По пути в Пекин они осмотрели достопримечательности Шигадзе – второго по величине города в Тибете, расположенного в живописной зеленой долине. В Шигадзе они побывали в Ташилунпо – самом крупном из действующих монастырей Тибета, где хранится инкрустированная алмазами двадцатишестиметровая позолоченная бронзовая статуя Будды Грядущего – Майтреи. Приехав в Лхасу – "город богов", так переводится с тибетского слово "Лхаса", они поселились в отеле с просторными, красиво обставленными комнатами, и, главное, в их номере была горячая вода. В Шигадзе такая роскошь им была недоступна, там лучший гестхаус предлагал размещение в номерах с тазиком для умывания и удобствами во дворе.
Сейчас же, стоя под упругими струями душа, Инна просто блаженствовала. Она провела с Алексеем в Гималаях почти три месяца, спала с ним в одной палатке, но о сексе в высокогорных условиях нечего было и мечтать. Лишь в отеле Лхасы им удалось впервые за всю экспедицию нормально вымыться. До этого близость у них была всего один раз – в квартире Инны перед самым отлетом в Гималаи. Но тогда после их бурного соития у Алексея и в мыслях не было пускать ее в свое сердце, принадлежавшее погибшей жене и только ей…
Но жизнь продолжалась, даже несмотря на то, что он хотел поставить в ней точку своим, по сути, ритуальным восхождением на самую высокую в мире Голгофу, чем была для него Джомолунгма – "Богиня-мать Земли", как называют Эверест тибетцы. И раз уж он остался жив и Инна хочет связать с ним свою судьбу, как он может ее оттолкнуть? Он никогда не говорил ей, что любит ее, но дал понять, что она ему небезразлична и безусловно желанна. Его завораживал красивый разрез ее ясных голубых глаз, он восхищался ее точеными стройными ножками, ее великолепным телом, и она, уверенная в своей неотразимости, ничуть не стеснялась предстать перед ним обнаженной. Если в первый раз у них был просто секс – Алексей, мало заботясь о том, доставляет ли Инне это удовольствие, безо всяких прелюдий овладел ею прямо в ванной, то сейчас они упоительно занимались любовью, стараясь доставить друг другу как можно большее наслаждение. После этой безумно-страстной ночи они стали по-настоящему близки. И хотя Инна пока так и не услышала от Алексея заветных слов: "Я люблю тебя", ей было достаточно того, с какой нежностью он стал к ней относиться…
Любая сказка рано или поздно заканчивается, и их путешествие по Тибету подошло к концу. Денег у них осталось только на авиабилеты, и, прибыв в Пекин, они сразу поехали в аэропорт. Ближайший рейс в Киев был через три дня, поэтому они решили возвращаться в родной Слобожанск через Москву, регулярным рейсом авиакомпании "Аэрофлот".
Когда они заняли свои места в эконом-классе "Боинга-767", Алексей, заметив, что Инна нервничает, стал развлекать ее анекдотами на авиационную тему, на память, правда, приходили в основном анекдоты в стиле черного юмора, вроде такого:
"Командир экипажа диспетчеру: "У нас горят оба двигателя и сейчас отвалится крыло – что делать?" Диспетчер: "Повторяйте за мной – Отче наш иже еси…""
– А веселее у тебя в запасе ничего нет? – поинтересовалась Инна.
– Есть. Беседуют в самолете две блондинки – одна говорит другой: что ты все о самолетах, да о самолетах – с поездами тоже аварии бывают. Вот шел как-то поезд, а в него самолет врезался…
– Кхм, – хмыкнула Инна. – Ты что, издеваешься надо мной?
– Нет, – возразил он, – ты же не блондинка. А что касается черного юмора – проверено: он отлично снимает напряжение, особенно в экстремальных ситуациях.
– Может, ты и прав, – согласилась она. "Уважаемые дамы и господа! Командир корабля и экипаж рады приветствовать вас на борту нашего самолета…" – раздался в салоне усиленный микрофоном приятный голос стюардессы.
Прослушав стандартное приветствие и информацию о предстоящем полете, все пассажиры по требованию стюардессы пристегнули ремни, и самолет пошел на взлет. Вскоре ровное гудение двигателей перешло в грозный рев – огромный лайнер вздрогнул и, набирая скорость, понесся по взлетной полосе. Разогнавшись до предела, самолет мягко оторвался от земли и стал уверенно набирать высоту.
Когда табличка "Пристегнуть ремни" погасла, притихший во время взлета народ загалдел и стюардессы начали разносить прохладительные напитки. В салоне постоянно слышался негромкий шум голосов на фоне успокаивающего ровного гула турбин. Удобно устроившиеся в креслах Алексей с Инной безмятежно дремали почти весь полет, пока самолет вдруг сильно не тряхнуло. Мгновенно проснувшись, они посмотрели в иллюминатор – небо за бортом потемнело от надвигающегося на них грозового фронта, в котором, как в кипящем котле, клубились черные облака, пронизанные ломаными линиями огненных молний, освещавших набрякшие тучи изнутри таинственным пульсирующим светом.
Тем временем болтанка усиливалась. В салоне тревожно загорелась табличка "Пристегнуть ремни", работавшие на полных оборотах двигатели надрывно взревели, и нос "боинга" начал задираться вверх.
– Мы что, идем прямо на грозу?! – встревоженно спросила Инна.
– Да нет. Пилоты, видно, решили ее сверху обойти, – успокоил ее Алексей.
Вряд ли бы он был так спокоен, если бы знал, какая неразбериха царила сейчас в кабине пилотов, мат и крики которых беспристрастно фиксировал "черный ящик".
Поняв, что грозовой фронт обойти не удается, командир экипажа запросил у диспетчера разрешение подняться на более высокий эшелон, причем уже в тот момент он сомневался в том, сможет ли подняться на такую высоту: "еще хрен наберем его" – сказал он диспетчеру, тем не менее начал набор высоты при запредельном угле атаки.
Когда командир корабля доложил диспетчеру, что борт занял затребованный эшелон, второй пилот заметил, что самолет снижается.
– Куда снижаемся?! Ставь номинал! – закричал командир.
– Есть номинал, – ответил ему бортинженер, однако турбинам явно не хватало мощности – из-за нехватки кислорода начался "помпаж" двигателей и "боинг" сорвался в плоский штопор, но экипаж пока не замечал, что их самолет падал, как осенний лист, хвостом вниз, вращаясь вокруг своей оси.
В лобовое стекло бил град, и многотонный лайнер болтало, как былинку. При ослепительном блеске молний пилоты видели лишь бушующие в середине грозовой тучи воздушные потоки – огромные, как водопады, они с головокружительной быстротой то низвергались вниз, то устремлялись вверх. Все вокруг словно закипело. Воздушный корабль то подбрасывало на сотни метров вверх, то швыряло вниз.
– Ну ни хрена себе шарашит, – с трудом удерживая штурвал, проворчал командир.
– Мама не горюй… – покачал головой второй пилот.
– Еще и град, в бога душу его мать… – в сердцах выругался командир. – Васек, – обратился он к штурману, – в сторону от этой долбаной грозы можно отойти?
– Нет, – ответил помрачневший штурман.
– Передайте, что мы снижаемся и у нас сильная болтанка, черт бы ее побрал… – сказал командир.
Второй пилот сообщил диспетчеру, что они снижаются, и в это время в кабине опять пропищал сигнализатор запредельного угла атаки, который срабатывал, когда самолет слишком сильно задирал нос.
– Спокойно, – сказал экипажу командир. – За кренами смотрите.
– Номинал, – ответил ему второй пилот.
– Блин, генераторы вылетают, – сообщил бортинженер. – Помпаж. Снижаемся. Командир, помпаж!
– Скорости смотрите, скорости! – выкрикнул командир.
– Ну, упала чуток, – отозвался штурман.
– Да нет, нормально, – возразил второй пилот.
– На себя тяни, на себя, – сказал ему командир. – Штурман, твою мать, какой курс?
– Мы только кружимся, – обескураженно ответил тот.
– Снижаемся… Снижаемся… Кажется, это плоский штопор, – запаниковал второй пилот. – Что делать, командир?!
– Высота какая? Какая высота?! – спросил командир.
– Высота 3000, Вань, 3000! – ответил ему штурман.
– Ё-моё! – воскликнул командир.
– Падаем! – закричал бортинженер.
– Боже мой… – вымолвил побелевший как мел второй пилот.
– Не паникуй, Андрюха! А ну давай от себя! – приказал второму пилоту командир.
– Так мы ж и так падаем? – недоуменно переспросил тот.
– Твою мать, я же ясно сказал: от себя! – заорал командир. – Только так мы можем набрать нужную скорость и выйти из штопора! Ты меня понял, блин?!
– Понял, командир. Даю от себя… "Боинг" клюнул вниз и вошел в крутое пике. И пассажиры, и стюардессы решили, что это уже все, конец…
– Леша, неужели мы сейчас все погибнем? – судорожно вцепившись в него, спросила Инна.
– Нет. Этого не может быть, потому что этого быть не может, – погладив ее волосы, как можно спокойнее ответил Алексей, и он действительно твердо верил в то, что ничего страшного с ними не случится.
После того, что ему удалось живым вернуться с Эвереста, не получив даже обморожений, просто невозможно было поверить в то, что они разобьются на этом пикирующем "боинге".
В кабине же пилотов напряжение достигло апогея.
– А теперь давай на себя, на себя, на себя! Андрюха, тяни на себя! На себя, Андрюха!!! – истошно кричал командир второму пилоту, с ужасом наблюдая, как неотвратимо стремительно к ним приближается земля…
Две тысячи метров – выйти из пике не удается, тысяча семьсот… тысяча пятьсот… тысяча двести… девятьсот метров… семьсот… и только когда до земли оставалось чуть более четырехсот метров, нос самолета начал подниматься и на трехстах метрах пикирование перешло в горизонтальный полет.
– Теперь взлетный! – смахнув со лба пот, скомандовал командир.
– Есть взлетный! – живо откликнулся бортинженер.
Задрожав всем корпусом, "боинг" на взлетном режиме вырвался из сплошной стены ливня на голубой простор ясного, безоблачного неба, и тут же кабина и весь салон самолета озарились солнцем. Никогда еще Инна, да и остальные пассажиры, так не радовались солнцу, как сейчас. Набрав крейсерскую скорость, самолет поднялся на заданный диспетчером эшелон. Старшая стюардесса, как ни в чем не бывало, поведала пассажирам о температуре за бортом и в Москве, прибытие в которую ожидалось через пятьдесят минут.
– Ну, и что это было? – придя в себя, спросила Инна у Алексея.
– Высший пилотаж, – ответил тот. – О, у меня есть по этому поводу анекдот.
– После того как мы чуть не разбились, ты еще способен травить анекдоты? – поразилась его самообладанию Инна.
– Чуть не считается, – отмахнулся он. – Короче, слушай анекдот: один летчик-истребитель перешел в гражданскую авиацию. Однажды пилотирует он Ту-154, вдруг видит – рядом какой-то самолет пристроился. Ну, он вводит "тушку" в крутой вираж, делает полубочку, идет в штопор, выводит у земли самолет из пике и свечкой взлетает вверх. "Ушел", – облегченно думает он. Тут в кабину на карачках вползает стюардесса: "Командир, если после этого вы собираетесь заняться ковровым бомбометанием, то у пассажиров накопилось довольно много того, что можно использовать в качестве бомб…"
– Лешка, ты неисправим! – усмехнулась она. – А насчет высшего пилотажа, то выписывать такие фигуры на пассажирском самолете, как сейчас было, – это круто, конечно. Но с меня таких "американских горок" на сегодня, пожалуй, хватит. В общем, из Москвы давай лучше поедем домой на поезде. Как говорят, тише едешь – дальше будешь.
– На поезде так на поезде, – согласился он. Борт Пекин – Москва благополучно приземлился в Шереметьево-2. Командир экипажа за этот рейс поседел…
По возвращении из Гималаев Инна загорелась написать сочинение на тему "Как я провела лето". По ее замыслу это должен был быть очень красочный очерк о Тибете, который она планировала опубликовать в "Слобожанском вестнике". Инна работала в этой газете корреспондентом и свой выезд в горы согласовывала с главным редактором, который надеялся заполучить от нее эксклюзивный репортаж о восхождении Давыдова на Эверест, но раз Алексей не дал ей добро на такой репортаж, она просто опишет свои впечатления от путешествия в "затерянный мир" тибетских монастырей. Чтобы согласовать объем будущей статьи, она позвонила в редакцию газеты, и то, что она услышала, стало для нее настоящим шоком – во-первых, она уволена, а во-вторых, у "Слобожанского вестника" теперь новый хозяин, который предъявил к ней серьезные материальные претензии – якобы Инна по решению какого-то там лондонского Высокого Суда должна была выплатить ему ни много ни мало пятьдесят тысяч долларов.
– Ничего не понимаю, – обескураженно пробормотала Инна в трубку. – Какой еще лондонский суд? С какой такой-сякой радости я кому-то что-то там должна?! – возмущенно произнесла она.
– Белкина, от меня вы что хотите? – фыркнула секретарь на другом конце провода. – Я сказала то, что мне новый владелец газеты поручил вам передать, как только вы объявитесь. Я и передала. Ко мне какие претензии?
– Да никаких. Соедините меня с этим новым владельцем! – потребовала Инна.
– Сейчас у него совещание. Перезвоните где-то через час, – ответила ей секретарь.
– Не буду я никому перезванивать. Раз я уволена, мне с вашим новым хозяином говорить не о чем! – отрезала Инна и бросила трубку.
– Представляешь, мало того что меня, оказывается, уволили из газеты, так еще имеют наглость требовать пятьдесят тысяч долларов по решению какого-то там лондонского суда, – пожаловалась она Алексею.
– Что за бред? Какое отношение к нам имеет лондонский суд? – удивился он.
– Ну, не знаю, действительно бред какой-то, – пожала плечами она. – А вот то, что я уже не работаю в газете, – это факт, потому что пока мы гуляли по Тибету, в "Слобожанском вестнике" сменился хозяин. А новая метла она, как известно, по-новому метет, вот меня и вытурили из газеты.
– Было бы из-за чего переживать… Зато у меня хорошая новость: проверил сегодня свой счет в банке – мне почти две тысячи долларов роялти начислили с моих книг.
От раздавшегося в прихожей телефонного звонка Инна невольно вздрогнула.
– Это из редакции, – глянув на определившийся номер, сказала она.
– Включи-ка громкую связь, – попросил ее Алексей. Инна кивнула и переключила аппарат.
– Алло, – не снимая трубку, сказала она.
– Мне Инна Белкина нужна, – раздался из аппарата грубый мужской голос.
– С кем я говорю? – поинтересовалась Инна.
– С новым хозяином газеты "Слобожанский вестник". Зовут меня Борис Викторович Колобков.
– Мне ваш секретарь сказала, что я уволена. Это так? – спросила Инна.
– Так, – подтвердил Колобков.
– Тогда зачем вы мне звоните, если я в "Слобожанском вестнике" больше не работаю?
– Белкина, пока ты там отдыхала, за твои публикации о Рашиде Мамедове его адвокаты подали на "Слобожанский вестник" и на тебя лично иск в лондонский суд по делу о клевете. Так вот, по решению этого суда ответчики обязаны выплатить Мамедову сто тысяч баксов за нанесенный ему, так сказать, моральный ущерб. Что касается газеты, то владелец отдал ее Рашиду Тимуровичу в счет уплаты половины исковой суммы, и теперь "Слобожанский вестник" собственность корпорации Мамедова, а вот ты пока не рассчиталась и должна нам оставшиеся пятьдесят тысяч. Как видишь, наши требования совершенно законны. Теперь газетой заправляю я, как представитель Мамедова, так что рассчитываться будешь со мной, поняла?
– Ничего я не поняла, и вообще, мне ваш лондонский суд до лампочки. И что это за суд такой странный, где меня как ответчика даже не пригласили на слушание дела?
– А он вынес заочное решение по делу о клевете, которое направлено в наши судебные органы для его исполнения и возмещения убытков, так что, как видишь, твое присутствие в лондонском суде было необязательным.
– Как это не обязательным, если я ответчик? И вообще, о какой клевете идет речь, если в своих статьях я лишь привела воспоминания земляков Рашида о годах его бурной молодости? У меня, в конце концов, есть диктофонная запись этих воспоминаний, которые я записала слово в слово!
– Да кому нужны твои пленки? Редакция газеты и так уже признала решение лондонского суда и даже опубликовала свои извинения. Вот, читаю специально для тебя: "Официальное извинение Рашиду Мамедову. Нашей газетой был опубликован ряд статей Инны Белкиной, касающихся известного инвестора и политического деятеля Рашида Мамедова. Данной публикацией редакция признает, что в вышеуказанных статьях присутствовала непроверенная и неправдивая информация о Рашиде Мамедове.
Господин Мамедов обратился в лондонский суд правосудия с иском о клевете из-за неправдивых заявлений в отмеченных статьях. Лондонский суд удовлетворил исковое заявление и присудил нам компенсировать господину Мамедову нанесенный ущерб и затраты в связи с судебным процессом. Мы принимаем вердикт суда и в подтверждение нашего сожаления о причиненных неудобствах готовы заплатить ему сто тысяч долларов в качестве компенсации нанесенного ущерба. Мы приносим официальное извинение Рашиду Мамедову за проблемы, возникшие в результате публикации упомянутых статей". Вот так-то, Белкина. Так что придется тебе сполна расплатиться за свои статейки, – злорадно произнес Колобков.
– Но у меня нет таких денег.
– Это твои проблемы. Нету бабок – квартиру свою продай. Короче, даю тебе неделю сроку, если через неделю ты не заплатишь мне пятьдесят штук баксов, поставлю на "счетчик". А вздумаешь кому-то жаловаться – тебе ж дороже выйдет. Ты же у нас красавица, да? Так смотри, чтобы тебе эту красоту случайно не подпортили – брызнет какой-нибудь хулиган в твое хорошенькое личико кислотой и все, от твоей красоты ничего не останется.
– Да пошел ты, – ответила Инна и вообще отключила телефон.
Алексей прослушал весь диалог с каменным лицом. Его первым порывом было съездить в редакцию и оторвать голову бандиту, посмевшему угрожать Инне физической расправой. Если бы это избавило ее от "наезда" Рашида, бывший комбат ОМОНа Давыдов размазал бы этого Колобкова по стене, но его противостояние с кланом Мамедова один раз уже закончилось тем, что он потерял жену, теперь та же ОПГ угрожала Инне, и Алексей прекрасно осознавал, насколько эти угрозы серьезны, поэтому не стал пороть горячку, а решил для начала посоветоваться со своим старым знакомым по былой милицейской службе полковником Семеном Лошаковым. Семен сейчас занимал должность начальника УБОП в Слобожанской области, и обратиться к нему за помощью в сложившейся ситуации сам бог велел.
Поскольку это был не телефонный разговор, Алексей приехал к Лошакову в УБОП. Полковник Лошаков, несмотря на сильную занятость, принял его в своем служебном кабинете незамедлительно.