Обустройство и укомплектование лагеря поручили Зинаиде Андреевне Образцовой как заслуженному педагогу и просто ответственному человеку. Она взялась за дело активно, несмотря на откровенную нехватку финансирования. Вообще к своей профессии педагога она относилась трепетно, с душой, считая ее самой важной. Ведь именно педагоги наряду с медиками и военными отвечают за будущее нации. Здесь никаких указок не жалко…
Она бесстрашно напрягала строительные конторы на ремонтные работы, рынки - на качественные продукты, аптеки - на лекарства. Часами уговаривала знакомых учителей потрудиться летом вожатыми. Бесплатно потрудиться, только за кормежку и ночлег. Нашла хорошего директора, бывшего инструктора РОНО, прозябавшего на пенсии.
Первый сезон удался. Не на пятерку, но и не на "пару". Зинаида Андреевна через день приезжала в "Юнгу" (так назывался лагерь), лично контролировала работу педагогического состава и решала бытовые проблемы. Крупных ЧП за все три смены, тьфу-тьфу, не случилось, хотя среди детей было немало так называемых трудных. Городское руководство оценило усилия Зинаиды Андреевны: по итогам года премировало и поручило на будущий сезон вновь организовать работу "Юнги".
Собственно, сегодняшний визит к подруге был тоже косвенно связан с лагерем.
- Не знаю, что и делать, Надюша, - озабоченно сказала она, наливая чай. - Яков Леонидович на все лето к дочери в Крым уезжает внука нянчить, а вместо него - никого.
Яков Леонидович был тем самым инструктором РОНО, в прошлом году ставшим директором "Юнги".
- Придется самой… Больше никто не соглашается. Всем сразу денег подавай.
- Справишься?
- Я-то справлюсь, опыт остался. Все-таки пять лет в артековских лагерях. А вот с вожатыми и воспитателями просто беда. Прошлогодние уже не хотят, вдоволь накушались, а новых где взять? Через два месяца заезд, а у меня четыре отряда без педагогов.
- Да, за "так" сейчас никто шагу не ступит.
- И не говори, подруга… Хотя, спрашивается - чем плохо? Воздух, питание, озеро. Курорт! Народ за такое сам деньги сумасшедшие платит. Да еще и летит за тридевять земель в какую-нибудь Турцию. А тут даром и под боком! Мало того, я еще по пятьсот рублей зарплаты выбила! Конечно, я понимаю, ответственность большая: за детьми следить - не грибочки собирать. Но это ж дело благородное. Государственное, можно сказать!
- Ой, Зин, да кто нынче о государстве думает?! - Надежда Михайловна взяла кусочек торта. - Себя бы прокормить.
- Послушай… может, возьмешь отрядик? Самый младший хотя бы… И мне полегче, и ты отдохнешь…
Надежда Михайловна слегка растерялась. С одной стороны, отдых действительно не помешал бы, а с другой… Какой же это отдых, если каждую минуту думать - чего бы с детьми не стряслось. Ответственность огромная. А ей нервничать нельзя: давление, как мячик по полу, скачет. Правильно говорят: для одних - курорт, для других - суровые будни.
Почувствовав, что подруга колеблется, Зинаида Андреевна продолжила уговоры:
- Там ведь, Надюш, ничего сложного. Девочка после педучилища справится, а уж с твоим-то опытом!.. За дисциплиной следить, кружок какой-нибудь организовать, самодеятельность там…
- Я-то, Зин, не девочка… Седьмой десяток… А детишки современные, сама знаешь, не сахар…
- Понимаю, Надь, понимаю… Я помогу, если что… Хотя бы одну смену. Выручи, а?..
- Не знаю я… Давай так. Я поищу кого-нибудь. Не найду, тогда уж сама… Хорошо?
- Ой, да конечно!.. - обрадовалась Зинаида Андреевна. - Ты не представляешь, как мне поможешь. Нашим шишкам ведь не докажешь ничего, они команду дали, а дальше дело твое… Вожатых, где хочешь, там и бери. А нормальных людей сейчас днем с огнем…
- Да, Зин… Нормальных мало…
* * *
Разместив новых гостей, майор Проценко поспешил в штаб - доложить руководству о пополнении. Это была обязательная процедура. Хозяин, или, говоря традиционным языком, начальник, должен был знать, сколько сидельцев прибавилось в зоне, чтобы до утра решить все бытовые вопросы, связанные с их благоустройством.
Хозяина звали Николаем Филипповичем. Фамилия, доставшаяся ему от пращуров, на удивление точно соответствовала выбранному ремеслу - Вышкин. Подполковник внутренней службы. До высокой должности хозяина он дошел честно, с самых прапорских низов. Причем без подленьких интриг, подсиживаний и волосатой руки в верхах. Поэтому Николай Филиппович пользовался у обитателей колонии если не авторитетом, то, по крайней мере, уважением. Это при том, что зона была "черной", осужденные жили здесь по воровским законам, а администрация особого влияния, в отличие от "красных" зон, не имела.
Проживал Вышкин, как и большинство персонала колонии, в небольшом поселке с засекреченным названием Потеряхино-2 и каждый день наматывал на спидометре служебных "Жигулей" сорок верст в оба конца. (Видимо, существовало еще Потеряхино-1, но никто из зэков не знал где и узнавать не собирался.) Жена хозяина трудилась на местной почте, пасынок учился в школе, а старший сын, от первого брака, окончив институт, перебрался к невесте, в Екатеринбург, где пытался наладить мелкооптовый бизнес.
В прошлом году Вышкину стукнуло сорок четыре года. Двадцать три из них были отданы благородному делу - ограждению провинившейся части населения от некоторых благ цивилизации. Осенью, когда исполнится сорок пять, он сможет с чистой совестью выйти на пенсион и тоже перебраться с семьей в Екатеринбург. Найти спокойную работенку в частной охранной структуре и жить без нервотрепки в свое удовольствие. Сын обещал помочь с обустройством. А в Тихомирске - никаких перспектив. На одну пенсию не протянешь, а оставаться в колонии на должности не хотелось. Устал он от забот лагерных, унылого пейзажа и собачьего лая.
Сейчас, за полгода до славного юбилея, самой главной задачей Вышкина было продержаться без чрезвычайных происшествий и катаклизмов в зоне. Чтобы ушлое начальство из управления не уволило сгоряча без пенсиона. У Николая Филипповича до сих пор висело не снятое "неполное служебное". В прошлом году двое заключенных ухитрились удрать из лагеря почти как в фильме "Джентльмены удачи". В цистерне с водой. Один аморальный водитель приплачивал зэкам, чтобы те по-тихому грузили в его водовоз строительные материалы из промзоны - коттедж возводил на огороде. В очередной раз двое свободолюбивых мужичков вместо досок и гвоздей погрузились в цистерну сами. И не просто спрятались, но и воды по пояс закачали. На выезде из зоны машины не досматривают, а просто прикладывают специальный датчик, реагирующий на удары сердца. Наука на страже свободы. Но наука не учла, что вода заглушает удары и датчик при этом безбожно врет… Поймали мужичков через две недели - в Потеряхино-2 прятаться негде, а до Тихомирска они добраться не смогли. Через тайгу идти не рискнули, а единственную трассу местная милиция и внутренние войска перекрыли на совесть. Шмонали не то что каждую машину - даже велосипеды. Но от серьезного взыскания Вышкина это не спасло. А что такое "неполное служебное соответствие"? Почти край. Любая, даже мелкая, провинность - и ты на свободе. Без выходного пособия и пенсии. А пенсию получить хотелось. Даже не из-за денег - деньги там смешные, а из-за принципа. Столько лет проходить в погонах, угробить здоровье - и в итоге остаться без пайки хлеба и миски баланды! Будет очень обидно и несправедливо. (А так - две тысячи рублей, льготный проезд в автобусе. Что еще нужно, чтобы спокойно встретить старость?)
Последний месяц приходилось особенно трудно. Первый зам - по безопасности и оперработе - слег с межпозвоночной грыжей в тихомирской больнице минимум на полгода. На замполита, вернее, заместителя по кадрам и воспитательной работе, особо полагаться не приходилось. Замполит, он и есть замполит, а пьющий замполит - это вообще трагедия шекспировской пробы. Поэтому вторым лицом в колонии сейчас был Федор Васильевич Гладких - начальник оперативного отдела. Этот тридцатичетырехлетний майор отвечал за оперативную работу в зоне, то есть за раскрытие и предотвращение преступлений. Говоря альтернативным языком, был кумом. В общем, подполковнику Вышкину приходилось крутиться за троих.
Когда помдеж Проценко переступил порог начальственного кабинета, он застал обоих отцов-командиров за игрой в самодельные шахматы. Хозяин вообще неровно дышал ко всякого рода зэковским поделкам - весь его офис был заставлен подобными сувенирами, словно музей примитивного искусства. На стенах висели деревянные резные иконы и картины романтико-любовного содержания, на специальных полочках пылились чеканные портсигары и всевозможные шахматы, шкатулки и блюда. На подоконнике грелись на солнышке расписные фигурки из хлебного мякиша - традиционные тюремные и зоновские игрушки. Венчало экспозицию метровое распятие, вырезанное из дуба. Прямо над страдающим Иисусом висел сохранившийся со времен развитого социализма богохульный лозунг "Наша цель - не наказание, наша цель - исправление". Богохульный, конечно, в связи с распятием. Но Вышкин как материалист-атеист на подобные пустяки внимания не обращал.
Доложив о пополнении, Проценко поставил начальство в известность о прибытии в лагерь Кольцова. Помещение в общую зону осужденных сотрудников органов внутренних дел - случай крайне редкий, для таких "заблудших овец" есть специальные "закрытые санатории" в Нижнем Тагиле и в Печоре. Ничего, кроме головной боли, администрации такие постояльцы не приносят.
- Кто он? Прокурорский или мент? - уточнил Гладких.
- Не знаю, я не вскрывал конверт. - Проценко протянул Вышкину личное дело Кольцова. Тот нацепил очки, взглянул на фотографию, затем вскрыл конверт и бегло просмотрел бумаги.
- Мент… Районное оперативно-сыскное отделение. Из Питера. Так… Что тут в приговоре?.. Драка на почве личных неприязненных отношений, тыры-пыры, нанес удар кулаком в лицо, тыры-пыры, потерпевший скончался от закрытой черепно-мозговой травмы, полученной в результате падения. Потерпевший, кстати, тоже бывший мент, из его же отдела, уволенный из органов по собственному за полгода до случившегося…
- Может, "крышу" не поделили? - предположил кум, который давно уже отвык чему-нибудь удивляться.
- Выясним… Почему его УФСИН к нам отправил, а не в Тагил? Мест, что ли, не было?! Это ж ни в какие приказы не лезет!
Николай Филиппович пролистнул еще несколько страничек.
- Ага, понятно… Он тоже уже уволился… За неделю до драки. И тоже по собственному.
- Скорей всего, задним числом… - скептически хмыкнул Гладких.
- Не исключено. А в УФСИНе особо не разбирались. Формально - гражданский, и будь любезен на общих основаниях… Бардак! А ты теперь, как хочешь, так ему безопасность и обеспечивай! Я вообще удивляюсь, как его на этапе не порвали!
- Могли не знать, что БС.
- Зато теперь знают!..
- Я его пока отдельно посадил, - поспешил доложить Проценко. - Но в карантине персональных хат нет, а в отрядах - и подавно.
- Тьфу ты! - Хозяин порывисто встал из-за стола, зацепив шахматную доску и свалив фигуры. - Не успели по Колыванову отписаться, а тут новый геморрой!..
Беднягу Колыванова закололи заточкой спустя месяц после осуждения. А перед этим сделали из него Элтона Джона. И только потому, что в молодости тот имел неосторожность подать документы в школу милиции, но завалил экзамен по истории. Убили его, разумеется, не из-за скверных знаний истории отечества, а из-за подлых намерений стать ментом. И сокрытия сего постыдного факта от сидящей интеллигенции. Но от интеллигенции ничего сокрыть нельзя…
Кто загнал Колыванову заточку под ребро, естественно, установить не удалось, но все руководство получило по "строгачу", а начальник отряда, в котором числился убиенный, был понижен в должности. Сел же Колыванов за сопротивление работникам милиции - подрался с соседом, а когда за ним приехал наряд, навалял и ментам, и их машине. Но этот благородный - с точки зрения блатных - поступок не спас несчастного от жестокого, но справедливого возмездия.
А Кольцов - тот вообще десяток с лишним лет с ментовской ксивой и казенной пушкой проходил. Да завтра от каждого отряда очередь выстроится с заточками! Если, конечно, он вообще доживет до рассвета. И это за две недели до "Дня лагеря"! Ежегодного праздника, проводимого администрацией, на который съедутся уважаемые гости из областного управления исполнения наказаний и прочий чиновный люд из Тихомирска! Вообще-то проведение культурно-массовых мероприятий такого рода в зонах строгого режима запрещено, но Вышкин игнорировал этот запрет, поскольку во время праздника всегда легче решать "неудобные" вопросы, нежели в рабочем порядке.
- Я сегодня же поговорю с Кольцовым, узнаю, что там за история с дракой. - Кум тоже поднялся из-за стола.
- После карантина посадишь его к активистам, в первый отряд, - приказал Вышкин Проценко, - и помалкивайте пока… Хотя все равно узнают…
"Не дадут, ну не дадут спокойно до пенсии дотянуть! Коз-лы!.."
Покинув кабинет начальника, Гладких не стал вызывать Кольцова, как обещал. В ШИЗО с ним ничего не стрясется, а сегодня лучше навести справки. В личном деле много не вычитаешь, а к беседе желательно подготовиться. Тем более что разговор пойдет не только о трудовой биографии.
Он спустился вниз, в дежурную часть, где имелась междугородняя связь, и принялся дозваниваться в "колыбель трех революций".
* * *
Утром этап повели в баню - смывать позорное прошлое. Перед этим всех добросовестно прошмонали и отобрали запрещенные вещички. Наголо, как смакуют в дешевых сериалах, никого не брили. Вернее, брили, но строго по желанию - за отдельную плату зэк-парикмахер предлагал модельную стрижку.
После бани, выдав белье и робы, новичков повели в карантин, где вручили матрасы с подушками. В карантине им предстояло прожить пару недель, так сказать, адаптироваться к местным условиям, часовому поясу и климату.
С Кольцовым никто разговоров не заводил, хотя все видели, что посадили его отдельно и даже не с петухами. Но пока до него просто никому не было дела. Самим бы нормально устроиться. К тому же на этапе полно первоходов, запуганных в следственных изоляторах жуткими байками о нравах в лютых зонах, особенно "черных". Свою бы задницу уберечь!..
Разумеется, из общей массы выделялись ребята с синюшными наколками и характерным жаргоном, но они пока не цепляли новичков, предпочитая "обнюхиваться" друг с другом. Накануне, как и обещал прапор, всем принесли остатки ужина (макароны, хлеб и соль). Ужин поделили поровну, без учета прошлых заслуг, что многих новобранцев удивило.
Около полудня пополнение вновь построили и повели в штаб - знакомиться с хозяином. Перед штабом стоял жестяной рекламный щит. Он рекламировал распорядок дня. "Подъем, зарядка, помывка, заправка постели, завтрак, уборка территории… Вечерняя поверка, отбой". Судя по сильно облупившейся краске на щите, распорядок не менялся веками.
Специально обученный зэк-нарядчик еще раз взял всех на карандаш, особо интересуясь гражданской профессией, - нет ли случаем музыкантов, художников, поэтов, на худой конец - сварщиков?.. Поэты попадались через одного ("Сердце кровоточит - она меня не хочет", "Сквозь чугунную решетку член повесил голову - принесите мне картошки, умираю с голоду"). К Кольцову писарчук не подошел. Вернее, не успел подойти, потому что на крылечко штаба выглянул майор, громко назвал фамилию бывшего сотрудника органов и кивком велел следовать за ним.
На дверях кабинета вместо таблички с должностью и званием висел полезный совет: "Стучите, и мы поможем", из чего Кольцов сделал вывод, что здесь обитает кум, или начальник "оперетты" - оперативной части. Советы, аналогичные дверному, висели и на стенах. И, как многое в этой зоне, отличались особым изяществом: "Запомни сам, скажи другому: путь в оперчасть - дорога к дому", "Помни: не сдашь ты - сдадут тебя!"
Других ценных советов Кольцов прочитать не успел, вспомнив указание прапора - при вызове к любому начальнику докладывать строго по форме.
- Осужденный Кольцов. Евгений Дмитриевич. Статья сто одиннадцатая часть четвертая, срок пять лет, начало срока…
- Да знаю, знаю, - дружелюбно прервал его хозяин кабинета, кивнув на стул, - присаживайся.
Кольцов сел на указанное место.
- Ну, давай знакомиться. Моя фамилия Гладких. - Майор распечатал пачку сигарет. - Федор Васильевич. Начальник оперативной части. Угощайся…
- Благодарю. - Осужденный взял сигарету.
- Ты ведь тоже опер? Верно? - Майор положил твердую ладонь на личное дело Кольцова.
- Бывший.
- Все равно, коллеги, можно сказать. Как устроился?
- Пока никак. Матрас получил. А вот костюмчик маловат.
- Поменяем… Я вот дело твое полистал, - улыбнулся кум, - ты вроде на хорошем счету был, две командировки в Чечню… Чего ж тебя к нам-то определили? Ладно б ты десять лет назад из органов ушел. А тут практически сразу после увольнения. Не знаешь, почему?
- Видимо, не было мест, - усмехнулся Кольцов.
- Места там есть всегда… А что за драка у тебя приключилась?
- Вы ж читали приговор.
- Слушай, Жень, я вообще-то тебе помочь хочу. Как своему. За этим и пригласил. У меня дел и без тебя хватает, поверь… За руку не держу - можешь гулять. Только хорошо, если до ужина протянешь… Так что там за драка? Приговор приговором, а как на самом деле было, только ты знаешь.
Федор Васильевич подошел к окну, выглянул во двор и задвинул желтоватые, крепко прокуренные занавески.
- Да, в общем, так и было, - спокойно ответил Кольцов, подняв глаза на кума, - убивать не хотел, а в рожу дал за дело. Боец этот назанимал у всего отдела денег и давай бегать. А со мной случайно в городе пересекся. Я высказал "фи". Потом хотел в отдел притащить. Слово за слово, он брыкаться начал… Пришлось успокоить.
- Неплохо успокоил!
- У меня разряд по боксу. Но я несильно вроде приложил. А он, хиляк, сразу на землю, да башкой о поребрик. В больнице кончился. Я не отпирался. Чего отпираться, там свидетелей пол-улицы.
- Ну, насчет "несильно приложил" ты не скромничай. - Федор Васильевич решил, что пора показать свою осведомленность. - Опыт-то у тебя большой! И навыки свои не только на ринге развивал.
Накануне Гладких дозвонился до кадровика питерского райотдела, где служил Кольцов. Лучше, конечно, было бы потолковать с кем-нибудь из непосредственного начальства, но на месте как на грех никого не оказалось. Кадровик же привык сглаживать углы. Но этот вроде не сгладил. Подтвердил, что да, Кольцов сел за дело, и к этому все и шло. Мол, в прокуратуре на него лежала пачка материалов, посвященных неправовым методам в оперативно-розыскной деятельности, в основном рукоприкладного характера. Грязный Гарри. Хотя его предупреждали, наказывали выговорами и вели профилактическую работу, о чем есть отчет. Но урок не впрок. Как говорит "зенитовский" форвард Кержаков - бил, бью и буду бить!.. Правда, за дело. В принципе, и коллегу бывшего тоже за дело. Еще тот гусь, действительно "кидальным" бизнесом занялся.