Сигал, брызжа слюной, что-то шипел на английском. Пепел расслышал несколько раз повторенное, понятное и без переводчика "факинг рашен". Сигал размахивал длинными щупальцами, разводил их в стороны, тряся головой. Потом вдруг ткнул указательным пальцем Пепла в грудь и этим же пальцем показал в сторону кабинок. Типа твое место, русский, у параши.
- А это ты зря сделал, петух голливудский, - процедил Пепел, не слишком, правда, надеясь на понимание. И показал Сигалу, по-ихнему, киношному, обычаю средний палец. - Теперь нам с тобою кораблями не разойтись.
Пепел и Сигал стояли друг напротив друга. Стивен был выше Сергея на голову, в плечах, пожалуй, ровня. Более загорелым был Стивен, но Пепел выглядел в стократ спокойней голливудского фигляра.
Однако именно Пепел пропустил выпад американца. Ничего не скажешь, ловок все-таки оказался подлец, все-таки не за красивые глазки его пристроили в Голливуд. Удар в грудь отшвырнул Пепла на стену. Сотрясенный спиной Сергея сам собой включился аппарат для сушки рук.
Под аппаратное завывание Сигал попробовал поставить на русском точку, заехав ногой с разворота в живот. Но тут уж врешь! Может, Пепел у Чаков Норрисов уроки не брал, но кошачью реакцию ему поставили тюремные учителя. Которые не в черных поясах, а в синих наколках.
Пепел, вильнув, ушел от выпада штатовского каратиста ("или кто он там у них?"), отпрыгнул в сторону. Тут можно было бы пощекотать америкоса спрятанной в футляре сталью. Но ему же еще сниматься. К тому ж опять - международный конфликт.
Сигал пошел на Пепла, как делал во всех кинофильмах: широким шагом, целеустремленно, прищурив глаза и натянув улыбочку. А Пепел с той же скоростью пятился, как казалось, позорно отступая. Так Пепла вразумляла сама жизнь: главное победить, а как это будет выглядеть - наплюй.
Допятившись до третьей от входа кабики, Пепел схватил прислоненную к стенке швабру и уже сам шагнул навстречу Сигалу.
Стивен перехватил целящуюся ему в физиономию швабру, как перехватывал в постановочных драках бильярдные кии, которые тут же ломал об колено. Только это в фильмах плохие парни застывают, как околдованные, при виде расправы над любимым кием. Пепел же ерундой не маялся. Стоило Стиву овладеть шваброй и увлечься ее ломанием, Сергей с футбольного замаха, да со всей широты души заехал Сигу тупым носком башмака под коленную чашечку.
Что-то обиженно профакав и схватившись за коленку, америкос согнулся. Пока грозный янки тормозил, Пепел вновь нырнул в кабинку, тут же выскользнул обратно и плеснул из плетеного пластмассового ведерочка на Стива белой пургой из использованной и скомканной туалетной бумаги.
Американец взвыл сиреной (чего с ним в блокбастерах не случалось) и по-бабьи стал отряхиваться от прилипчивых бумажек. Причем напрочь забыл о враге: не о киношном враге, а о враге настоящем.
А враг зашел сбоку и провел, пускай неграмотно поставленный, не слишком правильный, если сверять с учебниками айкидо, но зато снарядный, с оттяжечкой, выброс в печень железного русского кулака. И уж потом сверху, зайдя со спины, опустил сцепленные в замок кулаки на шею рухнувшему на колени Сигалу.
- Вот так, - назидательно произнес Пепел, стоя над расстянувшимся на полу сортира голливудским любимчиком. И и вспомнив сочную цитату добавил с ухмылкой, - Никто не может победить меня в сортире!
А далее Пепел шагнул к рукомойнику и вымыл руки как следует.
Войдя в зал, Сергей щелкнул пальцами, подзывая халдея, и заказал еще двести текилы. В сетке сражались новые гладиаторы. Наш, легко признаваемый по борцовскому трико в цветах родного флага, судя по медвежьей комплекции и стойке "наклон вперед, руки растопырены" происходил из греко-римской борьбы. Чужой, легко опознаваемый по негритянскому цвету кожи, судя по козлиным прыжкам и размахиванию кулаками, принадлежал к неунывающему боксерскому племени. И что-то там у них не ладилась схватка не на жизнь, а на смерть, что-то они вообще сойтись не могли.
Нашему разгуливать по восьмиугольной клетке было нелегко и незачем, он и не ходил никуда, топтался на месте, поджидал, играя мыщцами. Чернокожий варяг, понятное дело, не спешил в объятия русского медведя, плясал себе в сторонке, описывая акульи круги. Зал недовольно улюлюкал, требуя начать бой всерьез.
Сергей, сверяясь с входным билетом, нашел место. За столиком уже пребывала аппетитная особа лет двадцати пяти. Конечно, ее мини произвело бы фурор даже на нудистском пляже, но больше всего поцарапала Сергею душу родимка на нежной щеке девушки. Девушка, оглянулась на Пепла. И, кажется, он заинтересовал ее крепче, чем бой в восьмиугольнике. Пепел почувствовал в теле сладкую ломоту предвкушения - похоже, ему сегодня не удастся выспаться.
- Ваш заказ, - сдавлено доложил над ухом халдей и протянул бокал с текилой. Оглянувшись, Пепел обнаружил причину трусливого дребезжания в голосе официанта. За халдейской спиной высилось трое мордоворотов с оттопыренными подмышками. В глазах читался наскальной надписью выгравированный приказ главарей - "доставить любой ценой".
- Пошли! - прохрипел, надо полагать, назначенный у них за главного.
Пепел не исключал такого оборота, потому не стал дурным голосом кричать: "Не виноватая я, он сам ко мне пришел!" Просто поднялся, отхлебнул текилы и потопал, бренча льдом в стакане, в окружении откомандированных за ним пацанов. Значит, все-таки наябедничал Сигал…
В дверях зала Пепел обернулся, чтоб узнать, чья берет. Брала наша. Негр все-таки попался и теперь его шоколадная голова торчала из-под мышки борца-классика в триколорном трико. И еще сзади остался растерянный взгляд смазливой соседки. Она, кажется, поняла, что Сергей больше в зал не вернется.
Пепла дожидались на верхнем этаже. То, что со стороны зала выглядело как ряд затемненных окон под потолочными перекрытиями, изнутри оказалось самыми престижными апартаментами. Кресла, диванчики, прозрачный круглый стол посередине, пульты, микрофоны, бар в стене, через окна прекрасный обзор на восьмиугольную клетку с катающимися по полу гладиаторами и на ревущих зрителей.
Народу в зальчике оказалось не много, зато народ, не считая стерегущих авторитетный покой шестерок, был сплошь конкретный и качественный. Народ четко делился пополам: мэны явно импортного разлива и отечественный материал. Особняком развалился в помпезном кожаном кресле - ого! - сам Серега Шрам, центровой смотритель питерских полян, курил толстую сигару, видимо, поднесенную заграничными гостями. За спиной авторитета потягивал что-то из кофейной чашки его верный подручный Ридикюль. Шрама, догадался Пепел, позвали судить-разводить непростой международный конфликт.
Все иностранцы кроме одного, раскидавшего по диванной спинке жирные телеса господина, топтались на ногах. А тип на диване выглядел, как помесь азербайджанца с цыганом: маленький, смуглый, нечеловечески толстомясый, с тремя подбородками, с короткими пальцами, запакованными в рыжие перстни, нос свисает спелой грушей, тонкая полоска усиков над губой, сальные чернявые волосы, завязанные "конским хвостом".
От российской стороны, держась подчеркнуто своим кругом, здесь пребываали Михрюта, татарин Ильдар, да братья Ермолаевы - Штык и Пластырь - бывшие волейболисты.
Среди импортных гостей сразу бросался в глаза Стивен Сигал с расквашенным носом. Сиг, завидев приконвоированного Пепла, что-то пробубнил, тыча пальцем. Его болтовню никто переводить не стал.
- Свой товарняк он мимо нас прогнал, - Шрам выпустил сигарный дым колечками. - Давай, Пепел, стравливай теперь свой баллон.
Пепел пожал плечами и рассказал, как происходило на самом деле. Все же оказалось, переводчик имелся. Он высовывал лисью мордочку из строя цветастых рубашек импортных парней (почти все или латиносы) и шевелил губами в такт Пепловским словам.
- …Только в одной точке нестыковка, - первым подал голос татарин Ильдар. - Этот шайтан Сигал плетет, что Пепел его оттолкнул от крана, а Пепел стоит на обратном. Кому поверим, братва?
Из зарубежных рядов просочился очкастый тип, выюлил к ногам босса. Как бомжа чуешь за версту, так и в этом типе издали угадывался адвокатишка. Он залопотал на языке, похожем на английский. Забугорный переводчик поспешил отрабатывать зарплату:
- Йе, синьор Лопес говьорить, мистер Сигал его сьобственность и есть большой деньги. Капитал, банк, инвестицион. Андэстенд? Лицьо мистер Сигал есть товарни знак, йе. Тьеперь продать тьолько дьошево, андэстенд ми? Кто дать разница в цена?
- Ни фига себе заява! - воскликнул Михрюта и от избытка чувств, хлопнув по спинке стула, слегка погнул алюминевую трубку.
- Синьор Лопес, йе, влошить в фильми мистер Сигал много мильон долларс. Андэстенд?
- Предъява понятна, - сказал брат-волейболист Штык. - Так и переведи.
- Еще переведи, - добавил другой брат, Пластырь, - что мы верим своему кенту так же железно, как он своему. Потому выходит ничья.
- Может, монетку кинуть на правоту? - пошутил за спиной Шрама Ридикюль.
Пепел молчал, но глаза не прятал. Он свое сказал, теперь говорить должны те, кто старше.
- Йе, синьор Лопес, - не унимался адвокатишка, - не льубить ехать Россия с мистер Сигал. Он взать мистер Сигал по просьба рьюских амиго, йе. Длиа презентэшн, длиа висьоки рейтинг турнир. Синоьор Лопес есть огорчить от плохой дрюшба.
- Сигал сегодня выступает в клетке? - поинтересовался Ильдар.
- Ноу, ноу, - адвокат даже замахал руками.
- Тогда пусть выступит, - внес дельное предложение татарин. - Да хоть бы против Пепла. Весь сбор смахнем на покрытие издержек. Все разойдутся счастливыми.
- Ноу, ноу, - в ужасе заверещал адвокат, едва до него дошел смысл дикого рацпредложения Ильдара.
- Мистер Сигал есть великий ценность, - гордо перевел переводчик объяснение отказа.
Потом адвокат позволил себе криво ухмыльнуться, выпятить хилую грудь и что-то презрительно процедить. Толмач тоже ухмыльнулся и тоже влил в перевод презрение:
- Ви есть одна мафья, друг друг глаз клевать ноу.
- Значит так, - размочалив сигару в пепельнице, поднялся из кресла Шрам. Вышел на середину. - Раз пошли дешевые наезды всяких шестерок, разбор кончаем. Решение будет таким.
Шрам глянул на поехавшую вниз челюсть переводчика и спецом для него обошелся дальше без непереводимой игры слов:
- Никто никому ничего не должен. Форс-мажор. Невеселое стечение грустных обстоятельств. Никакого бизнеса, только личное. Личное дело повздоривших пацанов. Тем более серьезных травм ноу, значит, и проблем ноу. А за моральный облом, он же моральный ущерб, мы Сигалу-мистеру такую ляльку, то есть мисс, отвалим, что клиент забудет обо всем. Если нос нужно подлечить - отведем к лучшим лепилам, то есть к самым головастым профессорам по медицинским запарам. А Пепла нашего мы тут за перебор по-свойски сами накажем.
Монолог добросовестно перевели синьору Лопесу. После чего где-то на полминуты в апартаментах повисло молчание.
А потом впервые заговорил сам синьор Лопес. Заговорил, уставившись на Пепла. У синьора обнаружился давящий взгляд красивых фиалковых глаз и хорошо поставленный дикторский баритон.
- Один гаучо гонял свои коровьи стада. Среди тупых коров он возомнил себя торреро. Он выпросил мулету и шпагу, вышел на арену и его задрал первый же задрипанный бык, - вот о чем говорил синьор Лопес, и это коряво переводил завозной толмач. - Никто тебе не поверит, амиго, что ты победил самого Стивена Сигала, зря надеешься. Зато ты отныне обречен сидеть на своем коровьем поле, шагу с него не ступишь, это я тебе обещаю. Да и зачем тебе куда-то еще, амиго? Только среди коровьих лепешек ты герой. Медяк тебе цена в иных местах. Что скажешь, гаучо?
Если бы Пепел не знал, что такое гаучо, он выхватил бы выкидуху. Но Пепел был осведомлен насчет "гаучо", ведь с разными клиентами доводилось пересекаться за карточным столом, и потому ответил лишь словами:
- Если я гаучо, то ты всего лишь бычара. - Вряд ли, конечно, Лопес схватил потаенную подстилку Пепеловских слов. Впрочем, это были не все слова русского, - Я б тебе, амиго, советовал языком чесать поаккуратнее, не у себя. У нас за бурый базар любой ответить может. Будь он хоть весь в пушках и перьях, будь он хоть король, хоть барон.
- Храбришься, - дослушав перевод, растянул пухлые губы в недобрую улыбку синьор Лопес. - Если б мне было не жаль выбрасывать деньги на ветер, я бы выкупил твою жалкую жизнь с потрохами.
- Ну попробуй, амиго.
Взгляд у смуглого пахана был, конечно, тяжел, но Пепел держал его на все сто.
- Смелый? - зачем-то спросил, продолжая скалиться, работающий под дона Карлеоне синьор. - Так приезжай ко мне на ранчо в Аргентину. Или, хочешь, в мой швейцарский замок? Или в мой личный мексиканский городок. Или в мою польскую усадьбу. Или на мой остров в Карибском море. Или по своему выбору. Я везде тебя встречу, амиго.
- Может, и заеду как-нибудь, - пообещал Пепел. - Разговор договорить. Только шестерок побольше при себе держи.
- Как-нибудь? - чуть не обрадовался Лопес. - Зачем "как-нибудь"? Жизнь мою хочешь? Я тебе могу ее предложить, мне не жалко. Могу предложить ее прямо сейчас, бери. Больше никогда не предложу. Если ты мужчина и не бросаешь слов на ветер, бери мулетту и выходи на арену. Я люблю корриду, амиго. Ты назвал меня быком, а себя торреадором, ну давай, заколи этого быка, попробуй…
Пепел заводился, потому что его заводили. Может, этот Лопес по жизни был рожден игроком и ему, как алкашу стакан, требовались новые азартные игрища, когда старые уже прискучили. Короче, как бы там ни было, а распалять, доводить до бешенства, и подписывать на свои бредни Лопес умел…
* * *
- Почему?! - кричал Димон на кухне. - Почему ты не стал отмазываться?! Почему не отошел на шутках?
Наверное, потому, что люто возненавидел Пепел тогда маленького жирного Лопеса и, едва замаячил хилый огонек надежды наказать этого цыганско-латинского царька, как Пепел ринулся мотыльком на этот огонек. И, как мотылек, угодил в полымя.
- Кто он такой этот Лопес? - спросил вдруг Пакет.
- Да, ясно, кто. Поставляет кокаин по разным странам. К нам тоже притащился не на мордохлест любоваться. Это уж так, попутно. Он заявился сюда прощупать тему поставок наркоты в Россию-матушку и через Россию-матушку. Ну, а лишние деньги Лопес вливает во всякие мероприятия с честным бизнесом типа Сигаловских боевиков. И Лопес счастливо лопается от уверенности, что нет на его резьбу своего болта…
- Думаешь, ты будешь этим болтом? Да он тебя прихлопнет на первой же станции. У него ж подвязки по всему земному шару. Во что ты влез, Пепел!?
- Ну, если по-другому до него не добраться, - Пепел сковырнул пробку с очередного пузыря водки. - А добраться очень хочется…
Добраться до смуглой глотки синьора Лопеса действительно очень и очень хотелось. Но добираться придется окружным путем. И вот почему… Потому что Лопес подбил Пепла на страшный, странный, невозможный спор. Сергей должен совершить путешествие вокруг земного шара и вернуться в Питер первого июля. Сергею нельзя пользоваться самолетами и подводными лодками (Лопес что-то краем слыхивал про подводные кругосветки советских атомоходов), и по пути Сергей должен последовательно отметиться в пяти контрольных точках - Прага, Заир, Нью-Йорк, Япония, Петропавловская крепость - именно в таком порядке. Так, отметиться, чтобы не оставалось никаких сомнений в реальности вояжа. Все условия пари задокументировали на бумажке, и бумажку заверили подписями уважаемые люди.
Глава первая. 14 апреля 2002 года. Воруют все!
Будем кружить,
Петь и дружить.
Я совсем танцевать разучился
И прошу вас меня извинить.
Утро зовет
Снова в поход…
Покидая ваш маленький город,
Я пройду мимо ваших ворот.
"Случайный вальс"
Стихи Е. Долматовского, музыка М. Фрадкина
- У вас очень интересные глаза. Насыщенный цвет стали. Как бы мы ни строили визаж, их не "приглушить", встречные всегда будут обращать внимание на глаза и запоминать вас по вашему взгляду, - смущенно призналась суетящаяся вокруг Сергея красавица.
Отсюда сквозь витрину открывался прекрасный вид на сине-бело-златокупольную церквушку и втиснутый в строй старых узловатых тополей проспект. И чтоб не лишиться возможности любоваться этим видом, Сергей отказался от стрижки и заказал подобрать по компьютеру подходящий имидж.
- Все воруют, приятель. Только некоторые прикидываются честными, - заявил Пепел, устроивший наблюдательный пункт в мужском зале самого навороченного на Петроградской стороне косметического салона "Квази-мода".
- Я никогда ни у кого! - мозолистым кулаком в перстнях стукнул по подлокотнику парикмахерского кресла пузатенький клиент с сиреневым носом. Судя по костюму, жил он с доходов собственной средней оптовой фирмы. Судя по физиономии, имел бурное прошлое и любил заложить за воротник. И еще одна неизгладимая черта - толстяк относился к породе людей, которые сами верили любым своим бредням.
Но это была настолько наглая ложь, что Сергей даже не сразу нашел, как продолжить тему. Срезать пузана укором напрямую, дескать, честному торгашу в России не выжить, не хотелось. Это поставило бы точку под диспутом, да и Пепел чересчур рановато продемонстрировал бы свою проницательность. И Сергей завернул с тыла:
- А у государства разве не крал? Так уж никогда, ни гайки? Даже в прежней, совковой жизни? - Пепел наседал не от большой любви к истине, просто надо было навести в салоне мосты, чтоб потом мельком задать парочку действительно важных вопросов. На пылающую благородным негодованием рожу толстяка оглядываться было некогда, гораздо больше Сергея итнтересовало то, что творится за окном.
- Может, и брал. Брал, а не воровал! - заслуженный "из грязи в князи" сжал пролетарский кулак, на котором перстни выглядели, как узбеки на атомной подводной лодке. - Свое брал. Что недоплачивали. Не продавать из-под полы брал, а на хозяйство. Гвозди-"сотку" там, цемент для дачи, рубероид.
Ловко орудующая маникюрным железом вокруг заскорузлых ногтей толстяка блондинка (крайний сексапил) поймала убранную руку и припечатала назад. Ее лазурный халатик славно оттопыривался на попе.
- А Господу нашему при подсчете грехов все едино будет, гвоздь или картину Рубенса из Эрмитажа, на продажу или для жены, один раз или регулярно. Грешен - значит, будь добр пожаловать в ад, - пугнул присутствующих холеный и эстетствующий, будто Арамис из "Трех мушкетеров", явно не бедствующий служитель культа, которому вторая красавица делала из рыжей бородки произведение искусства. Одна ряса батюшки, из шерсти австралийских овец-мериносов, похоже, стоила, как приличный мерседес, - Значит, всей не умеющей не воровать матушкой Россией в преисподнюю и отправимся.
- Чтобы приглушить насыщенность ваших глаз, я бы рекомендовала весь костюмный ансамбль решать в "железных" тонах. Это "размоет" впечатление, - предложила охаживающая Сергея брюнеточка.
Сергей не возражал, пусть сним подольше повозятся, он специально заказал почти не выполнимую по визажу задачу. Уставшая охотиться с пилочками для ногтей за непоседливыми пальцами толстяка блондинка тоже решила высказаться: