
- Нет, спасать.
Турецкий закурил, хотя на морозе курить - какое удовольствие.
- Во Владивосток?
- Да. Ну, может, чуть подальше, - уклончиво ответил Меркулов.
- Куда ж дальше?
- В Японию.
- А что там?
- Там, брат, сейчас все важнейшие интересы России сошлись. Так мне кажется.
- Согласен, - улыбнулся Турецкий. - Но сначала белье сдадим в прачечную.
* * *
Меркулов знал мало, только в общих чертах: какая-то секретная, сверхсекретная операция ГРУ. Что-то там надо найти, кого-то вывезти. И команда подобралась отличная. Турецкого собирались ввести в неё в качестве опытного профессионала-следователя. Кроме того, был опыт работы в "Пятом левеле". Но это было до вчерашнего вечера. А вот вчера командир группы сломал ногу. Случайность, досадная случайность. Но операцию откладывать нельзя. А значит, Турецкому предстоит быть в этой группе еще и командиром. У Саши ведь есть опыт подобной работы. Он уж сообразит по ходу дела, что и как.
- Знаешь, - сказал Турецкий. - Одна загвоздка: я японского не знаю.
- А в команде никто его не знает, - "успокоил" Меркулов. - Зато ты английским владеешь, выкрутишься.
- И ты считаешь, что уговорил? - спросил Турецкий.
Меркулов знал уже этот ироничный тон. Слишком хорошо знал - за этим обычно следовал твердый и необратимый отказ.
- А я тебя не уговаривать пришел, Саш, это, считай, приказ, чрезвычайно важное и опасное задание.
- Да брось, Костя, с каких пор прокуратура занимается разведкой?! - отмахнулся Турецкий.
- Вот, понимаешь ли, бывают чудеса.
- Ну так объясни, что за чудо?
Меркулов потрогал свой нос, словно измерял им температуру общения. Как-то непривычно пристально поглядел на Турецкого и сказал:
- Это внутреннее расследование, оперативная работа прямо в ходе этого расследования... Что-то неладно, понимаешь, Саша, неладно в Датском королевстве.
- Ну ты совсем туману напустил!
- Так и есть - сплошной туман. Ты ведь догадываешься: что никогда не может случиться, обязательно произойдет в России.
- Глубоко, - снова иронично улыбнулся Турецкий.
- Да то-то и оно, что мелко, - досадливо поморщился Меркулов. - А и Б сидели на трубе. ГРУ и СВР.
- Костя, что случилось? - подтолкнул нерешительного друга Турецкий.
- А то случилось, что завелся среди этих буквочек какой-то, образно говоря, книжный червь. Попросту - предатель. И все буквы меж собой перегрызлись. Все друг на друга валят.
- И при чем тут милиция?
- Да ни при чем.
- То есть разведки наши сами себе не доверяют? Чудеса...
- Я ж говорю, - развел руками Меркулов. - Хотя скорее - им уже веры нет. Они лбами столкнулись, как бараны, а чтобы в свой карман заглянуть - ни-ни. Вот и вышел приказ - взять человека вообще со стороны. И все проверить, до точки, выяснить, откуда идет утечка информации.
- Ага, а я, стало быть, тот самый человек, подпольная кличка - "подсадная утка"?
- А ты, стало быть, имеешь огромный опыт работы в Гармиш-Партенкирхене. Да просто лучше тебя не найти.
- Слушай, так сладко, аж слиплось, - улыбнулся Турецкий.
- Ты помрешь от скромности, - напирал Меркулов.
-г- Ох, Костя, ловок ты уговаривать, - уже сдавался Турецкий.
- Да я тебя не уговариваю - информирую только.
- Это "информация к размышлению"?
- Нет. К выполнению.
В тот же вечер встретились с Савеловым и Черновым. Меркулов представил.
Савелов снова повторил, что миссия это секретная, что никакой помощи в случае провала не будет. Но Турецкий понимал, что это обычная практика инструктажа. Чтоб команда надеялась только на себя. А в самом-то деле, когда припечет, им помогут.
- Знаете Дантову "Божественную комедию"? Так там в аду девять кругов - нижний самый жуткий. Не хочу вас пугать, Александр, но вы именно в девятый круг спускаетесь.
- Потом Савелов оставил их с Черновым и тот изложил четкие инструкции, которые не отличались от тех, что уже получили ребята, когда ещё был здоров Чесноков.
Да, задание было непростым. Но в команде "Пятого левела", помнил Турецкий, они вместе с шефом Питером Реддвеем и не такие дела проворачивали.
- А что за команда? - спросил он у Чернова.
У того глаза забегали, но ответил четко:
- Команда отличная. Все ребята имеют огромный военный опыт, десантники, чеченскую мясорубку прошли. Ну, не без странностей, а кто из нас свят?
- Личные дела их можете показать?
- Запросто, - снова юркнул глазами Чернов.
Потом он ушел и через некоторое время вернулся с четырьмя папками.
Сказать, что Турецкий эти папки прочитал, значит ничего не сказать. Он их выучил, проштудировал, он знал их почти наизусть. История простая - отличные бойцы, кадровые офицеры, вдруг после войны стали России не нужны, вот каждый и устраивался, как мог. И только теперь, когда Родине стало тяжко, их снова позвали.
Когда-то они были связаны крепко-накрепко. Вот это и беспокоило Турецкого. Как они примут чужака? Ведь явно же Чесноков был у них настоящий командир, авторитет, можно сказать - отец родной.
Наутро он встретился с командой. Представлял его снова Чернов.
- Товарищи, это ваш новый командир. Зовут его Александром. Прошу, так сказать, любить и подчиняться беспрекословно.
Как ни пытался смягчить свое представление Чернов, Турецкий видел - ребята недоверчивы, рассматривают своего нового командира придирчиво и даже иронично. Особенно здоровяк с черной копной волос, которого Чернов назвал Вениамином Сотниковым. Другой - с хитрыми глазами, язвительным ртом, Кирилл Барковский, - наоборот, был предельно уважителен. Но как-то слишком уж подобострастен. Турецкий почуял подвох.
Двое других - Дмитрий Козлов и Василий Гладий, тоже здоровяки, - смотрели равнодушно..
Турецкий пожал всем руки, почувствовал силу этих парней и сказал:
- Завтра вылетаем. Значит, у нас еще целая ночь, чтобы подружиться. Какие есть предложения?
- Ну, вы тут сами разбирайтесь, - засуетился Чернов, - мне пора.
Он еще раз вкратце повторил все инструкции и был таков.
"Только не суетись под клиентом, - сам себе приказал Турецкий. - Первый ход должны сделать они".
В холодной и прокуренной комнате "Ярославской" повисла тягучая тишина. Команда смотрела на Александра, он смотрел на команду. Вот так сидели и глазели друг на друга. Такого напряжения Турецкий никогда в жизни не испытывал. А ребятам как будто было все до лампочки. Хотя Турецкий понимал: они тоже сейчас напряженно думают, как бы его на вшивость проверить?
Первым не выдержал Барковский:
- Увидим, услышим... - начал он.
- ...диагноз поставим, - подхватил Сотников.
- ...и кому нужно... - включились в хор Козлов и Гладий. Но Кирюха резко оборвал их жестом.
Турецкий понял: они ждут от него окончания. Такой себе поэтический турнир. Такая себе литературная проверка. Лучше бы они драку затеяли, соревнование по стрельбе, бег наперегонки. В стихосложении Турецкий был не силен. Но надо было родить рифму. Сейчас же, сию же секунду.
"Рассуждай логически, - приказал он себе. - Если диагноз, то и рецепт должен быть медицинским. Это с одной стороны. Но с другой стороны - они ж не медики, а здоровые, грубоватые мужики. Что-нибудь из области гениталий или прямой кишки..."
И, как в омут головой, сказал:
- Клизму поставим, - и тут же понял, что промахнулся. Рифма получалась слишком уж простая: ботинки - полуботинки. Даже еще проще: поставим - поставим. Но главное был темп - Турецкий ухитрился затянуть паузу после жеста Кирюхи всего на полсекунды, а все многообразные логико-поэтические мысли пронеслись в его голове смерчем.
- Вы знали, - полувопросом сказал Кирюха.
- Нет.
- Не поставим, а клизмочку вставим, - поправил Вениамин. - Но это неважно.
Турецкий выиграл. Но только первый раунд. Теперь надо было брать инициативу в свои руки.
- Значит так, все переходим на "ты". Дело не в панибратстве. Так команды быстрее складываются. Да, я знаю, что легко это не получится, поэтому... - он наклонился к сумке, которая стояла под столом, и достал оттуда две бутылки водки. - На бруденшафт, а по-русски - за знакомство.
Просидели до утра. Хотя глагол "просидели" не вполне соответствует действительности. Раундов было, как в профессиональных боксерских боях - до нокаута. Были и тренировочные драки, и стрельба снежками в цель, и бег наперегонки. Турецкого проверяли ненавязчиво, но жестко. От выпитого экзамены становились особенно трудными. К двум бутылкам, принесенным Александром, добавилось еще шесть. Впрочем, защитился Турецкий с "красным дипломом". Его признали за своего. Его признали и командиром. Даже взяли с собой в больницу, попрощаться с Андреем Чесноковым.
"Ну, знакомство состоялось, - подумал Александр. - Дружбы пока нет, разумеется, но это все дальше. Теперь самое простое - начать и кончить".
- Так, ребята! Основная легенда для теплохода будет такой, - еще по дороге во Владивосток, летя в самолете, Турецкий инструктировал команду, - Василий и я едем вместе, мы приятели. Дмитрий и Вениамин окажутся в одной каюте, значит, знакомятся только на теплоходе. Кирилл едет сам по себе. Личные версии каждый придумывает сам. Особо не усердствуйте - путь не длинный, да и лучше не светиться, а отсиживаться по каютам. Кирилл, это в первую очередь касается тебя. Не разыгрывай из себя Джеймса Бонда. И по поводу женщин! Для буфетчиц, уборщиц, посудомоек и прочего обслуживающего персонала женского пола - ты глухонемой, парализованный импотент. Понял?
- Это что за болезнь такая? - удивился Кирюха.
- Человек-невидимка, ясно?
- Так точно! Я буду связным между вашими каютами, - заговорщически ответил Кирюха, и все засмеялись.
- А если серьезно, потрись там среди "челноков", может, чего полезного для нас узнаешь. И вообще, на теплоходе советую отдыхать и отсыпаться: в Японии не до сна будет. От аэродрома в порт добираемся уже по отдельности. И самое главное: все, что касается операции, обсуждается только на палубе. - И только сейчас, осознав, что поезд уже тронулся, что остановить его нельзя, что все теперь покатится так, как покатится, Турецкий тяжко выдохнул: - С ума сойти! Япония!
- Страна восходящего солнца, - мягко вставил Кирюха.
- Узкоглазые, - презрительно добавил Митяй. - Двадцать первый век, - восхищенно произнес Веня.
- Говорят, очень честные люди, - сказал Гладий, и лицо его стало мечтательным.
На теплоход поднимались согласно легенде. Турецкий и Гладий стояли на посадку первыми. Александр отправил Василия с вещами в каюту, а сам остался на палубе, посмотреть как пройдут ребята.
Первым из них поднялся серьезный и спокойный Веня Сотников. Вскоре после него появился Дмитрий Козлов. На его плече висела туго набитая спортивная сумка, из которой торчал хвостик батона сырокопченой колбасы.
Молодец Дима, - отметил Турецкий - запасливый.
Долго не появлялся Кирюха. Александр уже начинал волноваться, когда увидел весело возбужденного Барковского. Он шел быстрой, подпрыгивающей походкой, а на шее у него победно развевался ярко-голубой женский шарфик.
- Боевой трофей! - хмыкнул Турецкий. - Ну, теперь все на месте.
Теплоход "Смирнов" отчаливал поздно вечером. Поэтому приказ Турецкого отсыпаться было выполнить не сложно.
А утром в дверь каюты, где жили Турецкий и Гладий, постучали и знакомый до боли голос заискивающе-ласково спросил:
- Господа, к вам можно войти?
- Входите! - угрожающе-вежливо ответил Александр.
Дверь распахнулась. На пороге стоял Кирюха. Лицо его было помятым, но довольным. Турецкий понял, что приказ был выполнен не всеми...
- Мужики, преферансисты среди вас имеются? - закрывая за собой дверь и многозначительно подмаргивая, спросил Кирюха. И, еще не дождавшись ответа, сначала показал пальцем на Александра, затем изобразил пальцами выход из каюты.
- Я играю... - понимающе кивнул Турецкий.
- А вы не балуетесь? - обратился Кирюха к Василию.
Но Василий не смог ответить. Он почти плакал, сдерживая смех.
- Он не балуется, - ответил за него Александр и, больно ухватив Кирюху за локоть вышел с ним из каюты.
- Ну что за цирк, Кирилл? Ты что, на прогулку выехал?
- Да я что, - почти обиженно сказал Барковский. - Я веду себя соответственно обстановке. Тут ночью такая гульба стояла, что будьте-нате! Все друг с другом перезнакомились, одни вы, как сычи, в своих каютах сидите и только внимание к себе привлекаете! Как нерусские, ей-богу.
- Может, ты и прав,- подумав, согласился Турецкий. - Ну и что ты предлагаешь?
- Мы же за машинами едем. Нам надо свою заинтересованность в этом деле показать! Короче, сейчас все поймешь. В данный момент все "челноки" после бурно проведенной ночи отсылаются. И мы отдохнем. А к вечеру бери Ваську, и идите к ребятам в каюту, там Козлов стол накроет. Я туда нужного человека приведу.
Вечером в дверь каюты постучали, и Кирилл Барковский со словами: "Проходи, Колюша, проходи!" - пропустил внутрь мордастого лысоватого человека.
- Это - Коля Бабухин! Человек бывалый. За тачками в Японию ходит не в первый раз. И очень много интересного нам с вами, мои новые друзья, может рассказать!
- Не бесплатно, мальчики, не бесплатно. За дивиденды, - проговорил Коля, и все невольно улыбнулись - так подходила ему фамилия Бабухин.
- Дивиденды у меня не большие. По пятьдесят баксов с носа, но деньги свои я отрабатываю честно... И тачки помогу выбрать что надо, и во Владике на таможне есть кой-какие зацепки. Как?
- Что - как? - спросил Гладий.
- Ну, насчет дивидендов? - вылупив глаза, повторил Бабухин.
- А дивиденды когда отдавать? - очень заинтересованно спросил Козлов.
- С вас, мальчики, поскольку вы в первый раз, после погрузки ваших тачек на паром. Если же еще когда-нибудь захотите в Жапан за тачками смотаться и на меня нарветесь, то сразу - расплата прямо у трапа. Ну так как?..
- Это надо подумать, - как бы размышляя вслух, сказал Козлов.
- Да чего тут думать! Согласны мы, согласны! - сделав на Козлова страшные глаза, за всех ответил Кирюха. - Инструктируй, Колюша!
- Ну тогда, значится, так!.. - начал Бабухин и, как заправский лектор, стал прохаживаться взад-вперед по каюте. - Город-порт Осака, куда мы поутряне с вами прибудем, встретит нас восторженно и радостно. Это я шутю, - объяснил для "бестолковых" Колюша. - А вообще-то хозяева стоянок знают про наше прибытие и будут ждать нас у трапа.
Садимся к ним в автобус и - ездим, смотрим, выбираем!.. Кому чего понравится, сами не покупайте. Сразу ко мне. Я с ними торговаться буду. Теперь о ценах. Это самое для вас, мальчики, главное. За эту ночь решите и прикиньте хрен к носу, кто из вас на что, в смысле финансов, потянет. И про мои дивиденды не забудьте! Итак, я приступаю к главной части моего инструктажа!.. За двести пятьдесят - триста пятьдесят баксов можно взять развалюху восемьдесят четвертого - восемьдесят пятого года. Это "хонда-ци-вик" и тому подобное дерьмо. Тоже дерьмо, только восемьдесят шестого- восемьдесят седьмого года, стоит уже дороже - от пятисот до тысячи баксов. К вышеупомянутому дерьму приплюсовываются какашки. Это "тоёта-кари-на", "тоёта-капри", "ниссан-блюберд". Далее идет резкий переход от какашек к тачкам. От двух до пяти тысяч долларов. Год выпуска восемьдесят девятый - девяносто второй. Это представительский класс, "тоёта-креста", "тоёта-чайзер", "тоёта-маркдва", "ниссан-лаурель". Далее следуют машины: "мицубиси-паджеро", "джип-райнер", "тоёта-лек-сус". Но это уже свыше пяти тысяч "зеленых". Я "челнок" старый, чужие "бабки" вижу насквозь и, понимая, что таких денег у вас нет, свой предварительный инструктаж заканчиваю. Встретимся завтра утречком. Готовьте "бабки". А я дальше инструктировать пошел. Меня люди ждут!- закончил Бабухин и направился к выходу.