- Крестный отец, - горько засмеялся Рафаил. - Такой фамилии я никогда не слыхал, а ты? - Он повернулся к Лушину.
Тот, подняв к потолку глаза, шевелил губами, словно творил молитву Всевышнему, прося оборонить от напасти.
- Ты чего? - окликнул его Хомчик. - Оглох?
- Нет, - досадливо дернул плечом Александр Петрович, - вспоминаю. Среди крупных деловых людей я не знаю никого с подобной фамилией или прозвищем. Надо навести справки, вдруг он не столичный, а приезжий? Мало ли какие дела привели сюда, не может же его вообще никто не знать?
- Ты прав, - согласился Хомчик, незаметно поглаживая ладонью вздрагивающую коленку.
Услышанное от Котенева придавило его, как внезапно рухнувший потолок. Слушая рассказ Михаила, он лихорадочно прикидывал, как скоро сможет полностью выйти из общего дела и податься в другую сферу - человек, обладающий деньгами, опытом ведения торговых операций, да еще имеющий возможность помочь желающим вложить имеющиеся у них средства в камушки, всем нужен, и всегда его примут с распростертыми объятиями. В крайнем случае всегда остается запасной вариант - уехать к брату. Тот давно уговаривает бросить Москву, обещая помощь и поддержку на первых порах. К тому же семейное дело практически беспроигрышный вариант: неужели родные братья не смогут договориться?
- Не исключен блеф, - словно угадав мысли Михаила Павловича, продолжал солидно рассуждать Лушин. - Обстричь нас ладится, подлец, а у самого, кроме детского пугача, ничего за душой нет. Можешь встретиться с ним еще раз? Он тебе дал свои координаты?
- Нет, - ответил Котенев. - Сказал, что сам позвонит или найдет, но просил не тянуть с ответом.
- Какие у него к нам предложения? - не выдержал Хомчик и, вскочив, снова заметался по предбаннику. - Грабеж, натуральный грабеж! Полная, или почти полная, потеря самостоятельности! И это он смеет называть предложением?!
- Тихо ты, банщик услышит, - цыкнул на него Михаил Павлович.
- Он на улице, охраняет наш покой, - усмехнулся Лушин. - А Рафаил прав, как ни крути. Давайте лучше выждем, поглядим, что дальше будет. Если этот Тятя пустышка, то все выяснится само собой. Потяни время, Миша, согласиться всегда успеем.
- Я тоже за это, - озабоченно поглядев на часы, заявил Хомчик. - Если пока все, то мне пора: надо сына забрать от преподавателя английского.
- Оптимист, - засмеялся Котенев. - Сына английскому обучаешь? Знаешь, сейчас оптимисты учат английский, пессимисты долбят китайский, а реалисты осваивают автомат Калашникова.
Рафаил брезгливо выпятил нижнюю губу и прищурился; Лушин захохотал, хлопая себя ладонями по животу.
- Я ухожу, звоните, если что, - поклонился Хомчик и вышел.
- Париться будешь? - расстегивая рубаху, спросил Александр Петрович у Котенева. - Не зря же сюда приехал?
- Но и не за тем, чтобы париться. Мне тоже надо собираться, дел по горло.
- Давай, - скидывая туфли, равнодушно отозвался Лушин.
Он подал Михаилу Павловичу потную мягкую ладошку.
Пожимая его руку, Котенев слегка поморщился - непробиваемый Сашка, как есть толстокожий бегемот. Ему про важные дела битый час толковали, а он еще париться надумал. Господи, с кем приходится работать и решать проблемы бытия?
На улице накрапывал дождь, сеявший из тихо подкравшейся тучки. Шустро пробежав к автомобилю, Котенев сел за руль и выехал за ворота.
Впереди образовалась пробка - женщины в ярких оранжевых куртках сбрасывали с машины горячий асфальт прямо в глубокие лужи на проезжей части. Каток вминал дымящиеся кучки в выбоины, выдавливая наверх грязную, с потеками масла и нефти, воду. Несколько дорожных рабочих чистили щетками ограждения, отделявшие тротуары от мостовой, другие готовились их окрасить.
"Камуфляж и показуха, - еще больше обозлился Михаил Павлович. - Потратят силы, деньги, а толку на три дня. Какое неизбывное ханжество, когда же отучимся от того, что лучше перегнуть, чем недогнуть? Неужели опять готовимся кого-то встретить или осуществить проезд высокого руководства, пуская ему пыль в глаза, создавая видимость порядка и благополучия?.."
Дома он поужинал, как обычно на кухне, принимая поданные Лидой тарелки и тихо радуясь, что она опять молчит, не заводит надоевших разговоров и не поднимает скандала. Потом немного посмотрел телевизор, ответил на пару незначительных телефонных звонков и отправился спать.
Погасив свет в спальне, Котенев слышал, как нежно шуршит снимаемое Лидой белье, и чувствовал растущее в нем желание - что он, в конце концов, не имеет прав на собственную жену? Она еще молодая, привлекательная женщина, мужики головы сворачивают, когда Лидка проходит мимо, а Татьяна уехала, и он сам не святой и не монах. К тому же, как утверждают медики, длительное половое воздержание приводит к психозу.
Скользнув под одеяло жены, он провел ладонью по ее горячему телу.
- Лидок, давай помиримся. - Жадно ища ее губы, жарко зашептал: - Я был не прав, все сделаю, помогу Виталику, правда помогу…
Виктора Ивановича Полозова в доме Куровых принимали радушно. Высокий, даже к шестидесяти годам сохранивший юношескую стройность и спортивную подтянутость, элегантно одетый, всегда имеющий веселое расположение духа и запас свежих пикантных анекдотов, Виктор Иванович быстро становился душой компании.
Вручив хозяйке дома букет алых роз и церемонно поцеловав руку, он поздравил ее с семейным торжеством и вручил подарок, извинившись, что вчера дела не позволили ему присутствовать за общим столом. Прощение было даровано милейшему Виктору Ивановичу незамедлительно.
За столом Полозов весело расспросил дочь Куровых об успехах в модном дизайне, дав ей при этом ряд профессиональных советов; терпеливо и внимательно выслушал престарелую тещу Сергея Владимировича, постоянно жаловавшуюся на врачей, и пообещал достать в "кремлевке" дефицитное лекарство от гипертонии; поинтересовался, что пишет работающий за рубежом сын хозяев и как поживает его семья; выпил рюмочку фирменной домашней наливочки и отведал пирога с китайским жасминовым чаем, рассказав пару занятных историй. Все остались чрезвычайно довольны.
Наконец Сергей Владимирович получил возможность увлечь гостя в кабинет покурить.
- Присаживайся, - раскрывая перед ним коробку бразильских сигар, предложил Куров. - Жалко, вчера не приехал, у меня нужные люди собирались, мог бы и вырваться на часок.
- Не мог, - обрезая кончик сигары, улыбнулся Виктор Иванович. - А ты уже поговорил?
- Естественно, - наливая коньяк, отозвался Сергей Владимирович. - Зачем тянуть? Знаешь, в нашем деле, как в той пословице: кто с ножом, тот и с мясом. Есть запись. Этот подлец притащил с собой диктофончик, но ребята вовремя раскусили его штучки. Будешь слушать?
- Обязательно, - кивнул Полозов, устраиваясь поудобнее в кресле и зажигая сигару.
Куров достал магнитофон, вставил в него кассету.
Секретов от Виктора Ивановича у Курова не было - они знали друг друга слишком давно и хорошо. К тому же Полозов раньше был женат на покойной сестре Сергея Владимировича и приходился ему родственником. Правда, овдовев, Виктор Иванович недолго оставался безутешен, но что поделать - живые должны думать о живых, и Куров не обижался на него.
Биография у Полозова была пестрая - в молодости он чуть не угодил за решетку, участвуя в аферах с трикотажем, но, проявив недюжинную изворотливость и отличное знание законов, вырвался, как он сам любил говорить, из "лап советского правосудия". Дело оказалось запутанным, с множеством привлекавшихся к уголовной ответственности лиц, но юридический консультант трикотажной фабрики Виктор Полозов - по сведениям БХСС, продавший одному из дельцов целый подпольный цех, вместе со станками и рабочими, - сумел доказать свою абсолютную непричастность к трикотажному бизнесу, отделался легким испугом и несколькими месяцами отсидки в следственном изоляторе. Этого урока ему хватило на всю жизнь - Виктор Иванович более никогда не попадал в поле зрения правоохранительных органов.
Со временем он обзавелся учеными степенями и званиями, страшно полюбил заседания и участие в работе различных комиссий, став признанным специалистом по социологическим исследованиям в экономической сфере. О его давних грехах все забыли, а многие просто не знали. Тем более что грешки пришлись на начало пятидесятых годов. Учитывая новые веяния, хитроумный Полозов на всякий случай раздобыл себе бумаги, свидетельствующие о гонениях на него в период культа личности. При первом же признаке какой-либо опасности он готовился незамедлительно представить их, отстаивая собственное "честное имя".
Истинную цену изворотливого и хитрого гостя знали, пожалуй, только Сергей Владимирович да еще два-три его ближайших подручных, пользовавшиеся особым доверием, поскольку Полозов являлся главой юридической службы в подпольной империи Курова, одним из нервных центров ее мозга.
- Как? - выключив магнитофон, поинтересовался Сергей Владимирович.
- Нормально, - бросив в пепельницу недокуренную сигару, довольно потер руки Полозов. - Ты хорошо его вел, достаточно жестко и в то же время не пережимая, чтобы не сломался.
- По твоему совету, Витя, - сделал гостю комплимент хозяин. - Твои прогнозы на будущее?
- Прогнозы? - постукивая пальцами по подлокотнику кресла, переспросил Полозов. - Трудно так сразу, я же его мало знаю, только по материалам, фотографиям, да еще мельком видел в коридорах министерства. Разве достаточно, чтобы составить полное мнение о человеке, тем более из делового мира? Там у всех не одно и даже не два лица.
- Ну-ну, - улыбнулся хозяин, - не скромничай.
Виктор Иванович отхлебнул из чашки кофе и разочарованно почмокал губами:
- Остыл… Что я тебе скажу? Надо полагать, причем учти, это сугубо мое личное мнение, он не побежит ни в КГБ, ни к милицейским операм. Будет встреча компаньонов и долгий базар. Кстати, среди них у тебя нет своего человека?
- Они соберутся узким кругом, - отмахнулся Сергей Владимирович, - мой человек туда не сможет попасть. Но идея мне нравится: я подумаю, как прикормить кого-нибудь из основных компаньонов Мишки и, при необходимости, сменить руководство в его клане.
- Это на будущее, - раскуривая новую сигару, кивнул гость. - А сейчас, надо полагать, они захотят выждать, проверить силу противника. Ты слегка нажмешь, но не грубо. Никаких жертв и насилий, будем бить рублем, чтобы сам побежал к нам. Объявить открытую войну всегда успеется, но тогда - прощай деньги!..
Все вроде бы входило в привычную колею - отношения с женой, работа. Призраки, порожденные разговором с Куровым, таяли, как мираж, гонимый порывами свежего, холодного ветра. И еще одна радость - звонила Татьяна, дочка поправляется, и скоро ей можно будет вернуться в Москву. Надо бы летом отправиться отдыхать на машине вместе с Таней и закатить к ее родне, взять дочурку, побыть у теплого моря: ребенку это пойдет на пользу, если, конечно, там опять не закроют пляжи из-за холеры или дизентерии.
А Куров - что Куров? От него ни слуху ни духу, ушел в подполье, не напоминает о себе, не звонит, не торопит, а сам Котенев старается с ним не встречаться, справедливо полагая, что так лучше и спокойнее: береженого и Бог бережет. Шевелятся, конечно, червячки сомнения в душе, но так уж устроен человек: ему свойственно во всем сомневаться. Лушин и Рафаил по ноздри в делах, свалили все на него и молчат, надеясь на самотек разрешения всех проблем. Шут с ними, пусть себе молчат и куют копейку.
Михаил Павлович закурил и вынул записную книжку, начав перелистывать ее странички - кому позвонить насчет родственничка? Так, это телефончик нужного человека в автосервисе, это мебель, это насчет стройматериалов, а вот этот, пожалуй, сможет хоть чем-то помочь.
Разгладив страничку записной книжки, чтобы она не закрывалась, Михаил Павлович протянул руку к телефону, намереваясь снять трубку, но резкий звонок аппарата заставил его слегка вздрогнуть от неожиданности и отдернуть руку. На секунду им овладел суеверный страх - уж не накликал ли он своим благодушием на себя лихо, не Сергей ли Владимирович на том конце провода и теперь слушает долгие гудки?
- Да. - Обругав себя, Котенев все же снял трубку. Чего прятаться? Если это Куров, то он все равно найдет возможность выковырять тебя из любой щели.
- Михаил Павлович? - Голос совершенно незнаком, судя по тембру, говорит еще не старый мужчина. Неужто очередной грек?
- Я. Кто это?
- Приветик от родни привез, - хмыкнули на том конце провода.
- От какой родни? - не сразу понял Котенев.
- Разговор есть, - сообщил незнакомец, - а приветик тебе от Виталика Манакова, если он родней приходится.
Михаил Павлович вытер ладонью покрывшийся испариной лоб - неужто происки проклятого Курова? Провоцирует, подослал какую-то шавку звонить по телефону, надеется еще больше грязи нарыть и измазать ею по уши? Хотя зачем ему размениваться на подобные мелочи? Но тогда кто это, неужели пришелец оттуда?
- Чего молчишь, эй, алле?! - забеспокоились на том конце провода.
- Слушаю, - успокоил Котенев.
- Я думал, ты отключился, - хохотнул незнакомец. - Встретиться надо, потолковать, родственничек просил.
- Откуда вы взялись? - не выдержав, спросил Михаил Павлович.
- Откинулся недавно, сейчас колодки проколол и все по закону, а звоню из Сокольников. Так чего?
Котенев невольно поморщился, слушая жаргонную речь, - ну и приятели завелись там у Виталия, почти невозможно понять, что говорит, хотя вроде бы все на русском языке. Впрочем, чего удивляться, не из-за границы человек приехал, а совсем из другого мира, спрятанного за колючкой.
"Сколько же у нас на самом деле миров, в нашей родной стране? - невесело усмехнулся он, свободной рукой вытягивая из лежавшей на столе пачки сигарету. - Трудно сосчитать, и зачастую один мир совершенно не понимает и не принимает другой, хотя они сосуществуют в одном времени и измерении, на одной территории и их представители внешне почти ничем не отличаются друг от друга".
- Где хотите встретиться и когда? - прикуривая, поинтересовался Михаил Павлович. - У меня не так много свободного времени. И что вы мне до этого сказали, я не совсем понял?
- Освободился, говорю, - с расстановкой, как недоумку, начал пояснять мужчина, - паспорт получил, прописался. Подъезжай сюда, в Сокольники, я тебя у метро встречу, только скажи, во что будешь одет.
- Приеду на машине, через час, - бросив взгляд на табло настольных электронных часов, пообещал Котенев. - Вы один? Хорошо. Как зовут? Григорий? Ладно, запомните номер машины, я остановлюсь у магазина "Зенит", знаете?..
Дорогой он раздумывал над неожиданным звонком по телефону - чего там приключилось с Виталием, почему он дал его рабочий телефон неизвестно кому и что этот неизвестный хочет ему передать из зоны.
Припарковавшись около магазина, Михаил Павлович положил руки на баранку и огляделся - где этот посланец из ада? На остановке автобусов стоит толпа, люди идут к метро и из него, ныряют в двери магазина. Интересно, сможет он среди них узнать пришедшего оттуда?
По стеклу машины постучали. Котенев оглянулся - рядом с жигуленком стоял среднего роста парень с нахальными глазами и хитроватой улыбочкой, кривившей губы. Ничего особенного, только под глазами желтеют еще не до конца сошедшие синяки.
"Ручная работа, - усмехнулся Михаил Павлович, - набили ему где-то физиономию. М-да, подарочек".
- Привет, - выйдя из машины, поздоровался он, но руки не подал.
- Ты Михаил? - сплюнув в сторону, спросил парень.
- Я. Вы звонили? Чего нужно?
- Есть хочется, - усмехнулся Григорий.
- Хорошо, пошли. - Выругавшись про себя последними словами, Котенев направился к входу в парк.
Молча дошли до шашлычной. Котенев дал Григорию деньги, велел взять шашлыков и сухого вина, а сам сел за столик - не выступать же ему в роли официанта при этом уголовнике, а что пришел уголовник, и так сразу ясно: татуировки, жаргон и, самое главное, откуда он пришел!
Григорий быстро принес салаты, вилки, граненые стаканы, пять порций шашлыка и две бутылки портвейна. Разлил, не дожидаясь Котенева, выпил и начал жадно поглощать мясо, чавкая и вытирая рот тыльной стороной ладони с синими разводами наколок.
- Чего не пьешь? - поднял он на Михаила Павловича глаза.
- Я за рулем, - коротко объяснил тот. - В чем дело, скажите наконец?
- Родственник твой, - принимаясь за вторую порцию шашлыка, начал Григорий, - обещал, что ты мене заплатишь за услугу.
- Какую услугу?
- За то, что передам, как велено.
- Сколько? - Котенев сунул руку в карман за бумажником. Интересно, насколько развита фантазия у этого голодного и пьющего животного? Сколько он запросит и за какую информацию?
- На первый случай меня устроит тысчонка, нет, полторы, - быстро поправился Григорий и протянул через стол руку.
Михаил Павлович покорно вложил в нее пачку денег:
- Говори!
- Виталик просил напомнить, что он никого не взял с собой, - тихо сказал посланец. - Ты должен его вытащить оттуда или перевести. Велел рассказать, каков там санаторий, однако стоит ли? Это и так любой знает, что не курорт, а вот насчет его молчания подумай, Михаил Палыч.
- Так, значит? - Настроение у Котенева резко испортилось: сидит за проволокой щенок и лает на луну, брешет там кому ни попадя о делах родни да еще требует помощи, угрожает? Соображал бы, подлец, что язык головы лишить может. - Спасибо за сообщение. - Михаил Павлович застегнул пиджак, собираясь уйти. - За все уплачено, доедайте и допивайте, а мне пора.
- Это как? - удивился Григорий. - Погоди, еще не все.
- Что еще?
- У меня тоже просьба есть. Приткнуться мене надо на приличное место, чтобы с деньгой и не горбатиться лишнего. Но с моей биографией не очень-то жалуют в отделах кадров. Надо помочь.
- К сожалению, я не располагаю такими возможностями, - встал Котенев. - Всего доброго.
- Постой, - поднялся Григорий. - Тогда ссуди деньжат, если не желаешь помочь.
- Сколько?
- Семь тысчонок дашь, и разбежимся, - нагло улыбнулся посланец.
- Обкакаешься от жадности, - почти ласково сказал ему Котенев. - Держи еще за хлопоты и гуляй!
Он сунул в нагрудный карман рубашки Григория купюру, но тот ловко прихватил его руку:
- Дешевку нашел?
- Послушайте, милейший, - вырвал свою руку Михаил Павлович. - Здесь не место и не время. Люди оглядываются. Пошли на улицу, там поговорим.
Григорий с сомнением поглядел на Котенева - чего это вдруг тому приспичило разговоры заводить на улице, уходя от стола с недопитым вином? Или это для него так, мелкие брызги? Привыкли шиковать тут, но сейчас не на такого нарвался! Анашкин своего шанса не упустит - жирный карась бьется на крючке, и не наколоть такого фраера, еще не нюхавшего, почем фунт лиха, все равно что себя не любить.
- Зачем на улице? - набычился Ворона.
- Я же сказал, люди на нас оглядываются, - понизив голос, миролюбиво ответил Михаил Павлович. - Излишнее внимание ни к чему. Пошли, пошли. - И он потянул Григория за собой к выходу.
На крыльце шашлычной Котенев огляделся и, быстро сориентировавшись, завел Ворону за здание харчевни. Там, на задах, было тихо и безлюдно, стояли вонючие мусорные баки и тянуло сизым шашлычным дымком.