- Да есть у меня деньги! - Вечно она об этом. Небось каждую ночь молится, чтобы я оказался на мели и явился к ней с протянутой рукой. Вот тогда-то она и зацепит меня по-настоящему - так, что я уже никогда не вывернусь. И даже если я буду готов ей вернуть хоть в пятьдесят раз больше - ни за что не возьмет! Один фунт моей крови для нее ценнее, чем миллион фунтов бумажками.
- Конечно, мне пришлось отдать Иану всю свою пенсию, - будет она рассказывать знакомым. - Времена теперь тяжелые, но я все-таки пытаюсь как-то сводить концы с концами. Иан даже не знает, как мало у меня осталось. Чего только не сделает мать для сына! Лишь бы он был счастлив - это мне важнее всего… О, извините, что у меня бурчит в желудке - мне пришлось отдать Иану свой обед: он любит иногда пообедать во второй раз… Да, я голодна и немного ослабла, ничего, выдержу, главное - чтобы мой сын ни в чем не нуждался, а я уж как-нибудь обойдусь. Мне и раньше приходилось жертвовать ради него, и в будущем наверняка придется. Я готова на все… Как? Что вы сказали? Нет, я давно уже ничего о нем не знаю, он так редко навещает меня, у него есть более важные дела… Но я дала ему жизнь - вот что самое главное…
Ааааааааааааааааааааааааааааааааа!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
- НЕ НУЖНЫ МНЕ ТВОИ ПРОКЛЯТЫЕ ДЕНЬГИ! - ору я что есть мочи, увидев, что мать роется в кошельке.
- Я только хотела помочь… - Она протягивает мятую пятерку.
- Ты не помогаешь, ты сводишь меня с ума, черт побери! Хватит!
- У тебя неприятности на работе?
Вторая попытка. Боже мой, скоро уже начнет светать.
- Нет у меня никаких неприятностей. Работа тут ни при чем.
- Как твои успехи, все в порядке?
- Да, мамочка, все отлично, лучше некуда.
- Неприятности с начальством?
- Работа тут совершенно ни при чем. Какого хрена я должен сто раз отвечать на один и тот же вопрос?
- В чем же тогда дело? Неужели женщина?
Вот она, моя ахиллесова пята!
- Нет, - отвечаю я быстро. Слишком быстро.
- Вот как? Так это женщина? Кто она? - Мать довольно потирает руки, наслаждаясь моим смущением. - Почему бы тебе не привести ее домой к чаю?
Я понимаю, что спасения нет. Мне не удалось сбить ее со следа… этот запах… смерть.
- Послушай, я кое с кем встречался сегодня, вот и все.
- С женщиной?
- Нет, с гориллой из зоопарка!.. А с кем же еще?
- Кто она?
- Никто.
- Как, совсем никто? - ехидно улыбается мамаша.
- Просто ты ее не знаешь.
- С чего ты взял? Разве ты знаешь всех, кого я знаю?
- Она живет далеко от тебя.
- Ну ладно, как ее зовут? Может, я и знаю ее.
- Нет.
- Не обязательно. У меня больше знакомых, чем ты думаешь.
- Отстань!
- Ну так кто же она?
- Никто.
- Это Сьюзен Поттер?
- Ты ее не знаешь.
- Какой ты застенчивый, просто смешно!
- Да она вовсе не моя девушка!
- Как, ты встречаешься с чужой девушкой?
- Я с ней не встречаюсь.
- Ты только что сказал, что встречаешься.
- Нет, я сказал "встречался", а не "встречаюсь".
- Так вы поссорились, поэтому ты такой грустный?
- Я грустный потому, что ты никак от меня не отвяжешься. Оставь меня наконец в покое!
- Хочешь, я поговорю с ней?
- Не хочу! Ни с ней, ни со мной! Я хочу, чтобы ты умерла и перестала существовать!
- Мы поговорили бы с ней наедине, как женщина с женщиной. Может быть, она передумает.
- Передумает? А с чего ты взяла, что это она меня бросила?
- Ну что ты, золотко мое, ты неправильно меня понял. Я имела в виду, что могу уговорить ее вернуться к тебе.
- Это одно и то же.
- Кто она, Иан? Как ее зовут?
- Не знаю. Не скажу.
- Пожалуйста, Иан! Почему ты не хочешь, чтобы я помогла тебе?
- Хватит! Хватит! Хватит!!! - ору я в бешенстве, молотя кулаком по стенам.
- Скажи мне, кто она, Иан, я должна знать.
- Господи, да почему я должен тебе все рассказывать? Она не имеет к тебе никакого отношения! Я устал, я спать хочу. Я хочу все забыть!
- Послушай меня, ведь это очень важно! Я не желаю, чтобы мой сын встречался с кем попало, - не унимается мать, неотступно следуя за мной из комнаты в комнату. - Мне нужно ее увидеть, понять, подходит ли она тебе. Какой бы я была матерью, если бы отдала тебя первой попавшейся девице?
Отдала?
В ушах нарастает пронзительный вой, волосы встают дыбом. Каждая моя клетка, каждая молекула требует заглушить, уничтожить гадину, но я не могу. Все зашло слишком далеко. Надо бы постараться прийти в себя, сохранить здравый рассудок, однако животные инстинкты берут верх. Бей, сопротивляйся, не дай себя оседлать!
- ОТДАЛА?! Еще чего! Я мужчина, а не ребенок, черт побери! Я сам знаю, с кем встречаться, на ком жениться и кого убивать, и мне не нужно твое дурацкое разрешение! Отдала… - Я хрипло смеюсь, тряся головой.
- Вот как?! Вот что ты мне говоришь? Значит, я, твоя мать, ни на что не имею права, не могу даже слова сказать собственному сыну? Ты это имеешь в виду?
- ДА! - ору я. Слава богу, дошло наконец! - Именно так - не можешь, никогда! Моя жизнь - это моя жизнь, и ты тут ни при чем! Ты проклятая пиявка, которую я не в силах оторвать! Твое тело умерло, но голова осталась - висит на мне и сосет, сосет… Нет, ты не пиявка, ты хуже, черт побери, ты пьешь не только кровь, тебе нужен весь я, вся моя душа, будь она проклята!
- Ах так?! Ну что ж, тогда мне придется серьезно подумать, прежде чем разрешить тебе жениться на этой девушке.
Долгое время я молчу, затаив дыхание и ошарашенно озираясь. Неужели она в самом деле так сказала? Ну да, точно, не перепутал же я… Ну ладно, так или иначе, даже если и не сказала, то вполне могла.
Я начинаю визжать.
- Все! Все! Все! - Мой кулак пробил огромную дыру в кухонной двери, рука окрасилась кровью.
- Ты пока еще мой сын, и всегда им останешься, а дети должны слушаться свою мать. Приведи домой девушку, которую я сочту подходящей, - и только тогда я тебя отпущу, ни минутой раньше!
- Что значит "отпущу"? Я не твоя собственность! - пытаюсь вставить я, однако мать продолжает бубнить, не обращая никакого внимания на мои слова.
- Извини, ты, конечно, скажешь, что это не совсем справедливо, но я лучше знаю, что тебе нужно. И пусть мне говорят, что я слишком опекаю своего ребенка, я в своем праве!
- Я не ребенок! - ору я изо всех сил. Рука отчаянно болит, повсюду брызги крови.
Хоть убейте, не помню, чтобы меня как-то особенно опекали, когда я на самом деле был ребенком. Я просиживал целые ночи на ступеньках пабов, пока мамаша развлекалась внутри с очередным "дядей". Чаще всего меня вообще не замечали. Зато хорошо помню, как все эти парни, один за другим, уходя по утрам, когда мать еще спала, потихоньку очищали мою свинью-копилку. Да-да, именно так, а я ничего не мог поделать - только смотрел. У бедной свинки побывало в спине больше ножей, чем у Юлия Цезаря.
Поймите, я не для того об этом рассказываю, чтобы вы достали платочек и утерли мне слезы - что было, то было, и хрен с ней, со свинкой и ее розовым бантиком на шее! Я просто хочу, чтобы вы поняли, каково мне слышать про чрезмерную опеку. Вспоминать прошлое и бросать обвинения нет смысла: мамаша уже ничего не воспримет, она убеждена, что образцово выполняет родительский долг, а жестокий и несправедливый мир не хочет простить ей одну-единственную ошибку, совершенную в молодости. Ту самую, за которую я плачу с процентами всю свою жизнь.
- Дженет! - внезапно восклицает она. - Так ее зовут Дженет? Замечательное имя!
Как она узнала? Разве я что-то говорил? Неужели я так вопил и бесновался, что оно случайно вырвалось?
- Когда я ее увижу, эту Дженет? Ну когда же?
- Никогда! - рычу я в бешенстве. - Никогда ты ее не увидишь!
- Ты мог бы привести ее в среду. Я испеку торт и найду все твои детские фотографии, - радостно лопочет мать. - Расскажу ей, как ты пачкал пеленки, и о том, как я всегда знала, что ты налил в штаны, потому что ты сразу затихал и прятался за телевизор. О да, я все про тебя расскажу, чтобы бедняжка знала, с каким мальчишкой связалась! Посмотрим, захочется ли ей после этого выйти за тебя!
Она почему-то всегда так говорит - и еще ждет, чтобы я кого-то привел!
Ладно, Дженет она все равно никогда не увидит, так что какой смысл расстраиваться.
- Ты никогда с ней не встретишься, - говорю я с улыбкой.
- Не говори ерунды, я должна ее видеть. Так или иначе, я же увижу ее на свадьбе!
- Нет, никогда. - Я широко ухмыляюсь.
- Не говори глупостей!
- Никогда, - задумчиво повторяю я, кивая головой.
Некоторое время мать молча смотрит на меня, потом с отвращением закатывает глаза.
- Ох, Иан, ты что, убил ее?
- Точно. Вышиб ей мозги! Тебе стоило поглядеть.
- Боже мой, опять! - вздыхает мать, грустно качая головой.
- Что значит "опять"? Ты говоришь, как будто я все время этим занимаюсь. На самом деле всего лишь второй раз.
- Иан, послушай, ты должен прекратить эти убийства. Ты никогда не сможешь завести семью, если будешь хвататься за пистолет, чуть что не так! Вот отец твой никогда никого не убивал!
- О чем ты говоришь, он же воевал в Корее! Укокошил хрен знает сколько народу.
- То были китайцы, они не в счет. Я говорю о настоящих, нормальных людях. Нехорошо, Иан!
- Насколько я помню, нормальной девушки он тоже не встретил.
- Всему бедой те люди, с которыми ты водишься. Ужасные типы. Почему бы тебе не порвать с ними и не найти приличную работу? Тебе всегда давалась математика, ты запросто можешь стать бухгалтером.
- О господи, теперь еще и это!
- Почему ты хотя бы не попробуешь?
- Потому что не хочу. Меня вполне устраивает то, что я делаю.
- Ты даже не знаешь, что это такое! Стоит тебе только попробовать, и…
- НЕТ! Не хочу я быть бухгалтером! Мне нравится моя работа, с какой стати ее менять?
- Ну нельзя же быть таким ограниченным, надо иногда и к другим прислушиваться! - провозглашает мамаша, даже не подозревая, насколько смешно это звучит в ее устах. - Ты только попробуй!
- Нет.
- Почему? Может быть, так ты найдешь свое призвание.
- Не найду.
- Если не попробуешь, то и не найдешь, ясное дело.
- Мама, я правда не хочу, мне нравится моя работа.
- Тебе может понравиться и бухгалтерия.
Я молчу, спорить уже надоело, но ей наплевать.
- Откуда ты знаешь? Как можно знать заранее? Помнишь дядю Брайана, который жил с нами? - За наш счет, и никогда не просыхал. - Того, кто хотел открыть свою собственную закусочную и никак не мог получить кредит, чтобы начать дело…
- ЗАМОЛЧИ! - Боже праведный, неужели ее никак не остановить? Похоже, никак. Она продолжает талдычить про поганого старого альфонса, который сумел-таки выклянчить достаточно бабок и открыл пропахшую крысами забегаловку где-то под мостом, доказывая, какого ослепительного успеха способен достичь человек, если возьмется за дело с умом. Кстати, для вашего сведения, это местечко почти сразу закрыла санитарная инспекция - как только с полдюжины клиентов угодили в больницу, попробовав Брайановских "домашних" пирогов с курицей. Потом он сбежал и допился до смерти на те деньги, что удалось припрятать от кредиторов. Тот еще предприниматель, короче.
- Я ведь тебе только добра желаю, хочу, чтобы ты был счастлив! - повторяет мать снова и снова. - Я тебя люблю.
- Нет, - бормочу я. - Никто меня не любит, никто.
- Я могла бы любить тебя, - вступает в разговор Дженет, внезапно появляясь в комнате. Вода и кровь льются с нее на ковер, и запах, все тот же тошнотворный запах…
Я зажимаю ладонью рот и трясу головой.
- А я тебя - нет.
- Но ты даже не знал меня как следует.
- Я никогда не смог бы полюбить тебя.
- Потому что я была толстая, да?
- Нет, не потому, что ты толстая, вовсе не поэтому. Дело совсем в другом.
- Толстая? Ну и что тут такого?.. Я его мать, здравствуйте!
- Здравствуйте, я Дженет.
Они пожимают друг другу руки.
- А я ничего и не говорю, при чем здесь толстая? - оправдываюсь я.
- Почему ты не мог полюбить меня, Иан?
- Не мог, и все тут. Чего-то не хватало.
- Чего?
- Не знаю. Чего-то главного. Я не испытывал к тебе чувств. Извини.
- А что, она мне нравится, красивая девушка, - выносит приговор мать.
- Я не любил ее.
- Это твои проблемы, ты вообще никого не любишь. Ты просто не способен любить, ты не имеешь понятия, что значит любить!
- Имею.
- Нет, не имеешь! Ни малейшего представления не имеешь! Ты можешь любить только самого себя. Эгоист!
- Неправда, я вам докажу!
- Ты не любил меня, - качает головой Дженет.
- Ну и что?
- Как это, ну и что? Тебя никто никогда не любил, и никто не полюбит! Знаешь почему? Потому что ты не такой, как все. И сколько бы ты ни встречался с девушками, ты на всю жизнь останешься один! Один!
- Нет, не останусь! И я умею любить, вы еще увидите, погодите! Я найду ту самую, единственную, даже если мне придется убить всех женщин в этой проклятой стране!
4. "Вольера"
Опять этот шум, еще громче, чем раньше. И ближе. Я огляделся в поисках его источника: звук, казалось, шел со всех сторон. Может быть, за деревьями? Однако, как я ни вглядывался, различить ничего не удавалось. Логан продолжал что-то говорить, но сосредоточиться на его словах было невозможно. Я отошел в сторону от толпы и стал искать, откуда идет шум. Не тут-то было - они все двинулись за мной. Странно: я слышу, а они - нет. Принца Чарльза все это в конце концов достало. "Ты чего трубку не берешь?" - спросил он.
Я рывком сел в постели и стал шарить по столу, скидывая барахло на пол. Телефон продолжал оглушительно звонить. Наконец трубку удалось снять, и шум прекратился.
- Да? Слушаю, - прохрипел я, снова валясь на подушку.
- Ты чего трубку не берешь, мать твою? - раздался сердитый голос в трубке. Принц Чарльз?
- Что? Кто говорит?
- Это Эдди. Ты где был? Целый час дозваниваюсь.
Теперь я узнал голос. Эдди Синтон - Красавчик Эдди, мальчик на побегушках у Логана, мой главный контакт с организацией, если не считать самого Логана. Раз он звонит, значит, есть работа.
- Который час? - спросил я, протирая глаза. После снотворного я обычно клюю носом весь следующий день.
- Почти время ленча. - Достал он меня своим занудством. - Логан хочет тебя видеть.
- Когда?
- Часов в пять.
- Время обеда? - съязвил я.
- Нет, обед в шесть.
Эдди даже не заметил издевки.
- Вот, значит, когда ты обедаешь.
- А ты когда?
- Не знаю, после семи, наверное.
- После семи уже не обед, а ужин. Обед в шесть, а ужин - в полвосьмого или в восемь.
Подозреваю, что все это в него вбивали еще в детстве, когда он опаздывал к столу, и теперь оно так въелось в мозги и задницу, что уже ничем не вытравишь.
- Ну ладно, зайду сразу после чая, - хмыкнул я, вешая трубку.
Некоторое время я лежал, постепенно освобождаясь от теплых объятий сна и вспоминая события прошедшей ночи. Неужели всего двенадцать часов назад я сталкивал Дженет за борт? Казалось, с тех пор минула вечность. Мне пришло в голову, что Парнелла наверняка уже нашли, и все вокруг смакуют кровавые подробности. Однако в дневных новостях не было ничего, кроме поп-звезд, футболистов и политиков с их дурацкими личными проблемами. Грустно жить в таком пустом и поверхностном обществе.
Грустно, но чертовски удобно.
* * *
"Вольера", клуб Джона Брода, помещается в старом помпезном особняке недалеко от Лестер-сквер. Если верить Эдди, название клуба должно наводить на мысль, что там полным-полно птичек. Ну, типа цыпочек, понимаете? Лучше бы назвали зоопарком - натыкаешься там больше на всяких диковинных типов. У Брода полно других точек: бары, рестораны, офисы и всякие там склады в порту. Большая часть его денег - я хочу сказать, легальных денег - вложена в игровые автоматы и разные места в Уэст-Энде. В общем, ему хватает. Однако "Вольера" остается центром бродовских владений. Он купил ее одной из первых, еще в начале семидесятых, и, похоже, питает к ней слабость. Именно сюда, в офис на втором этаже, он посадил Логана управлять своей империей, и здесь я обычно получаю инструкции.
Я постучал в заднюю дверь ровно в пять, и Феликс открыл мне с обычной кислой миной. Феликсу я не нравлюсь, не знаю почему: я ничего плохого ему не сделал, да и вообще мы за все время едва обменялись парой слов. Тем не менее он меня не любит. Ну и наплевать, мне Феликс тоже не нравится, так что в общем и целом все довольны.
Эдди подскочил, едва только я вошел, и по пути к бару начал свой обычный фальшивый треп.
- Ну и как оно, что поделываешь? Смотрел вчера новую серию?
И все такое прочее.
- Как прошло твое свидание, нормально? Похоже, приятель, на тебе здорово поездили. - Эдди толкнул меня в бок. Я и забыл, что сказал ему про Дженет на прошлой неделе, тогда мне и в голову не пришло, что это важно, в смысле, что стоит промолчать. Кто же мог знать, как оно обернется? - Ну как, сладилось у тебя с ней? - продолжал он приставать, когда я сел к стойке.
- Ну… нет, не совсем.
- Почему? Что случилось, неужто сплоховал? - захихикал Эдди, снова толкая меня в бок.
Не успел я послать его подальше, как он уже развернулся и поскакал докладывать Логану.
Клуб еще не открылся, кругом было пусто, не считая Феликса у входа и Логана наверху, да еще Сэм, наверное, сидел в задней комнате и таращился в ящик. Ну и конечно, Эдди, Фил на вахте и пара уборщиц с пылесосами…
- Эй! Кто выиграет сегодня вечером, как думаешь?
Это Джордж, бармен, про него я забыл сказать.
- Не знаю, Джордж, - пожал я плечами.
- Я бы и сам не возражал, приятель. На прошлой неделе мне повезло - четыре числа угадал, но вот беда - в трех разных рядах. Четыре… Вообще-то с четырьмя можно взять аж сто восемьдесят фунтов, хотя у одного моего дружка тоже было четыре, а он получил только шестнадцать. Проклятая обдираловка!
Джордж помешан на лотерее. С тех пор как ее запустили пару лет назад, он ни о чем другом не говорит. Бедняга совсем свихнулся. Хотя, сказать по правде, он и раньше был с придурью, так что лотерея не очень-то и виновата. Такой вот одноклеточный - зануда, короче; видит только один цвет радуги или одну звезду в небе, и все тут. Ну и, конечно, как всякий зануда, считает, что и все остальные должны интересоваться тем же, что и он. Раньше вместо лотереи у него были скачки, а до этого, говорят, футбольный тотализатор.
- Две недели назад тут один тип выиграл больше двух миллионов! Вот везунчик - сразу бросил работу, и свою старуху тоже бросил, и купил себе здоровенную квартиру в Челси, приводит теперь каждую ночь новую девицу. Так и швыряется деньгами. Тысячу за тысячей просаживает. Баловство одно!
- А ты, Джордж, что бы сделал?