- Прежде чем мы приступим, мистер Хатчинс, - вежливо сказал я, - объясните, вы-то какое отношение имеете к данному делу?
- Что? - Он моргнул набрякшими веками, удивленно уставившись на меня.
- Лестер Найт - мой клиент, - продолжал я ровным голосом. - Он поручил мне замять глупую историю о покушениях на жизнь Бабе Дюан и добиться, чтобы имя мисс Барр не было втянуто в скандальную газетную шумиху. Это мое дело, и оно, очевидно, касается прежде всего мисс Барр. Но я не вижу, почему вы должны принимать в нем участие?
Максин села на диване, любовно обняв свои колени, как бы отдавая дань их округлому совершенству. Ее огромные фиалковые глаза слегка затуманились, когда она впервые - с тех пор как я появился в номере - взглянула на меня.
- Чарли мой единственный друг в Нью-Йорке, мистер Холман, - мягко сказала она. - Во всяком случае, единственный, кому я могу доверять, - вот почему он здесь. Я буду вам благодарна, если вы примете его в дело так же, как и меня. Это моя личная просьба, Рик.
- Черт подери! - К Хатчинсу наконец-то вернулся громоподобный голос. - Тебе вовсе не обязательно быть вежливой с этим ничтожным соглядатаем, Макси!
- Чарли! - Ее улыбка казалась сладкой, как нож, измазанный шоколадным кремом. - На всем Западном побережье Рик Холман самый высокооплачиваемый специалист по таким деликатным ситуациям, в которую мы попали. Твой нахрап всесильного промышленного магната никак на него не подействует, поэтому не трать попусту свою энергию, дорогой!
- Хорошо, - прохрипел Хатчинс, как будто его душили. - Извините, Холман.
- Пожалуйста, - равнодушно принял я его извинения. - Я хотел бы задать вам несколько разных, а возможно, и глупых вопросов, мисс Барр.
- Приступайте, - согласилась она и направила на меня взгляд своих туманно-неотразимых фиалковых глаз. - Но, пожалуйста, Рик, давайте отбросим эти формальности. Меня зовут Максин, вас - Рик, а Чарли он и есть Чарли.
- Идет, - ответил я. - Максин, вы действительно озвучили приписываемые вам слова - что вы отправите Бабе Дюан в ад раньше, чем она успеет сыграть вашу роль в пьесе Фрайберга?
- Чарли, принеси-ка Рику что-нибудь выпить! - сказала она таким тоном, каким отдают приказания собаке.
- Сейчас, - буркнул Хатчинс без всякого энтузиазма. - Что вы хотите, Хол… Рик?
- Бурбон со льдом, Чарли-бой, - весело ответил я. - Выбирайте бурбон подороже!
Его лицо приобрело опасный багровый оттенок.
- Бурбон со льдом, - повторил он и заковылял через комнату к изысканному бару в углу.
- Кажется, я действительно так сказала. - Максин доверительно улыбнулась. - Я была очень расстроена, как всегда в подобных ситуациях, и могла сорваться.
- Понимаю. А потом вы вернулись в Нью-Йорк и уединились в этом отеле?
- Верно, - ответила она, задумчиво кивнув. - Мне требовалось время, чтобы успокоиться. Я никак не ожидала, что Лестер - мой второй муж - окажется таким подлым сукиным сыном и заставит строго следовать условиям контракта. Конечно, мне нужно было подумать обо всем раньше. - Ее улыбка стала еще более доверительной. - Как я уже сказала, какое-то время, к несчастью, я была замужем за скотиной.
Хатчинс присоединился к нам, сунул мне выпивку, уселся в кресло и сердито посмотрел на свой собственный бокал.
- И вы уже никогда не возвращались в театр к Фрайбергу?
- И не думала.
- Но вы вспомнили, что в Нью-Йорке есть человек, которому вы можете доверять, и обратились к нему?
- Милый Чарли! - Она бросила на него ласковый взгляд - рублем подарила. - Я не знаю, что бы делала без него эти последние сумасшедшие несколько дней.
- Вы посвятили Чарли во все подробности?
Она слегка пожала плечами:
- Разумеется!
- И он тут же начал рвать и метать?
- Понятно, я рассвирепел, - пробасил Хатчинс, - потому что никому не позволю так обращаться с моей крошкой Максин. Кто они такие, черт бы их побрал?!
- Где вы были последние несколько дней, Чарли?
- Здесь, неподалеку. - Он наклонился вперед в своем кресле. - А какое это имеет значение?
- А вы не болтались вокруг театра Фрайберга, пытаясь прикончить Бабе Дюан?
- Я? - У него даже лысина побагровела. - Ну, вы, кажется, совсем свихнулись?
- Успокойся, дорогой, - мягко попросила Максин. - Рик говорит о том же, о чем и Лестер, когда он звонил сегодня утром. И если этот крысенок, Джо Фрайберг, разболтает газетам, многие вполне могут подумать, что за покушениями на Бабе стоишь ты. Твоя репутация говорит сама за себя, не так ли, дорогой? - Прежде, чем он успел ответить, Максин перевела взгляд на меня. - Поймите, Рик, даже сама идея покушения нелепа. Как бы хорошо милый Чарли ко мне ни относился, вряд ли он бросится убивать эту Дюан только потому, что я брякнула глупость, находясь в состоянии эмоционального срыва.
Хатчинс ткнул волосатым пальцем в мою сторону.
- Он что, безмозглый идиот? - спросил он, явно напрашиваясь на скандал.
- Чарли! - В ее голосе снова зазвучали нотки приказа. - Почему бы тебе не прогуляться, дорогой, и немного не остыть?
- Ничего не поделаешь, придется. - Он поднялся из кресла. - Если я останусь еще на несколько минут, то скорее всего расколю череп Холмана на две половинки, только чтобы доказать, что внутри там ничего нет! - Он тяжело затопал к выходу и яростно хлопнул дверью. И сразу в номере наступила успокоительная тишина, как после урагана.
- Бедный Чарли, - сострадательно произнесла Максин. - Я должна извиниться за него.
- Вовсе нет, - возразил я. - Он сказал сейчас самую разумную вещь за все время нашего короткого знакомства. Я пока действительно как в тумане.
- Рик? - Она похлопала ладонью по дивану. - Идите сюда и давайте мирно побеседуем, не напрягая издали глаз, чтобы видеть друг друга.
Я тут же подчинился - почему бы и нет? Разве я выжил из ума, как предположил Чарли?
Максин положила руку на мое колено небрежным интимным жестом и наклонилась ко мне. Я оказался под двойным гипнозом сияющих фиалковых глаз и глубокого овального декольте, соблазнительно приоткрывавшего высокую гордую грудь.
- Рик, - тихо произнесла она, - вы же не допустите, чтобы этот ужасный человек распространял обо мне потоки лжи в газетах?
- Попытаюсь, - неуверенно пообещал я.
Ее рука нежно похлопала меня по колену.
- Я буду вам чрезвычайно благодарна. Хотелось бы называть вас другом, Рик, и доверять вам. - Она негромко кокетливо рассмеялась. - Вы знаете, где можно испытать самое большое одиночество в мире?
- В Голливуде, когда сенатский комитет расследует деятельность киноиндустрии? - предположил я.
- В любом аэропорте мира, в окружении восторженных поклонников, - ответила она грустно. - Вы не представляете, Рик, как одиноко чувствуешь себя в такие моменты.
- Что еще я должен знать, прежде чем отправлюсь к Джо Фрайбергу? - отчаянно сопротивлялся я ее неотразимому обаянию.
- Пожалуй, ничего… Вы выглядите смертельно усталым, Рик. Идите сюда… - Она мягко наклоняла мою голову, пока та не коснулась ее груди, и я почувствовал нежное тепло сквозь тонкий шелк. - Отдохните немного, дорогой, и вы тут же почувствуете себя лучше, - нашептывала она мне в ухо.
Я едва не признался ей, что ощущаю себя наверху блаженства: кровь громко стучала в висках, словно отбойный молоток, а я чувствовал себя готовым к действиям, как космонавт в ожидании отсчета секунд, оставшихся до старта. Впервые в жизни (и может быть, в последний раз) я находился в такой близости от кинокоролевы, и я вовсе не собирался упустить представившуюся возможность.
Максин тихо вздохнула, когда я обвил правой рукой ее талию; принял скромный вздох за поощрение и пожелание успеха путешественнику, отправляющемуся в неизведанные дикие места. Моя правая рука продолжала свой путь, скользя по округлому бедру вниз, - и тут без какого-либо повода туземцы взбунтовались. Еще секунду назад я был интимно близок к Максин и вдруг оказался один на диване с болью в шее от резкого рывка, Максин стояла в шести футах от дивана, рассеянно разглаживая на бедрах непомятое платье.
- Что случилось? - туповато спросил незадачливый путешественник.
- Рик, дорогой, - сказала она отчетливо, - давайте оставим эти глупости!
- Кажется, я неправильно понял ваши материнские чувства, - обиженно пробормотал я.
- Увы, я сама во всем виновата. - Ее глаза светились детской искренностью. - Я забыла, насколько неуправляемы мужчины. Мне не нужно было поощрять вас, Рик.
- Это что, совет вашей седовласой старой матушки? Расскажите мне о ней, Максин. Как она, стоя на коленях, скребла пол, а вы перевязывали свои косички выцветшей ленточкой. Как она взглянула на вас и сказала: "Однажды, дитя, ты станешь великой звездой, и я хочу, чтобы ты навсегда запомнила то, что я тебе сейчас скажу. Мужчины неуправляемы, моя дорогая невинная крошка, и после того, как ты четырежды побываешь замужем…"
- Я думаю, вам лучше уйти, - заявила она сердито.
- Пожалуй, да, - согласился я, вставая.
- Я не ожидала услышать подобные оскорбления. - В ее голосе звенел металл. - Я надеялась, что мы станем друзьями, мистер Холман. Как глупо с моей стороны ожидать уважения от такого незадачливого соглядатая, как вы!
- Вы заговорили как Чарли, - посетовал я. - В ваших устах его слова звучат жутковато.
- Я сию же минуту позвоню Лестеру, - продолжала кипятиться она. - Пусть он найдет более компетентного исполнителя.
Я направился к бару, неторопливо смешал себе коктейль и закурил, прежде чем повернуться к Максин.
- Лестер не изменит своего решения, - веско заметил я. - Поэтому вам от меня никуда не деться. Я хотел еще кое-что узнать, перед тем как уйти. Кто, на ваш взгляд, может желать смерти Бабе Дюан и серьезно заняться исполнением замысла?
- Существуют тысячи людей, которые так же, как я, с удовольствием прикончили бы Дюан, но я не знаю никого, кто ради такого безумства рискнул бы сесть на электрический стул. - Максин улыбнулась. - Бабе так же дружелюбна, как змея: сначала гипноз, а потом ядовитый укус.
- Буду держать вас в курсе, - пообещал я и допил свой бокал. Когда я поравнялся с ней на пути к двери, она схватила меня за руку:
- Рик? - Ее глаза затуманились. - Пожалуйста, забудьте гадости, которые я вам наговорила! Я задела вашу мужскую гордость. Я должна была понять, почему вы так грубо мне отвечаете. Вы простите меня? Сумеете?
- Попробую. - Я мрачно улыбнулся. - Кажется, это все-таки моя ошибка. Нужно принимать вас такой, какая вы есть на самом деле - символ, а не женщина из плоти и крови. - Я осторожно расцепил ее пальцы и двинулся к выходу.
- Подождите! - В ее голосе звучал самоуверенный приказ, и я невольно остановился в десяти футах от двери.
Сзади послышался тихий шуршащий звук, и я осторожно оглянулся. Таиландское шелковое платье лежало смятым комочком на полу, и к нему тут же присоединилась полупрозрачная комбинация. Максин осталась только в белом бюстгальтере и трусиках, на которых были вышиты розовым шелком три маленьких пуделя, игриво бегущих друг за другом вокруг ее левого бедра. Она заложила руки за голову и выгнула спину жестом гораздо более шикарным и чувственно-влекущим, чем любые ужимки и кривляния исполнительниц стриптиза в ночных клубах.
- Если вы передумали, Рик, - сказала она хрипловато, - вернитесь и докажите, что вы настоящий мужчина. - Раздался звенящий иронический смешок. - А если вы по-прежнему думаете, что я всего лишь символ, убирайтесь к черту!
Это была одна из неприятнейших ситуаций типа "мужчина или мышонок?", и единственный выход из нее, который пришел мне в голову, дабы доказать собственное мужество, - это издать несколько слабых писклявых звуков.
- Вот что я скажу вам, дорогая Максин, - собрался я все же с духом. - Я действительно считаю вас очень откровенным символом, к тому же еще никому не удавалось вставить мне кольцо в нос и водить на поводке. Полагаю, вы не будете первой.
Решительно отвернувшись от нее, я вышел из номера, закрыв за собой дверь.
Я ждал лифта, чувствуя, что мои нервы вот-вот лопнут от напряжения.
Глава 3
Когда я вышел в вестибюль, мой любимый портье беседовал с моим любимым промышленным магнатом. Увидев меня, они прореагировали совершенно по-разному. Портье устремил взгляд в пустоту, словно меня не существовало, а Хатчинс бросился ко мне; его лицо исказила гримаса, очевидно означавшая приветственную улыбку в мире финансовых воротил.
- Я как раз дожидался вас, Рик, - пробасил он на весь вестибюль. - Нам нужно поговорить. Пойдемте в бар?
- Почему бы нет?
- Не хотелось заводить разговор в присутствии Максин, - доверительно сказал он громоподобным шепотом. - Она нервничает, как кошка.
- Это заметно, - согласился я.
В баре Хатчинса встретили как короля, и уже через минуту мы сидели в укромном уголке с наполненными бокалами.
- Вы отсюда направляетесь в Нью-Блейден? - внезапно спросил он.
- Они там репетируют свою пьесу? - поинтересовался я.
- Да. - Он насмешливо хмыкнул. - Раньше они репетировали в одних и тех же местах: Нью-Хейвен, Бостон, Филли. Теперь стараются забиться подальше, чтобы критики до них не добрались. Они готовы репетировать бродвейские пьесы где угодно, даже в Лос-Анджелесе!
- А где находится этот Нью-Блейден? - спросил я.
- В штате Коннектикут, около ста миль отсюда. Захудалый городишко с одним театром, который работает в этом городе постоянным составом, в остальное время играет в русскую рулетку, переезжая с места на место.
- Похоже, вы все досконально изучили, Чарли, - заметил я одобрительно.
- Я занялся этим основательно, как только Максин рассказала мне о своих проблемах, - прохрипел он. - Когда она упомянула Бабе Дюан, я понял, что в деле замешан Ирвинг Хойт, и у меня появился личный интерес.
- Ирвинг Хойт? - недоуменно переспросил я.
- Это сукин сын, который угрохал всю свою жизнь на то, чтобы любым способом переиграть меня. Но пока ему это не удалось и, клянусь, никогда не удастся!
Из-за неприкрытой враждебности в выкрике Хатчинса нервная стенографистка за соседним столиком - очевидно, впервые пришедшая в бар со своим боссом, - вздрогнула и пролила мартини.
- Я превзошел его в бизнесе, гольфе, покере, - продолжал Чарли с такой злобой, что казалось, он явно преувеличивает. - Назовите, что угодно, и будьте уверены, что я его обставил. Всегда и во всем я был первым. Когда я женился на Максин, он тут же бросился в бой и нашел лучшую актрису, которая была ему по зубам, - это оказалась Бабе Дюан. Его развод состоялся через шесть недель после моего. - Он злобно ухмыльнулся. - Даже спустя два года после женитьбы Хойт все еще был влюблен в Дюан - что типично для его дурного вкуса - и решил, что он наконец-то выиграл и стал чемпионом в матримониальных делах. А эта Дюан, как мне стало известно, оказалась невероятно ревнивой. И тогда я подставил старине Ирвингу симпатичную девчонку, танцовщицу с Бродвея. У Ирвинга всегда была слабость к крупным блондинкам. А в этой длинноногой белокурой фурии было больше шести футов. Старый Ирв решил, что она неотразима, а я сделал все возможное, чтобы Бабе застала эту сладкую парочку как раз в тот момент, когда блондинка была действительно неотразима.
- Друг познается в беде, - заметил я.
- Что? - Он смотрел на меня, ничего не понимая. - Мне не хотелось еще больше расстраивать Максин, но готов поспорить, что за событиями в Нью-Блейдене стоит старина Ирв, - такие грязные фокусы как раз в его вкусе. - Чарли сожалеюще покачал головой.
- На что только не идут люди ради удовлетворения своего поганого тщеславия, прямо уму непостижимо! Особенно если у них есть знакомая блондинистая амазонка из бродвейского кордебалета, - пояснил я.
- Это что, шутка? - нахмурил он свои лохматые брови.
- Только чтобы поддержать беседу, Чарли-бой, - ответил я устало. - Расскажите поподробнее о старине Ирве.
- Что тут рассказывать? - Он пожал массивными плечами. - Он знает, что я по-прежнему обожаю крошку Максин, так же как он свою Дюан. И ситуация пока благоприятствует ему, сумей он только ее использовать. Максин снята с пьесы, а Бабе заняла ее место. Если ему удастся продать репортерам фальшивку о попытках убить его глупую примадонну и втянуть в это дело Максин, легко вообразить, что произойдет!
- Шум, да еще какой, - согласился я.
Но Чарли не поверил, что я отчетливо представляю себе опасность возможного скандала.
- Представляете, что будет, если он одержит надо мной победу впервые в его несчастной жизни, - возмущенно рычал он. - Такая реклама обеспечит Дюан и пьесе успех, а ему, естественно, недвусмысленные знаки благодарности с ее стороны!
- Похоже, вы правы.
- Конечно прав, черт побери! - пробасил он. - Послушайте, Холман, вы достали меня там, в ее номере, и, может быть, я тоже излишне распустил язык, но вы и сами довольно колючий сукин сын, не так ли? И все же, как я понимаю, не последний человек в своем бизнесе, иначе бы этот гнусный развратник Найт не нанял вас. Поэтому я расскажу вам все как есть. Ирвинг Хойт - тот, кто вам нужен, я нисколько не сомневаюсь.
- Мне все ясно и понятно, Чарли, - огрызнулся я. - И почему бы вам не предпринять что-нибудь конструктивное, например, не заказать нам еще по одному стаканчику?
Посмотрев на часы, он кивнул:
- Хорошо, у вас еще есть время. Официант! - Его голос зарокотал как гром, и нервная стенографистка пролила еще немного сухого мартини на свою блузку.
- Что значит - у меня есть время? - поинтересовался я после того, как он сделал заказ.
Он спокойно ответил:
- Ваш поезд отходит без четверти шесть. Я заказал вам комнату в "Хантсмане" - лучшем отеле в этом паршивом городишке. Лестер Найт сказал Максин по телефону, что он уже сообщил Фрайбергу о вашем приезде. А я послал Фрайбергу телеграмму, в которой указал точное время вашего прибытия.
- Вы все так хорошо организовали, что можете сами садиться в поезд, - не сдержался я. - Отель зарезервирован, вам известны все факты - во всем виноват старина Ирв, так кому нужен Холман в Нью-Блейдене?
Пока официант ставил на стол выпивку, Хатчинс сердито пялился на меня.
- Я же сказал, что вы колючий сукин сын, - рыкнул он. - Я изо всех сил стараюсь облегчить вам жизнь, и вот она, благодарность!
- Хорошо. - Я пожал плечами. - Тогда закажите мне такси, пока я выпью на дорожку.
Его лицо напоминало штормовой закат над Большим Каньоном.
- Для этого есть швейцар!
- Зачем мне швейцар, когда есть Чарли Хатчинс? - усмехнулся я.
Трясущимися от гнева пальцами он достал из бумажника билет на поезд и бросил его на стол передо мной.
- Попробуйте провалить это дело, Холман, - прошипел он. - И я так вас ославлю на Западном побережье, что даже лучшие друзья не захотят знаться с вами… Мы вместе с крошкой Максин уж позаботимся об этом, поверьте.
Было около восьми часов вечера, когда я сошел с поезда в Нью-Блейдене, и не успел сделать и четырех шагов, как возле меня возник здоровенный парень в шоферской фуражке, щегольской серой униформе и козырнул мне.
- Мистер Холман? - вежливо осведомился он.
- Да, - безучастно ответил я.
- Я возьму ваши чемоданы, сэр.