- Не придуривайся, - оборвал незнакомец. - Болтал вчера Олегу про Михаила Павловича? Даже слезно расписал, как он тебя отделал около шашлычной, а теперь память отшибло? Или натрепался? Чего голову опустил, отвечай! У пьяного, говорят, что на уме, то и на языке: ты ведь даже номерочек его машины, помнится, упоминал? Ну, давай живей, время идет, а дела не ждут.
- Вот так вот, да? - искренне удивился Ворона, отставляя бутылку с недопитым пивом. - А почему, собственно, я тебе должен наизнанку выворачиваться? Ты что, опер-исповедник?
- Перестань, - брезгливо поморщился незнакомец, а стоявший рядом с ним Олег захохотал. - Одному тебе все равно этого человека не съесть, подавишься. А в компании с умными людьми, глядишь, перепадет на бедность. Ну?!
Анашкин вытащил мятые сигареты и прикурил.
- Это ты, что ли, умный? - фыркнул он. - И почему я обязан тебе верить?
- Вот твой паспорт, - показал незнакомец, и Гришка дернулся было выхватить из его пальцев свою красную книжицу, но Олег ловко отбросил его назад, больно стукнув по ребрам. - И номер машины ты нам сказал, и телефончик назовешь, а потом помозгуем, как быть с тем человеком. Иначе паспорта тебе не видать, да и можем здесь оставить отдохнуть, пока не передумаешь.
- Ну, я скажу. И что? - прищурился Ворона, прикидывая, как бы улизнуть отсюда подобру-поздорову: Олег, как лось, под притолоку вымахал, да и второй не мелкота, отметелят, и харкай потом кровью из отбитых легких, а квартиру не найдешь, где тебя изувечили. Самое страшное, что у них паспорт: адрес, фамилия, имя-отчество. Найдут, подлюки, если соврешь!
Но кто они? На блатных не похожи. Может, современные "вольные стрелки", еще не нюхавшие зоны, но готовые заняться рэкетом?
- Говори, - поощрительно улыбнулся незнакомец. - Только правду. Не хочу обманывать: ты, как я слышал, желал найти себе приличное место под солнцем? Дадим. Не пыльное, и на хлеб с водкой будешь иметь. Если, конечно, твои рассказы не бред и все сойдется.
- Сойдется, - заверил Гришка, раскуривая потухшую сигарету, - не сомневайся, непременно сойдется. Много вас?
- Хватит, - усмехнулся Олег, - дело давай.
- Заранее договориться надо. - Анашкин почувствовал себя спокойнее, и все происходящее перестало казаться страшным.
Действительно, отчего не попробовать столковаться с этими парнями? Задели ребяток за живое чужие денежки, а они у Мишки есть, как пить дать есть. Сразу их не выжмешь, время нужно, а там и видно будет. Почему бы, собственно, не попробовать?..
После долгого разговора, когда выпили все пиво и выкурили почти все сигареты, Олег пошел проводить дружка. В полутемной прихожей придержал его за локоть:
- Что скажешь, Аркадий?
Лыков приостановился, раздумывая: когда Олег Кислов позвонил ему и рассказал об услышанном от случайного знакомого в кафе "Парус", он воспринял это как бред не до конца протрезвевшего приятеля, но сейчас смотрел на эту историю иначе.
В том, что некий богатый человек Михаил Павлович действительно существует, Аркадий теперь не сомневался - такое придумать невозможно. Мозгов бы не хватило у примитивного Анашкина. Но тут действовать с бухты-барахты нельзя - так просто денежки современный Корейко не отдаст.
- Из дома его пока не выпускай, тебе все равно делать нечего, - посоветовал Лыков. - Возьми бабкины снотворные и сыпани ему в пиво, пусть отдохнет, полезно.
- Сделаю, - улыбнувшись, заверил Олег. - А потом?
- Вечерком сгоняю к Жедю, переговорю. Думаю, без него нам не обойтись. Если, конечно, этот не наврал. Может, пристроим дурачка на бутылки? Будет у Витька на глазах и при деле. Извини, я должен уйти. На работе хочу нарисоваться хоть ненадолго, да и подумать мне не мешает обо всем. Созвонимся…
Когда Олег вернулся в комнату, Ворона лежал на кровати, блаженно щурясь и покуривая сигарету.
- Сходи за пивом, - нахально велел он.
- Схожу, - легко согласился хозяин, вспоминая, где лежат бабкины порошки от бессонницы. - Сейчас перекусим, и схожу, а ты пока отдыхай…
Глава 6
На работу Лыков возвращался как на автопилоте - не видел лиц попутчиков, машинально выходил из вагона метро на нужной станции и шагал на пересадку, голова его была занята совершенно иными мыслями, чем раздумья о служебных делах.
Неужели то, о чем он, Аркадий Лыков, мечтал долгие годы и к чему так стремился, теперь само приплывает в руки и капризная судьба дарует ему шанс, приведя к Олегу Кислову невзрачного пьянчужку, недавно освободившегося из тюрьмы?
Но располагает ли Михаил Павлович такими денежными средствами, о которых с пьяными соплями и восторженными придыханиями бормочет Гришка? Вот это и надо бы выяснить точно в первую очередь.
На работе все оставалось в том же состоянии, в каком Аркадий оставил присутственное место: играли в карманные шахматы, жевали и читали газеты, трепались по телефону, договариваясь о ремонте машины, добывании дефицита и любовных свиданиях.
- Меня Котофеич не спрашивал? - бросил Лыков, ни к кому конкретно не обращаясь.
- Нет, - буркнул Кучумов и передвинул в ящике стола шахматную фигурку. - Шах!
- А мы пешечкой, - гнусаво пропел Сагальский.
"Примитивы, - закуривая, подумал Лыков. - Пешечкой он. Тоже мне Каспаров".
- Машину новую в вычислительном центре поставили, - обдумывая следующий ход, сообщил Кучумов. - Афанасий теперь никого к ней и близко не подпустит, а я пробрался, как партизан, поглядел. Сильная, зараза, говорят, американская.
- Японская, - немедленно возразил Сагальский, страшно любивший спорить и обо всем имевший "совершенно точные данные".
Не слушая их перепалки и взаимных уличений в ошибках, Аркадий курил, размышляя о собственных заботах.
Да, если Михаил Павлович штучка не простая, то придется изрядно попотеть, пока расколешь орешек. Что и кого он реально может выставить сейчас против организации подпольного миллионера? Себя, Олега Кислова, достаточно прилично овладевшего карате?
Так, чем еще мы располагаем, вступая на тернистую тропу войны? Витя Жедь - человек с пестрой биографией и хитрыми глазами, прятавшимися под набрякшими веками. Непревзойденный мастер по части пустой стеклотары, уже успевший сколотить на бое посуды деньжат и купивший "москвич". Тертый мужичок, с жизненным опытом и хваткой, жадный до денег и удовольствий. Придется его приглашать в долю, как и Олега. Тем более Гришку хотели пристроить на работу именно к Вите. Ну, конечно, и сам Анашкин. Тоже битый лось, уже срок отмотал, а как его теперь от всего дела отставить в сторону, отмазать от добычи? Не убивать же, в самом деле, не волки они, люди.
Значит, выступим в поход вчетвером? Голова - сам Аркадий, хитрость и опыт - Витя Жедь, железный кулак - Олег Кислов, а руки для грязных дел - Гришка Анашкин? Негусто, прямо скажем.
И тут вдруг на память пришла заветная тетрадь, полученная столь неожиданно от покойного большого шефа при их последнем свидании. До сего времени - а прошло уже много дней - никто даже не заикнулся о ней.
Забыли? Маловероятно, такие вещи никогда не забывают, особенно люди, весьма охочие до возможности поживиться плодами чужих трудов. Следовательно, о заветной тетрадочке действительно никто не знал, кроме покойного академика? Похоже на то.
Так, ну а что тебе даст тетрадь, каким боком ты ее приспособишь к другому делу, не имеющему ни малейшего отношения к проблемам науки? Очень даже просто, как все гениальное, ответил сам себе Лыков. Кто мешает использовать возможности чужой разработки в собственных интересах? Придется, конечно, попотеть - надо быстренько составить программу, вогнать в машину информацию, и могучая электронная техника встанет на службу дерзкой четверке, рискнувшей покуситься на доходы мафии валютчиков. Вряд ли у тех есть свои электронно-вычислительные машины с готовыми системами менеджмента, хотя…
Так, а где он, Аркадий, заполучит в свое полное распоряжение машинку?
Надо каким-то образом изловчиться и втиснуться в число людей, имеющих доступ к новой технике. Но как изловчиться?..
Вечером, выпив на своей крохотной кухне чаю, Аркадий позвонил Олегу Кислову и поинтересовался, как там Гришка.
- Дрыхнет как убитый, - хохотнул Олег.
Положив трубку, Лыков завалился на диван и открыл заветную тетрадь - надо еще раз все прочесть, чтобы найти наиболее простой и верный путь. Составление собственной, особой программы потребует массу времени - не лучше ли попробовать подыскать нечто сходное и переделать маленько? Но как получить доступ к программам, хранящимся на машинных носителях? Тем более программисты и сами не всегда имеют доступ к чужим программам; чтобы узнать, что именно хранится на чужом диске, нужно знать шифр обращения к нему и иметь право считывать информацию, хранящуюся за этими шифрами-паролями. А хитрая машина знает, кто имеет право на такие дела, - в ее памяти список счастливчиков.
Ночь Аркадий провел в тревожных сновидениях - чудился Гришка Анашкин, сидевший на кровати поджав под себя ноги, как турок, и игравший с Олегом Кисловым в подкидного дурачка. Но только вместо карт у них в руках были сотенные купюры, а где-то в глубине слабо освещенной комнаты, почти скрытая мраком, вырисовывалась фигура никогда ранее не виденного Лыковым подпольного миллионера Михаила Павловича.
Поблескивая белками глаз, он наблюдал за играющими и что-то шептал - невнятно, тревожно, рождая ощущение близкой смертельной опасности. Потом вдруг откуда ни возьмись появился Витька Жедь с полной авоськой пустых бутылок в руках и начал ловко жонглировать ими, а Михаил Павлович вытянул из мрака длинную руку и поймал Витьку за горло - тот дернулся раз-другой и, увлекаемый сильной рукой, исчез в темноте, а бутылки совершенно беззвучно попадали на пол, они не разбились, покатившись в разные стороны. Гришка соскочил с кровати, подобрал одну и тоже нырнул в темноту, где уже пропали Жедь, Михаил Павлович и кто-то еще - неясный, как призрак.
Олег, сидя на кровати, подравнивал стопочкой сотенные купюры, и Аркадий хотел закричать ему, предупредить, что и Кислова может сейчас схватить протянувшаяся из темноты рука, но не закричал - рот открывался, не издавая ни звука…
Проснувшись, Лыков долго не мог прийти в себя - мокрые волосы прилипли ко лбу, и бешено колотилось сердце, отдавая тяжелыми толчками в ребра.
Наскоро позавтракав, он отправился на работу, прикидывая дорогой, с какого конца лучше начать пробивание доступа к машине. В своей комнате, не обратив внимания на обычную утреннюю суету - чего глядеть, когда опять кипятильничек, газетки, сигаретки, - Аркадий бросил на стул портфель, повесил на спинку пиджак и, захватив сигареты, направился вниз в подвал, где располагались машинные залы вычислительного центра.
По дороге забежал в соседний отдел и по внутреннему телефону пригласил на перекур Серегу Острового.
В этом был свой тонкий расчет - Серега малый тертый, много повидал, и рыло у него в пуху. Несколько лет назад вычислительный центр института громили милицейские и прокурорские работники. Может быть, термин "громили" не слишком подходящий, но верно отражает то, что осталось от некоего сообщества, прикарманившего огромное количество часов машинного времени.
Полный разгром - вот что учинили с ними стражи порядка и законности, прикрывшие лавку левых доходов. Скандал оказался громким, даже под ныне покойным главным шефом закачалось начальственное кресло. Правда, страх его оказался безоснователен - у нас еще никого не лишали звания академика за развал работы и проступки подчиненных, но наивный старик, переживший "воронки" культа, объявление кибернетики и генетики "продажными девками империализма", топтание людей за "преклонение перед иностранщиной" и "звездный" застой, мог этого и не знать.
Заварил всю кашку бывший заместитель начальника вычислительного центра Калинин - начали с его легкой нечистой руки лепить сборники гороскопов, трактатов по сексуальным вопросам, анекдотов, гаданий и прочую "клубничку". Только из его сейфа изъяли, помнится, около двух десятков магнитных лент к электронно-вычислительной машине с подобными продуктами. Может быть, сейчас он организовал бы кооператив по производству всякой всячины, но время тогда было совсем иное. А Серега Островой тогда дуриком сумел выскочить практически сухим из сомкнувшейся над Калининым и компанией темной воды.
Остановившись около обитых железом подвальных дверей с табличкой "Посторонним вход воспрещен" и кнопками наборного замка, врезанного в филенку, Аркадий достал сигареты и подождал, пока дверь откроется и появится Серега.
- Ну, чего? - взяв предложенную ему сигарету, нелюбезно поинтересовался он. - Зачем звал?
- Хочу время на новой машине получить.
- Бесполезняк, - выпустив клуб сизого дыма, отрубил Островой. - У нас только двое могут с ней работать: шеф и зам.
- А как быть? - непритворно пригорюнился Аркадий.
- Путь один - Афанасий, - жадно досасывая сигарету, криво усмехнулся Серега.
- Афанасий, - вздохнул Лыков с видом обреченного. - К нему еще попасть на прием надо умудриться. Предположим, попаду, а как его уговорить?
- Слушай, а зачем тебе эта красотка понадобилась? - заинтересовался Островой.
- Старик, я вплотную работаю над диссером, - проникновенно поделился Аркадий. - Можно, конечно, и на наших старушках посчитать и покумекать, но медленно пойдет, а время поджимает. Да и потом, техника есть техника, а у новой, говорят…
- Спирт есть? - быстро перебил Серега, облизав языком пересохшие губы.
Лыков на секунду задумался - Сереге охота выпить? Спирт-то есть, припрятан для собственных нужд для домашних приемов: не покупать же в магазине водку по бешеной цене, если можно добыть спиртное тут, прямо на работе, и вынести в портфеле. Надо ли сейчас, в пиковой ситуации, жмотничать и отказывать?
- Есть. Сколько хочешь и за что?
- Дам дельный совет, - сразу подобрел и заулыбался Серега, - всего за пол-литра витамина.
- Совет?
- Ну да. - Островой полез в пачку, которую держал в руке Аркадий, и вытащил еще одну сигарету. - Дам совет, как без запинки охмурить Афанасия и железно получить от него добро на машину. Согласен? Тогда слушай сюда. Толкуй ему про чуму! Знаешь о ней? Молодец. Афоня клюнет, ей-богу, твердо гарантирую. Одновременно шипи, что диссертация твоя практически готова и не хватает только некоторых расчетов и научного руководителя, готового осенить тебя своей благосклонностью. Кланяйся и благодари, благодари и кланяйся, как будто он уже согласился. Искомое будет тобой получено - проверенный вариант, - только заранее о чуме почитай статейку. Пока ты гоняешь за спиртягой, я тебе журнальчик вынесу. Потом вернешь.
- Хорошо, - согласился Аркадий. - Если бы ты еще посоветовал, как без хлопот прорваться к Афанасию.
- Ну, милый мой, - заржал Серега. - Это уж ты сам… Статейка в журнале, который дал Островой, действительно оказалась весьма любопытной. Несколько лет назад неизвестная эпидемия поразила сотни тысяч персональных компьютеров, принадлежавших американцам. Вскоре удалось обнаружить, что так называемый вирус завезли из пакистанского города Лахора, где бойко торговал небольшой магазинчик компьютерных программ. Множество туристов, соблазненных дешевизной, тысячами скупали дискеты и завозили их в Штаты, чтобы подарить своим знакомым и приятелям, а также для собственных нужд. Но никто из приобретавших дискеты не подозревал, что они невольно распространяют некий вирус, способный превратить память компьютера в подобие конфетти.
Число несчастных случаев с электронными машинами начало множиться и разрастаться, как снежный ком, катящийся по склону высоченной горы, - одна за другой выходили из строя вычислительные машины. Даже в Пентагоне многие компьютеры совсем остановились или резко замедлили работу, поскольку их память оказалась серьезно забитой всяческой бессмыслицей, привнесенной программами-пришельцами. Военные провели пристрастное расследование и обнаружили юного программиста, любителя игр, чуть было не ставших причиной общенационального бедствия. С ним тоже разобрались и, не теряя даром времени, начали активно искать пути создания действенного противоядия компьютерной чуме.
Прихватив журнал, Аркадий вышел из кабинета и направился на "палубу" - второй этаж, где располагались кабинеты руководства. Войдя в коридор, он не поверил своим глазам - по ковровой дорожке, устилавшей пол, медленно шел к дверям директорского кабинета сам Афанасий Борисович. Бывает же такое счастье?! Слава строителям, не додумавшимся создать персональный туалет в кабинете директора и заставившим руководителя выползать из своего убежища для справления естественной нужды.
- Здрасте, Афанасий Борисович! - бодренько подскочил Лыков и сумел втиснуться между объемистым животом директора и дверями, ведущими в приемную.
- Привет, - кисло отозвался Афанасий Борисович и, недоуменно подняв кустистые брови, делавшие его похожим на давно покойного вождя, обожавшего звезды и регалии, спросил: - В чем дело? Вы откуда?
- Лыков, - тут же представился Аркадий, прекрасно понимавший, что высокое руководство не любит обременять себя запоминанием фамилий всякой мелюзги типа мэнээсов. - Хотел просить вас уделить мне пять минут.
- По личному вопросу? - насупился Афанасий.
- По производственному, - заторопился Лыков и, слегка потупившись, пояснил: - Вернее, по научному, поскольку только вы, Афанасий Борисович, могли бы…
- Ладно, - небрежно отодвигая его в сторону, проскрипел директор, входя в приемную. - Вечно все ко мне. Есть начальники секторов, лабораторий, отделов, а у вас суперпроблемы, обязательно надо с ними к директору. Заходи, пять минут дам.
Он провел Лыкова в кабинет, где стоял девственно чистый, без единой бумажки огромный полированный стол.
- Видел, сколько народа в приемной? - Афанасий Борисович включил вентилятор и, протянув руку, взял у Аркадия журнал, начав его перелистывать. - Давай быстренько.
"Демократ, - обозлился Лыков, - на публику играет, специально для ожидающих в приемной ваньку валяет: глядите, какой я, мелкого сотрудничка не гнушаюсь выслушать, всегда с народом".
- Тут статья про компьютерную чуму, - осторожно раскрыв журнал в руках директора на нужной странице, показал Аркадий и начал сжато излагать содержание статьи, вполне справедливо полагая, что Афанасий Борисович ее не читал.
Постепенно Лыков увлекся, голос его окреп, он начал сыпать терминами и развивать собственные взгляды на проблемы, незаметно перейдя к вопросам подготовки диссертации и необходимости получения научного руководства. Вся речь была обильно сдобрена завуалированными и прямыми льстивыми высказываниями о научном опыте, предвидении и авторитете Афанасия Борисовича.
- М-да, я знаком с этим, - сделав знак Лыкову прерваться, милостиво и благосклонно проурчал директор. - Кстати, у Айламазяна, в Институте программных систем, говорят, уже нашли защиту он чумы? Не боишься оказаться вторым, а то и третьим? Тогда защиты не видать как собственных ушей.