- Наверное, так и сидели, как я описал. Помню, Артур уходил в сад курить, я вместе с ним вышел, посидели на ступеньках, посмотрели на звезды.
- И что?
- Опять вернулись на террасу. Спор был. Всем было интересно. Потом… не помню. Пиво в бочке кончилось, Артур выставил все бутылки на общий стол. Да, Сикорский вышел из-за стола и ушел в дом. Насколько я понимаю, в туалет. Пиво на него всегда так действует.
- Вы не помните, когда именно прозвучал выстрел?
- Что-то около двенадцати. Нет, позднее. Я когда за фельдшером приехал, он ворчал, везите раненого сюда, мол, не могу дежурство оставить, мол, надо же придумать такое - в два часа ночи к больному волочить, - Флор умолк, а потом спросил осторожно: - Вы кого-нибудь подозреваете? Из нас?
- Почему - из вас? Здесь деревня. Каждый мог выстрелить.
- Нет, деревенские к этому не имеют отношение. Раньше у Бомбиста оружие было, но милиция отняла. Да и откуда бы они пистолет взяли?
- Сейчас пистолет раздобыть не штука. Кстати, у меня к вам просьба. Дайте телефон или расскажите, как добраться до местного оперуполномоченного. Как его фамилия?
- Зыкин. Он был здесь вчера, когда труп около церкви обнаружили, он его в морг увез. Записывайте номер телефона.
- Я знаю, - сказал Никсов, доставая записную книжку, - есть версия, что убийство совершили проезжие молодцы, недавно освобожденные по амнистии.
- Василий, сознаюсь вам, что в последнее я не верю. И еще скажу - я знаю убитого. Фамилия-имя его мне его не известны, но я с ним встречался. Зыкину я не признался в этом. Не до милиции мне сейчас. А вам скажу…
Никсов внимательно выслушал рассказ Флора про казино.
- А Лев Леонидович с ним точно не знаком?
- Точно. Во всяком случае, я так понял. Мы с Львом всего лишь соседи, а никак не закадычные друзья. Я, например, не могу вам сказать, были ли у него враги. Понятия не имею, какие у него проблемы, в смысле - трудности.
- И еще вопрос - последний. В тот вечер в казино Артура не было?
15
Купание принесло облегчение, но ненадолго. Пока добрался до дома, опять весь взмок. Зной, как в Сахаре. Воздух струится, и все предметы словно колеблются, меняя очертания. Скорей бы в тень!
Никсов поднялся по ступеням на террасу и замер. На торце длинного стола - вот он, на только что нарисованном Флором плане - закинув голову на спинку плетеного стула, сидела Марья Ивановна. Правильнее сказать - лежала, трупы не сидят. Приоткрытый рот ее был окровавлен, на щеке рдела роковая отметина - видимо рана, белый фартук на груди тоже в кровавых пятнах. Над несчастной кружили мухи. В голове вспыхнули слова Флора:
- А почему вы так уверены, что стреляли именно в Леву? В него попали, это точно. Но ведь мы можем предположить, что метились в другого человека.
Он тогда сказал:
- Для отвода глаз что ли? Начитались Честертона: спрятать бумаги среди бумаг, труп среди трупов… Сейчас так даже в детективах не пишут. Сейчас везде реальные бандиты и крутые пацаны. Им человека убить, что комара прихлопнуть…
Ну, эту-то за что? Чем могла так досадить кому-то безобидная тетушка? Чушь, конечно, но как говорится "факт на лице". Может быть, она слишком много знала? Что-то лишнее увидела, что-то ненужное подслушала…
На ватных ногах Никсов подошел к убитой. Фу, черт! Идиот! Как он не заметил рядом полной корзины вишен? На коленях у мнимой покойницы стояла миска с тонущими в соке вишневыми косточками, безжизненная рука сжимала металлическую шпильку. Никсов осторожно тронул пенсионерку за плечо. Она тут же открыла глаза, обвела террасу мутным взглядом:
- Что? С Левушкой плохо? Что вы меня трясете? Говорите наконец!
- С Львом Леонидовичем больше ничего плохого случиться не может, он в больнице, - Никсову было неловко, и он совершенно не знал, с чего начать разговор.
- Во сне видела какой-то ужас. Бегу куда-то, задыхаюсь, прячусь, а проснуться не могу. И все, как наяву. И вдруг - тыква. Огромная! А из тыквы - рука, и хвать меня за плечо. Вы не знаете, к чему во сне видеть тыкву?
- К изобилию, - с готовностью отозвался Никсов. - А ужасы во сне вполне объяснимы. Столько событий! Летние сны вообще бывают очень разнообразны.
- Что значит - летние?
- Это определение Демокрита - был такой мыслитель в Древней Греции. Может быть, помните? Он говорил: "В мире нет ничего, кроме атомов и пустоты".
- А что? Разумно. А летние сны?
- Демокрит считал, что от всех людей и предметов отлетают легчайшие оболочки. Он называл их эйделами. И во сне мы их улавливаем. Отсюда, кстати, идол, - Никсов воодушевился, а воодушевившись - успокоился, чувство неловкости прошло. - Идол - это оболочка, образ, а не сама вещь. Так вот, осенью и зимой слишком много ветров. Они перемешивают эйделы, и люди во сне видят черте-те что.
Марья Ивановна рассмеялась:
- Но сейчас лето. Правда, у нас в Стане иногда очень ветрено. - Она облизнула выпачканные соком пальцы. - Вы, наверное, думаете про меня - бесчувственная. Племянник в больнице лежит, а бесчувственная особа пошла вишню собирать. Но ведь пропадет - жалко!
- Вы не бесчувственная, вы хозяйственная, - с улыбкой сказал Никсов.
- Отвратительное занятие - выковыривать из вишен косточки. Я пробовала машинкой. Ничего не получилось. У моей машинки центровка испортилась. У Левушки любимое варенье - вишневое. А с косточками варить я не умею. Там какие-то тонкости с синильной кислотой. Да и невкусное оно - с косточками. Вы хотели со мной поговорить? Пошли на кухню. Я руки помою, а вас кофе напою. Да вы наверное и проголодаться успели. И вообще, вы завтракали? Я утром в саду, так что каждый завтракал самостоятельно.
Прошли на кухню. Как не странно, здесь было не жарко. Марья Ивановна умудрилась устроить в помещении сквозняк. В открытой форточке весело шуршали бумажные ленты. Никсов вспомнил свою бабушку. Она устраивала из газет такие же занавески от мух. Странно было видеть столь старомодное приспособление на этой комфортабельной кухне. И как бы услышав его мысли, Мария Ивановна пояснила:
- Горе наше: в июне - комары, в июле - мухи. И ведь нет на них никакой погибели. Если скот держат, значит, навоз. Да еще на краю деревни старая свиноферма. Она так и набита дерьмом! Пока ее деревня на дрова не растащит, а дерьмо землицей не присыпит, так и будем мучиться. Так о чем вы со мной хотите поговорить?
- Я хотел восстановить полную картину вечера: кто и где на террасе сидел, о чем говорил, когда куда уходил. Ну, и так далее…
- Понятное дело, - тут же отозвалась пенсионерка, разлила кофе по чашкам, уютно уселась напротив и сказала, - это не он.
- Кто - не он?
- Я знаю, Левушка вам все рассказал. Вы думаете, что если Артур ко мне ночью в спальню заходил, то значит, и в Левушку он стрелял?
- Ничего подобного я не утверждаю. Это вы говорите, что ночью в грозу в вашей спальне был именно Артур.
- Ничего я не говорю. И вообще - Артур не убийца. И тот, ночной злоумышленник - тоже не Артур. Да он на него и не похож вовсе.
- Опишите вашего ночного гостя.
- Я только одежду видела. Самого его я не помню.
- Хорошо. Но рост, например, подходит? Хотя бы примерно.
- Здесь любой рост подойдет. Здесь только карлик не подойдет. Он согнувшись надо мной стоял.
- Ну, хорошо. А комплекция? Худой - толстый?
- У нас здесь только один толстый был - Костя-Фольстаф. Но он жену-то не в состоянии был в руках удержать, не то что пистолет.
- А голос? Вы говорили, что он кричал.
- Голос тоже всем подходит. Мой, как вы говорите, ночной гость заорал так, словно его режут. Я думаю, когда людей режут, она все орут примерно одинаково. И вообще, Артур подштанники носит, а у того, с пистолетом был совсем другой стиль одежды.
- Но ведь дождь лил как из ведра. Насколько я понял, он был в плаще?
- В плаще, и рукава задрались. Это не Артур. Ворсик у него на коленях сидит. Если бы Ворсик его оцарапал, он бы нипочем к нему на колени не пошел.
Здесь Мария Ивановна лукавила, хоть и не хотела себе в этом признаться. Когда Ворсик избороздил ногу своей обидчице Анне Васильевне, он хоть и не сидел у нее на коленях, та вообще кошек никогда на руки не брала, но, выгнув дугой длинное тело и, вздыбив хвост, с удовольствием терся о ее ногу и нагло мурлыкал от удовольствия.
Но Марья Ивановна не хотела, чтобы потенциальной убийцей, чудовищем, замахнувшимся на любимого племянника, был ближайший его человек. Столь очевидная подлость и так близко - непереносимо! Так нагло влезть в их спокойный, сытый и ухоженный мир! Да и страшно, между прочим. Пусть убийцей будет кто-то из чужих.
- Почему вы думаете, что кот должен оцарапал именно руку? А почему не щеку?
- Мог, конечно, и щеку. Но не в этом дело. Здесь вопрос в психологии. Если бы Артур был убийцей, то есть у него в запасе было два пистолета, один в виде зажигалки, а другой настоящий, он бы утром непременно рассказал все, как было, только обратил бы ночное происшествие в шутку. Именно так, как придумал потом Левушка. Вы следите за моей мыслью?
- И очень внимательно.
- А Артур зачем-то рассказал байку про Лидию, которая оцарапала ему щеку. Это ведь стыдно друзьям говорить. Что такое он должен был сделать с этой женщиной в ночи, чтобы она царапаться начала?
- И о чем это говорит?
- Это говорит о том, что Артур вообще не знал, что у меня ночью в комнате был злоумышленник.
И так по кругу… Ах, как трудно было Никсову разговаривать с пенсионеркой! Она высказывала несколько догадок и каждой тут же активно противоречила., размышляя сама с собой. При всем этом старая дама вызывала у него уважение. Она была на удивление спокойна и рассудительна. Разве можно ее сравнить с этой психопаткой Инной?
А самообладание Марьи Ивановны объяснялось просто. Она настолько перенервничала в роковую, грозовую ночь, что все последующие события были для нее как бы размыты. Страх шел по нисходящей. С одной стороны она была уверена, что если какие-то негодяи вознамерились в Леву выстрелить, они бы все равно это сделали. А теперь ужасные ожидания кончились, рана, слава Богу, легкая, племянник жив, и одно это вселяло надежды. Хирурги определенно сказали - повезло. Как это хорошо, что создатель дал человеку шанс, сделав в грудной клетке это самое средостение.
- Я не понимаю вашей логики, - упорствовал следователь. - Насколько я понял, Артур человек неглупый. И у него в запасе было две истории, чтобы потом использовать ту, которая подойдет. Лев Леонидович сам подсказал ему, как выпутаться из ситуации.
- Ах, здесь все не так… Если он умный человек, то почему он не испугался, что я его узнаю?
- Испугался и уехал.
- Но он вернулся.
- Потому что обдумал все спокойно, вспомнил, что вы тогда со страху закрыли глаза. Может, он затем и вернулся, чтобы объяснить все в юмористических тонах, а Лев Леонидович его опередил, сам навязал версию с зажигалкой. Теперь он в обоих случаях чист. Даже если врач его осмотрит и точно скажет, что это кошачьи царапины, Артур заявит, что просто хотел досадить Лидии. Мало ли какие там у них отношения. И все, и не будем спорить. Вернемся к началу. В конце концов, нам гораздо важнее узнать того, кто стрелял, а не того, кого оцарапали. Попытайтесь восстановить картину вчерашнего вечера.
- А что ее восстанавливать? В момент выстрела Артура не было на террасе. Я это точно помню, потому что столкнулась с ним в дверях. Все так орали. Я побежала на кухню к аптечке. Конечно, я плохо соображала. Жгут ведь на такую рана не наложишь. Но любом случае нужны перекись и бинт. Уж что-что, а тугую повязку, пока врача не привезут, я наложить сумею. Так вот, я кинулась в дом, а Артур - мне навстречу.
- Как он выглядел?
- Взволнованным. Запыхался.
- Вот именно, запыхался. В окно в сад прыгать, а потом опять в дом, чтоб войти на террасу через дверь - запыхаешься.
- А может, он на втором этаже был. Артур, между прочим, как раз повязку Левушке наложил. И еще утешал всех. Говорил: "Сердце не задето. Если бы сердце было задето, Левы бы уже не было".
- Все, все… Не будем больше спорить. Каждый останется при своем мнении. Для меня главное - истина.
- А для меня, думаете, главное воздух поколыхать? - с вызовом спросила Марья Ивановна.
Никсов сам себе дивился. Он и не предполагал, что допросы вести так сложно. Он умел быть сдержанным и точно знал, что ни при каких обстоятельствах не стоит вступать в пререкания со свидетелями.
- У меня к вам еще очень важный вопрос, - сказал он вежливо, но беспрекословным тоном, чтоб никакого амикошонства. - Когда прозвучал выстрел? Хотя бы приблизительно.
- Зачем приблизительно. Выстрел прозвучал без двадцати трех минут первого.
- Откуда такая точность? - удивился Никсов.
- А надоели они мне все. Сколько нормальный человек может влить в себя пива? Я когда чашки собирала, думала - когда же они, наконец, уйдут? Понесла поднос и глянула на часы. Ужас! Без двадцати минут час. А с чашками до террасы мне идти как раз три минуты.
- У вас здесь мобильник есть? Замечательно. Значит, в случае необходимость я могу вам позвонить?
Дверь приоткрылась, и в кухню деликатно заглянул Хазарский..
- Как мои грибочки? Пожарили? - увидев Никсова, он сделал постное лицо. - Вынужден вас огорчить. Я не мог задержать Артура. Когда я вернулся из лесу, Инна и Артур уже уехали, каждый на своей машине. Так что возвращаться в Москву будете в моем обществе. Грибков поедим и поедем. Правда, я хотел бы напоследок обкупнуться. Вода теплая?
"Черт! Мысленно выругался Никсов. - Я же у Артура гильзу не забрал! Побеседовать можно и в Москве, но какого лешего предполагаемый убийца увез с собой вещественное доказательство?"
16
Зыкин приехал в Верхний Стан сам. Он выглядел очень обиженным. Нет, граждане дорогие, так не пойдет! Он был зол и не скрывал этого, хотя, если по-хорошему, ему впору было самому усовеститься. Не прими он лишнего, и находился бы в два часа ночи на своем боевом посту. Все прошляпил! Свою желчь он излил на негодника-фельдшера, который даже не удосужился оповестить милицию по всем правилам. После оказания помощи потерпевшему, Ветеринар завалился спать, а в больницу только и сообщил, что был на ночном вызове, а потому придет на работу после обеда.
Но слухи в Кашино быстро распространяются. Милиционер до службы не успел дойти, а ему уже было известно о втором происшествии в Верхнем Стане. Зыкина утешали: "Потерпевший жив. Вроде, и дальше будет жить". Это, конечно, приятно, но сам-то ты где был? Ведь это сугубо разные вещи - найти в крапиве безымянный труп, который порешили уголовники, и покушение на жизнь бизнесмена, почти олигарха, на которого вся округа возлагала большие надежды. Каждый знал, что Шелихов богатей, меценат, в Верхнем Стане художникам помогает, и не далек тот день, когда границы его влияния расползутся до самого Кашина.
И ведь предчувствовал он что-то такое-эдакое! Зыкин уверен был, что за первым происшествием непременно последует второе. Теперь главное, позаботиться, чтобы его не оттеснили от работы. Люди донесли, что в Верхнем Стане уже какой-то московский сыскарь вертится. Так надо сразу дать ему понять, что он, Зыкин, этого дела из своих рук не выпустит. Он его начал, ему и продолжать.
Но разговор с московским сыщиком с самого начала не задался. Познакомились. Зыкин первым делом спросил, где именно коллега служит, а когда выяснил, что в частном сыскном агентстве, то не смог скрыть разочарования.
- Стало быть, не в МУРе? И звания у вас нет?
- Бывает.
- Свидетелей-то опросили? - уже с безнадежной интонацией поинтересовался Зыкин.
- Опросил.
- Я бы тоже хотел с ними побеседовать.
- Боюсь, что поговорить со всеми вам не удастся. Часть из них уже уехала в Москву.
- Но я же настоятельно просил господина Шелихова задержаться в Верхнем Стане на два дня! - воскликнул молодой опер. - В связи с нахождением небезызвестного вам трупа. И получил согласие.
- Жизнь вносит свои коррективы. И потом, по закону задерживать их вы не имели права.
- То есть как - не имел права? Убийство же! Здесь все на подозрении.
- А если бы вы труп в городе нашли, то со всей улицы взяли подписку о невыезде? - голос Никсова был грустным, взгляд сочувствующим, и это было молодому оперу особенно обидно.
А московский сыскарь словно ничего и не заметил, продолжал вежливо отвечать на вопросы, вполне внятно и даже красочно обрисовал общую картину происшедшего.
- У вас есть версия? - поинтересовался Зыкин.
- Не шута у меня пока нет.
- А у меня есть. Я сомневаюсь, что неизвестного столкнули с крыши амнистированные уголовники. Зачем им это надо? И уверяю вас, труп в крапиве связан с покушением на господина Шелихова.
- Почему вы так думаете?
- А я в простые совпадения не верю.
- Зря…Вы этих амнистированных уголовников вместе с украденной машиной нашли?
- Когда бы я успел? - обиделся Зыкин. - Начальник мой в отпуске. Я здесь опер и следователь в одном лице. Но держусь в рамках правового поля. Пока только и успел написать, что протокол обнаружения трупа. Что вы усмехаетесь? Всего один день прошел и тот воскресный. Объявлен розыск. Ищем. Но работа следователя должна идти своим чередом. Голова то работает!
"Звенит она у тебя, милый мой, жужжит после попойки", - подумал Никсов. Он всей душой сочувствовал оперу, но тайны свои раскрывать вовсе не собирался. Молодым, решительным копытом опер начнет рыть землю, скомпрометирует и Артура, и Инну и самого Льва.
- Гильзу нашли?
- Нашли.
- Отдайте ее мне… - Зыкин хотел добавить - пожалуйста, но во время спохватился. Он не проситель какой-нибудь, он при исполнении.
- Зачем же я вам ее оставлю? Главные участники событий отбыли в Москву. Там и следствие будут вести..
- Значит, у вас все-таки есть версия? - быстро спросил опер. - Вы будете искать убийцу среди уехавших? А ведь не исключено, более того, весьма вероятно, что пистолет, из которого эта пуля выпущена, находится именно здесь.
"Он не так прост - этот румяный мальчик, - подумал Никсов, - и говорить с ним надо аккуратно. Но не признаешься, что упустил, дурак безмозглый, вещественное доказательство".
- Ну, хоть показать ее вы мне можете?
- Найденная гильза уже отправлена мной в Москву в лабораторию.
Зыкин аж крякнул от негодования. Все обиды и разочарования этого дня сконцентрировались в одной точке. Конечно, ему почудилась насмешка в вежливых отговорках московского сыскаря. Еще задевало полное отсутствие интереса к тому, чем располагал опер, а именно - к трупу в морге, а это, господа хорошие, вещь осязаемая, не то, что выстрел в ночи. Словом, обидно ему стало до слез, и он, прищурившись, чтоб не блестели проклятые, с напором сказал: