Мимо каждого в жизни хотя бы раз проплывает такой шанс. И только один из тысячи разглядит его, ухватится за него, не отпустит от себя. Он увидел свой шанс в анализе крови начальника тюрьмы. И сразу понял, что это дает. Можно реализовать никому не высказываемые замыслы, ублажить свой, подтачивающий душу червем наполеоновский комплекс, стать Наполеоном маленькой, но сильной империи. И пусть никто не будет узнавать в лицо и воздавать почести, главное не это. Главное, быть вершителем. Он стал им…
Ну, не полтора метра, а где-то ближе к двум. Открытое пространство между их шкерами. Шрам перерисовался к другому краю выхода вентшахты. Где же Боксер? Куда сгинул? Не въехать. За лекарской спиной он уже, или еще в пути?
Сергей решил больше не тихариться. Он почуал внутреннюю готовность к броску. Сжался в пружину, зло выматерился для подхлеста и сорвался.
Он поначалу не понял, что творится. Куда тащит его ноги, тащит его самого? Он потерял равновесие, шмякнулся и поехал вниз.
Плохо прибитый или проржавевший вместе с гвоздями кровельный лист под бегущим человеком сорвало с места, он соскользнул по скату, и человек покатился к краю крыши.
Сергей затормозил себя, раскидав грабли занозясь в малейшую неровность. Затормозил метра через четыре от места падения. А толку! Его успеют грохнуть двадцать раз…
Доктор изумился едва ли не более сильно чем тогда, когда Шрам, внезапно нагнувшись, пропустил над собой пулю. Тот же Шрам сейчас скатывался по крыше, видимо, поскользнувшись. Скатывался и замер, открыв себя как мишень на дистанции в пять метров. Хоть с завязанными глазами стреляй. Теорию о везунчиках надо будет пересмотреть.
Доктор вскинул наган…
…Он летел, вращаясь, как городошная бита. Рассекая легкий и прозрачный осенний воздух…
Голову мотнуло в сторону. В глазах вспыхнуло, погасло, вновь зажглось и стремительно окутывало мутью. Что-то гулко звякнуло под ногами.
Доктор недоуменно оглянулся. Сквозь пелену в глазах разглядел налетающий на него человеческий силуэт. Наган выплюнул навстречу две пули.
Ватные ноги не держали, доктор осел на крышу, задев ягодицей и столкнув вниз что-то, покатившееся с мерным погромыхиванием.
Боксер увидел, что его арматурный прут угодил лепиле точняком по репе. Докторские ножки подогнулись в коленях. Боксер подумал, что лепила нокаутирован. Ну конечно, тот уже начал оседать. Но мерзкого докторишку хватило на два выстрела из пукалки. Эх, рано рванул, подождать бы секунду.
Схвативший на бегу две пули Боксер докатился до края и застрял в колючке, идущей по периметру крыши.
Он заставил, заставил себя вынырнуть из раскачивающейся пелены. Так бегун, у которого подкашивались, обрастали свинцом ноги, сводило грудь, заставляет себя бежать, превозмочь, перетерпеть, и к нему возвращаются дыхание и силы. Доктор выплыл из мути, тряхнул головой. Где наган, а в нем последний патрон? В руке, рука не подвела…
Запястье сжали железные клещи. Доктор охнул, разжал пальцы, выпустил оружие.
- Хватит играться со стволами.
Успел Шрам, успел за выигранные Боксером секунды вскарабкаться по покатости кровли и не дать лепиле очухаться. Жаль, Боксер не притаился после броска, а попер напролом, как привык поступать всегда.
Хватит, говоришь! Ну нет, Шрам! Доктор незахваченной рукой вцепился в Шрама, повалился, увлекая за собой проклятого уголовника.
Бухали под мужскими телами, кубарем катящимися вниз, ржавые, давно требующие перестилки листы кровельной жести. Пока в спину осами не впились шипы колючей проволоки. Доктор вскрикнул. Они докатились до края. Зачем, ну, скажите зачем, чего ради навертели тут эти заросли?! Доктор понимал, что его победа осталась наверху с неистраченным, "шрамовским" патроном в барабане. В рукопашной - он осознал по стальной хватке пальцев - ему уголовника не одолеть. Ну так хотя бы одно поражение на двоих. Один на двоих полет. А проклятая колючка задержала, запутала в себе.
Затрещали нити свитера, разрываемые шипами. Шрам встал на лыжи, выдрав доктора из проволочных запуток. Выкрутив лапку, развернул лекаришку к себе жопой, харей к обрыву крыши.
- Ну, прощевай лепила. Некогда мне базары разводить.
- Везучий ты, Шрам, - не скрывая зависти, проговорил лепила.
- А это плохо?
Не дожидаясь ответа, Шрам приподнял доктора и перекинул через колючую ограду.
Не суждено было доктору уйти от колючки и внизу. Он упал на ее шипастые залежи, на наваленные во дворе, завезенные летом мотки…
4
Не имея команды на выцеливание определенной мишени, снайпер Васильев по сути дела развлекался. Рассматривал округу в перекрестие прицела для собственного удовольствия. Прошелся по одинаковым в своей унылости тюремным окнам, ничего любопытного не обнаружил, оглядел соседнюю крышу, дошел до позиции Ильи Твердовского, задержал скольжение прицела. Брать своего на мушку, даже случайно, нельзя ни в коем случае - это одна из заповедей снайпера.
Васильев опустил взгляд, срощенный с окуляром оптики, на тюремный двор. Ребята расслабились, курят, треплются, закинув автоматы на плечо. Но зыркают посекундно вокруг, готовые и умеющие в любой момент превратить показную - уж кто, кто, а Васильев-то знал, что это только видимость - расслабуху в слаженное умелое действие.
Васильев перешел к автомобилям. Вот их "бэмс" с брезентовым кузовом, рядом "пазик" группы захвата. "Воронок" и "козел" - изоляторская автотехника. "Ауди", в котором привезли какого-то мужика в пижонистом плаще. Уважаемый бандитами джип, сверкающий никелировкой, с затемненными стеклами, пять минут назад вкатившийся в тюремный двор. И, наконец, командирский "рафик", куда недавно забралась странная парочка. Одного из это парочки Васильев знал - начальник СИЗО Холмогоров. Второй же - вылитый уголовник. Помятый, в порванных рубахе и брюках, небритый, с царапинами на лице. Оба вышли из тюремных дверей. Видимо, обих выходе внизу были предупреждены - их появление встретили равнодушно. Более того, лейтенант Счадилов, показывая на "рафик", пошел рядом, сопроводил до машины.
А ему-то Васильеву что за дело до этих игр внизу? Наушник молчит - отдыхай. Если понадобится - пройдет команда. И вообще, по его мнению и чутью, никакой работы сегодня не будет…
Бескутин нервничал. В таком качестве он заявлялся в "Углы" впервые. И здание, давно уже само по себе не вызывающее в нем никаких эмоций, сейчас давило и пугало. Красный кирпич кладки представлялся угрожающим намеком. Не удавалось успокоить себя даже мыслями о солидном гонораре.
Нервничали и пацаны. Уж больно много мусоров вокруг. И стоят на ментовской поляне, отрезанные воротами от мира. И уж больно опасный груз лежит на заднем сиденье джипаря.
В "рафике" слушали Холмогорова.
- Заместитель по воспитательной части Родионов, превысив полномочия, спровоцировал незаконными действиями возмущение среди заключенных. - Начальник СИЗО будто зачитывал письменный рапорт в вышестоящую инстанцию. - В результате лица количеством три человека, против которых Родионов применил меры физического воздействия, выходящие за рамки дозволенного и ничем не обоснованные с его стороны, завладели его табельным оружием, после чего из этого оружия застрелили полковника Родионова.
Шрам уже попросил мысленно извинения у горемычного даже после смерти замполита. Ну, не выходит иначе! Ну, должен быть козел отпущения!
- Силами охраны следственного изолятора удалось вовремя блокировать вооруженных заключенных, - продолжал занудным тоном излагать Холмогоров, - и предотвратить возможный захват заложников, а также перерастание возмущения в бунт со всеми вытекающими последствиями. Вооруженные и оказавшие отчаянное сопротивление лица были застрелены при попытке их задержания.
"Боксер, Китай и Джеки", - перечислил про себя Шрам.
- Имел место также несчастный случай, вызванный обыкновенной паникой. Падение с крыши начальника санчасти следственного изолятора доктора Логачева. Возмущение среди контингента было устранено путем переговоров и разъяснений.
- Борисыч, а ведь еще бунтуют? - генерал отхлебнул из пластикового стаканчика горячий чай.
Что им толкают туфту, понимали и генерал, и чиновник из Смольного. Но оба не спешили с возмущением и изобличением лжи.
- Прекратят, - твердо сказал Шрам.
- Это так называемый смотрящий? - спросил у отсутствующего мыслью Холмогорова генерал.
- Типа того, - ответил за него Сергей.
Эх, каким наивным пацаном он был год назад, когда вступил в новую для себя авторитетную жизнь. За это время и когти задубели, и шерсть на загривке поседела, и наелся-набухался он шампанского с осетриной по горло. И душу свою Серега истерзал, как жвачку, а ведь душа - не казенная. А ведь и дальше ждет его дальняя дорога, с которой уже не спрыгнуть. И по всему пути он будет терять верных корефанов - одни погибнут, другие ссучатся, третьи за бабки душиться начнут - пока и сам где-то не потеряется.
- Ну, ну, - генерал вновь поднес к губам стаканчик с чаем.
- Таким образом, - начальник СИЗО ни на кого не смотрел, на изнанку "рафика" он смотрел, - мы столкнулись с последствиями неумелой кадровой политики, когда на ответственную должность был назначен человек, никогда до этого работой с особым контингентом не занимавшийся, - а гадал на самом деле сейчас Игорь Борисович вот о чем. Наверное, карма была такая у зама. Возможно, пошептала какая-то чеченская ведьма и сожгла клочок шерсти над изголовьем кровати, где зам переночевал. И нашла заговоренная пуля Родионова. Не в Чечне, так здесь нашла. Надо будет изъять из мусорного ведрышка брошюрку про сглаз. Кажись, пригодится еще.
- Родионов - человек Черкизова. Был, - напомнил о себе чиновник, человек с незапоминающимся лицом.
Холмогоров вздохнул, крякнул в кулак, провел ладонями по коленям.
- Иваныч, можно тебя на пару слов?
Генерал поставил стаканчик на откидной столик. Поглядел на Шрама, на Холмогорова.
- Ну, пойдем. А… - еще один брошенный на Сергея взгляд. - Ну, ладно…
Они выбрались из машины, хорошо знакомые, оба одного возраста.
В "рафике" остались двое.
- Бунта не было. Спецназ прибыл по учебной тревоге. Частный случай. Последствие самоуправства полковника Родионова. Это - скелет вашего доклада. Триста зеленью. Деньги - сейчас. Согласны?
Шрам видел человека, понимал, как с тем надо говорить.
- А генерал? - прищурился чиновник.
- Уже улажено. Ваши отчеты совпадут.
- А, простите, зачем вам эта морока?
- Вы же слышали, что я - смотрящий. То есть отвечающий по крытке за все, отвечающий и деньгами. Согласны?
- Видите ли, замять, прикрыть происшествие такого…
- Четыреста, - перебил Шрам. - Вы должны понимать, что это верхний предел.
- Хорошо, договорились, - просто и отработанно выдал чиновник. - Джип?
- Джип, - кивнул Сергей. Соображает слуга народа. - Просто подойдите.
С генералом, можно быть уверенным на девяносто девять, уже улажено. Не потому что тот заведомо продажен. Так уж сложилось…
А как именно сложилось, Сергей узнал от Холмогорова. Кум посвятил Шрама в личную беду генерала Иваныча. Дочь и зять генерала погибли год назад в автомобильной катастрофе на Выборгском шоссе. Ребенок, семилетний внук генерала выжил, но у него оказался поврежден позвоночник, год мальчишка лежит в параличе. Поставить его на ноги, вновь научить ходить могут только дорогие, очень дорогие операции в зарубежных клиниках. Деньги, что получит сегодня генерал, позволят ему отправить внука за границу. Какой нормальный человек откажется от денег, которые позволят спасти внука.
А с деньгами у Шрама теперь будет совсем плохо. Вбухал во "Вторые кресты" все без остатку.
Зря он, что ли, изъял у кума "трубу"! Сразу же, еще по дороге в санчасть, обзвонил своих с приказом собрать в мешок лимон зелени. Срочно! Продать, скинуть все, снять со всех счетов. Не хватит? Занять под самые сволочные проценты! Но чтоб было! Привезли, конечно…
Одна надежда - удастся быстро отбить. К нефтяному бизнесу теперь должен прибавиться и "угловой". Придется, правда, посидеть в "Углах" сверх положенного. Надо лично наладить здешнюю жизнь. Чтоб и деньги текли, и беспределу не было.
Между прочим, потом и часовенку поставить можно будет, как замполит собирался. Святое дело…
Снайпер Васильев маялся, водя перекрестием по двору. Из "рафика" выбрался давешний тип уголовного обличья. Задрал голову к небу, прищурился на закатное солнце, повернул голову, нацелил взгляд в сторону Васильева. И, словно разглядел снайпера на крыше, вдруг взял и подмигнул.
Когда же, наконец, дадут отбой?..
КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ
Примечания
1
Подробней об этих раскладах в романе "Смотрящий по неволе"
2
Смерть Легавым От Ножа
3
Витек умышленно говорит неправду. У Багра за плечами одна ходка, а не две, и не по сто семнадцатой (изнасилование), а по сто второй (убийство). Нумерация статей изменена умышленно. Во избежание.