Грофилд выскочил из переулка, открыл "датсун", прыгнул в него, сунул ключ в замок зажигания и в этот миг услышал пронзительный крик.
Глава 7
Визжа покрышками, "датсун" промчался вокруг площади, и тут Грофилд увидел их, застывших в ослепительном блеске фар. Прямо картинка с обложки бульварного журнала сороковых годов. На фоне булыжной мостовой и темных старых зданий стройная блондинка отбивалась от двух верзил в черных костюмах. Один из них был Хоннер, а второй - еще один новичок.
Грофилд резко затормозил, высунул "беретту" из окна, пальнул в воздух и крикнул:
- Элли! Беги сюда!
Новичок отпустил Элли и бросился в темноту. Хоннер не хотел сдаваться, он продолжал держать Элли и отпустил только после того, как она несколько раз пнула его ногой. Элли бросилась к машине.
Теперь, когда она ушла с линии огня, Грофилд дважды подряд выстрелил в Хоннера, но, похоже, оба раза промазал. Хоннер низко пригнулся, сунул руку в карман, где, очевидно, лежало оружие, и бросился вправо, к веренице машин.
Элли вскочила в машину, но еще не успела усесться, как Грофилд нажал на педаль газа. Дверца с пассажирской стороны захлопнулась, Элли сказала: "У-ф-ф!" - и они, объехав площадь, покатили вниз, к выезду из города.
Раза два Элли порывалась что-то сказать, но уж больно она запыхалась, поэтому просто сидела, изогнувшись, глядя в заднее стекло. Грофилд гнал машину со скоростью, какая и не снилась конструкторам "датсуна".
Немного погодя Грофилд сказал:
- Ты должна объяснить мне, ради чего я тут воюю. Действуя вслепую, я ошибаюсь и сам того не замечаю.
- Какие еще ошибки? - Она по-прежнему задыхалась, но уже могла говорить. - Ты сработал прекрасно.
- Ну-ну. Я полагал, что против нас только эта троица, поэтому счел вполне безопасным оставить тебя и расправиться с засевшими у машины. Но там оказались два новых типа, золотко, целых два.
- Не злись на меня, Алан, ну, пожалуйста.
- Чертова дурочка.
- Ну, пожалуйста.
Теперь, когда они снова временно были в безопасности, раздражение Грофилда нарастало, подобно лавине.
- Кто мне противостоит, черт побери? Целая армия?
- Да нет. Никакой армии, честно.
- Кто же тогда?
- Я бы и хотела рассказать тебе, - ответила она. - Может, еще и расскажу, в пятницу, когда все кончится.
- Все может кончиться гораздо раньше пятницы, - заметил он.
Она бросила взгляд в заднее стекло, но их никто не преследовал.
- Почему? - спросила она. - Теперь они не смогут нас преследовать.
- Я не о них говорю, а о нас.
- Ты хочешь сказать, что бросишь меня? Уйдешь?
- Какое, к чертям, уйду. Я убегу. Я бы и улетел, кабы только мог.
- Сегодня пополудни ты…
- Сегодня пополудни все кончилось постелью. С нашей первой встречи мы оба знали, что это непременно произойдет. Это и произошло, независимо ни от чего. Ты же влезла ко мне в постель не по контракту, в соответствии с которым я должен остаться с тобой до пятницы, а я оформил тебя не для того, чтобы удержать при себе.
- Оформил!
- Так уж это называется.
- А ты можешь быть первостатейным мерзавцем, если только пожелаешь, а?
- Ты послала меня драться с тремя парнями, а оказалось, что против меня целая летучая бригада. Тебе ли говорить о мерзавцах?
Она с царственным презрением сложила руки на груди и уставилась в окно.
Остаток пути до гостиницы они проехали в молчании, а когда вылезали из машины, Элли сказала:
- Ты знаешь, машину взяла напрокат я. Когда мы разойдемся, она достанется мне.
- Возьми ее с моим благословением. Можешь высадить меня в первом же городе, к которому мы подъедем.
- Иными словами, прямо здесь.
- Не умничай, Элли Мэри!
- Ты злопыхатель. Самый злобный тип, которого я когда-либо встречала.
Грофилд оставил ее, подошел к своей комнате, отпер дверь и, войдя, принялся собирать вещи. Ключи от "датсуна" лежали у него в кармане, поэтому он не боялся, что Элли уедет без него.
Оба пистолета и три бумажника лежали в его новом чемодане. Он вытащил из бумажников все нужное, швырнул их в корзину для мусора, а документы засунул в кармашек чемодана. Два запасных пистолета рассовал по карманам нового плаща, затем уложил остальные пожитки, оставив только плащ, который намеревался нести отдельно.
Она вошла в комнату, когда он закрывал чемодан.
- Прости.
Он посмотрел на Элли. Она снова превратилась в маленькую девочку, на этот раз прямо Крошка Снукс.
- Опять "прости"? - буркнул он. - Тяжелая же у тебя жизнь, если ты все время просишь прощения то за одно, то за другое.
- Но мне и правда жаль, - отвечала она, садясь на кровать. - Я просто была расстроена, потому что те люди схватили меня.
- Ты заслуживаешь доверия не больше, чем акула в заводи, - заявил Грофилд. - Перестань играть, сними маску невинной, перепуганной девочки, я тебя насквозь вижу.
- Я не притворяюсь, Алан, честное слово, не притворяюсь. В каком-то смысле я действительно невинна, и ты можешь спорить на свой последний доллар, что мне страшно.
- А ты можешь поставить свой последний доллар, что между нами все кончено.
- Алан…
- Все кончено, - проговорил он. Маленькая девочка подпустила немного обольстительности.
- Ну, пожалуйста.
- Все, - сказал он и подхватил два чемодана. - Лучше оттащи свой скарб в машину. Рано или поздно они приедут сюда искать нас.
- Алан, ну, пожалуйста.
Он вышел из комнаты, отнес чемоданы к машине и положил их на заднее сиденье. Потом принялся ждать. Элли подошла к нему без вещей.
- Какая прекрасная ночь, - сказала она.
- Вздор. Ты прекратишь или нет?
- Кабы те двое не набросились на меня, мы бы сейчас не ругались, правда? Мы бы вернулись сюда, поплавали при луне - ты хоть заметил, что на небе луна? - а потом…
- Да, луна есть, - сказал он. - Тоненький серебряный серп. И огромный бассейн, полный теплой воды. И такая хорошая постель. И ни один из нас не дотянет до пятницы, потому что у тебя не хватает мозгов рассказать мне, что же на самом деле происходит, чтобы я хотя бы мог сообразить, что же делать.
- Алан…
- Через две минуты я уезжаю, - сказал он, бросив взгляд на часы. - С тобой или без тебя.
- Алан, я хочу рассказать тебе. Он стоял молча, демонстративно следя за бегом секундной стрелки на циферблате.
- Теперь мы можем от них отделаться. Мексика - большая страна, мы можем поехать, куда хотим, они никогда нас не найдут.
Он пропустил ее слова мимо ушей.
- У нас был уговор, - напомнила Элли.
- Он теряет силу.
- Алан, ну, пожалуйста!
- Одна минута прошла, - сказал он. - Лучше бери свои сумки.
- Откуда тебе знать, что я расскажу правду? Что снова не солгу тебе?
Он оторвал взгляд от часов.
- Если это будет похоже на ложь, я тебя брошу, - сказал он. - Брошу. А я, пожалуй, в состоянии определить, лжешь ты или нет. Я видел врунишек получше.
Она безнадежно махнула рукой.
- Хорошо. Я все тебе расскажу.
Глава 8
- Не знаю, с чего начать, - сказала она, мрачно глядя на приборную доску.
Грофилд оторвал взгляд от дороги.
- Это весьма похоже на преамбулу к очередной басне, - заметил он. - Смотри у меня.
- О-о, я расскажу правду, - заверила она его. - Об этом не беспокойся.
В ее голосе слышалась покорность судьбе. Последний бастион пал.
Они ехали на север. Вместо того чтобы стоять у гостиницы и слушать рассказ Элли, Грофилд заставил ее принести и спрятать багаж, и вот они снова в пути, и Элли рассказывает ему свою историю.
Бросив быстрый взгляд на дорожную карту, он решил направиться к Сан-Луис-Потоси, небольшому городку в ста двадцати милях от Сан-Мигеля. Им пришлось проехать по этой второстепенной дороге к северу от Долорес-Идальго, затем еще по одной второстепенной дороге, чтобы снова выехать на основную магистраль, шоссе № 57, после чего они покатили прямо на север, к Сан-Луис-Потоси.
Пока они ехали, ей бы полагалось рассказать ему о том, что творится, однако после двусмысленного вступления Элли помрачнела, замолчала и уставилась на приборную доску.
- Последнее, что я от тебя слышал, - сказал он, чтобы помочь ей, - это признание в том, что ты не знаешь, как начать.
- Я просто пытаюсь сама во всем разобраться, - ответила она и посмотрела на него. Выражение ее лица, освещенного лампочками приборного щитка, было серьезным. - Я надеюсь, что ты и впрямь умеешь определять, когда я лгу, а когда нет, поскольку я ужасно боюсь, что мой рассказ покажется тебе самой вопиющей ложью.
- А ты попробуй.
- Ну что ж. - Она набрала в грудь воздуху:
- Лучше всего, пожалуй, начать с губернатора Харрисона. С губернатора Люка Харрисона из Пенсильвании. Губернатором он был несколько лет тому назад, но титул так при нем и остался.
- Стало быть, наш главный герой - губернатор Люк Харрисон из Пенсильвании, - пробормотал Грофилд.
- Я тебе не лгу!
- Что? - Он посмотрел на Элли и увидел, что она явно расстроена. Снова взглянув на дорогу, Грофилд сказал:
- Ах, ты это из-за моих слов "наш главный герой"? Ну, да я без всякой задней мысли, я просто употребил профессиональное выражение. Я ведь актер, ты не забыла?
- Актер? Ты хочешь сказать, настоящий?
- Не будем уклоняться от темы, золотко, свой альбом для газетных вырезок я тебе потом покажу. А сейчас мы займемся Люком Харрисоном, губернатором из Пенсильвании.
- Да. Я… Пожалуй, расскажу тебе о том, какой он, чтобы ты понял все остальное.
- Ради Бога.
- Прежде всего он один из самых богатых людей в штате, может быть, самый богатый. Ему принадлежат шахты, он имеет интерес в сталелитейном производстве, и его семья владеет землями в окрестностях Филадельфии с начала гражданской войны.
- Деньги и общественное положение?
- Да, было бы желание. Он, как выражаются в Филадельфии, "главная линия".
- Я знаю. В Нью-Йорке это называется, или прежде называлось, "четыреста семейств".
- Да. Но дело в том, что он все это унаследовал - и деньги, и положение, и все остальное. А он человек энергичный, сильный, он… его присутствие едва ли не пугает, до того в нем много энергии и жизненной силы.
- Выходит, ты с ним знакома? Она едва заметно улыбнулась, потом произнесла бесцветным голосом:
- Да.
- Хорошо, динамо-машина с деньгами и общественным положением, полученным по наследству. Такие люди обычно уходят в политику, чтобы избавиться от излишков энергии. Он может позволить себе быть либералом, поскольку с него все равно берут девяносто один процент подоходного налога, а сознание того, что он получит все на серебряном блюдечке, делает его несгибаемым борцом за счастье простых людей: повышение минимальных заработков, пособий по безработице, затрат на образование. Он помогает правительству решать эти задачи и делать мир лучше.
- Совершенно верно, - согласилась Элли. - Именно такой он человек.
- Вот тебе еще один пример, - сказал Грофилд. - В старые времена, когда власть переходила из рук в руки, она принадлежала то боссу партийной машины, то реформаторской группе. Тридцать лет - машине, два года - реформаторам, потом опять тридцать лет - машине, и так далее. Но теперь это кончилось. В наши дни власть переходит от экономистов к общественным деятелям. Готов спорить, что твой парень пошел по стопам того человека, который ставит себе в заслугу устройство бюджета штата.
Она улыбнулась, хотя и неохотно.
- Опять верно. А следующие выборы проиграл человеку, который обещал сократить штатный налог. Ты просто угадал, или тебе доводилось жить в Пенсильвании?
- На политику мне плевать, где бы я ни жил. Она интересует меня только в самом общем смысле. Вернемся к нашей истории?
- Да. - Она снова улыбнулась, на этот раз устало, и сказала:
- Ты даже не знаешь, как мне не хочется об этом говорить. Но раз уж приходится… Ради Бога, Алан, никогда никому этого не передавай.
- Честное бойскаутское.
- Ладно. Вернемся к губернатору Харрисону. Он пробыл у власти всего один срок, а затем попытался превратить выдвижение "любимого сына штата" в настоящую президентскую номинацию. Из этого ничего не вышло, и многие партийные боссы не на шутку на него разозлились, поэтому, когда он попробовал выдвинуть свою кандидатуру в сенаторы от Пенсильвании, дело не дошло даже до номинации.
- Со многих что-то требуют, но мало кого выбирают.
Это замечание, которое Грофилд отпустил, просто чтобы заполнить молчание, похоже, заинтересовало Элли.
- Ты так думаешь? Возможно, ты и прав. Может, в этом-то все и дело?
- У меня такое чувство, - сказал он, чтобы вернуть беседу в прежнее русло, - что губернатор Люк Харрисон не готов отойти от дел и по-прежнему добивается какой-то общественной должности. Мэр Филадельфии?
- О нет. Он слишком горд для этого, он не пойдет на понижение.
- Поэтому он переключил свои интересы из области политики куда-то еще.
- Не совсем. За последние несколько лет он ничего особенного не сделал. Он заправлял благотворительными фондами, занимался какой-то работой по линии ЮНЕСКО, недолго проработал советником в Вашингтоне, не делал ничего такого, что отнимало бы все его время, чему он мог бы отдать все свои силы. Ничего основательного.
- Судя по описанию, это пороховая бочка, - сказал Грофилд.
Элли кивнула.
- Да. Которая вот-вот взорвется.
- Теперь перейдем к тебе.
- Погоди. В дело замешаны и другие люди. Сын губернатора Харрисона, Боб. Ему двадцать девять лет, и вот уже восьмой год он служит пресс-секретарем при генерале Позосе.
Это имя она произнесла так, будто ожидала, что Грофилду оно знакомо, но это, разумеется, было не так.
- Генерал Позос? Не имел удовольствия.
- О-о, ты наверняка о нем слышал. Он диктатор Герреро.
- Я потрясен. В который уже раз.
- В самом деле? Это страна в Центральной Америке. Ты что, никогда о ней не слышал?
- Если и слышал, то не помню. Но ничего, я верю тебе на слово. Генерал Позос - диктатор Герреро. Его что, так и называют? Диктатор?
- О нет. Официально он "эль-президенте". Его выбрали еще в тысяча девятьсот тридцать седьмом году. А теперь, как только они подготовят Конституцию, состоятся новые выборы, и на смену временному правительству придет постоянное, демократическое.
- Он у власти с тридцать седьмого года?
- Да. Грофилд кивнул.
- Они не любят торопить события.
- Излишняя поспешность чревата потерями.
- Вот именно. Ладно, вернемся к делу. Пока что у нас фигурирует только бывший губернатор Пенсильвании Харрисон, полный энергии, но безработный человек. А при чем тут его сын?
- Пресс-секретарь. Это означает связи с общественностью. Он пытается сделать так, чтобы генерал получше выглядел в газетах, особенно в США.
- Минуточку. Его сын - сотрудник по связям с общественностью в Латинской Америке. Стало быть, теперь уже у нас два действующих лица, отец и сын.
- Три. Еще генерал Позос.
- О-о? Он тоже в этой труппе?
- На нем она и держится.
- Будем и дальше знакомиться с действующими лицами, или теперь пойдет сюжет?
- Еще одно действующее лицо, заслуживающее внимания. У генерала Позоса тоже есть сын, Хуан. Двадцати одного года от роду, он на выпускном курсе в университете Пенсильвании.
- Ага. Два сына поменялись странами.
- Да. Хуан уже восемь лет в Соединенных Штатах, с тех пор как пошел в среднюю школу. Лето он проводит в Герреро. Рождество, День благодарения и Пасху - с губернатором Харрисоном. Губернатор встречался с генералом Позосом лет двенадцать назад, в Вашингтоне, а когда пришло время отправить Хуана на север учиться в колледж, губернатор предложил взять мальчика в свой дом. Тогда Бобу было двадцать один, он как раз уезжал из дома, и Хуан, я полагаю, в каком-то смысле заменил им сына.
- Пока я что-то не улавливаю, при чем тут Хоннер с его ребятами, а до Акапулько - так и вообще далеко.
- Хорошо, хорошо, я как раз подхожу к этому. Я должна еще много чего рассказать тебе о губернаторе Харрисоне, но, поверь мне, все это необходимо, если ты хочешь понять, что здесь творится.
Грофилд вздохнул и пожал плечами.
- Валяй продолжай, - сказал он, хотя все это интересовало его куда меньше, чем можно было бы предположить. И количество действующих лиц, и общие подробности, и полнота фона - все говорило за то, что Элли не врет. Он поверил ей или готов был поверить с самого начала: ложь всегда звучит более складно и продуманно.
- Несколько лет назад, - продолжала она, - губернатор купил дом в Санто-Стефано, столице Герреро. Летом он обычно обретается там, но иногда наезжает на несколько дней и в любое другое время года. Он заинтересовался Герреро, экономикой страны, ее ресурсами, потенциалом, народом, историей, короче говоря, всем.
- А-а. Собственная маленькая страна. Как раз то, что хотел бы иметь такой человек, о котором ты говоришь.
- Страна не просто нравится ему, - ответила Элли. - Она прямо-таки заворожила его.
Грофилд взглянул на девушку. Она была серьезна, напряжена, взгляд устремлен вперед, скулы отбрасывали маленькие тени, когда на них падал тусклый свет приборной доски. Грофилд тихо сказал:
- Я полагаю, мы подходим к сути.
- Да. Губернатору Харрисону нужно Герреро. Он хочет управлять им сам, сделать страну высокоразвитой и процветающей. Сейчас, когда всем заправляет генерал Позос, губернатор почти ничего не может сделать, но последние восемь лет он занимал самое значительное место в жизни генеральского сына, Хуана. Когда генерал умрет, и власть перейдет к Хуану, а за это можно поручиться, вот тогда Герреро станет личной собственностью губернатора Харрисона. Ключевой фигурой будет Хуан, общественным мнением и бумажными делами займется Боб, сын Харрисона, а сам губернатор может заняться непосредственно народом и вытворять с ним все, что душе угодно.
- Король Люк Первый? Она покачала головой.
- Нет. Ему не нужны слава и привилегии. Ему даже не нужна власть, во всяком случае, для личных целей. Губернатор хочет только служить народу. Я слышала его речи на эту тему, Алан. Он не краснобай. Он хочет поднять уровень жизни в Герреро, хочет, чтобы там были хорошие школы, хорошие дома, все хорошее. И он не впадает в самообман. И, если сможет добиться своего, народ Герреро и впрямь заживет по-человечески. Через десять лет он мог бы сделать эту страну самой передовой в Центральной, а может, и во всей Латинской Америке.
А сейчас там чуть ли не самый низкий уровень жизни во всем Западном полушарии.
- Выходит, он хороший человек?
- Нет. Он хочет вершить дела, но он не добрый дядюшка. Он… ты должен понять, что эта мысль владеет им уже далеко не первый год. А при том образе жизни, который ведет генерал Позос… Только Чарлз Лафтон мог бы сделать его кинобиографию. Да еще возраст. Генералу под шестьдесят. Похоже, ждать осталось недолго. Но ведь какая штука: годы идут, Позос знай себе живет, и губернатору Харрисону приходится ждать.
- По-моему, мы уже приближаемся к развязке.