– Мне кажется, это глухой номер, – сказал Сергей Сокольский Зое, когда опера вывели Дронкина из кабинета.
– Мне тоже, – призналась она. Обсуждать при Инне, мог ли Дронкин, написавший явку с повинной, оговорить себя, Зоя Василевская не стала. Экспертиза покажет, как верно заметил обвиняемый, в виновности которого она теперь очень сомневалась.
Проверка металлоремонтных мастерских – это рутинная работа, но зачастую именно такая рутина и дает результат. Детектив "Интерпоиска" потратил три дня на то, чтобы найти мастера, который изготовил дубликат ключа от квартиры Смойлик. По словам мастера, этот дубликат ему заказал мужчина лет тридцати – тридцати пяти. Детектив показал ему фото Виктора Смойлика – мастер уверенно подтвердил, что этот человек заказывал у него неделю назад новый ключ.
На следующий день Зоя Василевская получила результаты судмедэкспертизы, которой было установлено, что сперма, обнаруженная в теле Риты Смойлик, не принадлежит Борису Мирошниченко (Дронкину). Если бы Дронкин обвинялся только в изнасиловании, его нужно было немедленно освобождать, но обвинение в убийстве снимать пока было нельзя. Возможно, у Дронкина был сообщник. Версии вырисовывались такие: Дронкин набросил удавку на шею Риты, чтобы та не сопротивлялась, а его дружок в это время ее насиловал. Вполне вероятным был и такой вариант: Дронкин, находясь, по его собственному признанию, в состоянии алкогольного опьянения, задушил Риту Смойлик и, осознав, что он натворил, сбежал с места происшествия, бросив квартиру открытой. Незапертая дверь могла привлечь внимание какого-нибудь отморозка – наркомана, например, и тот в наркотическом дурмане изнасиловал лежавшее на полу еще не остывшее тело и ограбил квартиру.
Сергей Сокольский скептически отнесся к этим версиям и настаивал на допросе Виктора Смойлика.
– А лучше давай сначала навестим его любовницу – Светлану Пискунову. С ордером на обыск, – предложил он по телефону Василевской. – Если мы найдем у нее старый ключ от квартиры Смойлик, тогда подозрения с Виктора можно будет снять. Ну отдал он ключ любовнице, а себе изготовил новый, потому и скрыл от следствия этот факт, – состава преступления в этом нет. А вот если в квартире его любовницы мы обнаружим, к примеру, шубу Риты Смойлик, то к этим голубкам возникнут вопросы.
– Согласна, – сказала Зоя. – На производство обыска нужно, правда, судебное решение, но в исключительных случаях, когда осмотр жилища не терпит отлагательства, обыск можно произвести на основании моего постановления.
– У нас случай исключительный: у любовницы Виктора был мотив убить или заказать убийство его жены.
– Но зачем любовнице заказывать убийство Риты Смойлик, если ее муж и так собирался разводиться?
– Радикально решить, например, квартирный вопрос, – предположил Сергей. – Я навел справки – однокомнатная квартира Смойлик была собственностью Риты, а значит, после развода Виктор остался бы без квартиры.
– Любовница заказала убийство из-за квартиры? Версия принимается, – сказала Зоя.
Сыщицкая интуиция Сокольского не подвела – при проведении обыска в квартире Светланы Пискуновой были обнаружены вещи, о пропаже которых заявил Виктор Смойлик. А на шее Светланы красовалась золотая цепочка с кулоном, похожая по описанию на украденную цепочку из квартиры Риты Смойлик. Светлана, узнав от Василевской, что Рита Смойлик убита, была потрясена таким известием и уверяла, что ничего об этом не знала. По поводу же цепочки с кулоном она заявила, что это подарок Виктора, который он сделал ей три дня назад, а золотые изделия и вещи – DVD-проигрыватель и дубленку Риты он привез тогда же. Мол, все это добро было куплено на его деньги и после развода он не хотел оставлять их жене.
После проведения обыска Светлану Пискунову вместе с изъятыми у нее вещдоками милиционеры доставили в прокуратуру. Зоя Василевская допросила Пискунову пока что только в качестве свидетеля. Предъявлять ей обвинение было не в чем. Виктор подарил ей цепочку и завез к ней в квартиру вещи утром, а Рита была убита в тот день вечером.
По указанию Василевской оперативники приводом доставили на допрос Виктора Смойлика. Зоя провела между любовниками перекрестный допрос, на котором выяснилось, что Светлана об убийстве Риты ничего не знала. Она несколько раз звонила Виктору, но так и не смогла ему дозвониться, за что на него сильно обиделась. Виктор ее показания на очной ставке подтвердил, пояснив, что он временно заблокировал на своем мобильном телефоне номер Светланы, чтобы не травмировать ее сообщением, что Риту убили, пока милиция это убийство не раскроет. Зоя проверила его телефон – номер Светланы действительно был занесен в фильтр звонков.
Сам Виктор хватался за сердце и клятвенно заверял, что к убийству Риты не имеет никакого отношения – у него же есть алиби. На вопрос: зачем тогда он дал заведомо ложные показания, что его квартиру ограбили, Виктор внятно ответить не смог. Мол, он был в шоковом состоянии из-за гибели жены и почти ничего не соображал, а когда сотрудники милиции его спросили, что пропало из квартиры, он на автопилоте перечислил ювелирные украшения и вещи, которые сам забрал. Ответил бы он так Лелику и Болику, те за такой ответ его бы просто четвертовали. На счастье Виктора, его допрашивали не опера, а Зоя Василевская. У нее была своя, отработанная годами тактика ведения допроса. Новым вопросом она поставила Виктора в тупик.
– Следствием установлено, что дубликат ключа от вашей квартиры вы лично заказали в мастерской за день до того, как убили вашу жену. Вы же этот факт категорически отрицали. Вопрос: почему вы сочли нужным скрыть этот малозначительный факт и кому вы отдали свой старый ключ? – спросила она.
Виктор, понимая, что влип с этим ключом, лихорадочно соображал, что ответить. С ключом у него вышел явный прокол – нужно было оставить себе старый ключ, а дубликат передать Грине, которому он за десять тысяч долларов заказал убийство своей жены. Но признаться в этом было выше его сил, к тому же его еще ни в чем таком не уличили.
– Да что вы прицепились ко мне с этим ключом? Ну заказал я себе запасной ключ, а старый где-то потерял. Вы бы убийцу с таким усердием искали, как этот ключ, – недовольно проворчал он.
– Гражданин Смойлик, мой вам совет: если не знаете, как правдоподобно солгать, лучше говорите правду. Учтите – это в ваших же интересах, – мягким тоном произнесла Зоя. – Предупреждаю вас, в вашем положении добровольное сотрудничество со следствием – это единственная возможность избежать "вышки".
– К-какой еще вышки? – дрогнувшим голосом спросил он.
– Максимальный срок наказания, предусмотренного статьей за умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах, – пояснила она. – А к отягчающим обстоятельствам относится убийство из корыстных побуждений или по найму, и наказывается такое особо тяжкое преступление лишением свободы на срок от семи до пятнадцати лет или пожизненным лишением свободы. Согласитесь, есть разница: получить семь лет или схлопотать пожизненное. Будете продолжать мне лгать, а вы уже так заврались, что дальше некуда, "вышку" я вам гарантирую.
– Вот найдите убийцу и приговорите его к высшей мере, а мне нечего тут лекции читать, – огрызнулся он.
– Вы меня, наверное, плохо поняли, – заметила Василевская. – Я вам не лекции читаю, а ставлю в известность, что вас ждет, если вы будете продолжать морочить голову следствию. К вашему сведению, убийца, после того как задушил вашу жену, ее потом еще и изнасиловал.
– Как изнасиловал?! – опешил Виктор.
– Молча, уже мертвую, – жестко сказала она.
– Кошмар… – схватившись за сердце, ужаснулся он. – Какая же сволочь это сделала?
– Вам лучше знать, – пожала плечами Зоя.
– Вызовите мне "скорую", вы же видите, что мне плохо, – потребовал он.
– Вызову, – пообещала она. – Только не советую вам симулировать сердечный приступ, как вы это уже раз проделали, чтобы заполучить свое алиби.
– Ничего я не симулировал.
– Выпейте валерьяночки, успокойтесь и выслушайте меня до конца. Как я уже сказала, это в ваших же интересах. Два раза предлагать вам написать явку с повинной я не буду. – Зоя встала из-за стола, накапала в стакан с водой валерьянки.
– Благодарю, – буркнул Виктор, принимая из ее рук стакан.
– Успокоились? – спросила она, когда он выпил валерьянку.
– Немного.
– Так вот. У следствия есть все основания полагать, что убийцу-некрофила наняли вы, гражданин Смойлик. Поэтому предлагаю вам написать явку с повинной. Если же мы раскроем убийство вашей супруги без вашего содействия, на снисхождение суда можете не рассчитывать. А вот за явку с повинной, активное способствование раскрытию преступления и изобличение других соучастников преступления, что является смягчающими обстоятельствами, срок наказания не может превышать трех четвертей максимального срока наиболее строгого вида наказания. За умышленное убийство, как я вам уже говорила, предусмотрен максимальный срок пятнадцать лет. При отягчающих обстоятельствах – пожизненное. Ваши заведомо ложные показания о якобы квартирной краже с целью введения следствия в заблуждение – это отягчающие обстоятельства. Но я согласна закрыть на это глаза, если вы сейчас здесь, при мне, напишете явку с повинной и назовете имя убийцы, которого вы наняли, чтобы избавиться от своей супруги. Будете продолжать юлить, тогда вам никакой адвокат не поможет, а я уж постараюсь, чтобы вы получили по максимуму. Я вам понятно все разъяснила?
– Понятно, – поникнув, ответил Виктор.
– Тогда выбирайте: минимальный срок или пожизненное. Время пошло, – сказала Зоя, перевернув стоящие на ее столе песочные часы.
Виктор обреченно уставился на заструившийся песок.
– Дайте мне ручку и бумагу, – попросил он, когда в верхнем сосуде оставалось несколько песчинок…
Наемного убийцу Риты Смойлик, которого за десять тысяч долларов нанял ее муж, оперативники задержали в тот же день. Им оказался бывший одноклассник Виктора Смойлика некий Григорий Мельник, державший пивной ларек, в котором Виктор частенько покупал пиво. Убить жену своего приятеля Мельник согласился за аванс в три тысячи долларов, остальную сумму Виктор пообещал ему отдать после того, как продаст квартиру. Лелик и Болик раскололи этого горе-киллера с одного удара. После того как заказчик сдал его с потрохами, отрицать свою вину было бессмысленно, и Григорий накатал на три страницы чистосердечное признание с такими подробностями, что ни у оперов, ни у следователя Василевской не было никаких сомнений в том, что он наемный убийца. Экспертизой ДНК спермы однозначно было установлено, что Григорий Мельник изнасиловал Риту Смойлик, так что с доказательствами у следствия теперь был полный порядок и оговоривший себя горемыка Дронкин был немедленно освобожден из-под стражи.
Покидая стены райотдела, в которых он провел самые страшные часы в своей жизни, Дронкин под присмотром Лелика и Болика в книге доставленных собственноручно написал, что меры физического воздействия к нему не применялись и претензий к действиям сотрудников милиции он не имеет. Выйдя на свободу, он мог, конечно, написать жалобу на оперов в прокуратуру, но зная, что ментам ничего не стоит подбросить ему наркотики или патроны, еще раз попасться в лапы таким, как Лелик и Болик, у него не было ни малейшего желания. Дронкин был рад тому, что вообще остался жив. Ведь выдержать то, что пришлось вынести ему, не каждому дано, не говоря уже о том, что его могли посадить за преступление, которого он не совершал. Но все обошлось и слава Богу, решил он, и жаловаться на милицейский беспредел не стал, трезво рассудив, что связываться с ментами себе дороже…
На допросе Григорий Мельник рассказал старшему следователю прокуратуры Василевской, что за день до убийства Виктор Смойлик дал ему свой ключ от квартиры, а в день убийства заранее предупредил его, когда Рита вернется с работы. Мельник открыл ключом Виктора квартиру Смойлик и, притаившись в комнате, поджидал Риту. Когда та пришла домой, то сразу позвонила мужу на мобильный, узнать, почему его нет дома. Пока Рита разговаривала с супругом, Мельник подкрался сзади и набросил ей на шею удавку – заранее приготовленный кусок провода. Задушить молодую и физически развитую женщину – Рита в молодости занималась легкой атлетикой – оказалось не так-то просто. Пытаясь освободиться от перехватившей ей горло удавки, она отчаянно трепыхалась, как выброшенная на лед рыба, и из-за ее конвульсивных телодвижений Григорий так распалился, что не смог обуздать охватившую его похоть и изнасиловал Риту, когда та еще билась в предсмертной агонии. Чтобы заказчик не узнал о том, что он надругался над его женой, Мельник постарался скрыть следы изнасилования. Снял с еще теплого тела порванные им трусики и надел на труп Риты новые, которые нашел в ее комоде. "Работал" он в тонких хлопчатобумажных перчатках и ничего в квартире не трогал – все было украдено до него, – Виктор сказал ему, что сам сымитирует квартирную кражу, чтобы менты решили, будто Риту убили неизвестные грабители. По уговору с Виктором Мельник оставил квартиру открытой, чтобы не Виктор, а соседи обнаружили труп и вызвали милицию, что и произошло.
Виктор Смойлик признался на допросе, что мысль избавиться от жены пришла ему где-то полгода назад. Нанять для этого дела своего давнего приятеля Григория Мельника он решился не сразу. Просто при разговоре он как-то спросил Мельника, а смог бы тот убить человека, тот ответил, что, наверное, да, смог бы. Потом Виктор долго вел с ним переговоры, торговался за каждый доллар, вместе они и разработали безупречный, как им казалось, план убийства. Виктор обеспечил себе надежное алиби, имитация квартирной кражи по его задумке должна была сбить сыщиков с толку, вот только с ключом он прокололся. "Нужно было оставить старый ключ себе, а Гришке отдать дубликат", – сокрушался он, кляня про себя ушлых ментов, оказавшихся не такими уж тупыми, как о них рассказывают в анекдотах.
Мотивы, толкнувшие Виктора на страшное преступление, в общем-то сходны с мотивами Клайда Гриффитса из романа Драйзера "Американская трагедия", убившего беременную от него девушку только из-за того, что она стала ему помехой на пути к успеху, который его ожидал бы в случае удачной женитьбы на дочери богатого фабриканта. Виктор же предпочел жене любовницу, и еще он очень хотел иметь собственный автомобиль, на который сам заработать не мог, поэтому положил глаз на квартиру, принадлежавшую его жене. На вырученные от продажи квартиры деньги он планировал купить себе машину и на "белом коне" переехать к любовнице. При живой жене продать ее квартиру было невозможно, и Виктор решил устранить Риту, чтобы не мешала ему воплотить в жизнь мечту о личном автотранспорте.
Будучи человеком слабохарактерным, безвольным и трусливым, сам бы Виктор не решился пойти на убийство, поэтому прибегнул к помощи своего дружка-отморозка, не испытывая при этом особых моральных терзаний из-за того, что он заказал убийство матери своего малолетнего сына, которого он очень любил. Наоборот, привязанность к сыну стала для него решающим аргументом, мол, после развода он хотел остаться со своим ребенком, а Рита ему сына не отдала бы. Поэтому убийство супруги виделось ему единственным способом разрешить эту проблему.
В тот вечер, когда убивали его жену, Виктор, конечно, переживал… за своего дружка-киллера (не обманет ли, получив аванс за убийство?), и на нервной почве у него даже случился сердечный приступ. Только вот его переживания были переживаниями "твари дрожащей", страшащейся наказания за свое преступление. Мучительных угрызений совести, которая человеку лучший судья, чистосердечного раскаяния за содеянное от такого "Раскольникова" нашего времени ожидать не приходится…
Низменность мотивов Виктора Смойлика, заказавшего убийство своей жены из мелких, несоизмеримых с ценностью человеческой жизни, корыстных побуждений, потрясла Инну, которая и так терзалась из-за того, что ее "дедуктивный метод" причинил невиновному человеку столько моральных и физических страданий. Когда она спросила у Сокольского, это как же надо было пытать Дронкина, чтобы он оговорил себя в таком жутком преступлении, Сергей ответил, что лучше ей этого не знать.
– Ты мне уже говорил, что розыскникам иногда приходится прибегать к пыткам, чтобы расколоть преступника. И сказал, что оправдываешь такое насилие, если оно направлено на раскрытие тяжкого преступления, мол, на войне, как на войне. У Лабрюйера есть такой афоризм: "Наказанный преступник – это пример для всех негодяев; невинно осужденный – это вопрос совести всех честных людей". Сергей, скажи, только честно: на твоей совести есть невинно осужденные? – спросила Инна.
– Признаю, мне не раз приходилось добиваться от преступников признаний не совсем законными методами, но невинно осужденных на моей совести нет. Я понимаю, обыватели убеждены в том, что милиция ради галочки готова схватить первого попавшегося ей на глаза невиновного и зверскими пытками вынудить его сознаться в нераскрытом преступлении. Если бы это было так, то моя теща давно бы уже получила пожизненный срок за все нераскрытые в городе преступления. На самом деле липовые раскрытия никому не нужны и за фальсификацию дела ментов самих могут посадить. А ошибки, как в случае с Дронкиным, не исключены. Но как ты сама убедилась, и следователь, и я сделали все возможное, чтобы такой ошибки не допустить, – заметил он.
– Не сыпь мне соль на раны с этим Дронкиным, – вздохнула она. – В этом деле вы с Василевской показали высший класс. Куда мне, абсолютной дилетантке, тягаться с профессионалами? После этой истории я вообще не имею права считать себя детективом и мне нужно подать заявление об увольнении по собственному желанию.
– Опыт это дело наживное, а не ошибается тот, кто ничего не делает. Дронкина ты совершенно обоснованно заподозрила в убийстве. Чтобы раскрыть преступление, необходимо отработать все возможные версии. А твоя версия выглядела очень убедительно. Опера потому и проявили излишнее рвение, что были уверены в том, что Дронкин насильник и убийца. Так что нечего себя корить, ты все сделала правильно, – успокоил ее Сергей.
– Как думаешь, какое отношение имеет к этому делу "Бухгалтер", из-за которого, собственно, мы и подключились к расследованию убийства Риты Смойлик?
– К убийству – никакого. Узнав, что убита бухгалтер страховой компании "Энтерпрайз", "Бухгалтер" просто воспользовался представившимся случаем для шантажа Лукина. В своем последнем письме он так и написал: "Если через три дня не перечислишь на указанные тебе счета пятьдесят миллионов евро, снаряды начнут ложиться все ближе и ближе. Стоят ли жизни твоих родных и близких таких денег – решать тебе", – зачитал Сергей письмо шантажиста. – Угрозы родным и близким, подтвержденные реальным убийством, это намного серьезнее, чем любой компромат, и "Бухгалтер" использовал совершенное неизвестным ему на тот момент преступником убийство Риты Смойлик как свой последний, надеюсь, козырь, – сказал он.
– Тогда возникает логичный вопрос: откуда наш "Бухгалтер" узнал об этом убийстве, да еще раздобыл фото Риты? Причем он должен был быть уверенным в том, что в ближайшие три дня раскрыть ее убийство не удастся, иначе его шантаж не стоил бы и выеденного яйца.