– Самой постановкой вопроса ты на него фактически уже и ответила. Помимо сотрудников милиции и прокуратуры, об убийстве Риты знали многие – соседи, родственники, сослуживцы убитой. А вот фотографию убитой мог взять во время осмотра квартиры кто-то из следственно-оперативной группы. Или тот, кто имел доступ к первичным материалам дела, – оперативный дежурный райотдела, который регистрировал этот материал, опера угрозыска и, само собой, начальство райотдела.
– Выходит, не зря ты подозревал, что шантажистом может оказаться кто-то из твоих милицейских коллег. Ты уже вычислил этого "оборотня"? – спросила Инна.
– Думаю, что да, – ответил Сергей.
– Дедуктивным методом?
– Можно и так сказать. В сводке по убийству Риты Смойлик в списке должностных лиц, выезжавших на место происшествия, фигурирует заместитель начальника ОГСБЭП подполковник Андрей Колганов – он в тот день был ответственный от руководства райотдела. Прямой связи между ним и фотографией Риты, которую прислал Лукину "Бухгалтер", нет. Дело в самом Колганове. В девяносто седьмом этот подполковник, тогда он был заместителем начальника следственного управления города, был арестован как главарь банды киллеров, в которую входили действующие и бывшие сотрудники милиции. Мы задержали преступную группу, в состав которой входили два киллера – бывшие милиционеры "Беркута", они и сдали подполковника Колганова, дав показания, что он поручал им заказные убийства и платил за исполнение. Получив эту информацию, я, как начальник городского УУР, доложил своему непосредственному руководству – начальнику городского Управления, и вместе с ним мы задержали Колганова в его служебном кабинете. В сейфе этого "оборотня" было обнаружено оружие киллеров – два короткоствольных автомата Калашникова и в разобранном виде снайперская винтовка с оптическим прицелом. Помимо оружия он хранил в своем сейфе стеклянную трехлитровую банку, доверху набитую золотыми ювелирными изделиями, и тридцать тысяч долларов. Когда изымали эти доллары, Колганов с усмешкой мне заявил, что это не деньги, мол, он за вечер по три штуки баксов в ресторанах просаживал. И еще при задержании он сказал, что мы ничего не докажем, и вообще вел себя вызывающе, рассчитывая, очевидно, на своих высоких покровителей.
– Ну и что, доказали?
– Для ареста Колганова достаточно было изъятого у него оружия, которое он незаконно хранил в своем служебном сейфе. Он отсидел в СИЗО три года и восемь месяцев, но следствию так и не удалось доказать, что он руководил бандой киллеров. Более того, освободившись из СИЗО, Колганов восстановился на службу в милицию в прежнем звании, поскольку его вина не была установлена судом.
– Как такое может быть? – удивилась Инна.
– У нас может быть все. Колганов опытнейший юрист, до следственного управления работал начальником уголовного розыска Пролетарского райотдела, и надо отдать ему должное, он был толковым розыскником. Но оправдательный приговор, я думаю, он заслужил тем, что не выдал тех, кто заказывал ему убийства, а по оперативной информации его заказчиками действительно были очень высокопоставленные чиновники.
– Если он такой ушлый, что сумел отвертеться от суда, когда его взяли с киллерским оружием, как ты сейчас собираешься доказать его вину?
– А мне не нужно ничего доказывать. Как только я лично удостоверюсь в том, что подполковник Колганов и есть тот таинственный "Бухгалтер", я сообщу о нем Лукину и все. Клиент поручил нам найти шантажиста – мы свою работу выполнили.
– А как насчет наказанного преступника, который должен быть примером для всех негодяев?
– Заявления о шантаже нет, и судя по тому, как настроен Лукин, не будет, а нет заявления – нет преступления.
– И это говорит мне подполковник Сокольский, очистивший в свое время наш город от криминальных авторитетов, – разочарованно протянула Инна.
– Тогда я был старшим группы по борьбе с организованной преступностью, и мы создали совместную оперативно-следственную группу из работников прокуратуры и моего отделения. Усилиями этой группы в течение двух-трех недель мы задержали около полусотни бандитов из группировок Ница, Испанца, Батона, и все авторитеты преступного мира Слобожанска в одночасье оказались на скамье подсудимых. Как начальник угрозыска, я ни своим "законникам" спуску не давал, ни заезжих воров в законе в город не пускал. Сейчас же я частный детектив, и вести досудебное следствие, без которого невозможно отправить Колганова за решетку, детективные агентства не уполномочены.
– Сергей, я понимаю, что у тебя уже нет той власти, которая была, когда ты возглавлял угрозыск города. Но нельзя же оставлять этого Колганова безнаказанным, если, конечно, подтвердится, что он шантажист. Сам же говорил, что нет ничего хуже незавершенных дел.
– Ну, мы сделали все, что было в нашей компетенции, – пожал плечами он.
– Значит, нужно опять моего Алексея к этому делу подключать, – предложила Инна. – Он же в УБОПе работает, вот пусть УБОП и займется Колгановым. Должна же милиция очищать свои ряды от "оборотней в погонах".
– Безусловно должна, и я уже говорил с Алексеем на эту тему. Он сказал, что проверит мою версию, и если подтвердится, что похищение молодоженов и шантаж Лукина организовал скрывающийся под псевдонимом "Бухгалтер" подполковник Колганов, им займется не только УБОП.
– Вот это другой разговор. А то: "нет заявления – нет преступления", – передразнила она шефа.
– Кстати, "Бухгалтер" Колганову вполне подходит, – заметил Сергей. – Как замнач ОГСБЭП, он сейчас занимается борьбой с экономическими преступлениями, а это проверка смет, накладных и прочей бухгалтерии.
– Значит, и в банковских делах он должен хорошо разбираться. А наш "Бухгалтер" требовал перевести ему деньги на секретные банковские счета, хотя, сколько я смотрела фильмов и читала о шантажистах, они предпочитают в основном наличные деньги. Похоже, с Колгановым ты не ошибся, – заключила Инна.
Насчет "оборотня" Колганова сомнений у Алексея Давыдова не было. В отделе кадров он выяснил, что подполковник Колганов в своем рапорте на очередной отпуск указал, что будет его проводить с выездом за рубеж, а конкретно в странах Евросоюза. Вернулся же он из отпуска двадцать дней назад, полностью отгуляв положенные ему по выслуге лет сорок суток. То есть, когда пираты захватили на Мальдивах яхту с молодоженами, Колганов имел возможность побывать в Австрии и открыть там секретные банковские счета. И только находясь в Австрии, шантажист мог проверить, поступили ли на его счет десять тысяч евро, которые он потребовал за один звонок Елены по спутниковому телефону своему отцу. Благодаря тому единственному звонку и удалось узнать точные координаты яхты.
Главным доказательством того, что Колганов шантажировал Лукина, стало письмо "Бухгалтера" с угрозами, в котором тот в ультимативной форме требовал перечислить ему пятьдесят миллионов евро на указанные ранее банковские счета. Эксперт-криминалист установил, что это письмо было распечатано на том же принтере, что и аналитическая справка, подписанная зам. начальника ОГСБЭП Краснооктябрьского райотдела подполковником Колгановым. Эту справку Колганов подготовил две недели назад по запросу отдела УБОП по борьбе с легализацией доходов организованных групп и преступных сообществ.
Но одного заключения эксперта, без заявления Лукина о шантаже, было недостаточно для возбуждения уголовного дела в отношении Колганова по статье за вымогательство. Располагая такой информацией, Алексей по идее должен был бы доложить о подполковнике милиции Колганове в Управление внутренней безопасности, но Давыдов, как и все менты, откровенно недолюбливал "вэбэшников" (сотрудников этой самой внутренней безопасности) и сдавать разоблаченного им коллегу в УВБ было последним делом.
В самом УВБ давно точили зубы на восстановившегося в милиции Алексея Давыдова. Репутацию личного врага "вэбэшников" он заслужил, когда командовал ОМОНом. В УВБ не забыли, как тогда еще капитан Давыдов со своими бойцами освобождал Пролетарский райотдел от условного захвата, устроенного сотрудниками внутренней безопасности для проверки боеготовности этого райотдела. Главной целью той проверки было проучить строптивого начальника райотдела подполковника Лошакова, который своим негласным распоряжением запретил дежурке пропускать в райотдел сотрудников внутренней безопасности без его личного на то разрешения. "Вэбэшникам" же их статус (УВБ напрямую подчинялось министру МВД) позволял беспрепятственно заходить в любое подразделение милиции, и они могли открывать ногой двери в любые кабинеты, будь-то кабинет хоть самого начальника УВД.
Когда в кабинет начальника райотдела вломились непрошеные гости в лице сотрудников УВБ, которые с порога дали подполковнику Лошакову вводную: "Райотдел захвачен террористами, ваши действия, подполковник?", тот особо не мудрствуя вызвал для освобождения райотдела от вторгшихся "вэбэшников" ОМОН, "забыв" предупредить командира милицейского спецназа Алексея Давыдова, что "террористы" условные.
Руководил прибывшей через десять минут группой захвата лично капитан Давыдов, и действовал он так, как должен был действовать в реальной боевой обстановке. Ворвавшись в райотдел, его группа захвата размазала по стенкам оккупировавших дежурку "вэбэшников".
После непродолжительного, но очень болезненного контакта с бойцами ОМОНа сотрудники внутренней безопасности прямиком отправились из райотдела на больничную койку с травмами различной степени тяжести. И это они еще легко отделались. Омоновцы ведь могли и перестрелять незадачливых "террористов", как это они не раз отрабатывали на макетах, во время тренировок по освобождению заложников.
"Разбор полетов" этого инцидента закончился не в пользу пострадавших "вэбэшников" – не имея на руках предписания на проверку боеготовности райотдела, они проявили ненужную самодеятельность, за что и поплатились.
После той показательной порки каждый "вэбэшник" считал своим долгом отомстить Давыдову, но подловить его было решительно не на чем – в УВБ знали, что мзду он не берет. Такой, видите ли, принципиальный. Книжки он пишет, гонорары получает, литературные премии ему даже присуждали, так что мог, гад, позволить себе не размениваться на взятки. Сотрудникам милиции запрещено заниматься какими бы то ни было видами предпринимательской деятельности. Подрабатывать они имеют право только творческой, научной и преподавательской деятельностью. Творческой деятельностью Давыдов и подрабатывал, к досаде жаждущих прищучить его "вэбэшников", совершенно законно.
Устроенное им в райотделе побоище ему бы со временем простили, но то, как он отозвался об УВБ в своей книге, сотрудники внутренней безопасности восприняли как личное оскорбление. О "вэбэшниках" он написал всего страницу:
"УВБ должно заниматься вопросами личной безопасности сотрудников милиции и членов их семей, но "вэбэшникам" куда как интересней было обеспечивать "крышу" различным бизнесменам от "наездов" тех самых ментов, которых они изначально призваны были защищать.
Так из защитников ментов "вэбэшники", имевшие те же полномочия, что и их коллеги из инспекции по личному составу, превратились в их заклятых врагов, что, впрочем, и неудивительно, ведь УВБ стало выполнять в системе МВД роль "гестапо". Стоило появиться в райотделе представителям этого нехорошего ведомства, как сразу же негласно объявлялась всеобщая тревога. Схема оповещения при вторжении чужаков действовала мгновенно: следователи спешно прятали все, что, с их точки зрения, необходимо было спрятать; оперсостав срочно опечатывал свои кабинеты и, прихватив с собой скрытые от учета материалы, покидал стены райотдела, как при пожаре; кто не успевал эвакуироваться, закрывались на все замки у себя в кабинетах.
Доблестные бойцы внутренней безопасности, горя праведным желанием кого-нибудь прищучить, усердно рылись в мусорных корзинах, не брезгуя и общественными туалетами, но максимум, что им удавалось найти, – это горы пустых бутылок из-под водки. Само наличие их в госучреждении, да еще в таком, как районный отдел внутренних дел, факт, конечно, возмутительный, но личный состав, проявляя чудеса сообразительности и смекалки, от этих улик отпирался напрочь. Но водка – это ерунда, самое сладкое в нелегкой работе "вэбэшника" – поймать кого-нибудь на взятке. Только здесь нахрапом не возьмешь: менты тоже не лыком шиты, шифроваться умеют не хуже Штирлица. Но если кого и получалось задержать с поличным, то в основном все заканчивалось довольно мирно: сняли с провинившегося денег (в десять раз больше, чем тот взял сам) и поехали шерстить другие подразделения. Вот такими методами УВБ обеспечивало личную безопасность сотрудников милиции".
Так Давыдов сорвал с "вэбэшников" маски "неподкупных" борцов за чистоту милицейских рядов и сам старался не иметь с УВБ никаких дел, потому не стал делиться с Управлением внутренней безопасности информацией о выявленном им "оборотне в погонах". Чтобы определиться, как быть с Колгановым, Алексей решил переговорить с ним лично. Набрав номер служебного телефона заместителя начальника ОГСБЭП Краснооктябрьского райотдела, он предложил подполковнику Колганову подъехать в УБОП для серьезного разговора.
– А по какому вопросу? – спросил тот.
– По вопросу, жизненно важному для тебя, – ответил Давыдов.
– Хорошо, сейчас подъеду, – сказал Колганов, теряясь в догадках, зачем его вызывают в УБОП.
Командир "Сокола" Давыдов начал разговор с прибывшим к нему заместителем начальника ОГСБЭП Колгановым с того, что выложил перед ним фотографию Риты Смойлик, зачеркнутую черным маркером, последнее письмо "Бухгалтера", аналитическую справку с подписью Колганова и заключение криминалистической экспертизы, что эти бумаги распечатаны на одном принтере.
Андрей Колганов молча прочитал заключение эксперта. Отпираться было бессмысленно. Он слишком увлекся в затеянной им игре, потому и допустил роковую ошибку, прислав Лукину фото убитой бухгалтерши.
– Ты раскрыт, "Бухгалтер", – сказал ему Давыдов. – Человеку, которого ты шантажировал, это уже известно. Подать заявление о вымогательстве он пока отказывается, и у меня есть основания полагать, что с тобой хотят разобраться без суда и следствия.
– Мне это расценивать как угрозу?
– Как предупреждение, что из охотника за чужими миллионами ты превратился в мишень.
– Наш разговор пишется? – осведомился Колганов.
– Нет. Я пригласил тебя для беседы без протокола, и все сказанное в этом кабинете останется между нами. Скажи откровенно, как бы ты поступил на моем месте, узнав, что твой коллега "оборотень в погонах"? – спросил Давыдов.
– Я больше удивился, если бы узнал, что кто-то из наших коллег еще не стал "оборотнем". Патрульные милиционеры, выворачивающие карманы у пьяниц, "оборотни"? "Оборотни". Участковый, снимающий дань с киосков, "оборотень"? "Оборотень". Да что там менты! Назови мне хоть одного кристально честного судью или прокурора. Таких праведников сегодня в природе не существует. Продажные судьи с прокурорами такие же "оборотни", как и коррумпированные менты. Короче, а судьи кто?
– Ну, твоя мысль мне понятна. Насчет того, что сейчас у нас время оборотней, я с тобой согласен. Но ты так и не ответил на мой вопрос.
– Что касается твоего вопроса, отвечу тебе цитатой из Библии: "Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить".
– Да ты у нас философ.
– В СИЗО у меня было время для размышлений.
– Если Лукин таки надумает подать заявление, у тебя будет еще больше времени для размышлений – лет так пятнадцать. За вымогательство, совершенное организованной группой в целях получения имущества в крупном размере да еще с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшего, а твои отморозки избили и изнасиловали его дочь, тебе меньше не дадут, тем более что раньше у тебя уже были проблемы с законом.
– Это не мои отморозки, – возразил Колганов. – И когда Лукин узнает всю правду, вряд ли он будет заявлять на меня в милицию. А давай прямо сейчас подъедем к нему, и я в твоем присутствии расставлю все точки над "і".
– Неожиданный ход, – удивился Давыдов. – Не боишься, что бывший полковник КГБ пристрелит тебя на месте?
– Это я должен был пристрелить Лукина. За Карину. Ты ее видел? Реально девка миллиард стоит. А этот козел ее задаром получил. Так что пятьдесят миллионов, которые с него запросили, он должен был заплатить нам как моральную компенсацию.
– Кому это нам?
– Мне и Карине. До того, как выйти замуж за Лукина, она жила со мной в гражданском браке. Так что мы не чужие друг другу люди.
– Интересно девки пляшут. Впрочем, я с самого начала подозревал, что Карина замешана в этом деле.
– Правильно подозревал. Карина хотела стать единственной наследницей капиталов Лукина, и если бы я не вмешался, его дочь с зятем пропали бы без вести на Мальдивах и все – никто никогда бы не узнал, что с ними случилось во время их свадебного путешествия. Такой был у Карины первоначальный план, который я расстроил. В общем, поехали к Лукину, и я при ней все расскажу. Проведем, так сказать, очную ставку.
– Как настоящий "джентльмен", ты пропускаешь даму вперед, чтобы все свалить на Карину?
– Вот только не надо читать мне моралей, – отмахнулся Колганов. – С волками жить – по-волчьи выть. Или, как говорили мне сокамерники в СИЗО, – умри ты сегодня, а я завтра. И еще есть такой закон "чечеве" – человек человеку волк. Вот и вся философия. Кстати, недавно прочитал твою книгу. Не так все было, как ты обо мне написал.
– Конкретно о подполковнике Колганове я не писал.
– В твоем романе упоминается моя должность. У меня с собой эта книга. Когда ехал к тебе, хотел автограф попросить, – сказал Колганов. Полистав роман Давыдова, он нашел нужную страницу. – Вот ты пишешь: "Выявленная в Слобожанске группа киллеров состояла из бывших и действующих ментов. Руководил ими заместитель начальника городского управления по следствию в чине подполковника".
– Ну и что я не так написал? – спросил Давыдов.
– А то, что уголовное дело против меня был закрыто. Шесть пункт два . За отсутствием состава преступления. Так что неправду ты про меня написал в своей книге.