– Какой еще кофе, молодой человек? Мы не имели желаний принимать сегодня гостей! Или вы приехали с претензией? Но тогда мы знаем, как вести такие переговоры! - Она уже потихоньку наступала на меня. - И нечего пугать меня своей публикой с бандитскими выражениями морд! Я буду смотреть, как их морды изменятся в полицейском участке…
– О, - сказал я, - насчет полиции - очень хорошая мысль! Главное - здравая!
– То есть? - с подозрением вопросила Фира.
– То есть, - продолжил я импровизацию, - вы имеете мысль, будто вас преследует мафия с намерениями причинения вам физического и материального ущерба. А это не совсем так. То есть оно, может быть, и так, но в вашем клиническом случае мафии полиция не страшна. Напротив, здесь существует благодатная почва для сотрудничества между силовыми структурами. Цивилизованного сотрудничества, - подчеркнул я. - Ну, теперь вы понимаете, откуда дует сегодня сильный ветер на Фуэртевентуру? Если нет, поясню, - добавил доверительно. - Вы объявлены в розыск как мошенница и аферистка. Совершившая экономическое преступление против российских и - самое главное! - иностранных компаний. А это, - кивнул на Василия и Вову, - представители частных сыскных агентств, уполномоченных московским представительством Интерпола связаться с правоохранительными сферами Испании… До вас дошло? У вас упало в мозг?
– Но…
– Я все-таки настаиваю на кофе. Но если мы вам так неприятны, то - разрешите ненадолго откланяться.
– Встретимся в инстанциях, - вставил Вова безразлично.
– Если вы уж так тяготеете к защите властей… - прокомментировал в свою очередь Василий. - Да, они вас действительно будут охранять. Двадцать четыре часа в сутки. Они любят таких, как вы: бесплатно кормят, меняют белье на нарах…
– Наум, пожалуй, я не против выпить с молодыми людьми кофе, - произнесла Фира Моисеевна задумчиво. - Только, молодые люди, оставьте свой садизм, я старый человек, и моей нервной системе неприятны ваши инсинуации…
Попивая кофе, я не спешил с какими-либо выводами, глубокомысленно замечая, что приобретенная Фирой вилла весьма мила и просторна, хотя интерьер ее в чем-то напомнил мне незабвенную московскую комнатенку старухи: те же самодельные детские нары, голая лампочка и - разномастная, явно с помойки, мебель.
– Стараюсь ради детей! Кладу на них жизнь! - не уставала повторять хозяйка. - А за это меня приезжают сюда убивать!
– Кто? - холодно спросил Володя.
– Морально… - уклончиво ответила Фира.
– Дом двухэтажный? - деловито осведомился Василий.
– Да, второй этаж хотим сдавать…
– Ну, - сказал я, - это навряд ли получится.
Повисла напряженная пауза. Итог паузы мне все-таки удалось выиграть, Фира не выдержала.
– Ваши условия? - выдохнула она.
– Вам не нужна реклама своего места жительства среди московской деловой публики? - спросил я.
– Вы знаете ответ…
– Второй этаж, - проронил я.
– Вы хотите его снять?
– Нет, купить в собственность, - сказал я. - За хорошую цену.
– Назовите…
– Цену? Она складывается из пятидесяти тысяч долларов вашего долга, плюс проценты, плюс наше молчание, - довел я до сведения продавца.
– Ох, я умираю, - обмякла Фира, закатывая глаза и хватаясь за морщинистое горло.
– В случае вашей смерти, - бесстрастно заметил ей Вова, - дальнейшие переговоры вы завещаете вести с вашими наследниками?
– Хорошо, - молвила старуха убито. - Когда вы въезжаете?
– Въезд состоялся, неужели вы не заметили? - изрек Василий.
– Вы садист! - ответила ему старуха. - Вам надо в охрану концлагеря!
– Кстати, об охране, - кивнул Василий. - Считайте, что теперь она у вас есть. Круглосуточная и бесплатная, между прочим. Вам бы радоваться…
– Мне кажется, вы - антисемит, - заметил ему угрюмо жидомасон, сидевший на табурете в дальнем углу и, приподняв кустистую бровь, мрачно таращившийся на нас.
– Неправда, - сказал я. - Вообще - что за странный термин? Семиты - это арабы. Значит, антисемит - это антиараб? Какая глупость! Все равно что назвать вас сионистом!
– Да, я сионист! - заметил официант гордо.
– Сионист, - просветил я его, - особь, стремящаяся объединить соплеменников на земле предков. Какой же вы сионист? Это мы скорее таковые… Я вот, например, очень даже за то, чтобы евреи жили в Израиле, у них хорошо там получается с урожаями помидоров и с производством "узи"… А вы - нет, вас в Испанию потянуло, в колыбель инквизиции…
– Кончаем базары, - сказал Вова. - Жить будем дружно, Фира Моисеевна станет готовить нам рыбу-фиш, сырьем мы ее снабдим. Вы умеете готовить рыбу-фиш, Фира Моисеевна?
– Но здесь нет щуки…
– Сойдет барракуда, - высказался старожил Василий.
Так мы решили проблему с жильем. И уже вечером сидели, попивая винцо, на балкончике собственного дома с резными перилами из Канарской сосны в неуклонно чернеющих сумерках, растворяющих в себе горы и океан, глядя в сторону городского центра Пуэрто-дель-Росарио, мерцавшего малиновым туманцем неоновых огней в сгущавшейся над островом ночи.
МОСКОВСКАЯ МЯСОРУБКА
Сидя в кабинете своего офиса, располагавшегося на одном из этажей научно-исследовательского института, Тофик, подравнивая ногти пилочкой, со скукой выслушивал томившегося на стульчике директора академика, чей бывший кабинет он теперь занимал.
Директор - глупый, никчемный старикашка, еще пыжился, набивал себе цену, памятуя, видимо, те относительно недавние годы, когда ездил в Кремль на казенной "Волге" за наградами, распоряжался сотнями людей и миллионными суммами, считая таких, как Тофик, червяками в иле социального дна, шпаной и рыночно-гвоздичной швалью, да вот просчитался в итоге академик, став никем, насекомым, которое он, Тофик, мог прихлопнуть в любой необходимый момент.
"Отжировали свое эти чертежники и ботаники!" - без какого-либо сочувствия думал он.
Директор канючил о необходимости повышения аренды, приводи потешные доводы: мол, институт - бывший флагман советской оборонной науки - испускает дух, девяносто процентов сотрудников уволены, и если не поддержать материально оставшуюся горстку энтузиастов, настанет крах.
Тофик, с холодным презрением переводя взгляд со стоптанных ботиночек ученого на застиранные манжеты его рубашки, выглядывающие из обтертых до проплешин рукавов пиджака, сочувственно кивал, испытывая какое-то злорадное удовлетворение от униженного тона этого научного хмыря.
Итог разговора был Тофику превосходно известен, жужжание академика настраивало на сентиментально-философский лад, но мысли нынешнего хозяина кабинета были весьма далеки от нужд оборонной науки; думал он о вещах куда более важных и актуальных, а именно - о своих отношениях с группировкой Исы.
Проклятый чечен требовал компенсации за проваленную операцию с кокаином, обвиняя в провале его, Тофика.
Аргументы Исы выстраивались в грамотную, логически замкнутую цепочку. Во-первых, он дал заработать Тофику на голом железе - на "линкольнах", посреднический гонорар; во-вторых, словно предчувствуя, что операция нуждается в подстраховке, обещал долю по реализации наркотика совместными силами.
Таким образом, умышленно пойдя на потери в будущих дивидендах, Иса выиграл сегодняшнюю страховую сумму, ничего в итоге не потеряв.
Наконец, несомненной виной Тофику ставилось привлечение им в исполнители операции стукача-приятеля, чья принадлежность к органам получила двойное подтверждение.
В том, что Володин умышленно завалил перевоз контрабанды, Тофик поначалу не верил, сомневаясь в правдивости слов подкупленного Исой следака. Он знал Володина по зоне, где подобных грехов за тем не водилось, да и не того склада был Игорь, чтобы по доброй воле сподобиться на донос; однако отмазавшие его на стоянке менты явились для Тофика полной неожиданностью, и теперь он ничего не мог возразить Исе, приходя к унылому выводу, что жизнь ломает людей и, пребывая в сытости, а не на пайке, можно весьма внезапно и парадоксально ссучиться.
Володин скрылся, хотя Иса утверждал, что след его отыскан, возмездие близко и враг непременно будет казнен. Однако с тем же упорством, с каким разыскивал осведомителя, чечен настаивал на стопроцентной компенсации группировкой Тофика понесенных потерь, причем - с учетом упущенной выгоды!
Такое требование приводило Тофика, упрямо отнекивающегося от ответственности, в ярость.
Чечен обнаглел! Но, с другой стороны, оспаривать его вожделения было нелегко: Иса занимал куда более сильные позиции в криминальном мире столицы, нежели Тофик.
Кроме того, хлынувшие с окончанием чеченской войны соплеменники Исы, претендующие на возврат своих прежних доходных мест, сплачивались, получая поддержку от выстоявшего тяжелый период соотечественника, и вокруг него потихонечку формировалась верная армия головорезов.
"Что делать? - размышлял Тофик. - Затевать войну? Опасно и нерентабельно: война - занятие дорогостоящее…"
По всему выходило, что чечену, день ото дня становившемуся все несговорчивее и высокомернее, предстояло заплатить. Однако, если бы Тофику удалось отторговать упущенную выгоду и разделить "попадание" пополам (что планировалось им на крайний, безвыходный случай), он, понесший недавно катастрофические утраты в махинациях с ценными бумагами, все равно просел бы в зыбучую финансовую яму.
– Наука - занятие дорогостоящее, - следуя своим мыслям, произнес он, прерывая скулеж академика.
– Конечно! - с жаром поддержал тот.
– А потому, - продолжил Тофик, - на хрен ей заниматься?
– Как? А обороноспособность страны? А ее научно-технический потенциал?..
– Не надо анекдотов, - отмахнулся Тофик. - Разделите между собой арендную плату и сидите дома, пейте чай. Хотите еще денег? Я дам! Но тогда освободите цех опытного завода.
На опытном заводе, где ранее изготовлялись прототипы спутниковых систем, Тофик планировал открыть водочное производство.
– Цех? Но… я сам моту найти арендаторов… Гораздо более выго…
Глаза Тофика блеснули откровенной злобой.
– Я тебе найду! - прошипел он, навалившись грудью на столешницу стола. - Я тебе гроб найду, сволочь! Ты с кем говоришь, а?!
Академик испуганно подскочил со стула, быстро, впрочем, опомнившись от невольной оплошности и горделиво выпятив грудь.
– Я не позволю, молодой человек… - начал он, но собеседник, чье лицо исказила гримаса животной ярости, схватил со стола хрустальный кувшин с соком и брякнул его с размаху на светлый дорогой ковер. Брызнули по сторонам осколки, и оранжевые кляксы обезобразили чистый шерстяной ворс.
– Аренду плачу?! - заорал Тофик. - Дармоедов твоих кормлю?! Договор соблюдаю?! Крысы ученые! Исследования у них! На стройку идите! Машины мойте! Оборону они укрепляют! Ты хоть из автомата стрелял, а?!
Картинно покачав из стороны в сторону узел мятого обвислого галстука и возмущенно пыхтя, академик удалился из начальственного кабинета.
Тофик устало опустился в кресло. Прикрыл глаза. Не на этого старика он сейчас кричал, кричала в нем злоба на Ису. Злоба и безысходность.
Зазвонил прямой телефон, известный исключительно избранным.
– Тофик? - услышал он бесстрастный твердый голос. - Это Константин Иванович. Как бы встретиться?
– В любое время… - пробормотал он.
– Через час сможешь?
– Где обычно?
– Да.
Тофик положил трубку, задумчиво прищурившись, поглядел в серый провал окна.
Что же, звонок ко времени. И, вероятно, касается темы его сегодняшних тяжких раздумий.
Константин Иванович - полковник, деловой мент из центрального аппарата, с кем Тофик был знаком более трех лет, только что отмазал его от РУОПа, получив за очередную услугу щедрую плату, и нынешний звонок его мог оказаться весьма кстати: порой мент предупреждал Тофика и о тайных происках своих коллег, и о замыслах врагов из криминального мира.
На коррумпированного милиционера Тофик не жал, вел себя с ним деликатно, поскольку однажды, получив отказ на какую-то свою просьбу и отреагировав на отказ замаскированной угрозой, услышал от полковника МВД жесткую отповедь: "Будешь давить - спущу под откос. Я твоими бабками делюсь, понял? Так что крючки со своих лесок срежь. Проходили!"
И Тофику поспешно пришлось менять интонацию, рассыпаться в извинениях, ссылаться на плохое настроение и превратно истолкованное уважаемым Константином Ивановичем сложное душевное состояние собеседника.
Так что этот мент был именно что "деловой", а не "шестерящий". На дармовой ужин в ресторане не покупающийся и довольствующийся не подачками, а серьезными суммами за серьезные услуги; способный сказать "нет" и твердо исполняющий обязательства после слова "да".
Естественно, Тофик не ведал, что полковник играет с ним, как кот с опасной крысой, проводя долгосрочную операцию по осуществлению многопланового контроля за деятельностью столичных преступных группировок. Он не знал, что ФСБ, взяв его персону на особый контроль после завалившейся операции с кокаином, готовит, выйдя на заинтересованных коллег из Министерства внутренних дел, собственную акцию по развалу оживившихся после войны чеченских бандитских формирований, день за днем укрепляющихся в преступном мире России.
"Продажный" мент аккуратно отчитывался перед начальством о каждом контакте с разрабатываемым азербайджанцем, порой точно указывая суммы своих гонораров за оказанные Тофику услуги - детально согласованные и утвержденные.
Слякотным мартовским полднем Тофик стоял, зябко вобрав голову в приподнятый воротник пальто, у памятника великому поэту Пушкину, несколько строк из творчества которого когда-то он даже знал.
Сейчас Тофик пытался вспомнить эти строки.
Из глубин памяти тяжело поднимались на поверхность слова:
"Мой дядя самых чистых "правил"… Э… Как там про телку? Передо мной заявилась ты… Я вас любил, теперь пусть другой… Сдал свою бабу, короче! Чего там у него еще-то?"
Большего Тофик вспомнить не мог. К тому же праздное занятие прервал своим появлением энергичный, жилистый Константин Иванович.
Под грустным взором чугунного гения состоялся следующий разговор:
– Есть данные. На тебя, Тофик, пристреливают железо твои братья-мусульмане… По питерскому эпизоду.
– Знаю… - процедил Тофик равнодушно. - Пусть…
– Тогда я пошел, - сказал собеседник. - Извини за внимание. Чувствую, сам отобьешься.
– Не, ты чего? - Тофик удержал его за рукав. - Если вышел на тему, развивай…
– Сначала вопрос: чего ты с наркотой связался? Паскудное же дело…
Тофик пожал плечами.
– Не будь наркотиков, было бы что-нибудь похуже, - заметил со вздохом.
– Вот так, да? Интересная точка зрения. - Константин Иванович замолчал.
– Так и чего "чехи"? - осторожно полюбопытствовал Тофик.
– Чего? Не заплатишь - покрошат они тебя. В справедливом соответствии с "понятиями". Правда за ними, как не юли.
– Есть предложения?
– Есть… - Полковник задумчиво обозрел тонущие в сыром тумане крыши зданий старой Москвы. - Сейчас можно сбить на взлете Ису.
– Как?
– Из ствола.
– Да ты чего, начальник? - усмехнулся Тофик затравленно. - Ты знаешь, какие пойдут разборы? Какая война разгорится? - Он зябко поежился. Водяная взвесь, витавшая в воздухе, покрывала его модную - волосик к волосику - прическу влажным бриллиантином.
– А не будет никакой войны, - мрачно усмехнулся собеседник. - Все сделаем чисто. Момент тут выдался редкий… У Исы заморочка с залетными сибиряками, с молодняком… Ну, молодняк сгоряча "стрелку" ему забил, да только опомнился вовремя, и на "стрелке", чтобы не терять гонора, отъедет от претензий с предложениями сотрудничества… "Стрелка" завтра. Расклад: трое "чехов", Иса, двое залетных. Залетные-обмороки в следующем составе: один боец и их вождь Унесенная Крыша. Две машины. Делаем так: твои люди замесят и тех и других. Милиции в округе не будет, я обеспечиваю чистый горизонт. Далее… - Он закурил, покосившись на высившегося в пасмурном, белесом небе поэта. - Гарантирую следующий вывод по следственным мероприятиям: молодняк был обкурен, начал пальбу, в итоге все погибли. Ну, двое пострадавших скончались в больнице… Усек?
– Что это даст? - спросил Тофик.
– Многое, - ответил полковник. - Кто на место Исы взойдет? Юсуп или Хунахи. Все, у других не выгорит. А они слабые, понимаешь? Иса же все на себе замкнул - деньги, возможности, связи… А их, мелюзгу понтовую, сожрут. Наши братья-славяне. Все рассчитано. А уж что не до тебя им будет - точно!
– Твой интерес? - промолвил Тофик, застывшим взором вглядываясь во взвесь заполонившего городское небо дождя.
– Пятьдесят тысяч за все про все…
– Хорошо. А если дело возобновится?
– Питерское? - Полковник в сомнении качнул головой. - Нет. Им с тобой затеваться будет - как, ошпарившись кипятком… - Подумал с секунду. - Пушкина садиться читать!
– Деньги - после раздачи свинца, - сказал Тофик.
– Пожалуйста, - пожал плечами полковник. - Ты человек порядочный, я верю… Но тут есть и нюанс, Тофик. Плохой нюанс! - Он поднял палец, указав им в туманную высь.
– Ну? - настороженно вопросил восточный человек.
– Отирается возле тебя в подручных некто Гриша из Мытищ, - сказал полковник. - Хороший парень, нет?
– Все мы хорошие… - ответил Тофик напряженно.
– Стучит Исе, - вздохнул собеседник. - Так что, как говорится, парень неплохой, только ссытся и глухой.
– Во, как! - произнес Тофик обескураженно.
– Да, ты расстроен, понимаю. Доверял человеку, да? Но чтобы на будущее знал, поясню: осведомитель не тот, кто выспрашивает и вынюхивает. Осведомитель - тот, кому ты сам с упоением все выкладываешь… Ладно, чего тебя про агентурную работу просвещать… В общем, действовать придется с поправкой. Во избежание утечки информации. На дело должны пойти абсолютно надежные люди. Есть такие? Хотя что я говорю? Относительно надежные…
Вернувшись в офис, Тофик незамедлительно отзвонил Исе. Сказал:
– Расчеты по Питеру - на следующей неделе. А пока - вот что. Предложили грунт. Я взял образец. Посмотри, чтобы не было накладок, не хочу тебе поперек пути становиться… "Левый" народ предложил, тебе его, в случае чего, передам, сам разберешься…
"Грунт" означал партию золотого песка. Это был чисто чеченский бизнес, влезать в который не стоило. Бизнес, окропленный кровью сотен сталинских переселенцев с Кавказа, оказавшихся на магаданских приисках. Именно отсюда еще с пятидесятых годов потянулась золотая контрабандная ниточка, питавшая возврат депортированных семей из степей Казахстана, из тундры, тайги и пустынь обратно, под перестук хрущевской оттепели. Она, ниточка, не истончалась, лишь крепла с годами, и ныне магаданским золотом оплачивалось оружие независимой Ичкерии, ее свобода.
Таким образом, жест Тофика был вполне логичен и демонстрировал несомненное уважение к монополистам данного криминального направления.
После Тофик связался со своим родным братом и ближайшим поверенным Исмаилом, кому раскрыл тайну о стукаче в рядах верноподданных бойцов.
Посовещавшись, решили так Исмаил и предатель Григорий отправятся вечером на квартиру к Исе - якобы с деньгами за оплату конфискованного кокаина. Григорий останется в машине, а Исмаил, поднявшись в квартиру, передаст Исе портфель с пакетиком золотого песка.